Подмена чувств

*** — Слушай, — замялся Гриммджоу, — а как тебя звали в той жизни? Когда ты была шинигами? В первый день Ичимару-сама тебя как-то называл, но я не запомнил. — Это было давно. И нам нельзя это обсуждать. — Нам нельзя допустить, чтобы другие арранкары узнали, кто ты такая. И все же? — Почему это тебя интересует? — Просто интересует. — Меня никак не звали. Я уже не помню, когда я была шинигами, — Мирабель отвернулась, пытаясь заглушить голоса из прошлого, которые кричали и звали ее. — Нельзя забыть свое имя, — настаивал он. — Твоя имя, это... — Цукико-тян, — неожиданно продолжила она. — Когда-то меня звали Цукико-тян. *** Цукико проснулась на своем футоне. Она была в Сейрейтее. На всякий случай она ущипнула себя — больно. Все было похоже на какой-то странный и вместе с тем страшный сон. Но все почему-то было немного в тумане. — Цу-ки-ко-тян! Уже проснулась? — Гин? Что ты здесь делаешь? Он растянулся в улыбке. Вокруг него не было никакого тумана. — Решил посмотреть, стоит ли тебя будить. Одевайся быстрее, опаздываем на построение! Он выбегает. Одевшись, она выбежала за ним. Вокруг нее было много людей — все как обычно. Только вокруг туман, и она не могла расслышать их слов. Отвечала по инерции, знала жесты и выражения лиц, когда здороваются, какие вопросы может задать каждый из знакомых офицеров. Рядом с Гином туман рассеивался, и только его голос она могла слышать. Когда закончилось построение, она поспешила в казармы и заперлась в комнате на весь день. Цукико не выходила из своей комнаты до начала комендантского часа. После она тихо отодвинула дверь и побежала в сторону кабинета Айзена. Ничего не изменилось: весь Сейрейтей был, как в тумане, а из открытого окна кабинета она слышала только голос Гина, словно он говорил сам с собой. — Цу-ки-ко-тян! Я тебя нашел! Пошли со мной! Неожиданный голос со спины. Ситуация казалась знакомой. Он отвел ее на крыши смотреть на луну. — В мире Владыки есть только луна. Я мог бы показать его тебе. Ее словно ударило молнией. — Я тоже люблю тебя, Цукико-тян. Он снова обнял ее за шею, и она закрываются глаза. Когда она очнулась, она снова была в своей темнице под Сейрейтеем. Гин не появлялся. Акай начала сходить с ума. Она металась по полу в криках, но никто не мог ее услышать. Она вновь переживала сто лет темноты. Не хотелось ни пить, ни есть. Деревянный меч она разбила вдребезги об стену. Гин заходил, но она его словно не видела. Цукико слышала, как он звал ее: «Очнись». Но это было похоже на бред. Ей казалось, что его не существует, что ее не существует. Ни один человек, ни один шинигами не смог бы пережить такое — она все выдумала. А темнота на нее давила. Стены и пол сжимались по сантиметру в год. Цукико все ждала, когда же они сомкнутся, и она умрет. До этого момента оставалось всего полметра, когда открылась дверь и ее силой вытащили из темной комнаты. В глаза ударил яркий солнечный свет, который заставил ее пронзительно закричать. Она чувствовала, что падает в бездну, и вокруг только говорили разные голоса: «Твое кидо — абсолютно бесполезное!» «Хирако-тайчо, что у нас на сегодня?» «Никогда не забывай прикрывать свою спину!» «В тебе слишком все не так». — Цукико! — ее выдернул в реальность один очень громкий голос. Она сидела на кровати в своей комнате в Лас Ночес, а Гриммджоу Джагерджак уставился на нее глазами, полными ужаса. — Как ты меня назвал? — Ты меня напугала! — грозно шикнул он. — Что это сейчас было? Голова гудела, как от сотрясения. Мирабель застонала и приложила руку к очагу боли. На пальцах было несколько капель крови. — Если бы ты так сильно не впечатал меня своей реяцу в стену, возможно, было бы легче. Пауза. — Как ты меня назвал? — Ты уже спрашивала, — насупился он. — Видимо, головой ты сильно треснулась. — Да неужели? — съязвила она. — И все-таки. — Я звал тебя твоим именем, но ты не просыпалась. Металась в бреду. Я решил попробовать, вдруг ты откликнешься на имя из своего прошлого. — Спасибо, что вытащил меня, — неожиданно Мирабель обняла его и разрыдалась. — Я больше не переживу это снова. — Что с тобой было, когда ты была шинигами? Почему ты вообще оказалась здесь? — Сто лет назад я работала под прикрытием и следила за Ичимару и Айзеном. Из меня вышел не самый удачный шпион, как видишь. — Сто лет назад? Но... — было заметно, как арранкар пытается посчитать количество со своего дня рождения, — но ведь Айзен-сама всего два месяца в Уэко Мундо! Ты следила за ними сто лет и ничего не узнала? Да ты самый дерьмовый шпион! — Я следила за ними несколько месяцев. А потом Гин похитил меня и спрятал так, чтобы ни один шинигами не нашел меня. Он держал меня взаперти сто лет, а потом притащил сюда. Как бы сказал мой капитан, я заигралась в свое прикрытие. — И в чем было прикрытие? — Я должна была изобразить, что я влюблена в Ичимару Гина. — Значит, игра затянулась? — Я могу ответить тебе завтра? — тихо и устало спросила Мирабель. — Если честно, я безумно устала. Ты можешь остаться со мной? Она засыпала на его руках и, прежде чем отключиться, сказала: — Мне иногда тоже кажется, что я влюбилась в тебя, чертов Кошачий Король. *** — Ты помнишь, что ты мне должен, Гриммджоу? — начала она с утра. — За то, что ты меня перебинтовала? Интересно, что же ты хочешь попросить, — рыкнул он ей в ответ. — Открой для меня Гарганту, — Мирабель поняла, что еще ни разу с такой уверенностью не смотрела ему в глаза. — Ты же знаешь, я этого не сделаю! Ты с ума сошла! — Тогда у меня есть второй вариант: ее мне откроет Ичимару Гин на смертном одре. — Ты точно головой сильно ударилась, Мирабель! Он же на уровне капитана! А ты? Ты вообще помнишь, как владеть мечом? Ты же говорила, что просидела в камере сотню лет! — Тогда какой у меня выбор? — Останься. — Ни за что. — Останься ради меня. Вчера, помнится, кто-то говорил, что влюбился. Мирабель хотела ему что-то ответить, но осеклась, подбирая слова. — Цукико должна отбросить все эти маски и игры и вернуться как минимум в Мир Живых. Ее здесь ничего не держит. — А Мирабель здесь что-то держит? Ей не позволил ответить взрыв, отголоски которого шли от купола Лас Ночес. А также дикие вопли. — Аарониеро. Идиот. Этот чудак как всегда кричал что-то в духе: «Я тут самый сильный! Я могу поглотить всех!» Пустая болтовня, даже она это понимала. Чтобы поглотить противника, надо его сначала победить. А Аарониеро, будучи Девятым Эспада и в бою слишком эмоционально не стабильным, не мог победить априори почти никого. — Но тот шинигами, что является сейчас его противником, все равно слабее. — Плевать. Это значит, что Куросаки близко, — воодушевился Джагерджак, вспоминая, чьего прибытия он так ждал. — Значит, здесь наши пути расходятся. — Ты останешься здесь, и мы поговорим после того, как я убью этого рыжего, — разозлился он и направился к выходу. — Не останусь. Я иду к Ичимару. Битву с Куросаки тебе не пережить. — Да кто ты такая, чтобы говорить такое! — Джагерджак резко развернулся, буквально пылая от ярости. И обиды. — Я — шинигами, Гриммджоу. И я — гребанный реалист. Если ты продолжишь свою гонку за тем парнем, ты в конечном счете сдохнешь. Я сама не уверена, что проживу ближайшие пару часов. Но мне надоело уже прятаться. Меня учили не этому. И сейчас ты либо откроешь мне Гарганту, либо мы с тобой отправляемся на верную смерть: ты — к Куросаки, а я — к Гину. — Ну и хрен с тобой! Иди, умирай ни за что! — он приблизился к ней в один сонидо. Максимально близко, насколько мог. — Надеюсь, ты получишь сполна за свои попытки бегства, и потом тебя вернут обратно ко мне, — арранкар навис над ней, угрожая, как раньше. — Прощай, Джагерджак, — процедила она сквозь зубы и зачем-то поцеловала его. Как ни странно, для них это было в первый раз. Их пути разошлись в противоположные стороны. *** Чем ближе она подходила к его кабинету, тем больше у нее тряслись руки. — Ты что-то хотела, Мирабель? — он ее опередил. Ждал ее, но даже не встретил ее своей улыбкой — стоял спиной. — Я — Акай Цукико. У меня нет другого имени. — Так, значит, моя Цукико-тян вернулась? — повернулся он, улыбаясь. Но в его улыбке было столько грусти, что сердце невольно защемило. Что-то было не так. — Я никогда не была твоей Гин. Не знала, что у тебя такая развитая фантазия. — Пришла убить меня? — У меня не получится. Но я бы попробовала. — Ты пришла, чтобы я выпустил тебя. — Ты слишком догадлив для капитана, который повелся на Айзена Соуске. — А ты слишком предсказуема. — Зачем это все было, Гин? Зачем нужно было заставлять меня пройти через все это? Почему просто не убить, не подложить мое тело на место Холлоуфикации? Ичимару перестал улыбаться и просто посмотрел на нее. — Это было решение Айзена. Мы предполагали, что о твоей слежке знали несколько капитанов, поэтому мы решили оставить тебя, как козырь. Но Айзен-сама так и не решил, когда тебя использовать. Потом я предложил тебя забрать в Уэко Мундо. Я уже не мог тебя убить. — Я тебе не верю. — Уходи, пока все заняты Куросаки и его друзьями. Они не заметят, что я выпустил тебя. — Что? Что опять за игры? — Я открою Гарганту, — медленно начал Ичимару. — И обещай, что в ближайшее время не появишься на поле битвы, — он махнул рукой и открыл проход в пространстве рядом с собой. — Что ты задумал, Гин? — решилась спросить она перед шагом в чернеющую пустоту. — Многие ошибки исправлять уже поздно, но я должен попробовать. Я надеюсь, он защитит тебя лучше меня. Уходи. Надеюсь, наши пути не пересекутся. — Прощай, Ичимару. Цукико сделала этот последний шаг, где-то внутри опасаясь, что ее снова обманули. Но взгляд Гина впервые был каким-то иным. Где-то далеко она слышала последние крики Джагерджака. *** Она долго не решалась подойти к защитному барьеру. Знакомое, родное защитное кидо, от которого воздух чуть дрожал, а духовная сила гудела на кончиках пальцев. Еще один шаг. Кицке пропустил ее через барьер, но не пошел дальше. Не так она представляла себе базу вайзардов. Слишком пустой, слишком разбитый ангар. А вдруг Урахара привел ее не туда? — Кто ты? — остановил ее дерзкий женский голос. Цукико не смогла сразу определить, кто это был, а голос звучал эхом по пустому ангару. — Я — Акай Цукико, бывший четвертый офицер пятого отряда Готей 13! — Цукико мертва. — Спустись и убедись в том, что я жива. Напротив нее, в самом конце ангара, появилась фигура. Но реяцу было настолько хорошо скрыто, что она до сих пор не могла определить, кто это. — Ты похожа на нее. Но Акай Цукико погибла сто лет назад. — Хиери-фукутайчо? Это вы? Эта девушка исчезла и через секунду появилась перед шинигами. Это действительно была Хиери — лейтенант двенадцатого отряда. — Я спрошу еще раз: кто ты и как нас нашла. Третьего шанса не будет. — Я покажу вам. Только не нападайте, а то криво получится. Акай достала занпакто и поднесла к своей голове. Собрала свои изрядно отросшие длинные волосы в кулак и обрезала их одним движением до той длины, какими они были, когда ее в последний раз видели в Сейрейтее. Волосы рассыпались по полу, Цукико раскрыла волной часть своей реяцу. — Какие будут указания на сегодня, Хирако-тайчо? — прокричала она на весь ангар. — Цукико-тян! Сверху с развалин она услышала родной голос своего капитана. Я вернулась домой. Через несколько секунд она почувствовала объятие со спины и прыжок в шунпо.