Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

В воспоминании Малфой вел себя как плохой комментатор квиддичного матча. И без его глупых ремарок было неловко, он же только усугублял ситуацию: – Твоя Уизли задавит жалкую копию меня. Что за напор, это ведь не квоффл! – Малфой! – Что? Я про свою... Салазар! – ЕГО, я имею в виду ЕГО – голову! Благостное молчание длилось секунд десять, Гермиона даже стала разглядывать остатки иллюзии леса, чтобы не смотреть туда, куда смотреть совершенно не хотелось. – Думать стыдно, что Уизлетта считает, будто с ней был я! Этот рохля целуется как девчонка! Что за низзлячьи нежности?! – Может, жизнь тебе еще предоставит шанс показать Джинни, каков ты в постели, – не выдержала Гермиона. – Грейнджер, я слишком ценю свои… слишком ценю себя. Ты посмотри, как она действует. Неясно, кто из них мужик. – Драко, перестань! – Мерлин, Грейнджер, ты мне так мстишь за прошлое?! Зачем ты заставляешь меня за этим наблюдать? Знаешь, у финнов есть очень емкое определение для того, что я сейчас испытываю, они умеют одним словом… – Малфой, заткнись. – Мне больше нравится, когда ты называешь меня по имени. – Драко! – Так лучше. – Драко, – отозвалась в воспоминании Джинни, и ее партнер, похожий на Малфоя как брат-близнец, высоко застонал. Настоящий Малфой прошептал что-то очевидно неприличное. – Не матерись, – зашипела на него Гермиона. – Myötähäpeä, чтобы ты знала, и есть то самое финское слово, обозначающее стыд за поступки других людей, – назидательно изрек Драко. Между тем страсти перед их глазами накалялись, Джинни почти раздела партнера. На нем оставались только штаны, и, чтобы их снять, она опустилась перед лже-Драко на колени. Гермиона почувствовала себя совсем плохо, Малфой же, напротив, воодушевился и снова заинтересовался происходящим. Грейнджер уже пятнадцать раз прокляла свою идею, а ведь люди в воспоминании еще не дошли до главного. Находиться рядом с человеком, точная копия которого готовилась лишиться последней одежды прямо перед твоими глазами, оказалось адски неловко, как и осознавать, что тело напротив – копия тела рядом. И, надо сказать, там было на что посмотреть. Тело Драко было худощавым, даже слишком худощавым, неприлично бледным и почти безволосым. Гермионе стало интересно, как далеко простирается эта безволосость, и она жутко застыдилась своего интереса. Малфой продолжал болтать какие-то глупости, чтобы избавиться от собственного дискомфорта, что усиливало дискомфорт Гермионы, впрочем, кровь гудела в ушах и слов она уже почти не разбирала. Внезапно Грейнджер осознала, что… возбуждена. Это не лезло ни в какие рамки! И еще почему-то не хотелось, чтобы Джинни обнажилась сильнее – пока она была просто расхристанная, лже-Драко вроде как не осмеливался ее раздеть. – Знаешь что? Хватит! – решительно заявила Гермиона и потянула Малфоя из воспоминания. – Ну вот, а все только начиналось, – попробовал разрядить обстановку Драко, очутившись снова в гостиной Снейпа. – Ты и в постели такой болтун? – Хочешь проверить? – нет, он неисправим! Гермиона видела, что Малфой испытал такое же облегчение, как и она, оттого, что они не стали наблюдать дальше. И с чего Гермиона решила, что смотреть что-то эротическое с малознакомым человеком проще, чем с близким? Ничего подобного! Но не признавать же фиаско. А Малфой, кажется, успел прийти в себя. – Что, оказалось не по зубам досмотреть до конца? – хмыкнул он. – Возбудилась? Ну нет, она не позволит ему оставить последнее слово за собой. – По себе судишь? – Гермиона вскинула бровь, изображая полнейшую безмятежность. – По тебе, – нагло ухмыльнулся Малфой. – Ну и по себе тоже. По крайней мере, мне хватает смелости это признать, о храбрая гриффиндорка. – Да, признаться, что возбудился от подглядывания за парочкой – храбрость высшего порядка. – Благо твои вопли действуют эффективнее холодного душа, – а это почему-то обидело. – Вот и отлично, – вскинула подбородок Гермиона. – Тогда можем обсудить увиденное. – Что именно… – Малфой, – прервала она реплику, уже по тону понимая, что прозвучит какая-то дрянь, – давай попробуем перебрать твоих… одноклассников. У тебя нет идей, кто бы это мог быть? – Вообще-то я бы ставил на сопливого пуффендуйца… – Малфо-о-ой, – Гермиона закатила глаза. – Драко, – сверкнул глазами тот, и обоим стало не по себе, оба вспомнили протяжный стон, последовавший за обращением Джинни. – Дра-ко, – в два слога Гермиона вложила максимальное количество яда, которое смогла выделить, – подумай верхней головой для разнообразия. – И о чем прикажете думать, мисс Стажер? – Давай переберем тех, кто обычно сидел недалеко от тебя за столом и мог перехватить взгляд Джинни. И… – Почему ты так уверена, что этот кто-то крутился возле меня? Наши столы не рядом. Как вообще можно отследить чей-то взгляд с такого расстояния? С такого расстояния даже лица… – Ты плохо видишь? Наконец-то Малфой смутился. Оказывается, для этого всего-то и нужно было найти его Ахиллесову пяту. – Какая разница? – фыркнул он. – Я говорю о том, что взгляды твоей Уизли могли перехватить не только за слизеринским столом. – Я и не утверждаю обратное, – примирительно сказала Гермиона. – Именно что утверждаешь! – Нет, просто эта версия мне кажется самой стройной. – Да ну, не проще ли перехватить чей-то взгляд, сидя рядом? – Я думала об этом, но пришла к выводу, что подход не гриффиндорский, – попытка мягко подать нелестное высказывание в адрес змеиного факультета провалилась, Малфой взбрыкнул как мустанг под седлом. – То есть гриффы де-факто не способны… – …достать Оборотное зелье в переполненном Пожирателями замке? Да! – Насколько я понимаю, про сварить речь не идет, ибо тупость… – Ибо достать ингредиенты для Оборотного в переполненном Пожирателями замке точно так же сложно, как и готовое зелье. Кажется, до Малфоя дошло, что разговор коснулся слишком болезненных для них обоих тем, теперь уже он примирительно поднял руки. – Ладно, рассмотрим твою версию. – То есть ты согласен, что готовый продукт или его составляющие гораздо проще было достать твоим одноклассникам, чем моим? – Да, убедила. Довольна? – прикрикнул Малфой. Гермиона не смогла скрыть победную улыбку, а затем проявила крайнюю заботу о ближнем – перестала давить. – Так кто из слизеринцев обычно терся возле тебя? – Все? – хохотнул Малфой, затем стал серьезным и тихо добавил: – Но не в этом году. Я… стал малообщительным. Гермиона с трудом, но удержала в себе ехидное: «С чего бы?» – Вокруг, как обычно, сидели Грег с Винсом, Блейз, Пайк, Пэнс, иногда Дафна или Нотт. Она открыла рот, чтобы расспросить о каждом, но Малфой начал размышлять вслух без дополнительной стимуляции: – Винс с Грегом точно нет. – Считаешь, что твои громилы не могут быть милыми и нежными? – съязвила Гермиона. – Да не в том дело, – отмахнулся от нее, как от мухи, Драко, – Грег и Винс оба толстые и огромные, то есть Грег и есть массивный, а Винс был таким. В моем теле они бы… – Ты прав, они бы чувствовали себя неуютно. К тому же... прости, конечно, придумать подобный план ни у того, ни у другого ума не хватило бы. Драко вяло кивнул и не стал развивать тему. Гермиона тоже, слишком уж странные и неправильные эмоции охватывали ее при мысли о смерти Крэбба. С одной стороны, он хотел убить ее и сам породил то, что стало причиной его погибели, и с чего бы Гермионе оплакивать своего несостоявшегося убийцу, но с другой, нужно же испытывать ужас оттого, что парень, вместе с которым ты училась на протяжении шести лет, умер страшной смертью. А она… не испытывала. То есть испытывала только тень того, что должна была, и вину за отсутствие «правильных чувств». – Еще есть в-третьих, – через силу добавил Малфой, – они очень внушаемые, – он даже сделал паузу, чтобы Гермиона смогла хмыкнуть, но смешка не последовало. – Уизли – предательница крови, и ни один из них… Гермионе очень захотелось спросить Драко, изменилось ли его собственное мнение о предателях крови и о маглорожденных, но… она не решилась – поняла, что разочаруется, если он фыркнет и выдаст, что его мировоззрение осталось прежним. Поэтому она спросила другое: – Почему ты не привел этот аргумент, когда я заговорила о слизеринцах в целом? – Потому что большинство из нас достаточно изворотливы, чтобы договориться с собой. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Малфой подмигнул. Как есть подмигнул! И Гермиона растерялась. Он же не мог иметь в виду то, о чем она подумала?