Небо, солнце, земля — В мире без меня! Горы, реки, поля — В мире без меня! Люди, дни, города — В мире без меня. Был и будет всегда Мир, где нет меня… Tracktor Bowling
— Поднимайся, бездельник! — визгливый женский голос и громкий щелчок задвижки разбудили худенького черноволосого мальчика лет четырёх на вид. Знакомьтесь, это Гарри Джеймс Поттер — мальчик, который живёт в чулане. Почесав свой странный шрам в виде молнии на лбу, Гарри натянул огромную футболку, размера на три больше, чем нужно, вышел из своего убежища под лестницей и, смахнув раскинувшуюся за ночь на двери паутину, немедленно направился на кухню, откуда доносились приятные запахи яичницы и крепкого кофе, из-за которого пустой желудок свело голодной судорогой. Так начиналось абсолютно каждое утро его никчёмной короткой жизни. Почему этот самый Гарри Джеймс Поттер, шести лет от роду, живёт в чулане, спросите вы? Да просто так. По правде говоря, он не сможет ответить на этот вопрос — он и сам этого не знает. Или, быть может, просто не понимает того, почему дядя и тётя так плохо к нему относятся. Ну а правда, почему? Как говорил Вернон Дурсль, толстый лысоватый мужчина и по стечению обстоятельств дядя маленького Гарри, от которого тому вечно доставалось, нужно «выбить из мальчишки эту дурь». Какую ещё дурь — решительно непонятно! Когда однажды Гарри спросил у тёти Петуньи, высокой темноволосой женщины, что же имел в виду дядя, то получил в ответ лишь презрительный взгляд. Почему же тогда Гарри живёт у дяди и тёти, когда родители кормили бы на порядок лучше? О, вот на этот вопрос юный Гарри сможет ответить. А нет у него родителей. Погибли они. В автокатастрофе. Так тётя говорит, во всяком случае. А потом Дурсли взяли маленького Гарри на воспитание… Чтобы содержать в таких чудовищных условиях. Лучше бы в детский дом отправили, честное слово! Когда Гарри аккуратно открывал дверь на кухню, за его спиной раздался слоноподобный топот и пыхтение на лестнице. Знакомьтесь, это Дадли — родной ребёнок Дурслей. Внешний вид двух мальчишек, живущих в одной семье, разительно отличался: худой, словно скелет, в нелепо больших вещах с чужого плеча Гарри и хорошо одетый Дадли, толстый, как свинья… К слову, он и по поведению больше смахивал на огромную тупую свинью, чем на человека; едва оказавшись за столом, принимался разбрасывать еду, которая ему не нравится, кричать и плакать, требуя сладкое. Дорого бы Гарри отдал за ту еду, что сводный братец так самозабвенно портит… Но увы, юный Гарри наказан на всю неделю: вчера за столом он имел неосторожность посмеяться над Дадли, который так активно ел торт, что измазался с головы до пят! И из-за него Гарри теперь всю неделю не получит ни крошки еды. Несправедливо! «Дадличек» шумно протопал мимо Гарри, предусмотрительно скрывшегося в своём чулане. От греха подальше. Вся эта семейка Дурслей отказывалась любить Гарри, и он никак не мог понять почему. За что? Что это за «дурь» такая, о которой говорил дядя Вернон? И зачем её выбивать? Жил бы он с ней спокойно и дальше, ведь прожил как-то шесть лет? Непонятно… Гарри медленно вошёл на кухню и поздоровался со всеми. Дядя читал утреннюю газету, громко шурша страницами, тётя топталась у плиты, а Дадли уже ел. Идиллия, что сказать! Только для Гарри в ней нет места. — Немедленно вымой посуду! — строго бросил дядя Вернон, не отрываясь от газеты. — Потом выкинешь мусор. Ты всё понял?! — Да, дядя Вернон, — промямлил Гарри и, вздохнув, пошёл к раковине. Даже на ней стоит фотография Дадли! В этом доме полно снимков этого толстяка, и ни одного с Гарри, словно его и не существовало никогда. Что за несправедливость! Гарри, каждый день получая пинки от двоюродного братца и бесконечные подзатыльники от дяди, верил, что за ним рано или поздно придёт… Кто? Да кто угодно! Седой волшебник в широкополой остроконечной шляпе и плаще, расшитом звёздами, фея с волшебной палочкой, как показывали в телевизоре, который порой удавалось посмотреть втихаря от взрослых и вездесущего кузена, или же просто какой-нибудь дальний родственник, о котором никто не знает пока… Придёт и заберёт с собой, в мир, туда, где всё хорошо, всегда можно посмотреть телевизор или поиграть на компьютере, где всегда вкусно кормят… Что ещё нужно ребёнку для счастья? — Мир, где нет меня… — грустно прошептал Гарри, кладя только что вымытую тарелку на полку. — Чего ты там бормочешь? — грозно спросил дядя Вернон, сворачивая в трубку дочитанную газету. — Что, язык проглотил, эй?! — Ничего. — Ничего, сэр! — рявкнул он так, что его усы подпрыгнули заодно с его массивным животом. — Ничего, сэр, — быстро согласился Гарри, начиная тереть новую грязную тарелку в два раза усерднее. — Иж ты, как мы заговорили! — хмыкнул дядя Вернон. — Дерзишь? — Нет… Нет, сэр. — Правильно, — зло ухмыльнулся тот. — И не смей мне дерзить!***
— Гарри, иди сюда! И зачем это вдруг Дадли решил позвать к себе нелюбимого кузена? Что-то здесь не так. Гарри недоверчиво выглянул из чулана… Как вдруг на его лицо выплеснулась какая-то дурнопахнущая жидкость. — Петунья, ты мой скипидар не видела? — услышал Гарри удивлённый голос дяди Вернона. И в ту же секунду всю верхнюю часть лица начало нестерпимо щипать, стало резать и глаза. Даже привыкший к побоям Гарри не выдержал — громко заверещал. — Что ты там орёшь, маленький бездельник?! — прокричала с кухни тётя Петунья. Страшная боль захватила всё лицо Гарри, нестерпимо жгло глаза… А Дадли смеялся, смеялся как ненормальный. — Дад… Петунья! Бегом сюда! — услышал Гарри громкий рёв дяди, после чего его маленький организм не выдержал адской боли, и он провалился в спасительное забытьё.***
— Дадли Вернон Дурсль! — громко истерично кричала тётя. — Что ты натворил! Гарри только что проснулся и теперь изумлённо прислушивался к происходящему. Страшная боль исчезла, а всё тело было невероятно расслаблено… Глаза упорно отказывались открываться, а руки и ноги — слушаться. Затекли, видимо, от долгого нахождения в одной неудобной позе. Он лежал на чём-то мягком и тёплом, а совсем рядом раздавались звуки разговора и тихие всхлипывания. — Я вколол ему обезболивающее, — раздался со стороны ног Гарри чей-то незнакомый мужской голос. — И осмотрел его рану, с ним всё будет хорошо. Только некоторое время придётся поносить повязку, пока раны не заживут. — А видеть-то он сможет? — раздался у изголовья голос дяди Вернона. — Рано пока что делать прогнозы… — Да или нет? — Нет, — вздохнув, сказал незнакомый мужчина. — Скорее всего, нет. Дядя Вернон пробормотал какое-то ругательство, а тётя тихонько всхлипнула. Гарри с интересом слушал разговор. Про кого это всё? Кто не сможет видеть? — Вот что я вам скажу… — негромко проговорил дядя Вернон. — Это вам за срочный вызов, — негромко хрустнула бумажка. — А это — вы здесь не были и ничего не видели. Хорошо, доктор… — Харрисон, — подсказал голос. — Хорошо, только… Я надеюсь, никакого криминала? — Нет, ну что вы?! — истерично рассмеялся дядя Вернон. — Неловкая ситуация, не стоящая ни капли упоминания. Просто сдадим мальчишку в приют, и всё! Никто и не вспомнит о нём! Пойдёмте, я вас провожу… Двое человек встали и вышли, услышал Гарри. Уж эти шаркающие дяди Вернона он ни с чем не спутает… — Дадли, ты с сегодняшнего дня наказан, — резко выдохнула тётя Петунья. В другой раз Гарри непременно бы порадовался, но сейчас… он понял, что мышцы наконец стали слушаться его. Нестерпимо зачесался нос, а за ним и ко всему лицу вернулась чувствительность. Немного пошевелившись, Гарри попытался поднести руку к нему и вдруг наткнулся на что-то плотное, по ощущениям — какую-то ткань. Нащупав край, Гарри попытался снять повязку, но тихое прикосновение к руке остановило его. — Гарри, мой мальчик, не надо… — тётя Петунья впервые назвала его так. Словно родного. — Ты сделаешь только хуже. — Чешется, — пожаловался Гарри. — Потерпи, так и должно быть, — негромко и ласково проговорила она. Может, это сон?***
Следующие несколько дней пролетели для Гарри незаметно. Следующим утром его вкусно и сытно накормили, правда, с ложечки, так как на глазах была повязка, потом — небывалое дело! — сводили в магазин одежды и купили новые вещи! Правда, Гарри не мог их видеть, но на ощупь и запах они ему очень понравились! Быть может, та сказка, о которой так долго мечтал Гарри, начала сбываться? Он больше ничего не делал по дому, его кормили и одевали, как Дадли, правда, спал он пока ещё в чулане, но это, как Гарри верил, ненадолго. Эти несколько дней он был впервые за всю свою короткую жизнь изумительно счастлив, а повязка… Он понял, что это всё, наверное, из-за неё… И в тот день, когда её пришли снимать, в страхе забился под кровать в чулане. — Гарри, выходи, — нетерпеливо позвала тётя Петунья, хмуро поглядывая на доктора, который хмуро косился на настенные часы. — Не заставляй доктора ждать. Давай просто закончим с этим. — Нет! — прокричал из чулана Гарри, не высовываясь из-под кровати. — Вылезай немедленно! — проревел дядя Вернон. — А не то я с тебя шкуру спущу, маленький негодник! — Если с меня снимут повязку, вы будете относиться ко мне как прежде! — плакал Гарри, цепляясь за что-то. — Его никак нельзя достать? — закатив глаза, тяжело спросил доктор. — Ну что за непослушание! — Он за что-то там уцепился… Потерпите ещё минутку.***
Детский дом. Буквально несколько дней назад он был недостижимой мечтой для маленького Гарри, но вот теперь, когда он без глаз… Без глаз — так сказала тётя Петунья, сдавая мальчика в приёмку и подписывая необходимые документы. Мальчик без глаз… Гарри лежал на своей новой, неудобной и скрипучей кровати, поджав ноги и неотрывно уставившись в невидимый им теперь потолок. Слёзы сами собой текли щекам, но он и не собирался их сдерживать. — Мир, где нет меня… Вот бы было неплохо перенестись в какой-нибудь другой мир! Просто представьте себе: зелёные луга, голубые реки и ярко-синее небо… Но всё с более сильной злобой Гарри осознавал, что ему не увидеть этого больше никогда. Никогда! НИКОГДА!!! Новая вспышка ярости буквально сожгла душу ребёнка изнутри. Гарри вскочил и… исчез в яркой вспышке.***
Высокий длиннобородый седовласый старец в странной остроконечной шляпе и длинной, до пола, мантии, недовольно пожевал губами. Отложив тоненькую тетрадочку с именем «Гарри Поттер», он извлёк из недр своего странного одеяния короткую палочку и навёл на двух застывших в нелепых позах воспитателей. — Обливейт, — дважды шепнул старец, ткнув своею палочкой в сторону каждого из них: на лицах воспитателей на миг возникли мечтательные выражения, а после они мешками упали на пол и синхронно захрапели. Старец картинно покачал головой и, совершив палочкой несколько оборотов в воздухе, извлёк несколько пустых пивных и винных бутылок прямо из пустоты. Поставив бутылки рядом со спящими мужчинами, старец поправил очки-половинки и задумчиво ткнул палочкой в тетрадку. Буквы начали лениво переползать с места на место, меняя положение… И через десяток секунд уже составляли совсем иную надпись. Старец медленно погладил свою бороду и хмуро пробормотал: — Опоздал… надо же… Через секунду его уже не было, как не было и Гарри Поттера — мальчика, который выжил.