Burn me & her

      — Нет, — оглушающе громко шепчет Лекса. Выстрел всё ещё эхом звучит в ушах.       Нет. Нет, нет, нет. Нет. Это не могло произойти. Это не может быть правдой.       Голова Дейзи с оглушающим стуком бьётся о камни. Её безжизненные глаза смотрят прямо на Кларк. «Это всё ты», говорит её взгляд. Всё, что когда-либо имело значение, больше не имеет. Мир рушится, распадается прямо на её крохотное тельце, лежащее в ногах у Макрири. Каждый шорох эхом отбивается между висками. Ноги больше не держат. Колени подгибаются. Кларк падает. Улыбка на губах Дейзи растворилась, словно её никогда и не было.       — Нет! — кричит Лекса снова так, словно её душа разрывается. Её взгляд поднимается на Макрири, и гнев смешивается с отчаянием в её глазах. Время замедляется, тянется, только вспять не поворачивается.       Сердце разрывается ровно напополам. Его осколки летят к ногам. Солдаты подходят ближе, сжимают их в круг ещё меньше, когда Лекса выхватывает из ботинка что-то блестящее. Блеск лезвия мелькает перед глазами, когда Лекса хватает её, одним рывком поднимает её с ног. Битва в самом разгаре. Только для Дейзи она закончилась.       — Вам подарок, — хмыкает Макрири и кивает подбородком за их спины. Лекса поворачивается, а Кларк замерла в её руках, боясь пошевелиться. Слёзы продолжают катиться из глаз.       — Тротил, — говорит она пустым голосом. Сердце больше не бьётся.       Она смотрит на всю эту толпу суровым и немигающим взглядом, пока в ушах отчетливо отбиваются тысяча ударов сердца в минуту. Прижав Кларк к себе плотнее, Лекса приставляет старую, но оттого не менее острую заточку к её кровоточащей шее.       — Вы можете сжечь меня. Но она сгорит тоже.       Солдаты окружили их со всех сторон. Зажженные факелы мельтешат перед глазами, когда Макрири поднимает руку, призывая их остановиться. Нет, они не могут убить Кларк. Конечно же нет. Только слёзы продолжают течь из глаз, пока Лекса оставляет на её шее неглубокую, но ощутимую царапину. Кларк сжимает зубы, чтобы не зашипеть от боли. Бездыханное тело Дейзи лежит у их ног. Резкий грохот отвлекает даже солдат, внимательно за ними наблюдающих, и когда Кларк, вслед за Лексой, поднимает голову к небу, видит направляющуюся к западу ракету. Всё внутри дрожит от этого могущественного звука, но раскат взрыва останавливает сердце вновь. Кларк опускает руки. Лекса всхлипывает прямо над ухом, будто задыхается. Кларк задыхается тоже.       Раскатистый смех Макрири, его пустые холодные глаза вырывают из потока собственных мыслей пока Кларк, как безвольная кукла, обвисает в руках Лексы. Он скрывается в толпе, смешивается с солдатами, пока его силуэт не растворяется вдали, преследуемый пулями, что стреляет в его сторону взгляд Кларк. Нисса, Трина, Рут, сестра Адрии с детьми… Даже Скарлетт. Все мертвы. Пустота внутри заполняется пролитой только что кровью.       Лекса шумно дышит ей на ухо, хватка её пальцев на плечах с каждой секундой усиливается, но пытаться привести её сейчас в чувство бессмысленно. Запах крови щекочет ноздри, вызывая рвотный позыв. Рассеянный взгляд то и дело возвращается к беспомощному телу Дейзи, судороги пробивают лёгкие, мешают кислороду поступить внутрь — как жить дальше? Как бороться дальше? Кларк ведь обещала. Огонь внутри разгорается и даже солёные ледяные слёзы не могут успокоить этот пожар. Лучше бы это была она. Как теперь смотреть в глаза Лексе?       Солдаты падают один за другим, рядом. Их автоматы падают один за другим, рядом. Кларк закрывает глаза. Может, Лексе стоит её убить. Может, стоит совсем немного дёрнуться, чтобы эта заточка исполнила своё предназначение и прекратила её существование. Наверное, Лекса бы этого не сделала.       — Прости, — шепчет Лекса ей на ухо, пальцы её дрожат и хватка на плече ослабляется.       Кларк не успевает ответить. Её тело сзади исчезает и нечему теперь держать Кларк на ногах. Кто-то хватает её под руки, куда-то тащит, что-то кричит. Весь мир сосредоточился только в лежащей в куче трупов Дейзи, в её распахнутых посеревших глазах.       Поле боя постепенно отдаляется, расплывается, сливается в один сплошной ком из крови и смерти, из выстрелов и криков, из пыли и снега, и Кларк может прийти в себя только, когда понимает, что теперь находится в помещении. В доме, в котором они с Лексой должны были связаться с Рейвен. В доме, который должен был стать их временным убежищем, пристанищем, что хотя бы на несколько минут подарит покой и тишину, даст время отдышаться и подумать над своими дальнейшими шагами.       Она солгала. Она ведь обещала. Всё, что пульсирует сейчас в воспаленном мозге — она нарушила своё обещание. Позволила Лексе расслабиться, позволила снять свою броню, и показала ей именно почему этого делать не стоило. Как теперь жить? В один миг потеряв всё, что даже обрести не успела.       Кто-то толкает к ней бутылку с водой, что шумно катится по столу и Кларк не останавливает её от падения. Смотрит на пол у своих ног, следит внимательно за ней взглядом — она прокатилась ровно три доски. Остановилась на четвёртой. Кто-то её поднимает. В ушах всё ещё стоит гул. Лицо резко поворачивается от ударной силы хлёсткой пощечины. Шея саднит, а Кларк хмурится.              — Кларк! — щека горит. Теперь она видит перед собой нечёткое лицо Миллера. Что он тут делает? — Кларк!       Кларк только морщится от его оглушающего крика, пока он выливает на свои ладони немного воды и прикасается вновь к её щеке, вытирая лицо от пыли и крови.       — Не ори, — хрипит вдруг Кларк и на его лице появляется небольшая ухмылка.       — Извини, — быстро говорит он, кивая на всё ещё огнём горящую щеку, — ты ни на что не реагировала.       Кларк только дёргает головой, мол, пустяки, когда он вновь пододвигает к ней открытую бутылку. Теперь она её принимает.       — Когда Лекса схватила тебя, я решил вмешаться. Не думал, что она способна на это, — теперь хмыкает Кларк. Лучше была бы способна. — Восточный корпус подорван, наши туда уже зашли. Пришлось прибегать к крайним мерам.       Кларк безучастно кивает, все его слова проходят мимо ушей, до сознания не добираются. Руки продолжают неистово дрожать, когда она медленно, будто сквозь снег пробирается, рассекает ладоню с бутылкой воздух, чтобы сделать глоток. Подбородок дрожит. Губы ледяные. Лицо онемело.       — Макрири сбежал, но, я думаю, ему недолго осталось. Коммуникации всё ещё заблокированы, а Рейвен, должно быть, уже в главном корпусе. Ты можешь с ней связаться? — Кларк кивает молча. Его выжидающий взгляд заставляет сморщиться вновь, но, когда он видит, что Кларк так и сидит, сложив руки на коленях, хватает из её кармана рацию сам.       — Рейвен Рейес, говорит Миллер. Доложите обстановку, приём.       Тишина в ответ ещё более оглушающая, чем свист в ушах. Миллер вновь повторяет свои слова, бросая несколько взглядов в Кларк. Только сейчас она замечает, что его голос доносится точно сквозь толщу воды. Несколько минут в ожидании ответа кажутся часами.       — Миллер, говорит Рейвен, — доносится запыханный голос из динамика, — пришлось вручную отключать рации, поэтому произошла небольшая заминка. Кроме этого, всё прошло по плану. Мы в главном корпусе. Почему у тебя рация Кларк? Она в порядке? Приём.       Миллер отвечает, не замешкавшись ни на секунду, но его внимательный взгляд остаётся на безучастном лице Кларк.       — Она со мной. Несколько царапин, но жить будет, — он слегка жалостливо улыбается, но этот жест остаётся проигнорированным, — что это был за взрыв?       Взрыв. Кларк кусает губы, выламывая пальцы, все стихает в ожидании ответа.       — Они уничтожили западный корпус, — вздыхает Рейвен и Кларк открывает рот, чтобы что-то сказать, но ни звука не издаёт. — Есть несколько раненых, но я распорядилась, чтобы с начала битвы все спустились в бункер, поэтому жертв нет.       Кларк прикрывает глаза, позволяет обжигающим слезам скатиться по ледяным онемевшим щекам, и сжимает руки в кулаки. Они живы. Только Дейзи нет.       — Отлично, — выдыхает Миллер, — что у вас по плану дальше?       — Нужно остановить резню на площади. Собирай всех остальных и выдвигайтесь туда.       — Нет, — вмешивается всё же Кларк, — много из них пытаются рассредоточиться по сектору, у них есть гранаты, другие взрывчатки они пока не использовали. Они ожидают, что мы сосредоточим силы на площади, чтобы потом уничтожить всех разом. Нужно отправить несколько групп по улицам для зачистки.       — Гриффин! Рада слышать, — радостно вскрикивает Рейвен, — значит, выполняй. А Гриффин я жду в корпусе. Что-то слышно от обзорных?       — Пока нет.       — Значит, приступаем. Следующий созвон через час. Не опаздывать.       Миллер бросает рацию в кухонную тумбу, заставляет дверцы полуразрушенными стульями, и вновь хватает Кларк за плечи. Он говорит, говорит и говорит, только ни слова она разобрать не может — лёгкие горят огнём, будто она под водой уже добрую минуту, и стоит только открыть рот, как она умрёт. Задохнётся. Он кричит, пытаясь до неё достучаться, но никакой реакции это не вызывает — кроме желания свернуться калачиком, съёжиться где-то в уголке, чтобы все хотя бы на несколько минут забыли о её существовании.       Глаза слезятся вновь, когда в ушах появляется крик. Кларк кажется, что это она сама кричит, только вот понимает, что это всё в её голове. Дейзи кричит. Без единого слова умоляет помочь, спасти её. Миллер чертыхается и Кларк нервно вздрагивает, следя за ним взглядом. Он хватает её под руки и ведёт к выходу.       Выстрелы продолжают раздаваться со всех сторон, пыль вздымается от каждого движения, от каждого шага, когда Миллер, перебежками, подбирается к паралельной улице. Он ведёт её в главный корпус, понимает Кларк. Она хмыкает. Боится, что сама она не дойдёт.       С этой стороны площади битва не такая ожесточенная — впрочем, там где она несколько минут назад пряталась тоже, только вот ничего жестче Кларк в своей жизни не видела никогда.       Некоторые перешли на рукопашный бой, побросав свои автоматы у ног — патроны всё же не вечные. Миллер останавливается, помогая расправиться с одним из солдат, и забирает с собой одного из жителей сектора, что теперь схватил Кларк с другой стороны. Я могу идти, хочет огрызнуться она, хочет сбросить их руки, но сил в себе для этого не находит. Только недовольно и болезненно хрипит, когда от ветра волосы касаются открытой раны на шее.       Они бросают её через несколько минут, когда прямо рядом с собственной ногой Кларк замечает поднявшуюся от выстрела пыль. Пуля отскакивает от земли в обломки прямо за ними, но сразу падает обратно. Миллер прикрывает их обоих, пока второй мужчина тащит её за угол дома. До главного корпуса осталось всего ничего — каких-то жалких несколько футов. Кларк подмечает, что ничего не чувствует по этому поводу, ровно как и когда думает, что не доживёт.       Только через несколько минут её всё же заталкивают в приоткрытую дверь, окружённую солдатами с их стороны. Главный корпус теперь их. Ура.       Двери за ней захлопываются с таким стуком, что пелена с глаз спадает, так же как и слой воды, приглушающий все окружающие звуки. Кажется, она ледяная и расплескивается прямо на голову и это оттого внутри так всё дрожит. Это оттого внутри такой собачий холод, такой болезненный мороз. Оттого внутри всё застыло.       Она сглатывает и отворачивается, пытаясь избежать ненужных сейчас взглядов солдат, только от одного единственного взгляда убежать не может. Знакомый силуэт показывается впереди и Кларк замирает — это Лекса. Сердце в груди останавливается. Кларк хмыкает и маска с лица девушки спадает — ей показалось. То ли разочарование, то ли облегчение накрывает обжигающей волной.              — Рейес, — хрипло говорит Кларк, голос её дрожит, словно каждое слово стоит ей неимоверных усилий. Это так и есть. В ноздрях всё ещё стоит запах пороха и крови, в ушах в такт сердцебиению раздаются выстрелы и взрывы.       — Кларк! — её глаза сияют радостью, гордостью, улыбка на её губах отправляет очередной спазм туда, где ничего больше не осталось. — Мы это сделали! Главный Корпус теперь наш! — она хватает её своими вымазанными в мазуте руками, обхватывает её спину, прижимает к себе крепко, только Кларк на её прикосновения не отвечает, и Рейвен отстраняется, прищурившись вглядываясь в лица за её спиной. — Лекса ещё там?       Её имя поднимает изнутри такой разрушительной силы бурю, что сдержаться кажется невозможным.       — Она ушла, — деревянно говорит Кларк, вперившись взглядом в отваливающуюся пуговицу на воротнике Рейвен.       — В смысле — ушла?       Лекса ушла. Ушла. Она, должно быть, и знать её не хочет.       Она, должно быть, теперь ненавидит её.       — Дейзи мертва.       Кларк качает головой, прикрывая рот ладонью, чтобы не закричать, как только это становится сказанным. Осознание обливает ледяным потоком воды. Её слова остаются висеть в воздухе, это произнесла и вовсе не она. Будто это не Кларк стала свидетелем её смерти. Будто это не Дейзи осталась лежать там, на поле боя, словно забытая, никому не нужная кукла, что стала очередной неважной жертвой в жестоких играх взрослых. Тонкая нить, ведущая к разуму, разрывается, когда Кларк закрывает глаза.       Рейвен отступает на шаг, словно от удара, и её лицо в миг лишается цвета. Глаза её расширяются, словно она пытается впитать в себя каждое слово, произнесенное Кларк. Толпа вокруг кажется медленно исчезающей, словно мир замедляется и минутам теперь совсем не нужно идти вперёд.       — Нет… — шепчет Рейвен, её голос сломлен, как и её мир. Кларк ненавидит теперь это слово.       — Я обещала ей, Рейвен, — Кларк плевать, что она скулит, словно побитая жизнью собачка. Куда бы она ни пошла, смерть по пятам следует. — Я обещала ей, что…       Гортанный всхлип вырывается из горла, когда глаза Рейвен наполняются слезами и она вновь тянется к Кларк, только та её прикосновения смахивает. Это больно. Каждый вздох делать больно. Она не смогла сдержать обещание.       Она так долго твердила Лексе, что с Дейзи всё будет в порядке. Она так долго твердила Лексе, что теперь она не одна. Она так долго твердила Лексе, что вместе они справятся и подарят Дейзи лучшую жизнь. Ледяной ветер завывает в груди, хрипы срываются с её губ, только с каждой секундой понимание накрывает всё больше и больше. Дейзи, которая сегодняшним утром так забвенно радовалась первому снегу. Дейзи, которая так хотела научиться лечить людей, что по нескольку раз переделывала и без того идеальные швы. Дейзи, которая падала на камень так быстро, но так медленно, что казалось, будто сейчас она встанет, отряхнется, и засмеётся. Скажет, что Макрири дурак, скажет, что он глуп. Скажет, что она его обыграла. Убежит, вприпрыжку, домой.       Бездна под ногами расширяется, утягивает за собой в круговорот такой боли, что с каждым новым потоком кислорода в лёгкие её уносит вновь и вновь к площади, уносит в мысли, в воспоминания, в которые поверить невозможно.       Она стояла там. Смотрела. Не могла пошевелиться. Не могла подумать. Не могла сделать ничего. Должна была пытаться усерднее. Должна была придумать план, который спасёт их всех. Должна была. Она должна была. Она обещала. Она лгунья.       Руки продолжают дрожать. Пальцы не сгибаются — заклякли в очертании рукоятки автомата, которую так сильно сжимала Кларк, борясь с собственным страхом. Дейзи пожертвовала собой, чтобы дать им возможность бороться дальше.       — Кларк, — тихо зовёт её Рейвен, только никакого эффекта это не производит. Они должны бороться дальше. Они должны закончить начатое. Только вот эти мысли не рассеивают пустоту внутри. Не рассеивают туман в голове. Не унимают эту безжалостную боль, продолжающуюся распространяться к каждой клеточке кожи. — У нас нет времени.       Жестоко. Её слова не отрезвляют. Кларк понимает, что у них нет времени. Она сама знает.       Зачем?       Смех Дейзи всё ещё стоит в ушах.       — Она была всего лишь ребёнком.       Рейвен всхлипывает, кусает губы до крови, отмахивается от неё, отходит дальше.       — Нет, Кларк, — она нервно и обрывисто качает головой, вдыхая ртом, — ты не понимаешь. У нас нет времени.       Наверное, не сойти с ума легче, если не позволять себе лишние мысли. Рейвен хмурится, когда взглядом цепляется за кровоточащую рану на шее, в её глазах всё ещё стоят слёзы, даже когда она хватает Кларк за руку. Они идут по бесконечным коридорам, двери открываются сейчас даже без пропусков, и каждый шаг кажется последним.       Прямо сейчас кто-то выбежит из-за угла. Окажется, что кто-то из них прячется в одном из кабинетов. Окажется, что здание заминировано и вот-вот они взлетят в воздух. Такие ненавистные ей стены становятся только больше ненавистными. Они давят, сжимают виски в таких беспощадных тисках, что Кларк и не против уже подорваться. Только бы это случилось побыстрее — ещё секунду этого она не выдержит. Только вот выдерживает. Ещё секунду. И ещё. И минуту. За этой минутой идёт следующая. Лицо Дейзи перед глазами отдаляется, становится всё меньше и меньше, но глаза её открыты и умоляют молча «не уходи», «не бросай меня здесь». А Кларк продолжает уходить, отдаляться, так и не может набраться сил и отвернуться. Она сама её убила.       Она просыпается ото сна только, когда кто-то осторожно наклоняет её голову. Кларк в панике дёргается, но тихий голос убаюкивает, успокаивает. Рейвен в комнате нет.       — Я просто осмотрю рану, — тихо говорит девушка и в ней Кларк узнаёт Харпер. Глаза её переполнены такой глубокой печалью, что спорить с ней даже не хочется. Подавить очередной всхлип кажется задачей до безумия лёгкой, но на практике не так то всё и просто. Кларк кивает, наклоняя голову, и шмыгает носом.       — Монти.?       Харпер тяжело вздыхает, поджав губы, и протирает шею небольшой тряпкой, пропитанной каким-то спиртом. Она смотрит сосредоточенно, всё же, не позволяет эмоциям взять над ней верх — хотела бы Кларк так же. Её брови нахмурены, когда она локтем убирает нависающую на глаза чёлку.       — Дийоза забрала его сразу после вашего разговора. Говорят, что он на южной границе вместе с Джаспером, но…       Но пока последняя, самая большая диверсионная группа, не сообщит об успешном взятии пропускного пункта у южной границы, узнать они не могут.       Кларк думала, что была готова к потерям в этой войне. Думала, что понимает риски и берёт на себя ответственность. Думала, что справится с ней. Ошибалась только. Каждая новая смерть ощущалась огромным гвоздём, вбитым в затылок. Каждый новый проталкивался всё глубже и глубже; Кларк была в ожидании того самого гвоздя, что попадёт прямо в сердце, только и подумать не могла, что это будет Дейзи.       — …не нужны.       Кларк молчит в ответ. Ни слова не услышала.       — Говорю, швы не нужны, я просто обеззаразила. Наложу повязку и будешь свободна. Может, достать тебе антибиотики? Чем было нанесено ранение?       Кларк сглатывает, хмурясь, и отмахивается от этого вопроса. Говорить об этом вслух кажется совершенным безумием. Харпер просто начинает перематывать шею бинтом. Как только она закончила, Кларк вскакивает, поспешно благодарит её, и выходит.       Битва на площади со временем стихает — а может, это Кларк начала терять слух. Может, привыкать. Всё равно отвращение к себе за такое неприкрытое бездействие заполняет вены. Сколько уже времени прошло? По ощущениям — целая вечность.       Кларк поднимается на третий уровень по лестнице. Мышцы продолжают ныть от постоянного напряжения. От знакомых стен мысли снова напористо заполняют воспалённую черепную коробку.       Она была всего лишь ребёнком. А Лекса ушла.       Она кусает губу, наверное, до крови, лишь бы не закричать. Лишь бы не упасть. Лишь бы не спрыгнуть самой в эту пропасть. С каждым шагом это сделать сложнее. Каждый стук сердца отдаётся резью в ушах. Цепкие когти его всё ещё не отпустили. Коридоры главного корпуса необычайно пусты. Времени нет, вспоминает она слова Рейвен. Времени нет, пульсирует в висках с каждым её шагом всё отчетливее и отчетливее. Война ещё не закончена.       В кабинете Дийозы пусто. Пыльно даже немного. Камеры не работают. Экраны мониторов чёрные. Кто-то с безумными глазами смотрит на неё в отражении. Кларк в панике оборачивается назад. Она в комнате одна. Это её отражение.       Папки педантично сложены на столе в ровную стопку. Кларк хмыкает. Одним движением руки сметает всё на пол. Что-то разбивается. Наверное, не только её сердце. Компьютер Дийозы включён. Дверь вновь открывается, в проходе стоит Рейвен.       — Кларк, — Рейвен вздыхает и быстро переступает через обломки на полу, приближаясь к ней. Взгляд её полон сочувствия, но и она сама понимает, что слова в такой момент могут оказаться бессильными. — Макрири и Дийоза были найдены в подземелье. Они мертвы.       Кларк медленно поднимает глаза, в которых ещё горят остатки ярости и отчаяния. Она вытирает слезы рукавом и поднимает взгляд на Рейвен. Она надеется, что это была Лекса. Надеется, что ей после этого полегчало. Понимает — вряд ли. Это Дейзи не вернёт.       — Её больше нет, — шепчет Кларк, словно в этот момент понимание проникло в самую глубину её сущности. Она смотрит в глаза Рейвен и видит в них отражение своих собственных. Боль прорывается в комнату вместе со сквозняком. Кларк медленно стекает на пол, закрывая голову руками.       Рейвен садится на корточки рядом, не произнося ни слова. Она просто ждет, давая Кларк выместить свою боль. Взгляд Кларк блуждает по обломкам на полу, по разбросанным листкам и находит в этом странное спокойствие, будто видит отражение себя в устроенном ей же беспорядке. Она хмыкает. И правда.       — Мы добьемся расплаты, — говорит Рейвен наконец, её голос наполнен решимостью, только вот она больше ничего не значит. Это не вернёт Дейзи. Это не вернёт Лексу. Это не вернёт Кларк в исходное состояние. Это не повернёт, как по мановению палочки, исход событий вспять. — Он заплатит за каждую каплю крови, Кларк.       — Нет, ты не понимаешь, — мотает головой Кларк, пока обжигающие слёзы скатываются с её щёк, — я ей обещала, — тихо добавляет она и эхо собственных слов, вместе со смыслом, бродит по пустой комнате. Обещала. Обещала. Обещала.       Чувство вины съедает. Оно поднимается из самых глубин, нарастает, как снежный ком, — снежный ком, — поглощает всё на своём пути, засасывает в такую пучину, из которой нет пути назад. Она обещала, что Дейзи будет в порядке. Она столько всего обещала. Оказалась обычной обманщицей. Оказалась человеком, что дарит ложные надежды. Оказалась той, кто смотрит в глаза и говорит то, за что потом не отвечает.       Кларк снова пытается подняться на ноги, но её силы оставили её вместе с Лексой. Она сидит, скрывая лицо в ладонях, словно пытается укрыться от боли внутри. Рейвен тихо вытягивает руку и кладет её на плечо Кларк, желая передать хоть какое-то утешение, но это не помогает.       — Ты не могла знать, Кларк, — говорит Рейвен мягко, сглатывает, и в её глазах вновь стоят слёзы. Только сейчас Кларк поднимает взгляд на её потухшее лицо, только сейчас видит в ней ту боль, что толпится, клубком вьется внутри. — Ты сделала все, что было в твоих силах. Это не твоя вина.       Кларк лишь качает головой, вновь опускает глаза в пол. Это была её война, и она проиграла, потеряв не только Дейзи, но и часть самой себя.       — Но битва продолжается, — Рейвен вздыхает и только сейчас Кларк задумывается о том, насколько она сильная.       Она всё ещё держится. Не просто держится, но пытает привести Кларк в чувство. Понимает, что сейчас времени на скорбь нет. Понимает, что нужно взять себя в руки и довести начатое до конца. Кларк тоже это понимает. Только, пока что, не получается.       Глаза её покрасневшие, распухшие, только вот она всё ещё полна решимости. Раздражает ли сейчас её Кларк? Наверное, да. Рейвен не может себе позволить сейчас расклеиться, в отличие от неё. Кларк уже позволила.       — Послушай, — тихо говорит Рейвен, обхватив руками раскалённые щеки Кларк, — прошло уже несколько часов. Лекса не хочет, чтобы её нашли. У нас нет столько людей, чтобы организовать поисковые группы. Наша задача сейчас — найти тех, кто смог укрыться, или же заставить их сдаться самим. Ты ведь знаешь способ это сделать — Макрири и Дийоза уже мертвы, они не смогут рассказать, кто выполнял их приказы.       Кларк быстро кивает, сморгнув вновь появившиеся в уголках глаз слёзы, и позволяет Рейвен погладить себя по щеке. От жалости в её взгляде тошнит.       — Жители и солдаты первого сектора, — сглотнув, говорит Кларк в микрофон, прикреплённый к столу. Голос её дрожит, но с каждым словом приобретает напускную уверенность и холодность, которую Кларк бы с радостью пустила сейчас в собственный разум. — Говорит Кларк Гриффин.       Она замолкает, пытаясь перевести дыхание, и сталкивается с поддерживающим взгляд Рейвен, и она кладёт руку на её плечо.       — Ты сможешь, — шепчет она, прочистив горло. Она потеряла Дейзи тоже. Ей больно тоже. Кларк кивает, вытирая рукавом влажные щеки.       — Много лет солдаты и заключённые были друг другу ни кем иным, как врагами. Когда я приехала сюда, меня встретила смерть. Смерть моих людей. Зое Монро и Атом Уиддлтон. Они погибли, едва переступив порог сектора. Я была наполнена гневом и ненавистью, так же как и вы все здесь, но потом я узнала, что это не первый случай. Вы не задавались вопросом, как за шесть лет подобных перестрелок, Новые Люди так и не смогли найти виновных? Как заключённые получали своё оружие? За вас этим вопросом задалась я. Разгадка пошатнула мою уверенность, потому что это происходило по запросу полковника Пакстона Макрири. Он не только отдавал приказ убить не меньше двух, не больше пяти новоприбывших, но и всех, каждого и каждую, кто изъявлял желание покинуть сектор, по причинам личным или здоровья. Нет ни единого солдата за пределами секторов, кроме Виктора Прайма и Верховного Совета, кто знает о них. Мэйсон Дэвис, София Холл, Генри Эванс, Джордж Фостер, Ханна Вебер, Феликс Бауэр, Лара Кляйн, и это только шестая часть преданных солдат, так подло убитых Новыми Людьми. Не нужно переходить на сторону заключённых в этой войне, достаточно просто сложить оружие и вы получите больше, чем могли вам обещать Новые Люди — помилование.       Эта речь забрала последние остатки сил, что Кларк хранила в себе совершенно для другого. Она думала, что выйдет к ним, думала, что станет рядом с ними и будет драться, плечом к плечу. Думала, что может там погибнуть. Эта мысль слишком уж казалась умиротворяющей. Только вот не всё так просто. Наверное, это и вправду заслуга Рейвен. Наверное, её слова хотя бы немного, но смогли достучаться. Это ведь так глупо. Она должна довести дело до конца — а там, будь что будет.       Рейвен поднимается, приговаривая, что Кларк проделала хорошую работу — эти слова вызывают прилив боли к вискам. Лекса говорила ей то же самое.       Она бродит по комнате, точно в поисках чего-то, что сможет занять теперь освободившийся разум — исследует её стол, исследует потухшие экраны, рассматривает её компьютер. Ярость не успевает ещё сформироваться внутри Кларк, только она знает, что скоро, когда мысли успокоятся, когда пульс придёт, наконец, в норму, это произойдёт. Знает, как зла будет на всех и вся, на Новых, но больше всего — на себя. Так глупо ведь. Застыла на месте. Разрушила всё, что можно было. Струсила. Поплатилась за это Лекса.       Кларк опережает застывшую на месте Рейвен, занимает её место у компьютера. Теперь осталось только ждать — пока северная граница не будет захвачена, потом — пока все солдаты не будут пойманы. Потом ожидать, может быть, заслуженного гнева Лексы, если она всё же вернётся. Ожидать ненависти к себе и всепоглощающего чувства вины. Ожидать отвращения, что каждый раз будет появляться, стоит посмотреть в зеркало. Ожиданий становится слишком много.       Махнув головой, чтобы избавиться от наваждения, Кларк двигает ослабевшими пальцами по экрану. Листает сотни страниц, просматривает тысячи файлов — находит даже список всех погибших за этот год заключённых, находит список из заключённых, которым только предстояло погибнуть в будущих казнях. Дейзи была одной из них. Смерть отступать от неё не хотела, да?       Есть ли хотя бы один исход, в котором она осталась бы жива? Могли ли они победить без её смерти, без её жертвы?       Перед глазами мелькают сотни тысяч знаков, буквы сливаются в сплошное пятно, когда Кларк натыкается на файл, открыть который не может. Сердце пропускает удар — неужели что-то стоящее? Неужели она что-то нашла?       — Рей, здесь есть закодированный файл, ты сможешь его открыть?       — Я попытаюсь, но ничего не обещаю. Когда она поняла, что я присоединилась к повстанцам, Дийоза сменила все коды безопасности. Монти оставил подсказку.       Кларк пытается в поддерживающем жесте похлопать её по спине, только Рейвен от этого отмахивается, бросая виноватый взгляд на Кларк.       — Не надо, — тихо говорит она, — я в порядке.       Никто из них не в порядке. Кларк всё же убирает руку, неловко поджимая губы. Взгляд Рейвен сосредоточен на бегающих строках на экране, темно синий свет освещает её настороженное лицо, отбрасывает на него устрашающие тени. Кларк всматривается в экран, будто хотя бы что-то там понимает. Буквы продолжают расплываться, но Кларк не позволяет себе ни на секунду задуматься, поэтому крепко зажмуривается, чтобы вернуть чёткость зрению. Это работает.       Кларк обводит взглядом кабинет Дийозы ещё раз, будто бы пытается найти что-то, что до этого не было замечено её зорким глазом. Она отходит, позволяя Рейвен справиться с этим в одиночестве, и ноги приносят её к рабочему столу, теперь пустому. Несколько выдвижных ящичков привлекают внимание — в них Кларк порыться не успела, поэтому она уверенно открывает их по очереди. До края заполнены папками с личными делами солдат, полковников и их семей — даже личный файл Кларк имеется, поэтому она откладывает его в сторону, чтобы почитать позже. Сейчас нужно продолжить поиски. Чего — неизвестно, только вот руки занять сейчас жизненно необходимо.       Кларк открывает самый нижний ящик, уже готовая бросить это плёвое дело, разочарованная тем, что ничего стоящего найти не смогла. Взгляд всё же цепляется за перевёрнутую фоторамку, засунутую в самую глубь — Кларк хватает её быстрее, чем может подумать. Фотография. На ней Дийоза, на несколько лет моложе, рядом с молодой девушкой. Их явное внешнее сходство наталкивает только на одну мысль — это её дочь. Кларк быстро достаёт фотографию в поисках подписей или имён и хмыкает, обнаружив на обратной стороне аккуратно сделанную надпись — Шармейн и Хоуп Дийоза, 2243 год.       У неё есть дочь. Интересно, такая же она бессердечная и хладнокровная, как мать? Станет ли она ещё одной помехой к миру?       — Я вошла! — воодушевлённо выкрикивает Рейвен и от её крика Кларк вздрагивает, роняя фотографию на пол. Засунув её в тот же ящик, Кларк подходит к внимательно рыскающей по буквам Рейвен. — Эта дрянь заставила меня попотеть.       — Я в тебе не сомневалась, — сглотнув говорит Кларк, посылая скованную улыбку растянувшейся на стуле Рейвен. — Что там?       С каждой секундой взгляд Рейвен тускнеет, наполняется чем-то тяжелым, серьезнеет с каждой строчкой, которую она читает.       — Тебе стоит это увидеть, — Кларк подходит к ней сразу же.       Сердце пропускает удар.       — Протокол самоуничтожения. Это ещё что за хрень? — Рейвен поворачивается к Кларк, будто она что-то об этом знает, но та только пожимает плечами, вчитываясь по нескольку раз в каждое слово.       — Протокол самоуничтожения вступает в действие с момента, когда последний человек, связанный с каждым членом Совета, будет отправлен в сектор, и должен быть исполнен в течении двух лет, — читает Кларк, нахмурившись, и одинокая капля холодного пота стекает по затылку.       — Тут стоит второе мая. Это ведь день твоего перевода, так? — Кларк кивает, не в силах оторваться от написанного, и каждое слово делает всё хуже предыдущего. — Значит, ты не первая из детишек Совета, кого отправили сюда?       Кларк кивает снова, нахмурив брови.       — Но последняя. Со дня моего прибытия в течении двух лет они должны… Ликвидировать всех членов Совета и уничтожить двенадцать эксплуатируемых секторов, включаяя весь офицерский состав и всех, кто может об этом знать.       — Что это вообще за чертовщина, я не понимаю. Они за два года должны истребить сотню тысяч людей и сравнять тут всё с землей? Зачем?       — Мера предосторожности, — шепчет Кларк, обескураженная их новым открытием, и слегка подаётся назад, — Четвёртый боится, что информация об этом просочится в Новый Мир.       — И Дийоза приводила этот протокол в действие, — шипит Рейвен сквозь зубы и Кларк кивает, хоть в этом и нет необходимости. Рейвен зло стучит кулаком по столу и вскаиквает со стула, запуская руки в волосы. — А мы-то думали, что всё закончилось.       Кларк заливается тихим смехом, разрастающимся с каждой секундой все сильнее и сильнее, становится всё громче, и Рейвен недоумённо поворачивается к ней.       — Северная граница захвачена, — слышно из рации на столе. Вот и всё. Почти. Они победили. Кларк подходит к микрофону, успокаивая быстрое дыхание и выпрямляется, вглядываясь в растерянные глаза Рейвен. Отчаяние электризует пальцы, заставляет их дрожать, искриться безысходностью, по пятам следующей с самого первого её дня здесь.              — Жители первого сектора, — говорит она по громкоговорителю, — главный корпус и сектор теперь наш! — её голос размеренный, уверенный, воодушевлённый, только это не больше, чем игра.       У них есть год, четыре месяца и шесть дней, пока сто тысяч людей не сотрут с лица Земли.