Burn me & her

      — Офицер Милтон.       Отсканировав её пропуск, он приветливо улыбается, делая шаг в сторону, тем самым освобождая для неё проход. Оставив его дружеский жест проигнорированным, Лекса проходит вперёд, засовывая пропуск в карман белых обтягивающих штанов. Дверь за ней медленно закрывается, отрезает доступ к свежему воздуху и последняя возможность уйти с этого мероприятия растворяется в воздухе. Лекса обрывисто вздыхает.       Плотная ткань неприятно облегает слегка влажную после душа кожу, пока она, уставившись в носки до блеска начищенных ботинок, шагает по кристально чистому мрамору. Эхо её каблуков отлетает от белоснежных стен. Уши режет удручающая тишина.       Где-то вдали раздаются отголоски уже вовсю играющего оркестра. За время ожидания она была здесь уже не раз. Запомнить, куда ведёт каждая из этих дверей, труда не составило ещё на экскурсии, которая проходила некоторое время назад — от её пытливого взора не укрылась ни единая щель, ни единая пылинка. По мере приближения к заветной двери ладони всё же покрываются влагой, поэтому Лекса вытирает их о штаны, сглатывая горькость, образовавшуюся на языке.       Завтра она должна вступить в ряды Секретариата. Остался всего лишь день. Она не может ничего испортить. Не должна. Всего лишь день.       Когда она прочитала условия работы — на всю комнату рассмеялась, да настолько, что живот потом болел несколько часов — смех, хоть и закончился слезами, всё же напомнил о том, почему она здесь. Шестичасовой рабочий день с тремя выходными в неделю. Шрамы на пальцах дали о себе знать, пока она читала о своих обязанностях. До безумия глупо.       Ей не пришлось даже выискивать возможность попасть на празднование тридцатого дня рождения Четвёртого. Не пришлось даже набиваться кому-то в пары — всем, кто успешно изъявил желание пройти обучение выдали именные пригласительные на официальную часть в зимнюю резиденцию Праймов, что служила его внештатным офисом. В пригласительном говорилось, что празднование будет длиться около двух часов — Лекса не знала, выдержит ли столько времени в одном помещении с таким количеством людей, только это и не требовалось. Хотя бы одним глазком увидеть Четвёртого всё же хотелось до неимоверности. Убедиться, что всё это не зря. Убедиться, что он такой, каким она его себе и представляла — холодный, отчуждённый, высокомерный. До этого Лекса видела его только в видео-обращениях и на большом экране в центре Полиса в сто первую годовщину начала Великой Революции, три дня назад. Он её не впечатлил.       Дверь открывается автоматически, как только невидимый для незнающего человека сканер проверяет её на наличие холодного или огнестрельного оружия. Огромного размера зал предстаёт перед ней во всей красе. Бесконечным кажущийся стол тянется вдоль стен, убегает за линию горизонта, наваленный до отвала едой и напитками. Радостные и счастливые люди снуют перед глазами, мешают пройти дальше, вглубь зала, поэтому Лекса, чтобы не привлечь к себе внимание, останавливается, поджимая губы. Вибрация в груди мешает дышать, когда глаза касаются небесно-голубых скатертей, устеленных под подставками для шоколадных фонтанов. Здесь пахнет дорогими духами и едой.       В животе урчит от одного только вида фаршированных перепёлок, только Лекса, учтиво улыбнувшись официанту, хватает с подноса предложенный ей бокал шампанского. Как бы не хотелось осушить его залпом, в такой обстановке это было бы странно, а Лекса слишком много времени провела пытаясь не выделяться. До сих пор сливалась с остальными достаточно успешно, раз никто особо её не замечал. Не задавал неудобных вопросов, не пытался набиться в друзья. Только вот Лекса успела заметить, что даже излишняя отчуждённость привлекает внимание, поэтому быстро исправилась, пытаясь теперь влиться в довольно дружелюбно настроенный коллектив. Их представили друг другу ещё неделю назад на ознакомительном интервью.       Лекса тогда чуть с ума не сошла от волнения — всю ночь изучала всевозможную информацию о том, чем занимается Секретариат, пока заученные заранее ответы не стали от зубов отскакивать. Спать всё равно не казалось возможным, Лекса знает. Пытаться бессмысленно.       Она делает глубокий вдох, постукивая пальцами по бокалу. Запах той самой перепёлки щекочет не только ноздри, но и совершенно пустой желудок, только так просто поддаваться этому голоду совсем не хочется. Она здесь не для этого. Брать здесь еду всё ещё ощущается кощунством.       Музыка совсем не расслабляет — наоборот, давит на уши, заставляя всё внутри вибрировать в такт басам. Лекса протискивается вперёд, теперь приветственно улыбаясь остальным гостям, внутренне поеживаясь от их ответных улыбок. За всё это время вновь привыкнуть к спокойствию и дружелюбию так и не смогла.       Такой знакомый детский смех разносится прямо над ухом — Лекса застывает, взглядом выискивая его источник.       Радостные живые дети снуют под ногами, гоняясь друг за другом в своей какой-то неизвестной игре, смеются, когда падают прямо перед Лексой в небольшую кучку. Лекса сразу отставляет бокал, слегка испуганная за детей, но быстро убедившись в их невредимости, просто поджимает губы, протягивая руку темноволосому мальчонке. Он свалился прямо на голову крохотной девочке, захлёбывающейся теперь в том самом смехе. Показалось, думает она, пытаясь восстановить дыхание.       Они резво встают с её помощью, ни капли не перепуганные своим падением, и светловолосая девчонка смотрит на неё с благоговением в глазах, приоткрыв рот, пока мальчик слегка толкает её локтем в рёбра.       — Извините, — бормочет он, отряхивая слегка помявшиеся от бега брюки, — она просто без ума от людей в форме.       Она съёживается, стремительно краснеет и прячется за его спину, хлопая его по плечу. Лекса и слова из себя выдавить не может.       — Она бредит всем, что связано со Сдерживающими Войсками, поэтому…       Лекса кусает внутреннюю сторону щеки, выдавливая улыбку, когда девочка — на вид ей около шести — выходит из-за его спины, сцепив руки сзади.       — Я просто ассистентка, — поборов ступор пожимает плечами Лекса, подавляя ком в горле, разрастающийся с неимоверной скоростью, когда её голубые глаза сверкают после её слов. Её косички растрёпаны, но даже когда малец пытается поправить её в полном раздрае причёску, она не отводит восхищенный взгляд от Лексы.       — Форма красивая, — смущённо лепечет она, слегка нахмурившись от назойливых рук мальчика, но продолжает пытливо разглядывать Лексу. Сердце сжимается в крепких тисках чего-то, о чём думать не хочется. — Я буду как ты, когда вырасту.       Они убегают, вновь смеясь, и оставляют Лексу в замешательстве и полнейшем оцепенении.       — Но я же… — просто ассистентка, хочет добавить Лекса, но дети больше её не слушают. Её слова, кажется, разносятся на весь зал, перекрикивают даже оркестр, что определённо репетировал это выступление добрых полгода, эхом отскакивают от стен и звенят о наполненные напитками бокалы. Этот звон продолжается в ушах.              Она не может даже разжать ладони, так крепко стиснутые в кулаки, что ногти впиваются в кожу, но боль приходит только тогда, когда ребята подбегают к молодой женщине, что тут же хватает девочку на руки и крепко целует в щёку. Они говорят о чём-то наперебой, показывая пальцем в сторону Лексы, но найти в себе силы отвернуться она не может. Заклякла на месте, как истукан, всматриваясь в счастливую семью, которой её когда-то лишили.       Женщина приветливо машет ей рукой, смеясь от реакции своей дочери, когда та прячет смущённое лицо в её шее. Лекса деревянно улыбается в ответ и, наконец, разворачивается, сглатывая появившиеся в уголках глаз слёзы. Раскрывает подрагивающие ладони, даже не заметив, насколько сильно впилась ногтями в кожу. Сморгнуть слёзы не получается даже спустя несколько минут, поэтому Лекса, всё же, уверенно идёт за вторым бокалом шампанского. Слёз не будет. Она не плакать сюда пришла.       Лекса вновь медленно проводит взглядом по всей длине стола. Она замирает всего на несколько секунд, надеясь, что для остальных людей она выглядит просто очарованной и благоговеющей перед Четвёртым женщиной — наверное, она выглядит глупо, на полушаге остановившись, прежде чем взять свой намеченный бокал.       Он увлечённо, но не слишком, с кем-то разговаривает. Выглядит заинтересованным, но не с головой — так, чтобы оставаться вежливым, но всё же отстранённым. Сердце пропускает удар, когда он, с холодным прищуром ей улыбается, поднимая свой бокал в её сторону. Лекса, на мгновение замявшись, отвечает тем же, и он, сделав глоток, отворачивается вновь, продолжая свой разговор. Теперь Лекса обращает внимание на его собеседницу — взрослую женщину, что довольно активно рядом с ним жестикулирует и не скупится на эмоции. Она выглядит достаточно сдержанно в своей парадной форме — Лекса отмечает, что она входит в Верховный Совет — в контраст довольно экспрессивным движениям рук. Их внешнее сходство зажигает над головой лампочку — Кристен Прайм Лекса сразу и не признала — настолько она отличалась от той холодной высокомерной женщины, что предстала перед ней в статьях и различных видео-обращениях.       Рядом с Четвёртым она выглядит довольно жизнерадостной — глубокие морщины вокруг глаз и губ совершенно её, почему-то, не старят.       Лекса хотела бы подойти ближе, только вот ноги застывают на месте и даже шипящий слегка кисловатый напиток не помогает избавиться от внезапно накрывшего оцепенения. С ним она бороться уже устала, поэтому просто прикрывает глаза, позволяя себе забыться в шумной толпе. Сердце бьётся в груди с остервенением и кончики пальцев неприятно покалывают. Внутреннее напряжение не рассасывается с очередным глотком шампанского, только наоборот.       В этот самый момент всё вокруг становится слишком уж нереальным, расплывается перед глазами, что совсем не помогает с тем, чтобы взять себя в руки. Детишки слишком уж выбили её из колеи. Она не может больше здесь находиться.       Лекса свой напиток не заканчивает — дрожащими руками отставляет его в сторону, пытаясь совладать с совершенно неслушающими пальцами. Перед глазами всплывают картинки, от которых кровь в жилах стынет, густеет, становится переполненной мелкими пылающими камнями, которые царапают всё изнутри.       — Привет, — девушка появляется из ниоткуда, пока Лекса борется с желанием сбежать, — это ведь у тебя завтра первый день в Секретариате?       Хотела бы она просто отмахнуться, озлобиться, выместить свою безысходность, только вот остался всего лишь день, прежде чем она начнёт работу в Секретариате. Она не может всё испортить.       Её идеальный хвост качается в ритм её плеч, пока она слегка подтанцовывает в такт музыке, льющейся от сцены. Она одета в парадную форму, схожую с лексиной — отличает их только белый пиджак, расшитый золотыми разводами и застёгнутый на одну пуговицу. У Лексы такого нет.       — Да, — кивает она, в очередной раз обведя взглядом украшенные к сегодняшнему дню стены. Девушка, видимо, воспринимает это волнением. Лекса же пытается скрыть слёзы, что снова и снова подкатывают к воспалённым от недостатка сна глазам.       Она всё же выдыхает, считая до десяти, и кусает внутреннюю сторону щеки. Улыбается настолько дружелюбно, насколько может — даже скулы сводит.       — Нервничаешь? — подтверждает мысли Лексы девушка, улыбаясь, и слегка толкает её локтем, видимо, чтобы успокоить нервы. Это не работает.       — Немного, — отвечает Лекса и поворачивается к ней, слегка обнажая зубы неестественной улыбкой.       Девушка весело хмыкает в ответ, пристально разглядывая лексино теперь невозмутимое лицо.       — Это пройдёт, — небрежно машет рукой она, — я начинала так же. А теперь — моя команда организовала этот праздник, — с гордостью в голосе говорит она, быстро бросая в рот несколько оливок, и возвращает глаза на шумных гостей, снующих перед ними.       — Впечатляюще, — просто отвечает Лекса, складывая руки за спиной, и выпрямляется. С этой девушкой определённо точно стоит подружиться, но пересилить себя сейчас кажется задачей невыполнимой. Лекса, всё же, это делает. Стирает тень любой эмоции, отличающейся от дружелюбия, и остаётся рядом с ней.       — Ох, прости, — быстро говорит она, вытирая ладони о штаны и Лекса мысленно позволяет себе нахмуриться от её движений, только в реальности поднимает подбородок в её сторону, — я не представилась. Октавия Блейк. С завтрашнего дня ты работаешь в моей команде.       Октавия. Имя болью отбивается в висках. Октавия Блейк. От её протянутой руки доносится запах тех самых оливок. Лекса протягивает руку в ответ, легонько пожимая её ладонь.       — Александрия Вудс.