Виконтесса де Бражелон, или Воспитанница Атоса

Такое случалось впервые. Приглашенные гости переглядывались в недоумении, пытаясь понять, услышали ли другие то, что услышали они. Выходило, что все услышали одно: граф фактически объявлял девочку наследницей имущества. - Но… разве можно идти против закона? – наконец произнес кто-то в полнейшей тишине, царившей в гостиной. - Это исключено, - спокойно кивнул Атос. – Однако я уверяю вас, что я уже подал просьбу его величеству, чтобы он закрепил это право за мадмуазель де Бражелон, вы можете не беспокоиться за законность. Возразить вроде бы было нечего, и гости лишь вежливо выразили поздравление юной наследнице. А вот Беатрис очень хотелось понять, что же такого сказал господин граф, что вызвало такое изумление у гостей. Она-то вообще ожидала, что появится перед ними в новом наряде, предстанет, как… как мама в обществе. Странное общение этих людей, сводившееся, кажется, только к паре фраз, удивляло девочку. Так вообще-вообще всегда надо делать? А почему же ей об этом не говорили ни господин опекун, ни мадмуазель де Венсан? Но если так неправильно, то почему они так делают? Этот вопрос мучил Беат вплоть до того, как она залезла в кровать. И потому юная воспитанница очень обрадовалась, когда перед сном к ней заглянул господин граф. - Вы еще не легли? – несколько удивился он. Девочка несколько поерзала, чувствуя себя так, словно бы ее застали за чем-то нехорошим: все же час уже поздний, а она и вправду просто сидит на кровати, даже не делая вид, что спит. - Мне не спится, - пробормотала она. - Переволновались? – предположил граф, садясь на край кровати. – Ваши переживания напрасны, все прошло прекрасно. - Прекрасно? – рискнула переспросить Беат. Атос невольно тихо засмеялся. - Им всем придется смириться с тем, что они услышали, я уверяю вас, что свои слова я повторю его величеству. - А… почему они… не были довольны? - Потому что однажды вы станете полновластной хозяйкой тут и… все решения будут лежать именно на вас. Беатрис немного подумала и задала новый вопрос: - Но я не понимаю. Тогда это я ведь должна быть недовольна, да? А почему же гости вели себя странно? На этот раз Атос уже искренне тихо засмеялся. - Вы правы, - кивнул он, - пожалуй, именно вам следует быть более всего недовольной той ответственностью, которую я на вас намерен возложить. Надеюсь, однажды вы найдете в этом и свои плюсы, мадмуазель. - А какие? Граф помолчал. А действительно, можно ли радоваться тому, что ей самой придется принимать решения, как распоряжаться делами в поместье? Самой строить свою судьбу? Всегда ведь проще, когда это сделает кто-то за тебя. Лично он был бы не против вернуться в прошлое, чтобы невесту ему подыскал отец, он же настоял бы… Впрочем, все это его ошибки. В отношении же воспитанницы (а теперь еще и сына) он их не повторит, сделает все, чтобы судьба девочки сложилась самым верным образом и ей не пришлось терпеть горе. - Не думайте обо всем этом, - с улыбкой предложил Атос. – Просто знайте, что я никогда не откажу вам в помощи при принятии решения. - И даже примите его за меня? - И даже приму, - уверил ее граф. Беа немедленно повеселела – всегда проще знать, что обо всем позаботится кто-то другой. Тем более, что господин опекун ведь лучше понимает, как и что следует делать. Во всем-во всем! - Ложитесь спать, Беатрис, - предложил Атос. - Да… А вы заходили к Раулю? – внезапно почти строго спросила девочка. – Вы ему пожелали доброй ночи? - Вы полагаете это необходимым? Он еще так мал… - Батюшка всегда заходил ко мне, даже когда я только-только родилась. Он говорил, что я всегда улыбалась ему. - Хорошо, тогда я непременно пожелаю ему доброй ночи, - покорно кивнул граф, хотя обещание далось ему легко, тем более, что он уже проведал сына, то есть выполнил это условие заранее. Беатрис благодарно кивнула, но через мгновение робко начала: - А ко мне вы пришли… - Тоже пожелать доброй ночи, - предугадал вопрос Атос. – Простите, что вышло несколько поздно – это из-за того, что гости задержались. Но я все же хотел сказать вам «спокойной ночи» и поблагодарить за то, как вы сегодня успешно справились с ролью хозяйки замка. Граф поцеловал в лоб зардевшуюся от радости девочку, поправил ее одеяло и только после этого оставил спальню. Беа немедленно позабыла все свои тревоги, ее больше не волновало, отчего так странно на нее реагировали гости (и даже не отметили ни ее платье, ни прическу), что именно заключается в словах опекуна о будущем личном распоряжении имуществом. Важно было только то, что господин граф ею был доволен! Она вела себя достойно своей семьи! Она была настоящей хозяйкой замка! А еще… еще у них получалась настоящая-настоящая семья, потому что опекун теперь приходил к ней пожелать доброй ночи. И поцеловал ее, как это делали батюшка и матушка. Как она сама перед сном поцеловала Рауля… *** Атос и вправду заходил сначала к сыну. Основной целью этого визита было проверить уход за ребенком – граф по-прежнему не до конца доверял слугам нового дома, особенно если это были служанки, гувернантки и кормилицы, то есть те, кто напрямую отвечал за то, как именно будет воспитан ребенок. Его ребенок. Отныне официально для всех – его сын. Все это означало, что именно ему, графу, следует заняться и этим ребенком, как он старался заниматься Беатрис. Поведение юной мадмуазель было пока далеко до совершенного, как полагал Атос: она поддавалась своим желаниям, а не следовала своему долгу. Однако граф хоть и был строг к себе и другим, прекрасно помнил и свое поведение: будучи довольно послушным мальчиком, он шалил все же куда больше, чем Беат. Так что его строгость была строгостью отца, но разумом Атос понимал, что проказы девочки пустячны, постепенно она научится всему тому, что ей полагается. Со всеми этим мыслями граф и появился в комнате сына. Некоторое время постоял рядом со спящим Раулем и… не удержался, осторожно притронулся к щеке малыша, еле касаясь пальцами, провел по ней… Кроха не обратил никакого внимания. Зато Атос задумался о том, что и вправду чувствует что-то… особенное к этому малышу перед ним. И это было не только чувство долга, но и понимание, насколько он нужен сыну, а тот… да, наверное, тот нужен ему. Господом было послано ему испытание: на графа легла обязанность заботиться и воспитывать юную девочку. Кажется, он не так плохо справился с этой обязанностью, раз ему была отныне послана награда – возможность оставить после себя наследника, продолжить свой род, до того им запятнанный. Сама же воспитанница была и вправду неплохой девочкой. Может быть, это тоже его шанс – сделать из нее и вправду идеальную женщину? Все это было непросто, но сейчас Атос был полностью готов к любым сложностям впереди. Даже… стать сам этим идеалом, личным примером демонстрируя нужное поведение и речь… А ведь он уже несколько месяцев не пил, вдруг осознал граф. То есть, конечно, он выпивал бокал вина за обедом или ужином, мог велеть принести себе бутылку в кабинет, когда занимался делами. Вот только эту бутылку он медленно тянул, разбирая бумаги, общаясь с управляющим или просителями, а не выпивал едва ли не залпом, переходя к другой. Уже давно не было такого, чтобы он заперся для всех и только молчаливый Гримо подносил бы бутылки хозяину. Более того, Атосу не надо было прикладывать для этого какие-то усилия. Ему просто не хотелось оставаться одному и напиваться. Лишь однажды, почти разочаровавшись в себе как в воспитателе (хотя и корил он себя не очень сильно, а на утро полностью примирился, простив девочку), он взялся за вино. И то тогда все ограничилось парой бутылок. И больше он даже не захотел. Что в сравнении с прошлыми его запоями было ничто. Да, в этом и была главная странность того, что с ним происходило. Его не тянуло напиваться. Даже 13 июля… Только теперь граф вспомнил, что прошел уже почти год, как он вступил в наследство, принял опеку над мадмуазель де Бражелон. И за это время он полностью занимался ею, 13 июля было таким же днем, как другие. Сейчас Атос даже не мог вспомнить, чем именно они были заняты с Беатрис в тот день. Наверное, как всегда, фехтовали, катались верхом. Может быть, ездили по деревням. Кто знает, как будет в июле следующего года теперь, когда он вспомнил об этом, мельком подумал он… И сам же себе ответил: он знает – так и будет. Он будет заниматься сыном и… дочкой, правильнее будет думать о Беатрис именно так. Теперь Атос понимал, что не воспитает ее как дочь, а воспитает дочь. Разумеется, это не значит, что прошлое полностью уйдет. Оно будет возвращаться страхами, что Беа вырастет такой же коварной, или Рауль влюбится в недостойную девушку. Оно порой будет приходить вот в таких воспоминаниях, как сейчас. Но оно больше не будет мучить его – это Атос понимал отчетливо. Граф полностью выздоравливал от прошлого. Сейчас и тут он чувствовал себя удивительно спокойно. Именно в этот момент он и подумал, что ему следует навестить перед сном воспитанницу, потому что… это будет правильно. По-отцовски. И совсем не прогадал, выйдя от Беатрис полностью умиротворенным и довольным собой. Девочка тоже видела в нем почти отца. Она принимала его теперь полностью в свой мир, где раньше ее на ночь целовали только родители, где перед сном она вела какую-то беседу с батюшкой. В какой момент все это случилось? Как вышло, что из просто опекуна и воспитателя он стал самым близким для нее человеком? Когда он втянулся в игры Беатрис? Когда согласился учить ее фехтованию? Или когда поддался ее скрытому желанию и заказал сразу несколько платьев в Париже – просто чтобы порадовать ее? А может быть, только сегодня, когда она отвела его к Раулю и заговорила о том, что у них должна быть настоящая-настоящая семья? Или вот в момент, когда он сам погладил сына по щеке? *** Беатрис проснулась с мыслью о том, что их семья не такая и настоящая. Ну немножечко не до конца: у них есть господин граф, который и опекун, и ее новый отец, есть младший братик, но нет новой мамы… Родителей ей не заменит никто. Но за этот год боль утраты батюшки несколько улеглась. Господь забрал у нее матушку и батюшку, потому что на небесах им лучше. А ей подарил нового отца, его величество говорил, что такого же благородного, как ее папа. Значит, может ведь подарить ей и новую матушку? Тоже добрую и заботливую… Беатрис еще не додумала эту мысль, когда на пороге ее спальни появилась Люсиль – с кувшином для умывания. А ведь мадмуазель де Венсан дворянка, подумалось девочке. Еще она добрая и заботливая. И еще она единственная из женщин, с кем господин граф общается… не просто любезно, но достаточно тепло. Ну и чем она не идеальна для роли новой матушки? Беат едва не спросила об этом вслух, но почему-то все же промолчала, лишь поздоровалась с Люсиль. Мадмуазель де Венсан очень скромная, наверное, она будет переживать, что не такого высокого происхождения, как господин граф. А еще она бедна. И сама зарабатывает, обучая ее, Беатрис. Она будет волноваться, что господин опекун может ее уволить – она вообще часто об этом думает, наверное. А еще она до сих пор капельку дуется на Беат за ту выходку со снежками. Ну, Беатрис так казалось. Поженить Люсиль с господином опекуном – это будет отличное извинение! Тем более, что мамочка не может действительно обижаться на дочь, она может лишь сердиться, но Люсиль уже давно не сердится. Значит, надо лишь придумать, как этого добиться… - А мы пойдем на пикник? – вдруг выпалила Беатрис. Мадмуазель де Венсан удивленно взглянула на воспитанницу, потом перевела взгляд за окно. Осень была в самом разгаре, правда, сегодня дождя не было и, кажется, поднимающееся солнышко обещало хороший день. - Но у вас же занятия… - А мы возьмем книжку с собой! – тут же возразила Беа. – Даже две или три книжки! И покатаемся верхом еще! - Господин граф может быть против… - Ну пожалуйста, Люсиль! – впервые за время своего обучения девочка принялась канючить. – Мне хочется пикник! Мы отправимся втроем: я, вы и господин граф! Вы соберете нам закуски, я возьму все-все книжки! - А как же юный виконт? - Ой, и вправду! Мы возьмем и его! - Но ему нужна кормилица… - Она покормит его и тогда мы отправимся, - немедленно нашлась Беат. – Я слышала, что с малышами надо чаще гулять. - Может быть, - пробормотала растерянная Люсиль: такой напор девочки смущал, тем более, что было непонятно, зачем ей это надо. - Вы поговорите с господином графом? А давайте я поговорю, он не откажет! Ну пожалуйста, сегодня такой замечательный день! Мадмуазель де Венсан, сообразив, что все равно воспитанница не захочет сидеть в этот день дома, будет невнимательна на уроках и даже может попытаться улизнуть, согласилась – в конце концов, они ведь и вправду могут читать где-то в парке или на поляне в лесу, а писать… да прямо палочкой на земле! - Хорошо, - пообещала Люсиль. – Но я не уверена, что господин граф согласится с нами взять виконта. - Ну тогда это уже будет… «Не вся семья», хотела было сказать Беа, но вовремя осеклась – рано пока кому-то знать о ее планах. - Что будет? – не поняла мадмуазель де Венсан. - Не так весело, я бы хотела показать Раулю, какие красивые у нас поля, - придумала девочка тут же. - Вы покажете ему, когда он подрастет. Беатрис задумчиво кивнула. Что ж, конечно, это будет не совсем хорошо, но все равно и господин граф, и Люсиль будут вместе – а это важнее. Так что Беат кивнула, и мадмуазель де Венсан отправилась с новым предложением к хозяину замка – весьма необычным предложением провести занятия на свежем воздухе, как тоже элемент игры. *** Странная идея воспитанницы отправиться на пикник все же была принята Атосом, которому вдруг показалось, что это и вправду хорошая мысль: какая разница, где читать и обсуждать книги, где писать и считать. К счастью, у него не было срочных дел, которые заставляли бы его все время находиться в Бражелоне. Так что вчетвером, считая Гримо, они отправились на пикник – на берег Луары, где можно было с удобством устроиться и не бояться ветра, поскольку деревья по другую сторону хорошо защищали от него. Поначалу все было, как и предполагалось: Беат палочкой рисовала на земле примеры, вычисляя ответ; Атос наблюдал за ней, порой подсказывая, на что надо обратить внимание, но не подсказывая сам ответ на задачу; мадмуазель де Венсан вместе с Гримо готовили «стол» для всех. Но когда с примерами было покончено и пришло время взяться за еду, у Беатрис начали находиться все новые поводы куда-то пойти. То она увидела куст ягод и потащила туда Гримо, чтобы он рассказал, можно ли их есть. То решила набрать букет осенних листьев. То вспоминала что-то еще, что хотела сделать. Иными словами, она почти не сидела на месте, находя предлог, чтобы убежать. И во всех этих «побегах» утаскивала за собой Гримо – это единственное, против чего Атос не возражал, поскольку был уверен, что так воспитанница находится под присмотром. Поначалу граф даже не обращал внимания на все эти отлучки девочки, он просто попутно говорил с мадмуазель де Венсан о том, насколько воспитанница успевает со всем и о том, будет ли уместно устроить небольшой прием в честь юной виконтессы и по случаю ее именин, ожидать ли там гостей из соседей… Однако странное поведение Беат не могло не заинтересовать. Малышка то ли волновалась, то ли чего-то боялась. - Мадмуазель, сядьте и поешьте! – строго заметил Атос. Беатрис послушалась. И даже добрые четверть часа сидела на месте, поглощая пищу и молча слушая других. Но после у нее вдруг вновь отыскалось невероятно важное срочное дело, которое позвало ее куда-то в сторону от графа и гувернантки, зато в компании все того же молчаливого Гримо. - У меня лишь два объяснения этому, - внезапно объявила мадмуазель де Венсан, пряча улыбку. - Объяснения? – не понял граф. - Поведению мадмуазель, - кивнула Люсиль. - Рад, что у вас есть этому хоть какое-то объяснение, - хмуро отозвался Атос. – Что ж, давайте оба, сударыня. - Не будьте столь строги, - осторожно заметила девушка. – Мне кажется, что мадмуазель действует все же из лучших побуждений. Но либо она что-то пытается выведать у Гримо или добиться от него чего-то… - Она могла это сделать и дома, - заметил граф. – Для чего понадобилось устраивать этот пикник? - Именно поэтому я более склоняюсь к иной мысли. Люсиль замялась, явно не уверенная в том, что следует озвучивать то, что ей пришло в голову. Однако же подрагивающие уголки ее губ подсказывали, что это может быть что-то… очень забавное. - И что же это за мысль? – все еще хмуро осведомился Атос. - Если позволите, ваше сиятельство… я бы попросила вас не сердиться на мадмуазель, - вдруг объявила гувернантка. - То есть мне есть за что на нее сердиться? – прищурился граф. - О, это зависит лишь от того, как вы будете трактовать мои догадки. Но мне кажется, что это все же более мило… и немного грустно, может быть. - Я вас не понимаю, сударыня, объяснитесь наконец. Люсиль стала серьезной. - Мне кажется, что мадмуазель де Бражелон не хватает… полного ощущения прошлой семьи. Сегодня она упоминала, что хотела взять с собой на пикник еще и юного господина Рауля. - В этом случае она, напротив, должна была проводить сейчас время со мной, - покачал головой граф, не принимая объяснение девушки. - Это так, если только… Люсиль вновь замялась. Ей не хотелось отступать, потому что не хотелось, чтобы мужчина думал о ней дурно, как о том, что это она к чему-то подговорила девочку, внушила ей такие мысли, но и озвучивать их было как-то страшновато – вдруг граф и вправду рассердится на одно только предположение о подобном. - Мне кажется, мадмуазель де Бражелон задалась мыслью сосватать нас, - наконец решилась гувернантка. - Что?! – только и смог выдохнуть Атос. - Она старательно пытается улизнуть отсюда и увести слугу, чтобы мы с вами оставались наедине. Так действуют девушки, когда хотят помочь подруге и оставить ее наедине с кавалером, который ей нравится. Я предполагаю, что и мужчины поступают как-то очень схоже в подобной ситуации. - Но… зачем? И… отчего вы?.. - Простите, ваше сиятельство, но вряд ли мадмуазель де Бражелон понимает, насколько я не пара вам. Она судит немного иначе. Предполагаю, что ей хочется просто видеть вас… счастливым. Ведь у каждого рыцаря есть своя дама сердца, не так ли? Вы ее рыцарь, вот она и пытается отыскать для вас даму сердца. И ищет ее среди тех, кого знает, и кто при этом, как ей кажется, сможет заменить ей матушку. Помните, я говорила, что мадмуазель хочется сейчас ощутить себя вновь в семье? Простите еще раз, господин граф, она не со зла, поверьте. Просто она действительно сейчас не очень понимает всю… пропасть между нами. - Хорошо, что хотя бы вы, сударыня, ее понимаете! – отрезал Атос, наконец приходя в себя. Беатрис как раз возвращалась из очередной «отлучки», а потому граф молча поднялся, давая понять, что пикник завершен.