Виконтесса де Бражелон, или Воспитанница Атоса

Все вдруг стало по-другому. Теперь господин граф играл с нею почти всюду: на уроках фехтования, на занятиях верховой ездой и, даже приглашая ее присутствовать на делах арендаторов, он шептал ей перед тем предложение представить себя королевой Гвиневрой, которой предстоит разрешить спор двух рыцарей. Беатрис больше не уставала, у нее будто крылья за спиной выросли, девочка готова была заниматься бесконечно! Даже скучные иные занятия не утомляли ее и Беат готова была внимательно слушать мэтров. Так прошли три недели. А в начале четвертой… выпал снег! Самый настоящий, который ярко говорил, что пришла зима. Беа, прилипнув утром к окну, смотрела на кружащиеся пушистые снежинки, которые ковром укрывали все вокруг. Хотелось бежать туда, попробовать их – такие холодные и колючие! Что-то слепить из них… Наверняка сегодня детвора из соседней деревни будет играть снежками! Кидаться и лепить еще один замок. И совсем не хотелось в такой день сидеть дома. Девочка смогла отвлечься только на урок фехтования, но после вновь и вновь ее мысли были там, снаружи замка, где лежал такой чудесный белый ковер… Интересно, деревенские уже строят крепость? Если снег липкий, то из него сложится отличная крепость! И снежки будут тоже прекрасными, ими так весело кидаться. А если не липкий… Что если он вообще уже растаял? На улице сегодня светит очень яркое солнце – оно могло растопить все! Беатрис едва не разрыдалась при одной лишь мысли, что она не успеет поиграть и нескольких минут со снегом. А вдруг в этот раз больше вообще не будет снега?! У них он бывает так редко… Мадмуазель де Венсан! Она очень жалостливая и добрая… но она и очень правильная. Она не позволит просто так отменить урок, она будет вести себя так, как следует, и требовать этого от своей подопечной, но... если Люсиль будет думать, что Беатрис переутомилась, то позволит ей остаться у себя в комнате. Ведь ничего же страшного, если она денечек отдохнет? Ну… не совсем в кровати, на самом деле. Но отдых же есть отдых. Господин лейтенант вот говорил, что отдыхает, когда скачет на лошади. А она вот будет отдыхать, играя в снежки. Это не обман, твердила себе Беа, потому что она вправду не хочет заниматься, а хочет отдыхать. Что же тут обманного? Все только обрадуются, убедившись, что она не заболела серьезно. Один денечек… даже меньше, ведь утром она занималась и вечером может помузицировать! Или это все же обман? Тогда это будет очень некрасиво, потому что Люсиль ведь о ней в самом деле заботится и волнуется… Обманывать нехорошо всех, а господину графу она обещала быть честной. Но какой это обман, если так хочется поиграть и не учиться? Прошлый раз, когда она не могла учиться, Люсиль назвала это переутомлением. Вот и в этот раз у нее переутомление. Или нет? Может быть, она пытается всех обмануть?! Беатрис металась в мыслях и не могла усидеть на месте, так что мадмуазель де Венсан нашла свою воспитанницу бледной, с блестящими глазами, готовой расплакаться от незнания, как поступить. - Матерь Божия! – взволновалась Люсиль. – Вы опять плохо себя чувствуете! Почему вы не лежите?! - Я… я не думаю, что устала, - пролепетала Беа. Но мадмуазель де Венсан не слушала ее, хорошо зная, что дети не умеют оценивать свое состояние. И в итоге Беатрис послушно последовала в кровать. - Я только немного полежу, ладно? – едва ли не плача попросила девочка. – Чуть-чуть? А после обеда уже буду заниматься, да? Гувернантка понимающе улыбнулась. - Не вызывать доктора? Хорошо, я вновь попрошу за вас перед господином графом, скажем ему, что вы отдохнете… часа три. Если этого окажется мало, то заодно вы захватите наше занятие танцами. - Спасибо, мадмуазель де Венсан! Беа покраснела от стыда, но Люсиль посчитала это лихорадочным румянцем, так что чуть покачала головой, давая себе слово освободить ребенка от всех занятий сегодня, а если к вечеру поднимется жар, то все же послать за доктором. Девочка же лежала в постели, гадая, когда же можно будет отправиться на улицу. Сразу нельзя, потому что сначала непременно ей принесут какое-нибудь питье, убедятся, что она в кровати, но ей не нужна помощь… Еще потом мадмуазель де Венсан какое-то время посидит с ней и с вышивкой, а уже потом уйдет по иным делам. Да, вот тогда… И Беатрис перевела тоскующий взгляд на окно. Ничего, она еще немножечко подождет, а после… Плащ и перчатки можно взять незаметно, сапожки тоже начищены. Самым сложным будет проскользнуть наружу. Но в этот час слуги будут заняты на кухне, так что через вторую лестницу, ведущую к конюшне, можно будет легко пройти. И убежать в дальний угол парка – его не видно ни из окон мадмуазель Люсиль, ни из кабинета господина графа. Получалось, что она все же обманывает всех и сбегает. Это не очень хорошо… но ведь мадмуазель де Венсан сама назвала подопечную заболевшей. И еще она непременно не станет слишком долго возиться со снегом, играть и сбегать с уроков. Она ненадолго уйдет, а потом вернется и будет заниматься все-все время после обеда. Так будет честно: она немного отдохнет и вновь будет учиться! Дверь скрипнула – вернулась гувернантка. Беатрис невольно закрыла глаза, хотя не собиралась поначалу притворяться, что уснула. Оно… как-то само. Какое-то внезапное решение, что так будет проще всего сделать, если все решат, что она уже спит. Мадмуазель де Венсан прошла к воспитаннице, поставила на столик рядом теплый пунш, пощупала лоб девочки и щеки, послушала ее дыхание. Убедившись, что опасности нет, Люсиль отправилась с докладом к графу. А Беатрис немедленно соскочила с кровати. Нельзя терять ни минуты! Ей надо все сделать как можно скорее. Свобода! Беат и не думала, что сможет убежать так рано. Но откладывать этого не желала более ни на минуточку! Вдруг снег уже совсем-совсем растаял? Надо успеть застать хоть немножечко этого пушистого холода. *** Последние дни граф особенно привязался к Беатрис. Открытием для него самого стало то, что с ней было… интересно. Не так, разумеется, как бывает с умным собеседником, однако же интересно было слушать ее неожиданные суждения, следить за тем, как она учится, узнавать, как она видит мир. Признавать правоту мадмуазель де Венсан, конечно, не хотелось, однако же Атос был далек от того, чтобы считать женщин слишком глупыми, наоборот, он уже часто убеждался в обратном, а ныне он видел, что во многом этот способ обучения и вправду неплох. Беатрис буквально обожала свои занятия, даже другие уроки для нее проходили теперь в удовольствие, она ничуть не скучала. А граф… Наверное, д’Артаньян был прав, сейчас Атос себя чувствовал почти мальчишкой. Только это был взрослый мальчишка, который довольно следил за успехами подопечной, и одновременно радовался вместе с ней. Теперь он подбирал книги для девочки, думая о том, что, кроме баллад, может заинтересовать ее столь же сильно. И придумывал небольшие истории для их занятий о прекрасной леди, вынужденной оборонять замок, о принцессе, занимающейся делами королевства, и еще тысячи иных, лично их баллад и сказочных историй. Так что известие о том, что мадмуазель де Бражелон вынуждена отправиться в постель, граф встретил, невольно заволновавшись. Болезнь?! Да еще столь внезапная! Что это может быть за напасть?! - Но ведь мы же утром фехтовали с ней! – хмурился он. – Она была бодра и полна сил, я уверен. - Я не могу знать, ваше сиятельство, но могу предположить, что мадмуазель или не рассчитала с одеванием и умыванием и слишком переохладилась, ведь сегодня очень морозно, или же она не рассчитала свои силы. - Вы полагаете, она могла простыть? - Я надеюсь, что лишь переутомилась, - поспешила успокоить его гувернантка. – Когда я уходила от нее сейчас, мадмуазель де Бражелон ровно дышала, засыпая, щеки и лоб у нее не горели. - Значит, сейчас она спит? - Да, месье. - Хорошо, пусть отдохнет. Позже я зайду к ней. - Я уверена, она обрадуется вашему визиту. - Но вы уверены, что не стоит позвать врача прямо сейчас? - Пока жара нет, а мадмуазель очень не любит докторов. - Понимаю, что ж, подождем. Наверное, ей лучше сегодня отдохнуть от всех занятий? И, может быть, завтра? - Пока рано судить, месье, я думаю, мы сможем решить это ближе к вечеру. Но я надеюсь, это не понадобится. Атос кивнул, отпуская гувернантку. Дел сегодня было немного, но даже ими граф пока не мог заниматься, обеспокоенный состоянием воспитанницы. Поэтому, взяв наугад одну из книг, Атос попытался устроиться читать. Однако получалось плохо, граф не мог сосредоточиться на чтении, ему казалось, что здесь душно, темно… Раздраженно выдохнув, Атос подхватил книгу и направился в малую гостиную, решив, что там уж света и воздуха предостаточно, так что этим отговариваться точно не получится перед самим собой. Устроившись в кресле возле окна, граф вновь открыл книгу… - Дьявольщина! Вид из окна, вроде бы ничем не примечательный, внезапно привлек его куда больше, чем литература. Тем более, что Атосу казалось, что одна из маленьких фигурок ему хорошо знакома. Несколько минут граф наблюдал за игрой детей, убеждаясь в том, что ему это не чудится. Увы! Его глаза не обманывали… - Гримо! – рявкнул Атос. – Позовите мадмуазель де Венсан! Бегом! Где ее черти носят вообще?! Он не сомневался, что верный слуга его хорошо слышал и уже побежал с поручением со всех ног. А пока гувернантка не пришла, граф продолжал следить за фигуркой играющей воспитанницы, давя в себе раздражение и… обиду. Именно детскую обиду за такой простой обман. Или не детскую обиду? И не такой простой обман? Атос был почти уверен, что Беатрис все это придумала не сама, мадмуазель де Венсан умышленно скрыла это, сочинив историю, отчего девочка сегодня не может заниматься! Не зря они так сдружились! Женщины все время его обманывают… Позади послышался топот бегущих ног – что ж, она хотя бы умеет исполнять приказы и являться поскорее, когда этого требуют. - Где ваша воспитанница, мадмуазель де Венсан? – резко бросил Атос, как только Люсиль появилась на пороге гостиной. - У… себя… - еще не отдышавшись, отозвалась та. - Неужели? А вот я полагаю иначе, - отрезал Атос. – Подойдите-ка сюда, сударыня! Как вы это объясните? Граф махнул рукой на окно. После этого он наконец перевел взгляд с играющих детей на гувернантку, которая, подчиняясь его приказу, приблизилась к окну. - О Боже! Мадмуазель де Венсан побелела и в изумлении уставилась на стайку ребятишек. И это удивление было неподдельным. - Хотите сказать, что не знали об этом? – не отступал Атос. - Нет, месье, - прошептала Люсиль. - Вы были у мадмуазель и уверили меня, что ей нездоровится. Разве не так, сударыня? Вы добились для нее отдыха. - Это так, месье… Гувернантка проглотила личную обиду. Ее маленькая подопечная столь легко обманула ее! Но… ответственность за поведение девочки все равно было и остается на ней, мадмуазель де Венсан. - Я прошу прощения, ваше сиятельство, - присела в реверансе она, - вы, разумеется, правы в том, что ответственность за все это – на мне. В свое оправдание могу сказать лишь то, что я действительно не знала обо всем задуманном. Я сочла, что мадмуазель уснула, и покинула ее. Так что мое оправдание весьма шатко, я это понимаю. - Очень шатко… Граф не мог быть уверен, но ему казалось, что гувернантка действительно ни о чем не знала, а потому была не меньше него растеряна и обижена поведением девочки. Это несколько утешало, Атосу не хотелось бы сталкиваться с вопиющей ложью. Так же выходило, что все затеяла Беатрис… Тоже неприятный вывод. - Мадмуазель де Бражелон дала мне слово более не обманывать меня, - медленно протянул Атос. - Полагаю… она не хотела ничего дурного… Граф слабо усмехнулся этой попытке оправдать поведение девочки и… может быть, утешить его. - Кажется, крепость почти пала, - заметил он, по-прежнему наблюдая за игрой в снежки. – После того, как мадмуазель вернется домой, выждите полчаса и направляйтесь к ней. Проверьте ее самочувствие и отправляйте ее на занятия. - Да, месье. - Что же до вас… мы обсудим ваше воспитание вечером во время вашего доклада, сударыня. Атос забрал книгу и направился в кабинет. Читать он уже точно не мог, зато был достаточно зол, чтобы заняться некоторыми делами – у него будет куда сбросить плохое настроение. *** Беатрис впрыгнула в кровать, спрятав мокрую одежду за кресло, надеясь, что тепло от камина высушит вещи. И уже лежа в постели думала о том, что об одежде она не подумала, а ведь после игр со снегом все мокрое! Это будет очень сложно скрыть. Если только вещи успеют высохнуть до того, как явится кто-то… Появление мадмуазель де Венсан случилось не так и скоро, поэтому Беат могла лишь гадать, что там с ее одеждой. К счастью, гувернантка не подходила никуда более в комнате, а направилась сразу к ней, проверила жар. Беатрис, которой казалось, что ее щеки просто пылают, очень удивилась, что мадмуазель де Венсан не увидела в этом ничего удивительного. Может быть, потому что она сама выглядела несколько… болезненно? - Как вы себя чувствуете, мадмуазель де Бражелон? – спросила она с несколько измученной улыбкой. - Мне лучше! – немедленно отозвалась Беатрис, надеясь этим обрадовать Люсиль. – Мне ведь уже можно будет заниматься, да? Я готова и к математике, и даже к танцам! Я уверена, что готова! - Ваше желание похвально, господин граф велел вам отправляться на занятия, если вы поправились. - Да! Беат спрыгнула с кровати, готовая уже бежать на любой урок, пусть даже от занятия математикой оставалась лишь четверть часа, а после надо было отправляться на обед. Вот только состояние Люсиль… - А вы? – вырвалось у Беатрис. - Что – я? - Вы поправились? Мне кажется, что вы выглядите… уставшей? Или вы заболели? Если нужно… - То вы – что, мадмуазель? - Я могла бы попросить выходной для вас! – решилась Беатрис. – Ну или хотя бы половину дня… - Благодарю. Но я не привыкла прятаться за болезнями. Бросив это, Люсиль взялась за платье подопечной. Беат же удивленно смотрела на носки своих туфель, не понимая, что же сказала гувернантка. Об этом она думала и за обедом, на который мадмуазель де Венсан не пришла, а граф в это время был молчалив и за всю трапезу лишь однажды обратился к девочке, осведомившись о том, как она себя чувствует. Но после, на занятиях, думать было уже совсем некогда. И только когда пришло время урока танцев, Беатрис показалось, что Люсиль вновь… не такая, какой всегда была. Все же устала? Она не была раздражена, но общалась с девочкой только давая советы и исправляя шаги, совсем ничего иного, ни слова ни о чем другом. Что значит, что она не хочет прятаться за болезнями? Может быть, мадмуазель де Венсан все же плохо себя чувствует, но не хочет показаться слабой? Боится, что господин граф будет на нее сердиться? Но ведь каждый же может не очень хорошо себя чувствовать! Или она тоже не хочет показываться доктору? Беа появилась у себя в спальне перед ужином. И, побежав проверить свои вещи, обнаружила, что одежда убрана. Значит, или Люсиль, или Франшетта собрали и убрали все… А вот заметили ли они, какими были вещи? Может быть, именно об этом говорила гувернантка? Беатрис не была уверена, странно ведь звучит вообще «прятаться за болезнями». Но… разве она сегодня не спряталась за болезнью? Наверное, если Люсиль узнала… Тогда она хотела сказать… хотела сказать… что прятаться за болезнями – это обман! Вот! И она, Люсиль, никого не собирается обманывать. Даже если обманывать будет Беат, прося за нее. От этой мысли девочке даже стало жарко. Нет, не может быть так! Она ведь не обманывала! Она хотела, но она сомневалась. А Люсиль сама решила… Но ведь это же она зажмурилась и сделала вид, что спит. Так что хотя бы в этом она точно обманула гувернантку. И не стала возражать, когда ее отправили в постель, а могла бы сказать, что просто переволновалась. А что ей было делать? Как было поиграть… - Мадмуазель, вам пора на ужин! – на пороге стояла горничная. - Да, конечно… Франшетта, скажите, это вы… убрали мои вещи? Которые были на том стуле… - Да, мадмуазель. Они были вам нужны? - Нет, нет. Спасибо! И мадмуазель де Бражелон направилась в столовую, думая о том, что Люсиль могла ничего и не знать о прогулке. Но тогда что все же означают ее слова, если не упрек в нехорошем поведении? Вот только мадмуазель де Венсан за ужином была столь же сдержана и холодна, как и господин граф. Может быть… все же видела? *** - А где же Люсиль? На этот раз Беатрис помогала горничная. И девочка, которая уже привыкла к тому, что ей помогает лечь мадмуазель де Венсан, вновь увидела в этом знак того, что ее гувернантка на нее обижена. - Разве я плохо справляюсь? - Нет, Франшетта, что вы! Просто… просто непривычно… - Мадмуазель де Венсан еще нужно доложить господину графу о вашем сегодняшнем дне, - пояснила горничная. - Да, конечно… Беатрис переоделась и умылась, пробормотала короткую молитву и залезла под покрывало. Но теперь она не могла заснуть, воображая ужасные картины, как мадмуазель де Венсан узнала обо всем, честно все рассказала господину опекуну… Нет, не так, Люсиль не будет так делать! А значит, она всю вину возьмет на себя, представит все так, что это она придумала и хотела скрыть. Следом за этой картинкой последовала другая – рассерженного графа. Беат никогда не видела его таким, но сейчас, припомнив его холодное поведение за столом, девочка воображала, что он будет именно вот таким холодно-злым. В с этим отрешенным выражением лица, вот так холодно-надменно он сообщает Люсиль, что выгоняет ее… Нет, сначала ее будут пороть на конюшне, чтобы все слуги видели, что граф не прощает обмана, а затем ее выгонят без единого доброго слова, без хороших рекомендаций, буквально на улицу! И бедняжка Люсиль будет питаться объедками у трактира и пить лишь грязную воду! А может быть, ей придется стать той нехорошей женщиной, о которой так сокрушалась Катрин! Потому что они тоже несчастны… У Беатрис защипало в носу.