***
Первым появился звук. Пронзительный писк модульного монитора узнал безошибочно. Неотвратимо врываясь в сознание и раздражая нервную систему, он долгое время оставался единственной доступной информацией о мире. И его вполне устраивало. Во втором действии ворвались ощущения. Малоприятные ощущения. Мучительно долго, казалось, через глотку кишки прощаются с брюшной полостью, взаимно не желая расставаться. Прозаичная действительность была намного проще: аккуратные пушистые лапки извлекали эндотрахеальную трубку. О, это милый и заботливый 5.0.5, что предусмотрительно фиксировал своего создателя мягкими ремнями к реанимационной кровати, иначе бы тот в судороге обесценил всю кропотливую работу длинною почти в месяц! В третьем акте пришлось вспоминать хорошо забытое старое — дыхание. Увы, у кислородного концентратора выходило с натягом и хреново: задыхающийся комотозник не справлялся. И всё кончилось бы куда плачевнее, если бы не произошло чудо. Девушка с инстинктами рептилии в очередной раз протянула руку помощи вовремя. Деменция со всей иррациональной дури ударила Флага в грудь, выбивая последний дух. Сделав глубокий вдох, тот закашлял. Очнулся вместе с ярким светом, бьющим в глаза, и закладывающим уши криком: — Ну что, ботан, с возвращением?! Она уже топталась сверху, отдирая всё подряд: пластыри, датчики и электроды слетали один за другим. Натянутые, как жилы, трубки влекли за собой штативы с физрастворами. Вместе с хирургическими лампами вся конструкция рушилась на пол. От короткого замыкания загорались занавески. В безмолвной истерике вопил 5.0.5, возвращая всё на место одной лапой, другой — стаскивая Деменцию за ногу с кровати. Доселе безмолвное помещение наполнилось суетой и насыщенностью… — Док, хватит валяться! Нас ждут великие дела! — бесчинствовала Деменция, «заботливо» впихивая голову Флага в бумажный пакет, — Ты кое-что потерял с прошлого раза… И коленом она придавила уже не такой жизненноважный орган… Больной, сгибаясь пополам, простонал сиплым голосом: — Слезь с меня… Чудовище… Он ощутил себя всего и сразу. И сразу понял, как ненавидит этот мир, жизнь, свет и Деменцию. Дышать было сложно, горло нещадно драло, а свет, постыдно яркий, резал слезящиеся глаза. В груди будто плавали металлические шары вместо лёгких. Ватное тело плохо слушалось, хотя его хозяин уже вернулся. — Если бы не это «чудовище», сдох бы в своей лаборатории… — В лаборатории? — не понял Флаг. Состав осознанности приходил с опозданием. — А сейчас? Прячась за тёмными стёклами, смог наконец приподняться и осмотреться. Подмечал такое почти забытое, но чертовски родное: это была его реанимационная на случай проведения экстренных вмешательств. Недалеко от основного входа в лабораторию, тут же за дверью, была и операционная, где когда-то на холодном столе под галогеновыми лампами «родилась» Деменция. — Для головастого слишком тормозишь… Медведь тебя месяц выхаживал, неблагодарный… — Месяц?! — впал в ступор Флаг, переводя взгляд на своего спасителя. Тушивший занавески 5.0.5. закивал, подтверждая и повествуя, как Деменция сначала нашла его ночью в лаборатории без дыхания. — Взрывал очередные игрушки без меня?!.. — продолжала возмущаться Дем на Дока. — Взрывал… — повторил он. С нарастающей паникой обнаруживал выдранные куски из памяти. Всплывали лишь небольшие фрагменты: ядовитые пары бурой кислоты, как задыхался, как было невыносимо страшно, ужасно одиноко… Как провалился в вязкую пустоту… Флаг скептически смотрел на Дем: — Я не помню, что бы ты… — запнулся и на всякий случай уточнил: — Что ты сделала когда нашла меня? — Это… — она достала зубами из нагрудного кармана небольшой футляр, обгрызанный почти до неузнаваемости. — Эпинефриновый раствор? — его глаза расширились от удивления. Поддался вперёд, чтобы забрать шприц. — Ты смогла сделать инъекцию адреналина?.. Но откуда? Нет, как вообще её нашла? Ведь препараты лежат в резервном хранилище с индивидуальным кодом доступа… Девушка показала на свой нос. — Всё легко найти по запаху. В глазах Доктора она выглядела полной идиоткой. Или это он был несусветным тормозом? — Но я не учил тебя различать и, тем более, применять… — А мне и не нужны чьи-либо нравоучения, — злобно расхохоталась она, явно довольная собой, — Наблюдать за экспериментами с живыми людьми вессссьма поззззнавательно. — Значит, ты… Но если эпинефрин нормализовал дыхание, зачем всё это? — обвёл удивлённым взглядом комнату заставленную оборудованием для поддержания и анализа систем жизнидеятельности, — И что значит «сначала»? Было что-то ещё? Не успевал за бурно несущимся потоком жизни. Старался собрать воедино весь пазл раздробленных мыслей… С последним выходило плохо. Деменция не любила скучные размышления: зубами резко рванула на себя одеяло, укрывающее пациента дома Чёрной шляпы. — Эй! — Нечего стесняться! — рычала сквозь зубы, — Я должна сама это увидеть! — 5.0.5, фас! Огромные лапы уже отдирали бестию, но та, уверенно держалась за поручни кровати. Флаг же, не желая делиться одеялом, явно проигрывал эту войну, хотя даже для лучшего сопротивления упёрся ногой в лицо противника — за что, конечно же, впоследствии и был укушен за пятку. Благо пятка ещё не приобрела чувствительность. — Вот зараза… совсем распоясалась! Отдай, ущербная! — Обожаю комплименты! — выплевывая чужую ногу вместе с тканью, огрызалась девушка, — На себя-то посмотри! Флаг, явно нервничая, судорожно натягивал свой трофей, стараясь исчезнуть под ним вместе со стыдом. Но лишь обнаружил на обнажённом теле, в числе новых отметен под датчиками, пересекающий всю грудную клетку, отвратительный шрам. — Что ты со мной ещё сделала?! — завизжал он. — Не я… Он сказал, что пришлось сожрать твоё сердце, чтобы вернуть к жизни … Ты теперь у нас бессердечный, Флагги! — Какое сердце?! Кто сказал?!.. — Блэки… — как ни в чем не бывало отвечала девушка и, усевшись рядом, с любопытством изучала впечатляющее ранение: — Сказал, что нашёл у своего кабинета хладный трупец тем же утром… Кто же знал, что тебе, дохляк, снова станет плохо. — Нет, нет… — замотал головой Флаг, машинально посмотрев на прикроватный монитор, к которому был подключён, — Как такое может быть? Я же помню… Да! Я помню! Как заходил утром к Боссу… Там проект... А дальше?.. Что было дальше?.. Что он сказал?.. Я не мог просто… — Не знаю, — пожала плечами Дем, — Это к медведю. Блэки принёс тебя к нему. А эмпатичный друг, как и всегда, лучше других знал, что нужно делать в таких ситуациях — предлагать стакан воды. Переводя дух, Флаг делал глоток, размышляя: « Говорит ли Деменция правду... Почему тогда его собственные воспоминания противоречат событиям? .. Или это придуманная наспех нелепая история, на которую было бы глупо повестись? — ещё никогда такого не было. А если все же нет? То откуда всё это…» Смотрел на себя, угадывая под шрамами свежесрощенные кости. Всё было достаточно реальным, но настолько непонятным, что голова шла кругом; или это суфентанил, чьё жжение чувствовал в венах под давлением капельниц? Ставил стакан на поднос и вместе с жаждой пропадали силы. «О, Боже… когда успело всё стать настолько сложным? Я требую от себя слишком многого". » Опускался на подушки. Дикая усталость тянула в сон. Но чувствуя холодное прикосновение, отвлекался… — Деменция, послушай. Спасибо, что помогла... — он осторожно тронул руку, что изучала его шрам. Странно, но не почувствовал ярого отвращения, как раньше. Только понимание и смущение. — ... И прости. Тогда я не хотел тебя обидеть. Наверное, мы просто слишком разные. Девушка удивлённо посмотрела на человека и снова пожала плечами: — Да, кто уже помнит… — Я… — Это ерунда! – и она снова злилась смехом будто не замечая слов, – А вот то, что наша очаровашка в твоё отсутствие не разрешала охотиться на героев — скукотища смертная! Без тебя здесь стало слишком тихо! И Флага ударяли со всей любовью кулаком в грудь — его создание выражало привязанность так, как могло: — Мы ждали, очконафт! Растроганный Миша уже радостно обнимал обоих так, как могут обнимать только самые близкие и верные существа. Тогда Доктору казалось, что внутри что-то треснуло. Возможно плохо срощенные кости или рвалась по швам совесть? Уже не так важно, ведь он был счастлив. Его ждали. ... Когда же Деменция наконец ушла, Флагу хватило смелости задать единственно мучающий вопрос: — Он что-нибудь сказал тогда? 5.0.5 отрицательно замотал головой. Но Флаг видел, как пожухший цветок на голубой макушке, сбросил предпоследний лепесток. — Всё хорошо, малыш. Ты правильно сделал и справился «на отлично»… Но мне нужно знать… Он спокойно гладил чувствительного друга по мягкой шерстке, утонув в его объятиях, словно в большой плюшевой игрушке. 5.0.5. Заревел в голос, с силой жмурясь от неприятных воспоминаний: ужасающий приказ и врученное из рук истинного Зла, как подарок, безвольное бледное, всё разодранное и окровавленное тело, которое пришлось ему одному восстанавливать заново, уповая на вложенные знания. — …А знаешь… — продолжал Флаг, улыбаясь и пропуская слова расстроенного друга, — …Форма медсестры тебе очень идёт! И плюшевый доктор незаметно, но радостно вилял хвостиком, отвлекаясь от своей печали… Позже, когда всё успокоилась... в одиночестве, оставшись лишь под присмотром бездушной техники, Флаг снова прислушивался к ритмичному пищанию регистратора. Точка пульса рисовала кривые линии новой жизни. В такт слышал, как живое сердце неугомонно колотилось внутри. Требовалось время для его усмирения. И тому была причина — слова, звучащие громогласным набатом: «Пусть этот мусор снова заработает» Закрыв глаза, расслабившись, мысленно отстранялся от всех событий. И претерпевая горечь в ответ, долгое время шептал себе новую мантру: Да, сэр, я буду работать. Просто работать. Как никогда работать. Не для кого-то. Для себя. Работать. Делать. Создавать. Уничтожать… Новая идея завлекла, даря покой, а вторая «точка невозврата» оказалась уже позади.***
Проснулся среди ночи от закладывающей уши тишины. Она пищала, предвещая напряжение появившегося собеседника. Поднимаясь над подушками, давал глазам привыкнуть к тьме. Как только тьма расступилась, предательски знакомый холодок пробежал по печени, отзываясь сдавленным хрипом в лёгких. — Доброй ночи, сир. На неподвижный, словно высеченный из единой мраморной глыбы, силуэт через окно падал свет горящих фонарей, вырисовывая контур цилиндра и острые края плаща, которые ни с чем нельзя было бы перепутать. Оба молчали. Время между ними тянулось безвозвратно и секунды ожиданий, тяжёлые как свинец, разрывали каждого на мелкие части. Тишина вставала непроницаемой стеной. В ней незримо менялись ориентиры мысли… Флаг поднимал взгляд и упирался им в безликую спину, к которой почему-то тянуло. Безмерно. В эту ночь всё по-другому. Хотелось говорить и произносить, задыхаясь от эмоций, — любые слова: шептать, прикасаясь… объясняться на всех известных языках… Лишь бы было позволено заглушить эту вину неизвестно за что… Вздрогнул: всегда ли за страхом скрывались эти желания? Испугался и сжался. Интуитивно прикасаясь к шраму на груди, ища защиты. Без своих воспоминаний был как на ладони. Прошлое стелилось туманом — призрачное наваждение. Череда событий яркими пятнами проступали постепенно, наполняя эмоциональными порывами. Вырисовывались образы пролётов, ступеней, сметений, робости и нежелания подчиняться старым правилам. И что-то ещё — нераспознанное. Скупые обрывки — отрывки настоящего, неподдельного, слабо знакомого, за что виновато краснел. О, если бы только мог знать наверняка, что произошло, — вспомнить злополучную ночь и все события после, — то не было бы всех этих странных желаний. Что тогда сказать, если ни в чём не уверен? Да и нужно ли? Раньше бы изнывал: в привычном отношении к себе, готовый принимать крики, оскорбления, угрозы — желал бы получить хотя бы выговор, спасая своё положение. Он бы сделал выводы и всё понял. И вновь стало как прежде. Но по-прежнему почему-то не было… Флаг с новой надеждой смотрел на демона: «О чём думает сейчас?» — и готовился к любому отклику… Но Блэк Хэт был один в своих мыслях, не подпуская никого. Не желая откровенных разговоров, смотрел в одну точку за окном и, обратившись вслух, с недоверием ждал, что расскажет ему тьма из сердца доктора, свернувшаяся в клубок трепещущего страха. А вместо тьмы всё же заговорила банальная усталость: — Простите… Не могу даже вспомнить, что произошло… Но раз здесь, значит, я сильно напортачил… Да, просить снисхождения не стоит, но обещаю… стать для Вас чем-то большим… Вертикальные зрачки резко сузились в темноте. Тьма сжалась, померк свет уличных фонарей, время остановилось. Не замечая изменений, Доктор продолжал: — …Обещаю, сир, стать намного лучше: выполнить все заказы, даже компенсировать потери и нести материальную ответственность… Можете даже наказать меня. Только, прошу, оставьте возможность работать… это единственное, что у меня есть сейчас… — продолжал по накатанной, сжимая одеяло, — И ещё, я знаю, отчёты накопились и сейчас нет лишнего времени… Но дела организации не пострадают, клиенты останутся довольны… Только… разрешите завершить свой проект. Мне нужно не больше месяца… Уверен, он увенчается успехом. Я постараюсь Вас не подвести в этот раз… С прошлого раза Блэк выиграл для себя достаточно времени, чтобы вернуться к прежнему состоянию. Но новая интонация в голосе подчинённого снова зазвучала как наглая дерзость — без сомнений и тревог. И действительно, в своей просьбе Флагу больше нечего было добавить — пусть с ним делают, что хотят. После очередного приступа кашля, истощённо выдохнул, чтобы разочарованно наблюдать, как Блэк, направляясь к выходу, лишь сдержанно кивнул. — Спокойной ночи, сир… — цеплялся за слова. Но всё равно не услышал ответа. И во спасение ночного гостя не заметил большего: ни скорби, ни трепетной мысли «И тебе», что пронеслась и тут же погибла подавленная раздражением. Нет больше спокойных ночей.***
… — Ты оглох?! — Не то что бы… — растерянно протянул в ответ. — Я. Сказал. Иди. Сюда… — снова приказывал и манил голос. — Д-да… Оставалось только подчиниться и сделать пару шагов по направлению к смерти, которая сказала: — Дотронься до меня… Когда Флаг начал исступлённо дрожать, а его пальца сплетались в нелепые фигуры от смущения, их разделяло, всего-навсего, каких-то полметра. Они стояли напротив друг друга в кабинете, что освещался лишь закатными лучами через алые витражи. Солнце медленно уходило за горизонт, не изменяя естественному ходу событий и времени. А для Доктора опасная и манящая близость поменяла все планы. Вечерний отчёт, спустя неделю после его пробуждения, затянулся, превращаясь в нечто более непонятное и пугающее, чем раньше… С него содрали резиновую перчатку… — Что чувствуешь? — спрашивал демон и, прижимая тонкие израненные пальцы к своей щеке, испытывал ощущения не похожие ни на что ранее. — Страх? — вопросительно поднимались брови в попытках угадать намерения… Секунда — не больше. Блэк Хэту хватило, чтобы впервые в дуэте «он и жертва» появилась ещё и растерянность. Это не то, что было раньше, и не то, что должно быть. Цепенел, вспоминая и сводя воедино слова, действия за которыми тянулись последние события. — Сир, это какой-то эксперимент? Я что-то должен понять? — в смущении терялся подчинённый. «Ты всё забыл, сукин сын, как и свой страх». Постепенно закипающая, как лава, ярость заполняла изнутри. Сомненьям нет места в черной душе. Вернуть всё, как было. Искать, искать новые слабости… Да, они больше не в боли, не в страданиях — что-то другое, что сидит в самом человеке. В итоге не должно остаться ни надежд, ни веры — только трепет, только сжирающий изнутри страх расплаты. Найти и разрушить любые светлые порывы, извратить чувства не составит труда для истинного зла, ведь нет препятствий в достижении цели. — Выхода нет, — прохрипел Блэк, злобно оскалившись, — Мы всё вернём на свои места… Флаг как-то неуверенно дёрнулся. Но его руку только сильнее сжали. Раздвоенным языком демон медленно проводил по чувствительному шрамированному запястью. Проверял свои догадки и наслаждался ответной реакцией. Даже через пакет видел расширяющиеся зрачки — что-то неимоверно близкое к достойному исходу. — Ч-что п-происходит? — судорожно произносил Флаг, чувствуя, как вспыхнули щеки, — Вы… вы нен-н-навидите п-п-прикосновения!.. — Дааа, — искренне отвечал демон, — Но не больше, чем ваши страдания, Доктор. — Я… Я… пришёл, чтобы доложить и... и… — бессмысленно упирался, пытаясь высвободить хоть часть личного пространства. Куда ему деться? Если найдя верный путь, зло решительными действиями оттесняет жертву к стене. Но кто его отпустит? Если жилет уже расстёгнут, а галстук оттянут. Что ему делать? Когда оказался между страхом, стыдом и жарким телом. Что с тобой? Уязвимость? И какая она? Возможно, чрезмерно соблазнительная. Возможно, чрезмерно сладкая, что устоять невозможно… — А я пришёл в этот мир, чтобы разрушать. Блэк Хэт прижимался грудью, не встречая ощутимых преград. Стягивал медицинский халат с плеча и, в одно касание, разрывал ворот футболки, обнажая ключицу, где хорошо была видна судорожно бьющаяся артерия… Всё, как он любит — пусть и через похоть. Одним грехом больше — мир не без изъяна. — Нет, нет, нет… — протестовал Флаг в нарастающей панике, оседая по стене. Блэк Хэт, притягивая вновь к себе за запястье, раздвигал ногой бёдра: — Теперь то, что нужно… Теперь всё расставлено по своим местам: глаза полные ужаса, тело в сопротивлении, сознание подавлено, а душа в сметении… И поднимал пакет, ища губами губы. На короткий момент расслабление погрузило в наслаждение. Новые ощущения перекрыли остальные переживания. Напряжение ушло. Тело Флага стало мягким и безвольным. А демон пил отчаяние со всей страстью, как испытывающий жажду, прильнувший к источнику: вылизывал губы, удерживая за челюсть. Возвращал себе власть над трепетным телом и жалкой душой. — Не надо… — беззвучно шептал одними губами Флаг. Сжимал жилет начальника — единственное, за что мог уцепиться в зыбкой реальности, которая стала слишком тесной для них. Как не должно было бы быть никогда… — …Только не как раньше… — Раньше?.. Никакого ясного ответа. Но тот, кто может себе всё позволить — в нём не нуждается. Человек вскрикнул от боли в тот момент, когда проникли в его сознание, хозяйничая там без спроса. И больше потаённые страхи и мысли не принадлежали одному Доктору. — Жаль, что ты не девственник, Флаг… Но твой опыт нам пригодится… Наслаждение не принадлежит обоим, если один из них не выбирал принуждение… Флаг закрыл глаза. Стыд опалил лицо и шею. Без своего пакета слишком уязвим. Дёрнулся, отворачиваясь, не желая признавать действительность. Хотелось провалиться под землю. Сбежать. Исчезнуть. Всё, что угодно, но не это… — Я. Сказал. Расслабься… — прорычал демон в губы, начиная злиться, — И смотри на меня, когда твой господин снисходит до плотских удовольствий! Или дрожащему отбросу нужно специальное приглашение?! Демон склонил голову, выжидая. Флаг молчал. Тогда одним резким движением его разложили на стоящей рядом кушетке. Торс сразу стянуло чёрными жгутами, не позволяя шевелиться. Особо не церемонясь, была задрана футболка, тут же разорван ремень и пояс джинс, открывая доступ к телу. Лишился и последнего лоскута материи как и бесстыдства, вместе с задранными ногами. Его голову вжали в жёсткое сиденье… — Я могу срезать твои веки, и тогда ты увидишь всё в полной красе! Без исключения! Что я с тобой сделаю, ничтожество, и буду делать… — сжимая горло, хрипел Блэк в ярости, –… Столько, сколько понадобится! ЭТО тебя расслабит?! Флаг не мог ни говорить, ни думать. Повинуясь инстинкту самосохранения и приказу, сделал то, что от него требовалось. Демон, фиксируя шею, за скулы разворачивал к себе, смотря прямо в глаза. Изучал взгляд. Не было больше в нём ни спокойствия, счастья или любви — только трепещущий страх перед прошлой и настоящей беспомощностью. Он успокоился. — Дааа, хороший мальчик. Непредрасположенный к ласкам демон, выпустив гибкие генитальные отростки, сразу вошёл внутрь. Флаг закричал от неожиданной боли, впиваясь пальцами в жёсткие плечи. Блэк Хету это понравилось. И боль, и крики, и ужас в глаза его Доктора, что запомнит урок надолго. Возбуждение волнами проходило по телу и с грубыми толчками передавалось по инерции хрупкому телу. Сдавленные всхлипы наполнили комнату. Это были бы сладостные стоны, если Флагу было бы хоть немного приятно. Но грубо и нещадно его имели. Без смазки. Объяснений. Прелюдий. Твердый член демона заполнял всего внутри, оставляя только ощущения. Униженный, грязный снова не жил, только существовал, ещё более низменно, чем раньше… Как чья-то использованная вещь по прихоти влечения… Флаг кричал, чуть не плача… Сжимал края мебели до белых костяшек… пытаясь отползти. — Я не хочу так… — Кого волнует,как ты хочешь?! — несдержанно рявкал Блэк. Он не любил отказы. — Или… — внезапно его движения стали плавными, а голос томным и тягучим, — … Вам есть, что предложить мне?.. Но любил игры в превосходство… И остановившись, прекращая на мгновение муки, выжидал. Нагнулся к губам… А Флаг, желая поскорее закончить, в ответ поддался тёмным устам и, когда одно из щупалец обвило головку его члена, неожиданно простонал в них, раздвигая ноги шире и выгибаясь навстречу. Блэк выпустил когти, раздирая обивку мебели до основания короба. Яростно вжал Флага в кушетку, проталкиваясь глубже. — ФЛАГ, ты ни на что не способен, — подавлял возбуждение, — Настолько жалок, что тобой можно лишь пользоваться… Но жертва не слышала: она вновь теряла себя в страхе. — Пожалуйста, сир, хватит… Умоляю… отпустите… — Да! Проси меня!.. Моли!.. — зрачки демона сузились от эйфории, а темп увеличился. — Я так не могу больше! Прошу! Закончите с этим… поскорее… В этот раз демон поцеловал сам наглого человека. Грубо, проталкивая длинный язык, принужденно сплетаясь с чужим… Едкая слюна опалила рот Флага. Внутри всё горело. Стонал и жмурился от дискомфорта. Задыхался. Мышцы напряглись, сопротивляясь. Но его железной хваткой держали за волосы, не давая отстраниться. — Хочешь почувствовать это? — демон, почти доведя до исступления, в последний раз коснулся губ языком, оставляя красный след, — Как твои органы разъест кислотой изнутри? Был токсичен не только разумом… Флаг всё понимал. — Просто скажите, что Вам нужно… — Ты… Щупальца развернули ослабевшего человека спиной. Сведенные за спину руки в локтях стянуло жгутами. Блэк Хэт прижимался к дрожащему Флагу, который почувствовал, как шею начали осторожно покусывать. — Ты неимоверно ведь рад тому, что происходит… Надменной улыбке Флаг отвечал сквозь стиснутые зубы: — Это… это приятно только Вам… И сразу взвыл, а окровавленные клыки, остановившись в миллиметре от воспитательного укуса, капканом «обняли» тонкое плечо. Тут же под несдержанными толчками Флаг сам натыкался на острые зубы, что пронзали вновь и вновь свежую рану. Лилась кровь и от шока начинал терять сознание, а Блэк, не позволяя «сбежать», вылизывал окровавленное плечо. И раны затягивались. Вылизывал шею, еле сдерживаясь, чтобы не перекусить её, закончив навсегда с мерзким сопротивлением. Куда слаще видеть последствия. Урок был бы неполным, если бы к физической боли не добавилось бы моральное унижение… Тёмный Лорд знал, куда нужно давить, чтобы поставить любого в зависимое положение. Удерживая за талию, заставил выгнуться под собой и лечь. Облизнулся и отстранился. На этот раз стоит воспитать новые ощущения рядом с собой — далёкие от привычных… Положив голову на кушетку, измождённый Флаг тяжело дышал, а согнутые в коленях ноги дрожали от перенапряжения. Жгуты больше не стягивали. Долгожданное окончание, как ему казалось. Но лишь до тех пор, пока не почувствовал, как его гладят по шее и ласкают… Блэк Хэт с упоением наблюдал за чужими «мучениями». Как его Доктора, с помутнённым взором, разрывало от удовольствия, страха и вожделения, стыда и бесстыдства. Как он поддавался на малейшую ласку, будто тоскуя по ней всю жизнь… Будто прямо сейчас всё изменится: спадут предрасудки, обнажая истинные чувства… Как начинал распутно выпрашивать ещё, изгибая поясницу и содрогаясь в экстазе. Кусая губы до крови, не давая всё же откровенным желаниям вырваться наружу. Будто их не видно. Сдерживался, доводя себя до исступления… Ненавидя, но всё так же невинно надеясь на любое послабление… Человеческое тело слишком просто устроено. Это была потрясающая игра. — Ну что, вам хорошо, мой дорогой Доктор? Блэк притянул его снова к себе, ощущая жар спины, блестящей от пота. Флаг макушкой упирался в жёсткое плечо, выгибаясь, требуя разрядки — такой горячий и неожиданно податливый. В экстазе его восприятие стёрло грани времени, происходящего и дозволенного, а влечение перестало быть пороком — тихие всхлипы стали громкими стонами просьб. Тогда одно из щупалец мягко проникло внутрь, смазывая изнутри и массируя простату. И Флаг зазывно простонал, подаваясь навстречу на столько, на сколько было дозволено. Коготь аккуратно прошёлся по возбуждённой плоти человека. — Да, ты же хочешь… Словно получая разрешение в постыдных и отвратительных желаниях, Флаг сжал свой влажный член и охнул… Пару отрывистых движений и вот уже нет прежней болезненности… Он бы закрыл глаза от удовольствия, продолжая, но демон перехватил запястье, сжимая до онемения. — Не смей прикасаться к себе… Заломанная за спину, в очередной раз, рука начала ныть… — …Нет… — судорожно вдыхал Флаг. В ответ внутреннюю сторону бедра ласкали скользкие щупальца, снимая напряжение, а когти царапали и оглаживали живот, спускаясь ниже… Но тут же ещё одно щупальце, обвив горло — фиксируя и подчиняя, протиснулось в рот. — Ты чувствуешь?! — шептал в самое ухо демон, — Как я заполняю тебя всего! Твоего ничего не останется… И больше не будет… Твоя учесть всегда «просить»! Медленно он оплетал его. Контролировал каждый сантиметр тела, разума, дыхания… Истинная власть. И когда эта власть достигла пика, вошёл сам и по глубокому стону понял, как ему рады: насаживаясь, Флаг был нетерпелив. Кусал губы и поддавался навстречу — с болью, страданием, изнемождением. Ожидая только одного — защиты и любви… Теряя вновь свободу, что так долго искал. Демон сжимал ягодицы, замедляя, не позволяя перехватывать инициативу. Щупальцами стягивал сильнее — всем естеством, — опоясывал, желая видеть, что ещё в этом безумном порыве готова предложить человеческая страсть. А Флаг так стонал — давал всё, что требовалось. Снова был его полностью. Принадлежал ему. Готовый безукоризненно подчиняться… Как и раньше. Стоило насладиться этим подольше, но хозяин не любил терять собственный контроль, поэтому резко выйдя из транса, прорычал: — Хватит с тебя сегодня… И неожиданно отпустил только начавшее расслабляться тело, что Флаг, потеряв опору, рухнул на пол. В садинах и укусах, липкий, в разодранных остатках одежды уже ничего не осознавал кроме дрожи. Почти не приходил в себя. Новый приказ заставил вернуться в чувства: — Убирайся… Блэк Хэт поправил галстук, возвращаясь к насущим делам.