Монотонное пошкрябывание по уже пустому контейнеру вгоняло в сон, и Дилан грозился упасть лицом в остатки кисломолочного продукта, если бы не сидящий рядом Брукс. Он периодически отвлекал его какими-то незатейливыми историями, а спустя время и сам Дилан втянулся в это, теперь не только слушая, но и отвечая.
— Я хоть чем-то помог? — глухим голосом спросил Клиболд, ссутулившись до неприятного покалывания в спине и шее.
— В каком смысле? — Брукс непринужденно отставил белую коробочку, а потом закрыл её крышкой, мысленно рисуя на запястье крестик, чтобы не забыть её вынести. Ибо кто-кто, но Брукс знал не понаслышке, что за вакханалия может произойти в стенах пластика, и что за царство плесени вместе с неизведанными ранее формами жизни там может развиться. Может, если даже спустя пару недель расковырять споры зубчиками вилки, то на тебя вылезет посмотреть мини-чумной доктор и будет угрожающе постукивать микроскопической палочкой, чтобы ты не нарушал карантинный режим. Бред какой-то.
— У вас что-то получилось с Рейчел? — Дилан задал вопрос прямо, даже взглянув на Брауна, который тяжело вздохнул и помотал головой.
— Не делай вид, что ты удивлён. В конце концов, я сам выбрал это. И я не жалею, чтобы ты знал, — Брукс отпружинил от стены, подымаясь на ноги.
— А я и ничего не говорю. Мне просто интересно, — Дилан сложил руки на согнутых перед собой коленях, провожая фигуру друга на кухню вместе с пустым судком.
— Если честно, иногда мне кажется, что я свихнусь, — доносится эхом голос Брукса, и тот возвращается в комнату. — Но это между нами.
— Ни слова, — Клиболд жестом обозначил дальнейшую молчанку, а потом перевёл взгляд на подсвеченное время на настольных часах. Доходит до полпервого ночи.
— Но ты и так понимаешь. Тебе же она тоже нравилась, — Брукс садится на ещё не остывшее место, а потом невесомо толкает Дилана в плечо.
— Какое-то время да. А потом... Мне просто показались её все эти выпендрежи с Иисусом чем-то странным. Порой хотелось распять её на кресте, — Дилан нервно хихикает, получая уже более заметный тычок в бок. — Эй, за правду же не обижаются!
— Я бы посмеялся над этим раньше, но сейчас не могу. Бог, — Брукс указал пальцем на потолок, — всё видит.
— И ты туда же! О нет, мне, бедному римлянину, придется снова собирать и начищать копья! Или же мне представить себя Марией Магдалиной? — Клиболд наигранно хлопнул в ладоши, театрально закатывая глаза.
— У Марии не было стояка в штанах, — Брукс прыснул в кулак, вновь подмечая состояние друга, который, казалось, распалился только сильнее.
— На это чудо она просто ещё не успела взглянуть! — с гордым видом произнёс Дилан, заливаясь смехом.
— Рейчел бы тебя убила, да и меня заодно, — Браун зевнул и потянулся всем телом, чувствуя сладострастный хруст позвонков и суставов. — Ладно, второе пришествие, давай спать ложиться.
— Ты не против, если я отлучусь в ванную комнату? — смущенно спрашивает Дилан, со свистом втягивая воздух. — Мне...
— Но только не громко — люди рядом спят, — Брукс с пониманием кивает, а потом перебирается на свое спальное место. — Выключишь свет потом.
— Обязательно, — Дилан не медля нажимает на кнопку половинчатого выключателя, но ничего не происходит. — Дурацкая сеть, я порой всё ещё промахиваюсь.
Он щелкает по соседней кнопке, и только тогда комната погружается в темноту.
— Кстати, — слышится голос Брукса, и Дилан вновь включает свет.
— Что? — спрашивает Клиболд, про себя отметив, что он забыл взять домашнюю одежду для переодевания.
— Твои ключи я положил в карман кофты. Больше не бросай их. Увидишь утром почему.
— Спасибо, — Дилан хватает серую футболку и клетчатые штаны, которые в определенных местах покрылись катышками, что напрочь не хотели отрываться и уходить прочь с ткани, а потому вместе со штанами служили верой и правдой в качестве одежды для дома. — Если ты уснешь, то спокойной ночи.
— Удачного рукоблудия, — ёрничает Брукс, на что Дилан усмехается во вновь тёмную комнату.
Белизна кафеля в ванной комнате давила на чуть подуставшие глаза. Дилан просто тяжело выдохнул и начал понемногу раздеваться, чтобы после прийти в чувства. Всё же, он оказался неправ, что обошелся так с Кристин. Просто оставил её, хотя и не оборвав на полпути. Джинсы теснили всё ещё полувозбужденный член, а к лицу уже снова приливали красные пятна.
— Я похож на стейк, — тихо подмечает Дилан, осматривая белые тонкие полосы, которые из-за оправы очков остались в своем естественном цвете, а не поддались солнцу и его влиянию. Если же Клиболд не начнет вновь заботиться о своем состоянии, то может смело сказать привет раку кожи. Кстати, об очках...
— Я забыл их на тумбе, блять! — Дилан прижался почти ледяной от соприкосновения с раковиной рукой к горящему лбу, прикрывая лицо в недоумении. Что ж, зрение у него всё же упало, если сравнивать с первым годом обучения в университете, но и даже отсутствие очков не было смертельным испытанием. Единственная проблема — Кристин говорила, что уедет, а потому они встретятся уже в понедельник. Уже завтра, если быть точнее. Но а если она задержится ещё на неопределенное количество дней? Нужно будет дополнительно уточнить с утра, позвонив ей.
От воспоминаний вечера стало ещё жарче. Дилан невероятно жалел, что так и не закончил всё нормально, по-человечески. Наверняка сейчас Кристин думает, что он стал каким-то конченным импотентом или просто она стала ему отвратительной. Нет, чёрт побери, нет! Да как вообще о таком можно думать?..
— Мне так жаль, это не я тебя втянул в это, это даже не я... — в полусознательном состоянии бормотал Дилан, сдёргивая прочь лишнюю одежду, а потом, уже обнаженным, уткнулся лбом в плитку душевой кабины. — Я обязательно во всем разберусь...
Рука повернула смеситель с горячей водой в сторону, и Дилан сцепил зубы, явно не довольствуясь какой-то лавой, что текла сверху с центральной лейки. Поколдовав ещё немного, Клиболд всё же нашел оптимальную температуру, от которой не хотелось ни вопить, довольствуясь кипятком, ни дрожать, наслаждаясь льдами Антарктики в жидком виде. В принципе, последняя оплошность всё же привела Дилана в какие-никакие, но чувства, и он впервые за какое-то время нормально разлепил глаза, буравя уже не одну точку, а целый периметр.
«Брукс меня съест, когда придут счета за водоснабжение», — с усмешкой думает Дилан, а потом пытается сконцентрироваться на совершенно иной картине в голове.
Яркими красками снова разрастаются воспоминания, что дурманили разум и заставляли кровь приливать к определенным местам. Дилан крепче зажмурился, пытаясь сосредоточиться только на том, как он возвращается в события двухчасовой давности: как он вновь мягко целует Кристин в губы, как он вновь настойчиво разводит её ноги в стороны, как он вновь касается языком влажной промежности. Оставшаяся фантазия уже додумывает кадры того, как бы он, если имел возможность и больше времени, сдёргивает с себя мешающуюся одежду, а потом полноценно пристраивается, позволяя девушке закинуть ноги к себе на поясницу.
Рука в реальности проезжается по возбужденному члену, а сам Дилан едва шипит от удовольствия, когда осознает, что хотя бы одна проблема окажется решена. Чем отчетливее сознание Клиболда набрасывало фантазии и прошлый сексуальный опыт, смешивая это всё воедино, тем быстрее и точнее пальцы обхватывают эрекцию, пытаясь скользить под толщей стекающей воды. Дилан вспоминает их первый после расставания раз, который, на удивление, дался им намного легче, чем все до этого. Он сопоставляет воспоминания о том дне, когда ему всё казалось ни по чём. В тот момент он мог горы свернуть, не говоря уже о каком-то обычном человеческом сексе.
Свободная рука пытается опираться на влажную и скользкую плитку, цепляясь короткими ногтями за межплиточные швы, пока левая всё ещё усердно надрачивает член. Дилан кусает губу, пытаясь представить вместо своей ладони тесные стенки влагалища Тиболт, которые обхватывали и податливо принимали его всего внутри себя.
— Бля-я, — шёпотом тянет Клиболд, тяжело дыша от накатившего вмиг почти что резонанса где-то глубоко в душе. Язык проходится по сухим губам, слизывая попадающие на них капли воды с характерным привкусом. Да, в этот момент было бы кстати вспомнить все те мгновения, когда он этим же языком с остервенением и желанием проходился по клитору и влажному от смазки входу. Казалось, от этого он получает больше кайфа, чем от самого проникновения.
«Робингудный пиздолиз»
Дилан со смешком опирается затылком о матовую стенку, явно сбиваясь с темпа из-за этого странного словосочетания, что резко возникло у него в голове. Боже, ну что ж такое... Впрочем, так же резко оно и пропало, уступив место новым фантазиям внутри черепной коробки Дилана, от которых аж в горле мгновенно пересыхает. Словно эхо, в ушах звенят сладкие женские стоны, переходящие то в крики, то в мольбы, то во всхлипы. От последнего сводит зубы в приближающейся разрядке, поскольку это заставляло кровь кипеть. Всхлипы... Отчаянные женские всхлипы, скатывающиеся по щекам слёзы, просьбы продолжить или ускорить темп...
Большой палец сдавливает чувствительное место под головкой, и на пальцы попадает сперма, а сам Дилан царапает плитку и хрипло стонет. Он ещё с полминуты чувствует то, как приятно тянет где-то в районе бедра, а потом смывает капли с руки под проточной водой. Было бы неплохо и помыться заодно. А ещё, определенно, после возвращения Кристин нужно будет заявиться к ней пораньше и закончить начатое.
Со всё ещё влажными волосами, Дилан устало зевнул, напяливая на себя футболку и штаны, висящие на крючке. Казалось бы, он вполне отоспался, ещё и неплохо провел время после, но вся суббота его измотала до жути. Он прошлёпал босыми ногами до незастеленной кровати, заваливаясь на неё. Не было сил даже перевернуться с живота на спину, сместить ноги с подушки и лечь туда лицом, да и потрудиться хотя бы подлезть под одеяло, а не поверх него.
Всё воскресенье Дилан чувствовал себя опустошенным.
Он проснулся от, как ему показалось, запаха гари, но в итоге выяснилось, что его чутьё просто подвело его. И оно к счастью, не хватало ещё в отвратном состоянии гасить пожар подушками и засыпать землей из одиноких горшков с цветами на балконе. Дилан неспешно перевернулся набок, про себя отмечая, что его тело затекло до невыносимого покалывания и нытья во всех конечностях сразу.
— Боже, скажи мне, что я умираю... — Клиболд потёр глаза руками, а потом продолжил лежать и привыкать к узорам на потолке. И кто только задумывался о выборе настолько безвкусного рулона обоев, а затем ещё и о его размещении сверху?
— Ты проснулся? — с кухни донесся несколько раздраженный голос Брукса, и Дилан попытался прокрутить заржавелыми шестерёнками, что же могло вывести Брауна с самого утра.
— А? Ага! — Дилан сел на кровати, разминая спину и руки, на которых даже остались заметные следы от лежания.
— Вот и замечательно, ибо твой черёд готовить, а я и так сделал половину работы за тебя! — Браун беспардонно зашел в их общую комнату с полотенцем на плече, а потом упер руки в бока, недовольно глядя на всё ещё заспанного Дилана.
— А я-то думаю, чем это несёт. Я подумал, что ты решил меня отравить газом или вообще сжег всё, — Клиболд усмехнулся, а потом встал, снова потягиваясь уже всем телом. — Ладно, сейчас всё будет.
Дилан достал из-под кровати затерявшиеся там тапочки, а потом прошел на кухню.
— Понятно-о, — присвистнул Дилан, замечая отобранные вчера у него же наггетсы теперь уже на сковородке, что жарились в приличном количестве растительного масла.
— Я поэтому и сказал, что это на завтра. Ибо нам больше нечего было бы есть, — Брукс положил полотенце на спинку стула, а затем и сам разместился за столом, облокотившись на него и сцепив руки в замок. — Давай, если постараешься, то устроишься на работу в лондонский ресторан Рамзи. Он, кстати, в этом году уже три звезды Мишлен получил! Поэтому не тяните, Дилан Беннет, с вашим настоящим призванием!
— Я даже картошку чистить не научился, о чем может идти речь? — Дилан хмыкнул, переворачивая поочередно полуфабрикаты на ещё сырой бок с помощью лопатки.
— Когда-то придёт время, когда нашу дверь выбьют и найдут нас, в окружении сгоревших омлетов, нечищенной картошки и табунов тараканов, лежащих рядом и ссохшихся от голода, — Брукс засмеялся, вызывая заразительный смех ещё и у пыхтящего над шедевром кулинарии Дилана, что чуть поубавил огонь.
— Я даже не буду против, если у нас поживет Рейчел. Хоть кто-то будет готовить нам еду, иначе скоро откинемся, — Дилан перевёл многозначительный взгляд на Брукса, что подпер щеку рукой.
— Не, она не согласится. Ну, для меня может и да, но на двоих, а то и на троих, готовить она не в состоянии.
— Нужно искать себе девушку, значит, — пальцы провернули ручку регулировки температуры до защелки, выключая электричество для подачи огня вовсе. Тем не менее, неожиданно стрельнувшее кипящее масло всё же нашло свое пристанище над нависшей рукой Дилана. — Бля!
Дилан присосался к покрасневшим участкам руки, на которые попали раскаленные капли, а затем отстранился. Кожа в местах поражения уже не жгла так сильно, но неприятно отливала краснотой, и Дилан вновь связывал это со всеобщим невезением в период с апреля по сентябрь включительно. Вот уже второй год его выбрасывает за пределы зоны комфорта в обозначенные пять месяцев, где он мечется между углами и запутанными коридорами в обозначенных комнатах внутри своей головы.
— У тебя снова какой-то приход? — Брукс пощелкал пальцами, но даже этот отдаленный звук смог вернуть Дилана в состояние реальности. Он помотал головой, а затем просто достал из шкафчика сверху две тарелки, распределяя равное количество куриных полуфабрикатов между ними. — Такое чувство, что иногда ты бегаешь не к Кристин, а чтобы получить дозу. Ты не торчишь?
— Нет, я просто... Ты знаешь, что меня в определенные моменты постоянно прошибает, — Дилан оперся руками о край кухонного стола, закусив нижнюю губу. Это не было похоже на то состояние, в котором он пребывал длительное время до 99-го года. У него не болел живот, у него была качественная ремиссия от самоповреждения, алкогольная зависимость испарилась спустя какое-то время, даже единственная пачка сигарет уже бравые полгода не спешит заканчиваться, храня в картонной коробке где-то с десяток палочек. И даже без химоза ментола.
— И это плохо. Обратись к психологу, если тебя это волнует. Причем настолько, что ты даже не в состоянии закрутить до конца воду, из-за чего нас чуть потопом не снесло, — Брукс произнёс эти слова с неприсущей ему серьёзностью, обращая на себя полноценное внимание Дилана, который уже смотрел не на белый стол в царапинах от ножа, а прямо в глаза Брауну. — Чего такое? Ты разве не помнишь?
— Не помню, — честно признался Клиболд, в своем подсознании уже опускаясь лбом об этот самый стол пару раз.
— Тебе повезло, что я проснулся среди ночи, потому что захотел в туалет. Зашел — а там морское царство Нептуна! — Брукс всплеснул ладонями. — Хорошо, что сток не был забит всяким мусором, потому не всё выплеснулось наружу за кабинку. Но я больше ползать с тряпкой и выжимать её не буду!
— Я понял, что я оплачиваю счета в этом месяце, — подвёл сам для себя итог Дилан, ставя тарелки на стол. — Мне нужно будет поговорить как-то с Рейчел по этому поводу.
— А почему не с психологом? — Брукс мгновенно нанизал на зубчики вилки один из наггетсов, отправляя его в рот. — Они же не просто так существуют.
— Рейчел более душевная. Ты просто не представляешь, что именно меня в ней привлекло. А я вот знаю, — Дилан с печальным вздохом последовал примеру друга, но ел несколько медлительно, порой зажевывая один кусок несколько минут.
— Но точить на неё зуб уже поздно, предупреждаю.
— А я и не собирался, — Дилан сложил руки на столе, опуская подбородок на них. — У меня в голове свой бардак.
Его взгляд прошелся по небольшим пузырькам от ожогов, которые покрывали пальцы в некоторых местах.
26 июня, 1999 год
— Я не знаю... — Дилан стоял и переминался с ноги на ногу, прижимая к себе листы с оставшимися по краям отверстиями от пружины блокнота. Это — его гнев, его ненависть, его ярость, выплеснутая с помощью чернил, где также оседали капли алкоголя, впитываясь мокрыми пятнами в листы. Это — его отчаявшаяся часть, что желала мести и веселья. И прямо сейчас этот ворох бумаг канет в небытие, испепелится, но уже не восстанет.
— Мы уже не имеем права сворачивать назад. Наш путь — только вперёд, — Эрик вскинул правую руку кверху, что это больше напоминало нацистское приветствие, но Дилан знал — с этим тоже отчасти покончено. — Где он?
— На кухне, в нижнем ящике, — длинные худые пальцы крепче стискивали листы, оставляя на них вмятины. — Мне тебя здесь ждать?
— Пойдем вместе. И отцепись ты пока на время от них, ты уже словно приклеился, — рука Эрика грубо дёрнула Дилана за рукав футболки, вынуждая все записи найти пристанище на полу после неразборчивого полёта.
Они оба спустились по лестнице на кухню из комнаты Дилана, где и решили справиться с ещё одним барьером — дневниками.
Эти блокноты на пружинах и их содержание — лютый ад, пиздец и жоподробительная ересь, которой так и не суждено было сбыться. Вместо этого, Дилан помогает Эрику вытащить мамин шредер, который часто кочевал из дома в её офис. Им очень повезло, что их некий путь самурая окажется намного легче, чем самостоятельное ручное уничтожение листов поэтапно. Резать, разрывать, комкать, сжигать.
— Ну он и тяжёлый, — усердно пыхтел Харрис, таща измельчитель для бумаг в руках. Дилан поддерживал днище собственными ладонями, но порой просто не успевал за шагами Эрика, который уже собственными силами затащил эту машину в комнату к Клиболду. — Всё!
Дилан прикрыл за ним дверь, а потом снова стал собирать валяющиеся листы воедино. В его воображении всё это отступление было гораздо грандиознее: почти что с факельными шествиями, воплями и гимном «Боже, храни Америку», но сейчас же они понуро скорчились на полу его комнаты и перебирают пальцами исписанные страницы.
— Кто первый? — нерешительно спрашивает Эрик, уже заранее зная ответ. Он прекрасно видел, что Дилану всё это дается очень трудно. Сам Эрик переживал не меньше него, но у него была мотивация, что не позволяла ему вновь катиться по наклонной.
Сьюзан.
У него наконец появился смысл пожить в своё удовольствие, начать нормальное возрождение себя самого. Эрик уверен, что если бы у Дилана тоже кто-то появился, то он сейчас бы не сидел с кислым лицом и трясущимися руками, раз за разом перебирая листы бумаги между собой.
— Дилан, — голос выходит очень мягким, почти что шёпот, и Дилан неуверенно поднимает голову, — ты справишься. Не волнуйся, мы... мы выберемся отсюда. Я даю тебе гарантию.
— Могу ли я вернуть тебя по чеку, если это не сработает? — чуть слышно бормочет Клиболд, улыбаясь немного несуразной шутке.
— Слишком поздно, чек тоже окажется здесь, — Эрик улыбается в ответ, указывая на шредер, что уже стоял подключенный к сети. — Давай я.
— Давай, — соглашается Дилан, тяжело вздыхая, пока Эрик раскрывает обложку дневника и начинает вырывать страницы. Он делает это не резко, а с какой-то даже аккуратностью, будто ему приходится не уничтожать это в будущем, а просто приклеить в иное место.
Эрик нажимает на кнопку, отчего измельчитель гудит, а затем, с задержанным дыханием, словно сейчас машина взорвется, осторожно опускает первый лист с именами всех своих недоброжелателей внутрь настоящей мясорубки. Раньше он бы хотел, чтобы вместо их имён на лезвиях ножа внутри оказались сами тела этих ублюдков, но время берёт своё — он уже пережил эти мгновения.
Лист за листом постепенно оказываются уничтоженными в почти что мелкую крошку, оставаясь в прозрачном контейнере внизу. Дилан меланхолично окидывает выделенные жирным или большим шрифтом слова.
УНИЧТОЖИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
От этого бросает в мелкую дрожь.
Лицо Эрика сосредоточено. Он продолжает уже машинально вставлять оставшиеся записи внутрь шредера, полностью погружая их в место смерти. Там же и оказываются его записи с отвратительнейшими фантазиями по поводу девушек из его класса, и на секунду всплывает образ Сьюзан, что могла бы обнаружить эту провокационную вещь в его ящике, а потом, не говоря ни слова, влепила бы пощечину и ушла восвояси.
— Я почти всё, — оповещает Харрис, когда в его руках оказывается последний лист, датированный третьим апреля.
Нет нет нет, нам не нужен здесь этот странный Эрик, о чёрт побери, блядь, нет.
Он откидывает голову назад, когда его пальцы пустеют, а измельчитель буквально заглатывает последнюю заполненную страницу из его личного дневника. Дилан закусывает нижнюю губу, глядя на то, как его друг трёт лицо ладонями, заваливаясь на спину.
— Это как сходить посрать, — выпаливает Эрик, раскинув руки в стороны. — Кусок от себя самого отрываешь, зато становится легче.
— Отличное сравнение, — Дилан кашляет в кулак, а потом начинает потихоньку пристраивать свои переживания и мысли к выемке под бумагу. — Моя очередь срать.
— Только не зде... а, ты в том смысле, — Эрик приподымается на локтях, внимательно прослеживая неуверенные движения Клиболда. Дилан опускает листы один за другим и невольно замечает, что с каждой страницей его руки дрожат всё больше, а в животе урчит. И вовсе не от голода, а от чего-то иного. Такое чувство, словно с помощью этого он кормит зверя или же отбирает у него еду вовсе.
— Осторожнее! — Эрик вскакивает, отталкивая Дилана. Клиболд смотрит на него, а потом на свою руку, где на кончике нескольких пальцев отчетливо проступала кровь. — Не разруби себя, пожалуйста, ты мне ещё нужен.
— Я случайно, — Дилан присасывается к ранкам, продолжая уничтожать возможные вещественные доказательства, если бы он всё же решился пойти на NBK. Один, с Эриком, с его возлюбленной — да похуй вообще. Всё равно они бы этого не узнали, ибо
не там искали.
— Хочешь их сжечь? — Эрик вытаскивает контейнер и слабо потряхивает им, стараясь не разбросать по ковру всю мелкую бумажную крошку. — Чтобы наверняка.
— А давай, — как-то активнее соглашается Дилан, чувствуя с пустеющими руками какой-то прилив сил. Словно что-то снова возвращается к нему по путям, что раньше были перекрыты огромным валуном и пережимали некие сосуды.
— Там же?
— А то.
Наспех обмотав контейнер пищевой пленкой в несколько слоев, чтобы по пути все их мысли не разбросались по салону Хонды, двое вышли на улицу. Переглянувшись между собой ещё раз, парни уселись в припаркованную машину, перед этим закрепив на заднем сидении саму ёмкость с помощью ремней безопасности. Будто это был их общий ребёнок, которого они хранили как зеницу ока. Что ж, отчасти это было правдой.
— Тебе стало легче? — резко заводит разговор Эрик, когда они успели преодолеть половину пути.
— Ага, — говорит Дилан, теребя край одежды. Он не лгал — в определенном смысле ему действительно полегчало.
— Чувствую себя так, будто я скинул с себя чью-то жирную тушу, что поселилась на моей спине и каждый день сильнее пыталась схлопнуть меня вдвое, — признается Харрис, вдыхая полной грудью. До конца ещё далеко, это даже не одна третья их общего пути.
Нога пинает камень в воду, где он с бульком исчезает. Эрик плетется вслед за Диланом, давая ему возможность первым ощутить не только запах окружающей хвои и буйства Дир-Крик.
— Давай тут, — Дилан резко останавливается, отчего Эрик чуть ли не врезается ему в спину, но вовремя тормозит. Рядом была небольшая поляна с зелёной травой — с одной стороны, и ручей — с другой. Они словно выбрались на барбекю. Правда, это они мариновались в собственном соку из ненависти и презрения, из отчаяния и непонимания, насаженные на шампуры, а теперь готовящиеся распрощаться с ещё одним прошлым.
— Давай, — Эрик опускает контейнер на землю, а потом достает неизменный коробок спичек. Он садится на корточки, сдёргивает пленку с верхушки, а потом зажигает одну из спичек, кладя её на небольшую горку их общих воспоминаний. Остатки бумаг горят очень быстро, и уже спустя полминуты Эрик тушит пламя, чтобы оно не начало плавить стенки пластмассового контейнера. На дне остается лишь пепел, а в глазах стоят слёзы от дыма и огня.
— Какая-то романтика получается, — Дилан пачкает руки в пеплу, пересыпая его из ладони в контейнер, а потом вновь собирая. — Мы по ветру развеем его?
— Можем утопить всё это, тут уж как ты хочешь, — Эрик незаинтересованно пожал плечами, провожая высокую фигуру Клиболда, который уже тащился к воде вместе с контейнером. — Но только пепел!
— Я хочу, чтобы это вообще испарилось, — говорит Дилан, вновь набирая в испачканную ладонь немного пепла, а затем, через отверстие в сжатом кулаке внизу, осторожно пропускает останки. Часть из них поднимает вовремя подоспевший ветер, а часть из них оседает на поверхности воды маленькими угольками, мгновенно распадаясь на атомы.
— Нужно что-то произносить? Типа, «забери мои все проблемы, о Всевышний»? — неловко спрашивает Дилан, избавляясь от своей половины. Он отряхивает руки, а потом поворачивается к Эрику.
— Мы же не ритуал проводим, а просто сжигаем то, за что бы нас заперли за решётку, — фыркает Эрик, но, увидев озадаченное лицо Дилана, мгновенно становится мягче. — Ну и отходим от всего этого, само собой...
Он кусает ноготь, пытаясь сориентироваться, что же ему сделать: утопить или последовать примеру Дилана. В целом, в любом случае всегда лучше использовать разные варианты, а уже потом наблюдать за последствиями, поэтому остальная половина оказывается опрокинутой в ручей. Поток был довольно быстрым, а потому лишь небольшая часть успела осесть на неглубокое дно, но и она постепенно сметалась напором прочь.
— Я бы тоже хотел, чтобы мой прах развеяли по ветру. Ну, когда я умру, — Эрик заваливается с Диланом на траву, подкладывая под голову руки, согнутые в локтях. — Чтобы пафосно было... Не хочется гнить в земле ещё несколько десятилетий. А ты что скажешь?
— Я был бы не против тоже. Хотя, зная моих родителей, если бы они пережили меня, они бы заперли мои останки в урне и поставили где-то на видном месте. Здесь, — Дилан положил руку на сердце и попытался спародировать голос матери, — покоится наш самый любимый сын — Дилан Беннет Клиболд. Сохрани Бог его душу. Аминь.
— Там, — Эрик указал большим пальцем назад, — покоятся наши души. Аминь.
— Аминь.
***
— Сможешь позвать её через несколько дней? Если она не планировала прийти раньше, — Дилан моет пустые тарелки с жирными пятнами от масла, соскребая маленькие куски панировки жёсткой стороной губки. Брукс уже самозабвенно попивал быстрорастворимый кофе, который к тому же ещё и остыл, и просто пялился на друга и его клетчатые штаны.
— Хорошо, если тебе это так важно...
— Важно, — твердит Дилан, выключая воду и отставляя тарелки для того, чтобы с них стекла лишняя вода. Вытерев руки о полотенце, Клиболд пошел в прихожую, доставая заранее положенные Бруксом ключи из кармана.
— Воу... — пальцы очерчивают большую рельефную царапину вдоль всего брелока с изображением астрального знака Девы.
24 августа-22 сентября
Ну-с, посмотрим же, сколько ты ещё продержишься.
