Placebo — Pure Morning.
Утро встречает омегу очередной головной болью, пульсацией в висках и сизыми тучами за окном. В комнате прохладно, ветру удалось пробраться в помещение сквозь плотную ткань штор и окутать своим холодом. Парень нехотя поднимается с мягкой постели, также нехотя плетётся к окну и одним движением отдёргивает тёмно-серые шторы. Ветерок приятно щекочет загорелую кожу, окончательно пробуждая. Тэхён медленно прикрывает глаза, опираясь ладонями о подоконник, и делает глубокий вдох. Аромат цветов, расстелившихся пёстрым ковром в саду прямо под окнами спальни, проникает, кажется, под кожу. Лёгкая улыбка чуть трогает губы Тэхёна. Ему хорошо. Хорошо, вот так просто стоять и любоваться растениями, что вызывают чувство умиротворения вкупе с восхищением. Он бы без проблем простоял так час, два, а то и больше. Парень потягивается, не обращая внимания на задравшуюся футболку, под которой вовсю гуляет осенний ветер, из-за которого всё тело стягивало крупными мурашками. Из состояния полного спокойствия Тэхёна выводит резкий стук в дверь, и голос прислуги напоминает, что младшему Господину пора просыпаться и собираться в школу. Ким не отвечает, с сожалением поджав губы. Последний раз глубоко затягивается таким родным ароматом анемонов, чьи нежные лепестки трепещут от легкого дуновения, и, наконец, отходит от окна и направляется в душ. Понежившись под теплыми струями воды, Тэхён выходит из ванной комнаты уже бодрый, готовый встретиться с реальностью лицом к лицу. На аккуратно застеленной кровати уже лежит идеально выглаженная школьная форма, а на письменном столе свежий завтрак. Омега неспешно одевается и приводит себя в порядок, глубоко в душе молясь, чтобы сегодняшний день закончился как можно быстрее и прошёл как можно спокойнее. Небрежно взбив пальцами копну пшеничных волос, прикрывающих лоб и кончики ушей, Тэхён задерживает дыхание на несколько секунд, затем медленно выдыхает. Завтрак оставляет почти нетронутым, позволив себе всего лишь пару глотков чая. — Доброе утро, младший Господин, — слышит Ким негромкий голос, стоит только перешагнуть порог своей спальни. У дверей стоит омега средних лет, неловко переминаясь с ноги на ногу, и протягивает кожаный рюкзак с учебниками. Господин Чхве, довольно немногословный человек и весьма рачительный домоправитель, работает на семью Ким столько, сколько Тэхён себя помнит. Но, по словам старших братьев, Минсок находится в этом доме намного больше, чем восемнадцать лет, и является чуть ли не членом семьи. Тэхён молча принимает протянутый портфель и сразу же надевает его на плечи. — Спасибо, — благодарит он, поджав губы. — Но я ведь просил не делать этого всего, — Тэхён искренне не хочет доставлять лишних проблем. — Я в состоянии собраться в школу самостоятельно. — Как скажете, младший Господин, — омега нежно улыбается и заботливо поправляет галстук на шее Кима. — Тэхён, — неловко кашлянув, поправляет подросток и добавляет уже увереннее, — Просто Тэхён. Я просто Тэхён, — выходит грубее, чем планировалось, парень тут же осекается и, в знак извинения, опускает голову. Он не Господин в этом доме. Он в этом доме никто. Старший омега понимающе кивает, чуть приподняв уголки губ, и добродушно похлопывает мальчика по плечу. От этого жеста у Тэхёна где-то внутри отдаётся тепло, но он быстро себя одёргивает. Не стоит привыкать к чужой доброте. Не в этом доме. Преодолев коридор и лестницу, парень пересекает просторную светлую столовую, где за большим столом собралась вся семья — отец, старшие братья — Сокджин и Намджун, супруг Сокджина и их двое детей. Члены семьи о чём-то бурно беседуют, орудуя столовыми приборами. Вся семья в сборе, кроме Тэхёна, его за стол никто не зовёт, ему завтракать со всеми не положено. Он на минуту застывает в дверном проёме, не хочет портить идиллию своим появлением. — Приятного аппетита, — негромко говорит омега, поклонившись. Обращает на себя внимание и тут же чувствует привычное чувство дискомфорта, сковывающее всё тело. Воротник рубашки вмиг ощущается как острие ножа, неверное движение — ты труп; узел от галстука неприятно давит, перекрывая воздух, будто еще немного и Тэхён рухнет на пол от нехватки кислорода. От неё ли? — Тэхён-и! — радостно окликает его Джихун, младший из племянников. Омега выпрямляется, стараясь дышать размеренно и не подавать вида, что снова дал слабину и вновь позволил эмоциям взять верх. — Не разговаривай с набитым ртом, — говорит муж Сокджина, Лин, в голосе которого проскальзывают нотки неловкости и раздражения. — Не позавтракаешь с нами? — искреннее недоумение на лице мальчика умиляет. Каждое утро одно и то же, один и тот же сценарий, одни и те же вопросы. — Тэхён спешит в школу, — и одни и те же ответы. — Хотя бы пять минуточек! — возражает малыш, подняв ладошку с расставленными пальцами. — Да, Тэхён-и, за пять минуточек ругать в школе ведь не будут! — поддерживает своего младшего брата Джисон. Тэхён грустно улыбается, смотря на возмущённые мордашки детей. Братья начинают уговаривать дядю присоединиться, игнорируя папу, который просит перестать. Тэхён же не может сдвинуться с места, хотя мечтает об этом. Ноги будто приросли к земле, а тело парализовало. Он молчит, подбирая слова, не хочет обижать племянников своим отказом, но и оставаться не хочет, нельзя. Дети становятся чуть громче, голоса смешиваются в один непонятный шум, и Тэхён с большим трудом разбирает в них отдельные предложения. Сокджин устало потирает переносицу, намереваясь отругать сыновей, но супруг подает голос первым, строго говоря альфам не болтать, а завтракать, но те будто и не слышат. — Тэхён-и, — ласково. — Пожалуйста, — не успокаивается Джихун, смотря на него в упор своими темными глазами-пуговками. У Тэхёна от такого в душе неприятно скребут кошки. Очень жаль, что племянники его так…любят? Ведь, Тэхён ничуть не сомневается, когда они немного подрастут, то от любви к своему драгоценному дяде не останется ничего. Но ему ли не привыкать к косым взглядам. — Джихун, — грозно начинает Сокджин, отложив столовые приборы в сторону. Хватает одного взгляда, чтобы Джихун вжался в стул, опустив голову, и тяжело вздохнул. Это все из-за Тэхёна. Зачем только он появился в столовой? — Что Джихун? — теперь, по всей видимости, очередь Джисона. — Почему так всегда? Тэхён же тоже наша семья! — не унимается. — Хватит! — перебивает их альфа, сидящий в изголовье стола. Голос как всегда стальной, громкий. — Было сказано: спешит, — отец даже не смотрит в сторону Тэхёна, хотя всем известно, что ничего кроме безразличия и презрения в его взгляде не найдётся. Минутная тишина и вновь стук посуды. Тэхён быстро покидает столовую, а после — и дом. Чёрный автомобиль к этому моменту уже подъехал и покорно ожидает. Омега зажмуривается и считает до десяти, отгоняя от себя жуткие мысли о реальности, в которой ему нет места. Машина минует ворота дома и движется по дороге, ведущей к магистрали. Тэхён откидывается в сидении, фокусирует взгляд на пейзаже за окном и чувствует, как напряжение отступает. — Господин, — начинает водитель, поднимая глаза на зеркало заднего вида и тут же встречается с парой серых глаз. — Это Вам, — альфа цепляет с соседнего сидения контейнер с завтраком и протягивает руку назад. — Передал домоправитель. Тэхён благодарит водителя улыбкой и принимает ланчбокс, сразу убирая его в рюкзак. Водитель Кан — мужчина не плохой, Тэхён бы даже сказал — слишком хороший. В таком мире, в котором Тэхён вырос, это не приветствуется. Во избежание неловкой тишины или, что ещё хуже, неловких разговоров омега достаёт наушники и уже через пару секунд прикрывает глаза под одну из любимых мелодий. Утренний ритуал успешно пройден.***
Пронзительно громкий звонок оповещает о конце урока, и ученики, записав домашнее задание, торопливо собирают учебники и покидают кабинет, обсуждая планы после школы. Кто-то торопится поскорее прийти домой, кто-то из омег собирается зависнуть с друзьями в каком-нибудь кафе или пройтись по магазинам, альфы же спешат в офис к родителям, чтобы учиться основам ведения бизнеса, который те унаследуют в будущем. Только один ученик никуда не спешит, молча сидит, дожидаясь пока кабинет не опустеет. Оставшись наедине с собой, парень откидывается на стуле с наушниками в ушах. Музыка помогает расслабиться после трёх контрольных и двух лабораторных работ, от которых у Тэхёна скоро крыша поедет. Цифры, формулы, графики, термины — в голове всё смешалось, превратилось в запутанный клубок, потихоньку распутываемый музыкой, играющей в ушах. Спустя почти целых два альбома он неспешно поднимается с места, лениво складывает учебники и также неспешно выходит в уже пустой коридор. Приземлившись на подоконник, омега без особого интереса смотрит в окно. На школьном дворе, как обычно, суетливо: ученики начальных классов, слишком весело снующие туда-сюда, старшеклассники, сидящие на скамейках в ожидании личных водителей, однотипные иномарки, въезжающие в ворота школы. Людилюдилюди. От такой картины у Тэхёна только голова кругом. Подождав ещё несколько минут, пока весь народ не разошёлся, Тэхён довольно улыбается и спрыгивает с подоконника. Выйдя на улицу, Тэхён наконец обращает внимание на экран телефона. Время на часах перевалило за половину шестого. Шагая по школьному двору, Ким сворачивает за угол здания, осматривается и, не увидев на горизонте никого из учеников, бросает на землю рюкзак и достает из кармана припрятанную пачку сигарет. Ослабляет галстук и садится на школьный пиджак. Водителя Тэхён предупредил, что доберётся самостоятельно, и тот может быть свободен, так что спешить некуда. Расслабленное тело опирается о стену, ноги согнуты в коленях, длинные пальцы перебирают серебряную зажигалку, а губы расплываются в ухмылке, стоит омеге только затянуться. Едкий запах заполняет легкие и смешивается с природным ароматом граната. Тэхён поднимает голову к небу и выпускает струйку дыма сквозь приоткрытые губы, затем делает очередную затяжку. Мысли снова возвращают его в сегодняшнее утро. Отец был на удивление спокоен; раньше он выгонял детей из-за стола за то, что те всячески упоминали Тэхёна, потому что о нём в присутствии главы стараются не говорить. Ведь Ким Тэхён — позор семьи, отклонение, опухоль, которую Ким Дэсон вырезал бы собственноручно, если бы не обещание, данное покойному мужу и двум старшим детям. Омега сглатывает неприятный ком в горле и снова затягивается. За свои восемнадцать лет светловолосый научился не замечать ненависть родного отца. Есть определённые правила, которым Тэхён следует: не проводить время за одним столом со всей семьёй, не лезть в дела клана, не разговаривать с отцом, не попадаться ему на глаза, не трепаться. Быть тенью. Со всем этим Ким вполне справляется, так что особых проблем нет. Разве что одна. Ему порой сдохнуть хочется от того, что он такой жалкий. Тэхён, ещё будучи ребёнком понял, что все слова о ценности семьи — ложь. Омега помнит, как отец впервые поднял на него руку, когда Тэхён попытался его обнять. Тогда наивный детский разум списал всё на усталость. Но с каждой попыткой выразить любовь к отцу мальчик сталкивался лишь с холодом и безразличием. На свой шестой день рождения, как и на все предыдущие, вместо поздравлений и подарков он услышал ядовитые слова ненависти, которыми осыпал его отец в очередной раз, и, спрятавшись в шкафу с прижатой к губам ладошкой, старался заглушить свой плач и всхлипы. Он загадал тогда, чтобы папа был здесь вместо него, чтобы шесть лет назад Тэхён не рождался вовсе, а папа был жив. Омега грустно усмехается, вспоминая, как он сжимался комочком в углу и плакал часами напролёт, желая исчезнуть, и не понимал, откуда у него эта огромная пустота в груди, заставляющая сердце болезненно сжиматься. Жизнь преподносила ему множество уроков, после которых он, упиваясь собственными слезами, убедился, что для него любящей семьи попросту не существует. — Не боишься получить? — раздаётся знакомый, чуть хриплый голос возле уха, вытягивающий его из вороха неприятных мыслей. Тэхён поворачивает голову, видит источник звука и улыбается невысокому темноволосому омеге. Юнги, одетый в узкие чёрные джинсы и толстовку оливкового цвета, выжидающе смотрит на него сверху вниз, вскинув одну бровь. — Что смотришь? Двигайся, — Мин устраивается рядом, зеркаля позу Тэхёна, забирает недокуренную сигарету и затягивается. — Давно приехал? — спрашивает Тэхён, слегка удивлённо смотря на друга. — Часа два назад, — бросает старший, задумчиво выдыхая сизое облачко сигаретного дыма. — Почему не позвонил? — если бы Тэхён знал, что друг ждёт его, то не задерживался бы ни на минуту и не стал бы даже сидеть на скучных уроках. — Во-первых, ученье — свет, — Юнги треплет младшего по золотистым волосам. — Во-вторых, сюрприз сделать хотел, — он пожимает плечами и прикрывает глаза. Тэхёну было восемь, когда он в ожидании водителя, простояв под снегопадом во дворе школы добрых два часа, промёрз до костей, и, еле найдя в себе силы, решил переждать в детском кафе рядом со зданием школы. Он часто слышал, как его одноклассники рассказывали, что после занятий заглядывают туда с родителями за вкуснейшим какао и сладкими пирожками. Зайдя в светлое помещение, Тэхён разжал кулачки, наблюдая, как краснели его пальцы, столкнувшись с теплом. Мальчик занял свободный столик возле окна, и принялся разглядывать посетителей. Все дети были в сопровождении взрослых, и на их лицах играли счастливые улыбки, которые навеивали на Тэхёна тоску по родительскому теплу. Он сидел, смотря полными надежды глазами в окно, боясь пропустить и не заметить знакомую машину. В желудке неприятно урчало, но мальчик из последних сил игнорировал чувство голода. Денег у восьмилетнего Тэхёна тогда не имелось, поэтому позволить себе перекус он не мог. Тогда к нему подошёл незнакомый мальчишка поставил перед ним поднос с двумя дымящимися чашками и разными сладостями со словами: — Меня зовут Мин Юнги, угощайся. Тэхёну долго думать не пришлось. Он узнал мальчика, который учился на несколько классов старше него. Мин Юнги — частый гость в кабинете директора, «любимчик» школьной администрации, сидел напротив и улыбался ему самой доброй и нежной улыбкой, пододвигая стаканчик с ароматным какао к своему новому знакомому. Тэхён сдался почти сразу же и скромно принялся за еду. Вечер тянулся, казалось, бесконечно. Посетители потихоньку покидали кафе, спеша по домам, а мальчики сидели, бурно обсуждая комиксы, новую коллекцию бакуганов и любимые сладости. В тот вечер в детском кафе зародилась крепкая дружба двух омег. И спустя десять лет Юнги остаётся для Тэхёна единственным, кто приносит радость и счастье даже в самые ужасные дни. — Спасибо, — Тэхён кладёт голову на плечо друга и добавляет тихо, — Я рад, что ты здесь, — в ответ слышится уверенное ‘я знаю’, и на лице Кима расползается едва заметная улыбка. Рядом с Мин Юнги о плохом думать не получается. Они сидят так еще полчаса, бок о бок, одну за другой выкуривая сигареты, пока дождь не застает их врасплох. И они, промокшие до ниточки, под маты Юнги добегают до машины, в которую вваливаются, громко смеясь.***
В кабинете стоит тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц. Чоны, сканирующие взглядом отчёты о поставках оружия и другого запрещенного товара, сидят напротив друг друга за столом из темного дуба, лишь изредка обмениваясь информацией. Прошло чуть больше месяца с их приезда в Корею. За это время удалось заключить несколько выгодных сделок, обзавестись партнерами и даже новыми клиентами. Понемногу влияние клана Чон закреплялось в Корее, что не могло не радовать. Ведь прежде чем привести в действие план мести, необходимо получить авторитет в чужой стране и упрочить свое положение среди конкурентов. Тишину прерывает светловолосый омега с папкой в руках, вошедший в кабинет без стука. — Всё, что удалось найти, — Чимин кладёт заполненную бумагами папку на стол, придавливая своей рукой. Чонгук дочитывает последние строчки и откладывает договор в сторону, внимательно смотря на Пака. Взгляд усталый, но вид как всегда великолепный. Размяв шею, Чон-старший откидывается на стуле, закуривая сигарету. Взгляд скользит по омеге напротив, что, склонившись, стоит возле брата и читает важные бумаги, моментами хмуря брови и задумчиво потирая подбородок. Спустя пару часов негромких обсуждений отдельных пунктов в документах, Чимин устало массирует переносицу пальцами и откладывает листы. — Схожу за кофе и вернусь, — Пак привычным жестом откидывает со лба волосы и скрывается за дверью. Не успевает он отойти и на метр, как оказывается прижат спиной к крепкой вздымающейся груди. Татуированные пальцы властно скользят по бокам, сминая тонкую ткань белой рубашки. Ощущая на талии до боли знакомые горячие ладони, Чимин расслабляется и откидывает голову на плечо альфы, жадно вдыхая любимый аромат кедра. Хосок прижимает омегу к себе ближе, оттягивает воротник рубашки и ведёт носом от основания шеи и выше, обжигая нежную чувствительную кожу горячим дыханием. Запах мандарина и грейпфрута заполняет его лёгкие, обжигает рецепторы и приятно отдаётся где-то внизу живота. Чимин на Хосока действует как самый лучший энергетик, как легкий выброс адреналина. Коридор, на удивление, пуст: нет снующей повсюду охраны, но это только на руку. Чимину не особо хочется, чтобы кто-то застал их в таком вот виде. Лишние вопросы ни к чему. — Мне без сахара, — шепчет Чон, оставляет невесомый поцелуй где-то за ухом, заставляя омегу рвано выдохнуть, и исчезает также быстро, как и появился. Чимин одергивает полы рубашки, поправляет волосы и хитро улыбается. Омега возвращается с двумя дымящимися чашками кофе: для себя и Хосока; Чонгук же давно попивает свой любимый виски. Пак ставит напиток перед Чоном, а сам вальяжно обходит стол и садится напротив, закинув ногу на ногу, и смотрит с прищуром. Самодовольная улыбка прячется за ободком чашки. Кофе у Хосока ужасно сладкий.