Я изучил науку расставания

– Так что, боюсь, мне придется задержаться в Москве до выяснения всех обстоятельств. По ту сторону экрана смартфона Аня и Степан старались влезть в кадр так, чтобы не потеснить Мефодия Ивановича и Субботу. Наблюдать за этим было забавно и как-то… уютно, что ли? Что ни говори, а привязаться к их странной компании Максим успел. – Как бы не пришлось всю оперативную группу в Москву вызывать, – проворчал в ответ Суббота. – Не придется. Как только я его вычислю, сразу пришлю всю информацию. Горяченьким возьмем, – Максим лихо улыбнулся, вызывая ответные улыбки на лицах коллег. – Ну, что ж, удачи вам, товарищ Антонов, – Суббота кивнул с самым серьезным выражением лица. Кажется, Степа и Аня хотели еще пообщаться, но были прерваны емким: «Пока Максим Дмитриевич в Москве, мы здесь обязаны сосредоточиться на тех уликах, что уже есть. Так что за работу, друзья!» – До связи, Максим, – важно кивнул Суббота на прощание. – До связи! Как бы ни хотелось напиться, Максим заставил себя лечь спать. Утро всегда было мудренее вечера. По крайней мере, по части импульсивных решений. Он долго стоял под душем, позволяя воде смыть с себя усталость, тоску и боль. И хотя этого следовало ожидать, легче не становилось. Вместо этого закрадывались самые тяжелые подозрения. Артем жил же как-то до. И в его жизни наверняка был кто-то особенный. Просто обязан был быть. От этой мысли стало не по себе. Максим подставил лицо прохладным струям. Так или иначе, но сейчас у Артема явно никого не было. Поверить, что любящий человек допустил бы такое, он просто не мог. Наверное, как это модно сейчас было говорить, проецировал. Пусть так. Но оставлять Артема один на один с угрызениями совести, грозившими загрызть насмерть, казалось чем-то за гранью. Близкие люди так друг с другом не поступают. Поэтому ему следовало сосредоточиться на расследовании и решении загадки чужого прошлого. И отложить на какое-то время собственные переживания. Первым делом с утра, перехватив кофе и быстрый завтрак в ближайшей к гостинице кофейне, Максим отправился по уже привычному адресу. Как бы там ни было, но ему необходимо выяснить все о пациентах Артема, подходящих под профиль убийцы. – Здравствуйте, а Артема Александровича нет на месте, он будет, – кудрявый ассистент бросил взгляд на часы, – часа через два. – Это ничего. Я погуляю и вернусь. Мне необходима информация о некоторых его пациентах. Может оказаться, что среди них есть убийца. – А вы… – Старший следователь Максим Антонов, – он легко протянул корочку мальчишке, давая рассмотреть со всех сторон. – Далеко же вас от дома занесло. – А что делать, дело само себя не раскроет. – А убийца сам себя не поймает, – значительно проговорил в ответ мальчишка, заставляя Максима против воли улыбнуться. Коротко кивнув на прощание, он вышел. Времени было еще достаточно. Как раз, чтобы вплотную заняться другим важным делом. Спустя пару кружек некрепкого кофе и пару десятков статей о громком самоубийстве одного из пациентов Артема пару лет назад, Максим был вынужден принять тот факт, что он уперся в тупик. Очевидно, что состояние Артема, точнее Сережи, было напрямую связано с этой историей. Но что-то не давало ему покоя. Ну, не могло все быть настолько просто. Не когда дело касалось Трубецкого. Но, по крайней мере, у него теперь было имя следователя, который вел расследование. И название суда, где проходили слушания. Помимо этого нужно было углубиться в биографию самого Артема. Что-то подсказывало, что его ждало немало интересных открытий. И хотя делать какие-то выводы было слишком рано, он, отчего-то был уверен, что разгадка крылась в тщательно охраняемой (он не нашел ни одного упоминания в прессе) чужой личной жизни. – И снова здравствуйте, – Максим широко улыбнулся мальчишке, тот поджал губы и кивнул в ответ. Он неуловимо напоминал всех старых младших товарищей разом, и оттого казался каким-то очень знакомым. – Так и не спросил ваше имя. Боюсь, что видеться нам придется часто, так что… – Матвей, – тот быстро встал и протянул руку для рукопожатия. В то же время дверь соседнего кабинета чуть приоткрылась. – И снова ты здесь. Мне казалось, что мы все прояснили. Артем скрестил руки на груди, всем видом показывая, что говорить не собирается. Ну, это мы еще посмотрим. – А я не по личному вопросу. Я здесь как лицо, уполномоченное получить сведения обо всех ваших клиентах, Артем Александрович, – дружелюбно улыбнулся Максим. – У меня и постановление есть. Сложенная в четыре бумага была передана окончательно растерявшемуся Артему. – Ну, хорошо, допустим. Пойдемте, – он толкнул дверь, распахивая ее шире и пропуская Максима в кабинет. От Артема пахло свежо, чем-то таким неуловимо морским (в память о Петербурге?), и Максим чуть сильнее втянул воздух, пытаясь уловить все оттенки чужого парфюма. – Ты, что, меня понюхал? – Артем, или Сергей, выразительно приподнял бровь. Мимика у него была не в пример более яркой, чем пару столетий назад, и Максим не мог перестать любоваться. – У нас есть четкий профиль преступника, так что я не займу много времени, – он снова прошелся по кабинету, пристальнее рассматривая пространство вокруг себя. Оно выглядело по-настоящему обжитым. Артем явно проводил большую часть времени на работе. Возможно, даже ночевал. – Скорее всего, ты направил его к психиатру, потому что по твоей части проблемы если и были, то корнями уходили в глубины психики. – Таких за всю мою практику было от силы человека четыре, – согласно кивнул Артем. – Сейчас все будет. Он тут же полез в шкаф. – Тебе, может, кофе сделать пока? – коротко стриженная макушка вынырнула из-за приоткрытой дверцы. – Нет, спасибо. Чаю, если можно. – Можно, только ты сам Матвею скажи, вы же теперь друзья, – Артем расплылся в ехидной улыбке, снова принимаясь за поиск документов. Максим лишь головой покачал. Какая же язва, все-таки. – Матвей, вы не могли бы нам чай сделать? Он выглянул в приемную и коротко улыбнулся помощнику Стрелецкого. – Да, без проблем. Только у нас заварного нет, из пакетиков вас устроит? – Более чем. – Ну, что я говорил, вот они все, – Артем кивнул на обведенные карандашом фамилии на нескольких листах. – Благодарю, – Максим быстро записал их в телефон, для надежности продублировав фотографиями. – Никогда не думал, что тебя в полицию занесет. Они снова неловко замерли рядом. Повода, чтобы коснутся Артема, Сережи, не было. Но хотелось почти нестерпимо. Максим, Кондратий плечом дернул: – Это долгая история. – И ты явно не хочешь ее рассказывать. Понимаю, – Сережа забрал у сунувшегося было в кабинет любопытного Матвея поднос с чаем, и шикнул, чтобы тот дверь закрыл. Кондратий коротко хмыкнул. – Не понимаю я тебя, Сергей Петрович. Вчера знать не хотел, а сегодня про работу расспрашиваешь. – Это другое. Ну, вот, снова закрылся. И глаза опять мертвее мертвого. Как с ним таким разговаривать? – Сереж, ну какое «другое»? – чашка вернулась на поднос, а он легко накрыл чужое плечо ладонью. Кожа, даже сквозь рубашку, была привычно горячая. И так невыносимо хотелось коснуться ее кончиками пальцев, стянуть надоедливую черную ткань, обнажая. Кондратий ведь знал это тело от и до. От длинного рваного шрама на левом бедре до других небольших, но выпуклых рубцов от старых ранений. От россыпи родинок меж лопаток до ямочек на пояснице. – Прекрати. Из-под пальцев утекает – гибкий, темный, недоступный. Не мимолетное, но видение. Кондратий качает головой и вновь берет в руки чашку. Сергей, как и вчера, отходит к окну. – Ты в Москве надолго, судя по всему. Жить есть где? Смена темы кардинальная. И откуда что в этой голове берется? – Не думал еще об этом. Наверное, квартиру сниму, – если все пройдет хорошо, то он тут на неделю. Может, чуть больше. Времени рассиживаться особо нет. Как и повода. Их с Сережей личные дела вполне потерпят до окончания расследования. – Можешь пожить у меня. Я там почти не бываю, незачем тебе по чужим людям… – сам себя обрывает. И смотрит так пристально. Будто бы у Кондратия есть выбор. – Если это тебе не в тягость, – начинает, было, но его резко прерывают. – Иначе я бы не предложил. – Вот, – порывшись среди вещей на очередной полке шкафа, Сергей извлек на свет связку ключей. – Проводишь меня? А то у вас в Москве легко заблудится. Дикий город. Сергей хмурится. Как будто Кондратий оставил ему выбор. – Ты же знаешь, что существует такая вещь, как навигатор, – ласково замечает он, – Но, так уж и быть, по старой дружбе. Кондратий старательно игнорирует то, как от этих слов болезненно сжимается сердце. *** Квартира, лофт, как это сейчас принято говорить. Ну, или старое складское помещение – окна от пола до потолка, и безграничное пустое пространство, в котором по странной хозяйской прихоти нагромождены вещи. – Бывшая художественная мастерская. Вид из окон красивый, тебе понравится. И ни толики сомнения. Кое-что остается неизменным даже спустя столько времени. Артем рассеяно вертит на пальце ключи. Потом легко, впервые сам, касается руки Максима. В раскрывшуюся ладонь вкладывает тяжелую связку. И смотрит. Максим не знает, что он ищет, не уверен, что поступает правильно, но в этом безбрежном пространстве, залитом теплыми вечерними лучами солнца, он свободной рукой обнимает чужую шею, притягивая ближе, и накрывает чужие губы своими. Это далеко не первый его поцелуй в этой обновленной жизни. Но именно сейчас он ощущает всю ту сокрушительную невысказанную любовь, вкладывает ее в нежное касание губ. Артем, Сережа разом расслабляется, ощутив, как чужой язык мягко скользит по губам. Сам поцелуй углубляет. А у Кондратия разом сносит крышу. Хочется прижать его к ближайшей вертикальной, горизонтальной, любой поверхности, и… Их языки голодно сплетаются, и его, словно током, прошибает возбуждение. Ключи падают на пол из вмиг ослабевшей руки, и… Их глухое столкновение с полом разрушает всю магию момента. Сережа отстраняется резко, выдыхает тяжело. Тыльной стороной ладони раскрасневшиеся губы вытирает. Кондратий уже успел забыть, какими они бывают – ушибленные от долгих поцелуев или… чего поинтереснее. – Кондраш, ну, договорились, вроде, без всего этого. Я думал, ты понял, – устало. Сережа отворачивается, короткие волосы на затылке лохматит. Что-то подсказывает, что это абсолютно не свойственный ему жест. Но сейчас он настолько рассеян, расстроен, что не контролирует себя. – Я очень стараюсь понять, только совсем не получается. – Ну, я мешать не буду. Не заходи больше в офис. Ключи, когда выезжать будешь, консьержу оставь, я его предупрежу. Сережа смотрит на него со странной смесью грусти, обиды и раздражения. – Очень взрослое и ответственное решение проблемы, браво. А все знаешь почему? Потому что ты трус. Тогда на площади струсил и сейчас… Что ж. К вертикальной поверхности прижимают уже его. Этого следовало ожидать, но Кондратий не думал, что Сержа поведется на такую откровенную провокацию. – Замолчи, пожалуйста. Просто… молчи, – дышит тяжело. Самому явно больно от резкого движения. Что там с его ребрами? Кондратий мягко обнимает его талию ладонями, вверх скользит, заставляя зашипеть от боли. – Сереж. Давай сейчас ты меня отпустишь, успокоишься и перестанешь принимать решения, основанные на эмоциональных реакциях. – Пошел ты, Кондратий Федорович. Буквально за дверь выскакивает. Вот и поговорили.