Мор и лагерный костёр

      — Будут жить, — уверенно сказала Винн, поднимаясь с коленей. — Более того, даже скоро поправятся. Ничего страшного не случилось. Просто что-то не то съели.       Алистер попытался перевернуться на бок, но его только сильнее затошнило. Зеврану было далеко не так плохо, поэтому он лежал, заложив руки за голову, прислушивался к бурчанию в собственном животе и мечтательно разглядывал потолок начальничьего шатра. Пожалев бедняг, Серая Страж уступила им собственную палатку — как самую удобную, а сама пошла ночевать на разложенном у костра спальнике.       Винн окинула своих подопечных сочувственным взглядом и удалилась.       Зевран покосился на товарища по несчастью. Алистер лежал с закрытыми глазами. Лицо у него было отчётливо-зелёного цвета. Зевран вздохнул.       — Знаешь, тут так пахнет… ею, — сказал эльф. Губы у него разъехались в улыбке. — Подушка пахнет чаем из эльфийского корня. Она этот чай постоянно пьёт. А потолок ничего себе. Я и не знал, что у неё тут ловцы снов. Я, э-э, до сих пор не видел этого потолка, ибо к нему была обращена, э-э, моя спина. Кхм.       — Ты издеваешься, да?.. — с трудом выговорил Алистер, не открывая глаз. — Да, да, я знаю, что она с тобой развлекалась до меня. А ты мне ещё про чай тут. Хотел бы я выпить чаю или хоть кипятку, но у меня живот вообще ничего пока не принимает. Всё отсылает обратно. Ох… — он поморщился, когда в его желудке особенно громко забурчало. — И вообще, для меня сейчас всё пахнет этими проклятыми тортами, чтоб им сгнить.       Зевран приподнялся на локтях.       — Торты? — подозрительно спросил он.       — Да, торты! — огрызнулся Алистер. — Я просто не мог ей отказать. Она пришла с целой коробкой этих тортов. Мы так мило болтали, что я не заметил, как сожрал… дыхание Создателя, сколько же я сожрал этих тортов?.. Десять? Нет, двенадцать. Двенадцать, Зевран! Они были совсем небольшие, да и есть хотелось…       Зевран прищурился, будто выцеливал жертву, засевши в кустах с отравленной стрелой на тетиве.       — А когда она тебя тортами накормила? — поинтересовался он.       — Вчера вечером, — простонал Алистер. — Ночью я был с ней. И всё было отлично. А сегодня после заката у меня в животе начался гарлочий дебош в орлесианском борделе.       — Значит, вот как, — эльф нахмурился. — Ага. Вот оно как, значит.       — Что ты там бормочешь?       — Я говорю, занятное совпадение. Третьего дня мы с ней тоже, понимаешь, ели торты.       Алистер так удивился, что резко поднял голову и немедленно поплатился приступом головокружения. Однако от злости он даже не упал обратно на шкуры.       — Ах так? Она и тебя ими кормила? И сколько же ты съел?       Зевран фыркнул.       — Восемь, что ли. А ты странный, знаешь ли. Я думал, ты мне морду бить полезешь за… Но тебя, похоже, интересует, не съел ли я больше тортов, чем ты!..       — Уж что меня сейчас интересует, — заявил Алистер, — так это любопытная связь между тортами и жаркими ночами в шатре Страж. Интересно получается, ты не находишь? Вечером едим торты, а той же ночью…       — Ба, — перебил его ехидный голос, — никак, наш церковный щеночек резко поумнел. Я думала, несварение желудка будет единственным побочным эффектом. Оказывается, тут ещё и воздействие на ум в положительную сторону. Ха-ха. Мне надо открывать лавку. Озолочусь!       В палатку вошла Морриган. Алистер закатил глаза и демонстративно отвернулся. Зато Зевран внимательно прислушивался к словам волшебницы.       — О побочном эффекте ЧЕГО ты говоришь? — спросил эльф.       — Конечно же, афродизиака, составленного по моему рецепту и подлитого в медовую помадку для тортов, — пожала плечами Морриган.       Алистер так и подскочил, не обращая внимания на угрожающее бурчание в животе:       — Ведьма! Да ты издеваешься! Зачем ты это сделала?       Морриган беспечно усмехнулась:       — Помимо того, что мне хотелось доставить удовольствие моей подруге? Ну, Алистер, пораскинь мозгами. Только не разбрасывай их повсюду, а то у тебя их и так слишком мало. Конечно же, я знала о побочных эффектах. Сначала съевший пяток тортиков испытывает непреодолимое желание вкупе с железной уверенностью в себе, затем следует жаркая ночь и сладострастные объятия, ну а потом… а потом я веселюсь, глядя, как бедный Алистер вынужден принимать целебные зелья, притом сваренные мной же. Разве это не забавно?       Из груди Алистера вырвался отчаянный вздох.       Зевран поправил груду шкур у себя под головой:       — А меня-то за что? Мы с тобой вроде всегда неплохо ладили…       — Ты же эльф, — отмахнулась Морриган. — У эльфов к моему снадобью особая устойчивость. И, конечно же, ты не такой лакомка, как наш замечательный храмовничек.       — Уйди, — пробормотал Алистер, уткнувшись носом в шкуры. — Просто уползи отсюда, а? Не то я наблюю тебе на твои красивые, подружкой подаренные, сапожки.       Морриган засмеялась и упорхнула.       — Дыхание Создателя, ну за что мне это всё, — Алистер поднял покрасневшее лицо.       — С чего ты так сокрушаешься-то? — искренне удивился Зевран. — Живот поболит и перестанет. А ты провёл ночь с шикарной женщиной, причём инициатива исходила от неё самой. Что плохого?       — Ты ничего не понимаешь, — казалось, Алистер вот-вот заплачет. — Мне чудилось, что я её люблю. Что я пожелал её, и она мне ответила. Я даже не слишком ревновал к тебе. Таких, как ты, женщины любят, а меня ей пришлось слишком долго ждать, — так я думал. А получается, я… просто напился чародейского зелья? Был околдован? И на самом деле я ничего к ней не чувствую?.. И несмотря на это, я её… О, Создатель, как же это… противно!       Зевран слушал его с округлившимися глазами, не зная, хохотать ли вслух или сдержаться. Он ещё терзался выбором, когда в палатку снова сунула голову Морриган.       — Утешу тебя, глупый, глупый Алистер, — она подмигнула Зеврану. — Моё снадобье действует только на тех, кто сам хочет того же. Так что, если б не твои потаённые воздыхания, маялся б сейчас животом, и только. Видимо, я поторопилась с выводом насчёт побочного воздействия на ум. Жаль, так и не открою лавку с зельями для тех, кто хочет поумнеть.       — Но я её сейчас… ненавижу, — признался Алистер. — Это же потому, что действие зелья закончилось, да?       Морриган захихикала в кулак:       — Нет, щеночек, просто люди, у которых несварение желудка, имеют обыкновение ненавидеть всех на свете. Вот и меня, к примеру, ты ведь тоже сейчас ненавидишь, так?       — Тебя я ненавижу всегда, — проворчал Алистер.       Морриган расхохоталась и поспешила скрыться.       Зевран улыбался до ушей, глядя в потолок. Алистер, багровея лицом, пытался натянуть на голову меховое одеяло.