Two Feet — Go Fuck Yourself.
Тёмная спальня потихоньку заливается утренним светом; солнечные лучи, пробиваясь через завесу облаков, мягко скользят по комнате, обнажая последствия вчерашней ночи: стул, который был случайно опрокинут, когда Хосок и Чимин, не в силах оторваться от губ друг друга, ввалились в комнату, снося все за собой, разбросанная в порыве неконтролируемой страсти и похоти одежда, и вальяжно раскинувшийся на постели омега, чьи светлые взлохмаченные волосы рассыпались по подушке. Чимин, едва прикрытый простынёй, ёжится, как только утренние лучи пробегают по его лицу и телу, лаская оголённые участки кожи. Он нехотя приоткрывает глаза и грустно поджимает губы, когда замечает пустующую половину кровати. Пак вздыхает и переворачивается на спину, чувствуя приятную слабость в теле, напоминающую о ночи, в которой его обнимали, целовали и, может, немного любили. Однако почему-то после неё вместо сердца остаётся лишь зияющая дыра, которая возвращает в реальность, где он снова просыпается один в остывшей постели и понимает, что это нечто между ними никогда не станет чем-то большим, чем просто секс. Смятая постель, как и вся комната, пропитана запахом кедра. Чимин позволяет себе вдохнуть полюбившийся аромат, который, кажется, засел глубоко в лёгких, не собираясь выветриваться. Омега мысленно даёт себе пощечину за то, что в очередной раз ответил на ласки, но иначе Чимин не может, потому что тело отказывается подчиняться, а разум будто мгновенно отключается, стоит Чон Хосоку появиться рядом. Пак в последний раз тоскливо проводит ладонью по соседней подушке, поднимается с кровати, натягивает бельё и скрывается в ванной. Отражение в зеркале — сплошное напоминание о поцелуях-укусах, расцветающих багровыми пятнами на шее, ключицах и груди. Чимин, не отрывая завороженного взгляда от зеркала, прослеживает кончиками пальцев путь от каждой метки, что оставили губы Хосока, разглядывает следы его зубов на нежной чувствительной коже, что еще помнит влажные дорожки узоров, которые вырисовывались горячим языком альфы. Омега прикрывает глаза, когда яркие картинки вчерашней ночи мелькают в памяти. Тело приятно покалывает в местах, где его касался Хосок, а сердце заходится в бешеном ритме. Раковина, встроенная в мраморную столешницу приятно холодит ладони, но совсем не успокаивает. Кровь приливает к щекам, придавая им розовый оттенок, а возбуждение прокатывается по всему телу, отдаваясь приятной пульсацией в паху и жаром внизу живота. Несмотря на наступившую эрекцию, Чимин еле находит в себе силы, чтобы открыть кран и умыться холодной водой. Но как только он тянется вперёд, касаясь напряжённым членом холодного мрамора столешницы, тяжелый вздох срывается с пухлых губ. Пак медленно повторяет движение, вновь толкнувшись бёдрами, и тянется дрожащей ладонью к трусам, цепляя непослушными пальцами резинку белья. Но коснуться члена ему не дают чужие пальцы, обхватившие его запястье. Терпкий, чуть горьковатый аромат кедра возбуждает ещё сильнее. Чимин думает, что ему мерещится запах альфы, но пальцы на запястье говорят об обратном. Вдоль позвоночника пробегает волна мурашек. Одно существование этого человека заставляет теряться в пространстве, а мысли разбегаться в беспорядочном хаосе. Хосок стоит позади Чимина, прижимаясь татуированной грудью к обнаженной спине. Чон улыбается, горящими глазами наблюдая за их отражением в зеркале, и двигает бёдрами, вызывая очередное трение между холодной поверхностью столешницы и налитым кровью членом омеги. У Чимина от этой близости уши закладывает, а тело обдаёт жаром. Хосок довольно облизывает нижнюю губу, не отрывая взгляда от лица омеги в зеркале напротив. Чимин прикусывает нижнюю губу, едва сдерживаясь, чтобы не застонать, но когда чувствует, как чужие пальцы проникают под боксёры, обхватив плоть, и массируют большим пальцем влажную от естественной смазки головку, чуть оттягивая чувствительную кожу, громко выдыхает, откинув голову. Чон медленно, будто издеваясь, двигает рукой по всей длине и оставляет дорожку мокрых поцелуев, спускаясь от основания шеи до плеча. Чимин теряет контроль и стонет несдержанно, самостоятельно подаётся навстречу ласкам, еле удерживая себя на ногах от нахлынувшего удовольствия. Сам альфа уже на грани, собственный стояк, упирающийся в ягодицы Чимина, стянут тканью брюк. Но Хосок продолжает изводить омегу, наслаждаясь чужими стонами. Спустя пару движений, омега жмурится и кончает альфе в руку, почти скуля, и пачкает раковину. Хосок резко разворачивает податливого и расслабленного после разрядки парня к себе и накрывает приоткрытые в стоне губы, оставляя на них нежный поцелуй, и, отстранившись, на ухо шепчет хрипло: — Доброе утро. За завтраком Чонгук встречает их красноречивым взглядом, и даже откидывается на спинку стула, выгибая бровь. Чимин уверенно вскидывает голову, надеясь, что Чон-младший не в курсе об их с Хосоком утехах. Не в курсе ведь? Чонгук лишь кривит губы в улыбке и возвращает задумчивый взгляд в лист бумаги, вновь изучая собранную Паком информацию о семье Ким. В документе подробно расписано, какие трансферные каналы контролирует клан Ким, сколькими борделями и подпольными казино владеет и на какой территории оказывает большее влияние. Клан Ким, или клан Белого Тигра, — самая крупная и древняя организация в Корее. Начало деятельности лежит в первой половине девятнадцатого века. Основные сферы интересов — наркоторговля, торговля людьми и оружием, подпольный игорный бизнес, угон автомобилей, рэкет, заказные убийства и торговля информацией. Ближайшие союзники: Триада Драконов, сицилийская Коза Ностра и филиппинские Каратели. Клан славится своим происхождением и богатым наследием, а именно: ни одного омеги в шести поколениях.Ким Дэсон Возраст/пол: 52 года. Альфа. Статус в клане: Действующий глава. Семейное положение: Вдовец. Трое наследников.
Чонгук смотрит на приложенную фотографию, разглядывая альфу, и чувствует нарастающую внутри ярость и злость.Ким Сокджин Возраст/пол: 30 лет. Альфа. Статус в клане: первый наследник. Особые достижения: руководство двумя зачистками соседних кланов. Основная сфера деятельности: ведение игорного бизнеса. Семейное положение: состоит в браке с наследником китайской триады. Двое детей.
Чон обводит взглядом фотографию всей семьи, рассматривает радостные лица детей. Не обделяет вниманием ни одного, представляя, как пустит им по пуле в лоб без какого-либо сожаления.Ким Намджун Возраст/пол: 28 лет. Альфа. Статус в клане: второй наследник. Главный стратег. Основная сфера деятельности: угон и торговля автомобилями.
Они с братом прольют кровь каждого, будут упиваться ею и отомстят за смерть родителей.Ким Тэхён. Возраст/пол: 18 лет. Омега. Информация отсутствует.
На самом деле, Чонгука не особо интересуют дела клана, они с братом способны в два счёта разрушить всю империю Кимов, заставить понести огромные потери и убытки. У Чонгука план куда более изощренный — Чоны будут ломать их постепенно, и начнут изнутри. Первый в списке Чонгука — последний наследник. Тот, что самый младший. Тот, чья фотография в сравнении с остальными датируется десятилетней давностью. Светловолосый мальчик, одетый в классический костюм, был снят в полный рост, на кладбище. Серые опухшие от слёз глаза смотрят точно в камеру, и Чонгук отмечает для себя, что не похож он ни на отца, ни на братьев. Чон уверен, что информацию о мальчике скрывают из-за пола. Ни для кого не секрет, что омега в таком могущественном и влиятельном клане считается самым главным сокровищем. Таких, как он принято беречь, защищать и не светить лишний раз, обеспечивая покой, полную безопасность и неприкосновенность. Чонгук задумывается на секунду и обводит пальцами фотографию, рисуя невидимый крест. Уязвимое место.***
Digital Daggers — Back to the Start.
Тэхён возвращается в поместье рано утром, когда на улице едва рассвело. У ворот с ним здоровается охрана, отвесив небольшой поклон младшему господину. Тэхён на это лишь усмехается — для собственной семьи, самых близких людей, он никто и ничто, его тут не любят и не уважают. Но лезть в дела семьи не смеет никто; домработники, многочисленная охрана, повара — все как бы то ни было обязаны ему подчиняться, ведь он — какой-никакой, но наследник и имеет статус. Омега, стараясь не привлекать к своей скромной персоне внимания, поднимается в свою комнату. В особняке тем временем уже вовсю снуёт прислуга, отца и братьев нигде не видно, что не может не радовать — портить настроение с самого утра выяснением отношений и ссорами что-то не особо хочется. Нехотя стянув с плеч куртку, которую ему одолжил Юнги, потому что ’надень её, либо я тебя никуда в этот холод в одном пиджаке не пущу’. Омега бережно складывает её на кресло, сбрасывает вчерашнюю одежду и уже собирается в ванную, но дверь его комнаты открывается без стука, а на пороге появляется его старший брат. Тёмные джинсы на крепких ногах, светлая рубашка с коротким рукавом, открывающая вид на чернильные рисунки от запястий до плеч, и волнение в глазах, чересчур обеспокоенно скользящих по подтянутому телу омеги. Тэхёну под таким внимательным взглядом становится некомфортно, и он натягивает брюки обратно. Не найдя никаких увечий, Намджун как-то облегчённо выдыхает и садится на кровать перед младшим братом. — Где ночевал? — с маской спокойствия на лице спрашивает он и похлопывает ладонью по месту рядом с собой. — У друга, — коротко отвечает Тэхён, опустившись на кровать. Он старается не смотреть Намджуну в лицо и задумчиво разглядывает свои острые колени. После школы возвращаться домой абсолютно не хотелось, и омега решил, как всегда, провести оставшийся день с лучшим другом. На предложение остаться на ночь Тэхён отказывать не собирался. Квартира у хёна хоть и небольшая, но зато светлая, уютная, и чувствуется по-особенному родной, потому что в ней есть Юнги. А Тэхёну большего и не нужно. — Почему не предупредил? — вопрос звучит укоризненно, но омега в ответ лишь пожимает плечами. Оба знают, почему, но ни один из них не озвучивает причину. — В следующий раз, ставь меня в известность, — Намджун заботливо берёт ладонь Тэхёна в свои. Омега согласно мычит и кивает головой. Будто ему правда не всё равно. — Я должен быть в курсе твоего местонахождения. Намджун пытался связаться с Тэхёном около часа, и каждый неотвеченный звонок подкидывал обеспокоенному сознанию различные сценарии, в которых его младший брат в конечном счете оказывался мёртв. Но, проверив встроенный в телефон Тэхёна датчик GPS, Ким немного расслабился. Маленькая красная точка мигала на территории одного жилого района, который тут же проверили по приказу Намджуна. Безопасно. Тэхён чувствует, как его ладонь сжимают крепче, когда он пытается освободить её. — Ты — мой младший брат, и я переживаю, когда ты вне дома без сопровождения охраны, — Тэхён на это лишь глухо хмыкает и всё же выдергивает руку из чужой хватки. — Не надо делать вид, будто тебе есть до меня дело, — грубо бросает Ким-младший и поднимается с постели. — Следи за языком, — голос твёрдый, уверенный. Тэхён на это лишь недовольно хмыкает и скрывается за дверью ванны. Желания препираться с Намджуном нет. В школу Тэхён как обычно приезжает за час до начала занятий. Школьный двор пуст, что ничуть не удивляет. Какой нормальный человек в такую рань откажется от тёплой уютной кровати? Сеульская частная школа «Grand», насчитывающая около семисот человек, возвышается на северной окраине Чонно. Раннее, лет тридцать назад, здание являлось школой-пансионом для выходцев из неблагополучных семей, но со временем властями было принято решение перепрофилировать учебное заведение. Благодаря щедрым спонсорам «Grand» была доведена до идеала. Теперь уже бывшие ученические комнаты были переделаны в небольшие кабинеты, оборудованные самыми последними технологиями, а на смену неблагополучным студентам пришли более образцовые, знатные. Среди них дети политиков, бизнесменов, актёров. Среди них и Тэхён, который первое время был не особо счастлив пребыванию среди подобного контингента. Но стоит отдать должное, эта школа избавила его от домашнего обучения, поэтому Тэхён не жалуется. Омега не спеша слоняется по зданию, в который раз гуляя по хорошо знакомым коридорам. Школа, можно сказать, ему уже как второй дом. Тэхён усмехается этой мысли, смотря себе под ноги. Решив, что времени у него ещё полно, омега направляется к уборным, надеясь на перекур. Непонятный звук, доносящийся до ушей, заставляет Тэхёна остановиться прямо у двери туалета и прислушаться. — Не надо, — слышит он жалобный голос. — Пожалуйста, — в голове у Тэхёна вырисовывается множество картин происходящего, и ни одна из них не радует. Парень резко дёргает ручку двери, та распахивается, громко ударяясь о стену. Две пары глаз смотрят на него, одни удивленно, другие — с надеждой. От увиденного тело покрывается тонкой коркой льда, и Тэхён зажмуривается. За свою недолгую жизнь в кругу тех, кто правит миром из тени, он должен был привыкнуть к проявлению насилия. Должен был, но не привык. Худощавый омега зажат между холодной стеной и каким-то альфой, его тёмные волосы взъерошены, и расстегнутая рубашка открывает вид на оголенную грудь. Тэхён отмечает для себя, что видел парня всего лишь два раза на прошлой неделе на совместных уроках математики, и даже мельком слышал разговоры о том, что тот перевелся к ним из провинции Кёнсандо за грандиозные успехи в учёбе. Тэхён переводит взгляд на рядом стоящего альфу и узнает в нём сына одного из отцовских партнёров. С самодовольной ухмылкой, он почти одного роста со сжавшимся от страха пареньком, который то и дело всхлипывает, не оставляя тщетные попытки оттолкнуть от себя тушу. Тэхён с маской полнейшего спокойствия и хладнокровия проходит внутрь, замечая на полу рюкзак и очки, кажется, Вону. Минхён отворачивается от Тэхёна, возвращая хищный взгляд на омегу, и прежде, чем заговорить, облизывается. — Ну, же, Вону-я, — у Тэхёна внутри нарастает ком злости и отвращения. — Расслабься, — Ким преодолевает расстояние от двери до парочки за считанные секунды и, кладя руку на плечо альфы, чуть отталкивает того назад и втискивается между ними. — Эй, — осторожно начинает Тэхён, засунув руки в карманы, и смотрит прямо в помутневшие глаза. — Я видел, как сюда шёл директор Ли, — выпаливает первое, что приходит в голову, надеясь, что альфа поверит в его ложь. — Так что если не хочешь снова получить выговор, советую свалить отсюда побыстрее, — взгляд парня напротив рассеивается, а напряжение под ладонями потихоньку спадает. На счету у Минхёна двадцать четыре выговора за прошедший месяц: неподобающее поведение, регулярные опоздания, курение травки, травля одноклассников и многое другое — Тэхёну всех не счесть. Последний, двадцать пятый выговор, означает, вызов родителей, а Минхён, такой же как и практически все ученики этой школы, — травмированный ребёнок с кучей комплексов, — не готов позориться перед отцом. — Он, — Тэхён кивает головой на омегу, стоящего позади него. — Того не стоит, — спокойно, даже голос не дрогнул. Минхён в последний раз задумчиво вглядывается в светловолосого, будто проверяет его слова на честность, и рыкнув, отходит от омег. Спешно поправляет пиджак и зачесав волосы, зло поглядывает за плечо Тэхёну. — Учти, Чон, я с тобой ещё не закончил, — он ухмыляется и быстро покидает помещение. Тэхён чувствует за спиной копошение и отходит, даже не смотря в сторону омеги, чьи дрожащие пальцы пытаются управиться с пуговицами на рубашке, игнорирует, пока тот неторопливо поднимает свой рюкзак с пола и надевает очки. Ким подходит к окну, распахивая настежь, и удобно располагается на подоконнике. Желание покурить никуда не исчезло, а наоборот, лишь усилилось. Он достаёт сигарету и прикуривает. Последнее, что слышит Тэхён прежде чем дверь туалета захлопывается, — едва слышное ’спасибо’. День обещает быть долгим.