Небо уронит ночь на ладони

Они бежали далеко и быстро, дождь врезался в лицо крупными каплями. Сара очень крепко сжимала руку девушки, ведя ее за собой. В ту же ночь, когда она пообещала, что Ава не потеряет ее, они собрали некоторые вещи и покинули дом. Так как никто кроме отца не знал о домике в лесу, девушки остались в нем. Лэнс была уверена, что папа ни за что никому не расскажет об этом месте, поэтому могла расслабиться. Шарп заставила ее раздеться, чтобы вновь поменять повязки. ― Почему у тебя дома было так много бинтов? ― Потому что у меня есть ты, ― грустно улыбается, затягивает повязку на ее талии. ― Ну вот и все. Ты можешь одеваться. ― А ты точно хочешь, чтобы я оделась? ― Ну можешь не одеваться, у тебя и так все в бинтах, ― усмехается, наблюдает за тем, как она натягивает трусики. ― Дурочка, такой момент испортила, ― улыбается, берет за руку. ― Это не сильно помешает тебе сделать что-нибудь со мной. ― Да что вы говорите, ― толкает к стене, нежно целует запястье, попутно стягивает с нее кофту. Сара продолжает целовать ее руку, заставляя улыбаться, как вдруг замечает на внутренней стороне предплечья тоненькие белые полосы. Чем ближе к локтю, тем шире, длиннее и краснее. Она резко останавливается. ― Что это? ― сжимает запястье. ― Давай потом, прошу… ― целует в шею, прижимает к себе. ― Ава, нет. Ты сама делала это? Когда? Почему? ― Если после того, как я расскажу, ты не продолжишь начатое прямо сейчас…― вздыхает, прикусывает мочку ее уха. ― Я продолжу, не переживай, ― усмехается, ведет к кровати, несильно толкает, а после садится на ее бедра, чуть поморщившись. ― Рассказывай. ― Интересно даже, почему ты об этом не знаешь. Мне было, кажется, пятнадцать, ты тогда сидела в изоляторе больше недели, ― осторожно поглаживает ее бедра. ― Мы с Пэм сильно поругались, она как всегда наговорила мне всякого. Ну, знаешь, что я ничтожество, что она сделала из меня нормального человека, а я просто тварь неблагодарная. ― Да… ― снова целует ее запястье. ― Я боялась своих чувств и желаний, я их не понимала. Ты сильно запутала меня за год до того в этом домике… В мой день рождения, помнишь? ― Помню все моменты с тобой, ― прикусывает губу. ― Хорошо. Так вот. Я много думала, пыталась понять, как поступить правильно. Еще этот закон… Во мне будто что-то разбилось, и я решила, что лучше я сама сделаю это, чем палачи… ― Ты могла поговорить со мной, я всегда слушаю… ― Тебя не выпускали, Сара. Ты помнишь, сколько сидела там? Ты не могла сбежать, как обычно. В тот раз твой отец сильно разозлился и лично приковал тебя. ― Я… Да, помню, ― сильнее кусает губу, вздыхает. ― Четыре недели. Это до сих пор самое долгое… ― Прости, я не хотела обидеть, ― опускает руку на ее щеку, нежно поглаживает. ― Ты ни в чем не виновата. Я все еще злюсь на него за это… За то, что он работает там. Что было дальше? Ты порезала руки? ― Сначала это было просто чем-то, что отвлекало меня от мыслей. Пэм кричала на меня, когда видела царапины на руках, поэтому я резала бедра и ребра. Не глубоко, шрамов не осталось, лишь незаметные белые полоски. Последней каплей стало то, что в отделении сказали, что тебя вообще не выпустят. ― Кто такое сказал? ― Друг твоего папы, я не помню, как его зовут. ― Жестоко как-то… ― Ну вот я и пришла домой, нашла какой-то канцелярский нож с тупым лезвием, даже записку тебе написала. Крови было много, но вены я не задела, а вот кожу знатно так порвала. ― Еще бы. Тупым-то лезвием, ― поглаживает ее руку. ― Все, рассказала, теперь продолжай, ― усмехается, тянет на себя, целует. Лэнс прикусывает ее губу, спускается поцелуями по шее, останавливаясь на ключицах. Она стягивает с плеч девушки лямки бюстгальтера, расстегивает его, отбрасывает в сторону. ― Не тяни ты… ― кладет руку на ее голову, притягивает ближе к себе. Сара весело хмыкает, стаскивает с нее спортивные штаны, а вместе с ними и нижнее белье. Она целует подтянутый животик, улыбается, поднимается к груди, ловит ртом сосок. Девушка медленно вводит два пальца, обводит язычком сосок, а после и второй. Шарп плавно покачивает бедрами навстречу руке любимой, а голубоглазая с каждым толчком прибавляет скорость, входя пальчиками до упора. Ава негромко постанывает, помурлыкивает, вздыхает, а когда приближается момент разрядки, резко сжимает покрывало, выгибается, задерживает дыхание. Через пару секунд она очень громко стонет на выдохе, хватается за плечо девушки. — Сара... — Я с тобой, малыш, — целует грудь, шею, поднимается, аккуратно целует губы. Почти всю ночь они просто лежат, обнимаясь и обмениваясь фразами. Под утро Сара бормочет: — Когда небо уронит ночь на ладони, мы вновь будем в безопасности вместе... — Что это значит? — она гладит Лэнс по голове, целует в макушку. — Ты поймёшь, — утыкается в грудь Авы, прикрывает глаза. — А пока нужно выспаться. — Пока можем... — К сожалению, да, — берет за руку, переплетая пальцы.