Гермиона Грейнджер и таинственное дитя

Игра в кошки-мышки с Грейнджер забавляла, но терпение никогда не было сильной стороной Драко. Разве что на шестом курсе, но тогда он скорее тянул время, чем ждал подходящего случая. А так мистер Малфой с младенчества привык, что стоит ему чего-то захотеть, как это что-то подают на тарелочке с золотой каемочкой, или серебряной – не суть. Грейнджер продолжала удивлять, что подогревало интерес еще больше. Оборотное в тринадцать лет! Это же... то ли офигеть как круто, то ли офигеть как глупо! Уникальная ведьма! А уникальное должно принадлежать... Терпение, Драко, терпение… и маленькие, аккуратные шажки в сторону цели. Сегодня, например, ему точно удалось произвести впечатление – нужно было видеть лицо Грейнджер, когда он озвучил идею поискать упоминание зелья! А то! Он не какой-нибудь инертный Уизли или Поттер, он не будет ждать, пока гениальный мозг гриффиндорской заучки сгенерирует идею – сам не промах. Драко только надеялся, что она не хотела от него действий другого рода. Впрочем, даже если и хотела, он ее удивил, и это к лучшему. Сейчас они сидели возле кучки книг и журналов (семи книг и полутора десятка журналов, если быть точным), призванных мудреным манящим заклинанием. Это заклинание Драко узнал раньше, чем обзавелся собственной палочкой. Он даже поведал Грейнджер, как мечтал применить его самостоятельно, не ожидая, когда освободятся отец или мать, чтобы удовлетворить очередной библиотечный запрос чада. Если кто и мог оценить подобное, то это она. Он вызвался разобрать журналы, а Грейнджер взялась просматривать книги. Она так смешно и одновременно органично выглядела на полу посреди свалки из томов разной толщины и размера, что Драко с трудом сдерживал улыбку. – То, что нам нужно! – выкрикнула Гермиона, лихо подхватывая талмуд весом фунтов в пятнадцать: – Волшебные методы перевоплощения. Глава посвящена Оборотному, глава – метаморфам и глава – частичной трансфигурации внешности с помощью чар. Конец фразы можно было едва разобрать, потому что глаза Грейнджер уже бегали по строчкам с колоссальной скоростью. Драко отвел взгляд от поглощающей информацию книгоманки и вернулся к своим баранам, то есть журналам. Он очень любил зельеварение, но само словосочетание «Вестник зельевара» навевало тоску смертную. В детстве Драко таскал эти журналы у отца в попытке понять, зачем взрослым такие неинтересные книги – максимум две-три иллюстрации на номер, текст – очень-очень плотный, шрифт – нечитабельный. Со временем Малфой вроде как научился ценить содержание, но где-то глубоко внутри все еще жило детское неприятие. – Смотри сюда, – затараторила Грейнджер, вытаскивая Драко из внезапно накатившей хандры, – очень редко волшебник, обладающий способностями метаморфа, способен полностью повторить внешность конкретного человека. – Я это мог и так тебе сказать, – скучающим тоном ответил Драко и развил мысль: – Но мы, кажется, с тобой уже выясняли, в любом метаморфе течет вейловская кровь, а вейла может заставить человека видеть то, что хочет. То есть зависит от количества этой крови. Силы генов, если тебе угодно. Оставив Грейнджер с открытым ртом, мысленно хваля себя за прекрасную демонстрацию умственных способностей, Драко вернулся к содержанию журнала. В первом же номере (№12 за 1979 год – его самого еще на свете не было!) он нашел то, ради чего, собственно, и затевал этот поиск. – Здесь таблица погрешностей для многокомпонентных зелий от Никколо Борджиа. Если ты вдруг не в курсе, он зельевар с мировым именем. Мне больно это признавать, но ты права, в Оборотном не меняется количество ингредиентов при упарке до трети меры. Грейнджер отвлеклась от своего талмуда, подползла к стопке журналов и наклонилась через плечо Драко, того обдало цветочным ароматом ее волос, в который вплетались ягодные нотки какого-то крема – кажется, клубничного. С точки зрения любой чистокровной ведьмы, сочетание настолько разных, сладких и насыщенных ароматов было недопустимым, но Гермионе удивительно подходило. Малфой едва сдержался, чтобы не повернуться и не провести губами по нежной коже, не зарыться носом в ароматные волосы. Вместо этого он выплеснул порцию отменного слизеринского яда: – Усмири эту буйную растительность, я чувствую себя так, словно на меня напали Дьявольские силки. Грейнджер покраснела и перекинула волосы на другое плечо. Мерлин, нет! Ее открытая шея напротив его лица выглядела форменной провокацией, а ведь Драко планировал оставаться сдержанным и собранным. – Поверь мне, будь здесь Дьявольские силки, ты бы так не выпендривался, – сухо уронила она, не отрывая взгляда от таблицы с погрешностями. Ее глаза впивались в страницу так, что Драко казалось, еще чуть-чуть – и она ими выкорчует все буквы. – Ничего себе, – прошептала Гермиона и провела пальцем по ремарке профессора, которую Драко не счел интересной. – Показать Лили. Они общались! Они общались после школы! Гарри думал… Кажется, Гермиона внезапно осознала, что собеседник не понимает, о чем она.. – О! Просто мама Гарри – подруга детства профессора Снейпа. Драко поймал одно из подавляемых воспоминаний. – Поттер во время поединка с Темным Лордом что-то такое… Теперь девчонка выглядела испуганной. – Точно, – тихо сказала она. – Я и забыла, что ты был в Большом зале. Драко так был увлечен мелькнувшей догадкой, что не стал отвлекаться на обиду – забыла… Правда, о той ночи он и сам старался не вспоминать. – Мать Поттера была рыжей? – спросил Драко. Грейнджер кивнула. – Рыженькие гриффиндорки нечистых кровей… – повторил он слышанное когда-то. – Что? Судя по всему, присутствующая здесь гриффиндорка нечистых кровей знала больше него… – Мать когда-то дразнила Снейпа тем, что ему нравились рыжие гриффиндорки нечи… маглорожденные… – О-о-о. …но делиться информацией не желала. – Поттер тогда сказал… – Ну да, профессор любил мать Гарри. Это проблема? – встала в позу защитница угнетенных. – Ваше чистокровие задето? Смешок вырвался сам по себе. – Вряд ли, – он позволил себе красноречивый взгляд, под которым Грейнджер зарделась. – Нужно рассказать Гарри… – Журнал я тебе не отдам. – Я не про… Стоп! А какое ты имеешь право? – Помнишь? Библиотека, работы и портрет Снейпа теперь мои. Она снова замерла с приоткрытым ртом и воззрилась на кольцо, которое Драко отказался забирать, пока наследство не будет получено. Ее рот оказался так близко! Малфой едва сдержался. К драклам терпение! Видимо, желание отразилось в его глазах, и Грейнджер отпрянула. – Что в других журналах? – резко сменила она тему. Драко, если честно, еще не знал. Он взялся просматривать верхний, да отвлекся на разглядывание читающей гостьи. Он сдвинул старый «Вестник зельевара» в сторону, и они с Гермионой вместе посмотрели на обложку следующего журнала. На этот раз рот Грейнджер открылся гораздо шире, а сама она покраснела в цвет розы бельканто. Не она ли пару недель назад смело бросилась обсуждать с ним разницу между магловской и волшебной эротикой? «Плей визард», подумаешь! Профессор Снейп все-таки был мужчиной. С обложки номера очень фигуристая дама, отрисованная в стиле пин-ап, подмигивала и оглядывалась через плечо, изящно выгибая спину, то есть выпячивая то, что пониже. – При чем здесь оборотка? – выдавила из себя Грейнджер, завороженно разглядывая медленно двигающуюся картинку. Не настолько увлеченный ведьмой номера Драко бегло осмотрел обложку. Ноябрь 1982 – нашел он дату выпуска, а затем и анонс публикации, где, видимо, и описывалось употребление интересующего их зелья. «Разнообразие в безобразиях» – называлась статья, предлагающая нетривиальные волшебные методы организации этого самого безо... разнообразия. – Ты уверена в своей ориентации? – со смешком спросил Драко у Грейнджер, по-прежнему не отводящей глаз от красотки в красном белье на пару размеров меньше положенного. – Что? – она вернулась в подлунный мир. – Просто удивлена, что у Снейпа такие журналы. – Будь последовательной, радость моя, – не поддеть он не мог, – то ты его вообще черт знает в чем подозреваешь, то удивляешься обычному мужскому журналу у скучающего преподавателя. Он подмигнул, и (да – вот оно!) мисс Грейнджер снова вспомнила, что нужно держать марку. – Между прочим, этот журнал подтверждает… – …что Снейп был мужчиной? Ты сомневалась? Драко отложил журнал в сторону и взглянул на следующий. Это оказался гораздо более новый номер «Плей визарда» – за январь 1997 года. Ведьмой с обложки был… Гарри Поттер.