Louder than bombs

      Дверной колокольчик мягко звенит, оповещая персонал небольшой кофейни о новом посетителе. Я вслушиваюсь в этот легкий перелив, прикрыв глаза, и пытаюсь расслабиться. Слабый ветерок скользит по мне, заставляя голову вжимать в теплый шарф, который в три слоя обматывает шею и дает спасительное тепло. Глубоко вздыхаю и мажу взглядом по вывеске. Открыто. Часы работы. Без выходных. И перерыв. Я оттягиваю момент до последнего, так как по телу предательски бегут мурашки, а в горле пересыхает из-за начавших шалить нервов. Нужно зайти, и я должна собраться. Как бы я не ненавидела четвертый район, но нужно сейчас собраться и откинуть ненависть куда подальше.       Излишне резко открываю дверь и приношу вместе с собой несколько осенних листочков в помещение. Они, закружившись по деревянному полу, вскоре слегли недалеко от меня, завершив свой причудливый танец. Отрываюсь от них и осматриваю интерьер, радуясь мягкому свету и спокойному блюзу, доносящемуся из колонок. Глаза осматривают меловые доски с искусно нарисованным и прописанным меню, пробегаются по витрине со сладким, соками и сэндвичами, практически не задерживаю взор на круглых столиках и коричневых диванах, сделанных под дорогую кожу. Уютно, приятно, на подоконнике вьются ухоженные растения, а стены приветствуют картинами.       Не задерживаясь долго у входа, обхожу уходящего посетителя и направляюсь к кассе, у которой расположилась улыбчивая сотрудница в шляпе котелке, сейчас увлеченно беседующая со своим коллегой. Она краем глаза замечает движение и склоняет голову, приветствуя.       – Добро пожаловать! Что будете… – ее глаза округляются, когда девушка полностью переводит свой взор на меня, а я, снимая медицинскую маску, тепло ей улыбаюсь.       Бариста тут же прижимает руки ко рту и тихо пищит, чем вызывает недоуменные взгляды у своих коллег, после чего обходит свое рабочее место и подбегает ко мне, чтобы крепко, тепло, так по родному, сжать меня в объятиях.       – Чие! – бухтит она у меня на плече, пока я также крепко обнимаю ее в ответ.       – Задушишь же, – пищу я и тыкаю пальцем ей под ребра, чтобы меня отпустили.       – Сестренка… – разомкнув свои медвежьи объятия, но продолжая крепко сжимать мои руки, сотрудница шмыгнула носом.       – Только не плачь! – я тут же вырываю одну руку и стираю выкатившуюся из больших карих глаз слезу, продолжая тепло улыбаться.       – Я пытаюсь… – брюнетка снова шмыгает носом и запрокидывает голову, не давая слезам вытечь. Котелок слетает с головы, но оказывается вовремя подхвачен проходившим мимо официантом.       – Нана, аккуратней, – натянув коллеге котелок на глаза так, что та возмущенно запричитала, молодой человек повернулся ко мне и мягко улыбнулся.       – Вы будете заказывать?       – Да, конечно, – я мягко освобождаю вторую свою руку и разворачиваю сестру, подталкивая ту в спину.       – Иди работай, малышня, – кидаю ей вслед, пока она возвращается на свое место, а я же, повернувшись, приветствую второго подоспевшего баристу.       – Карамельный маккиато, – пробежавшись быстренько глазами по меню еще раз, я озвучиваю свой заказ и получаю чек, после чего спрашиваю, есть ли у них зона для курильщиков.       Парень, нахмурившись, указывает мне, в какую сторону идти, после чего приступает к работе, предварительно столкнувшись с моей сестрой.       – Нана! – одергиваю я ее, когда вижу, как она начинает ворчать на сотрудника, – не мешай ему!       – Ладно-ладно, – проворчала младшая и, я уверена, высунула язык, когда я повернулась к ней спиной.       Выцепив взглядом свободный столик и, оставив пальто с шарфом на вешалке, я аккуратно присаживаюсь и достаю из сумочки пачку сигарет. Richmond Cherry Gold, подкуриваю сигарету и выпускаю струю дыма, прикрывая глаза и откидываясь на диванчик. Подтягиваю пальцем к себе ближе стеклянную пепельницу и снова затягиваюсь, растворяясь в музыке и ожидая свой заказ.       – И давно ты куришь? – открываю глаза и вижу плюхнувшуюся напротив меня на стул сестру. Без передника и котелка, но с подносом, с которого она ставит мой кофе, после чего вскакивает и кладет уже ненужную вещь на столик с сахарницами и прочими наполнителями для кофе.       – Захвати мне два пакетика тростникового сахара и трубочку, – прошу я ее, и мне тут же на стол кладут мою маленькую радость.       – Мама знает? – подперев лицо ладошками, Нана с любопытством смотрит на меня и морщит нос, когда едкий дым летит в ее сторону.       – Нет, конечно, – я стряхиваю пепел и перемешиваю трубочкой сахар в стакане, – это будет наш маленький секрет.       – А тебе можно вообще? – прищуривается сестра.       – Моя последняя химиотерапия закончилась три недели назад, я говорила с врачом, он разрешил, – я стараюсь выдыхать в сторону, чтобы дым не летел в сторону сестренки.       – Будешь отращивать? – сестра мельком скользит взглядом по моей голове и тут же отводит взгляд. Не хочет обидеть меня.       – Как жизнь сложится, – вздыхаю я и отпиваю кофе, после чего неосознанно пробегаю рукой по только-только начавшему расти ежику волос.       – Так, – хлопает в ладоши Нана, чем заставляет меня подскочить на месте, – чего это мы тут раскисли! Ты помнишь, какой у нас девиз?       – Что не делается – все к лучшему, – тепло улыбаюсь я ей и кладу ладонь поверх ее, сжимая родные пальцы, – ты лучше расскажи, сама-то как?       – Ой, да все хорошо, – обрадовавшись смене темы, сестричка тут же начинает щебетать о том, как ей живется и учится. Я тепло смотрю на нее и неосознанно сжимаю ее руку, но сестра расценивает этот жест, скорее, как попытку получить тепло после долгой разлуки.       Слушая ее, я рассматриваю родные черты, в которых вижу себя. Несмотря на разницу в почти пять лет, мы с сестрой сейчас практически идентичны. Раньше, когда мы были помладше – нас невозможно было спутать, но сейчас… Только глаза у меня другие. У всей семьи темно-карие, и только у меня – льдисто-голубые. В детстве родители ужасно переживали, думая, что это болезнь, и протаскали меня чуть ли не по всем врачам Японии, но все, как один, твердили, что это просто генетическая особенность, что я ничем не болею и в будущем никак не ослепну. Так и росла я, коренная японка, со своими светлыми глазами, практически ничем не отличаясь от остальных детей. Но дети – жестокие существа, им не объяснишь, что ты никакой не ёкай, или гуль, а просто обычный ребенок, просто со своей особенностью.       – Тамаки, кстати, недавно звонил, спрашивал, есть ли про тебя какие новости, – сестра нахмурилась, глядя на мою грустную улыбку.       – А мне позвонить не мог, что ли? – я задумчиво закусываю губу.       – Этот идиот телефон потерял и потому пришлось покупать новый. Заодно и новую симку приобрел, – брюнетка закатила глаза, а я достала свой телефон и протянула ей, чтобы она забила новый номер.       Гудок, второй, третий… После пятого трубку сняли, и я услышала заспанный голос.       – Алло?       – Опять всю ночь по клубам шатался? – меланхолично спрашиваю, туша сигарету в пепельнице и наблюдая за тем, как сестра подавилась смешком.       – Кто это? – я закатываю глаза.       – Угадай с одного раза, – я пальцем указываю на свой рот, чтобы сестра посмотрела, не отпечатались ли у меня молочные «усы», либо еще что.       – Ч... Чие?       – Спасибо, что узнал, – девушка не выдерживает и все-таки роняет смешок, который тут же был услышан на другом конце трубки.       – Сестрица! – я слышу, как Тамаки падает и, рассыпаясь тихими ругательствами, тут же вскакивает, – Наконец-то! Позвонила!       – Ну, это же не я теряю свои телефоны, – улыбаюсь я, рукой махая на Нану, мол, не смеши, и так смешно от всей этой ситуации.       – Вот такой вот непутевый у тебя братец… – я уже представляю, как он озадаченно чешет свою лохматую репу, – Тебе телефон Нана дала?       – Да, – я щелкаю сестру по носу, и она тут же надувает щеки, – думаю, ты ее услышал уже.       – Ее смех не спутать ни с чем, – хмыкают на том конце трубки, и я прикрываю глаза, вспоминая образ брата, его лучистые, теплые глаза.       Сестра дергает меня за рукав и вырывает телефон из рук, чтобы тут же протараторить, как мне кажется, миллион слов:       – Тамаки, ты не представляешь, я тут, на работе, а она берет – и будто вырастает передо мной! Я в таком шоке, совсем не предупредила, я к ней обниматься, а она: «задушишь, да задушишь». Да-да, представляешь? Я плакать начала, так она меня отругала. Бука, – на последнем слове она посмотрела на меня и высунула свой язычок, на что тут же получила щелбан в лоб, – бра-а-а-тик, она мне только что по лбу дала!       – Так, ты сейчас здесь всех клиентов распугаешь, – я отбираю свой телефон и возвращаюсь к разговору с братом.       – Чие, давай встретимся? – тут же предлагает он.       – Когда?       – М-м… Да сегодня вечером?       – Хорошо, а куда пойдем? – я смотрю на надувшуюся Нану, – мелкую берем?       – Разумеется! – вопит Тамаки так, что даже младшая услышала, – я тебе адресок скину, Нане потом тоже, думаю, вам понравиться это местечко.       – Ты про тот самый бар? – оттягивая мою руку, вопит в трубку брюнетка.       – Т-ш-ш, всю интригу попортишь, – слышу я недовольное бурчание брата и со смехом подношу трубку обратно к уху.       – Без проблем, жду адреса. Только, прошу, не потеряй номер! Опять!       – Да ни в жизнь!

– Вот и хорошо, – я с улыбкой кладу трубку и перевожу взгляд на почти остывший кофе и на веселую сестру.       – У тебя перерыв не затянулся? – иронично спрашиваю я и отпиваю сладкого кофе, прикрывая от удовольствия и сладости глаза.       – Шеф меня на двадцать минут отпустил, сказал, что я всю кассу разнесу, если он не даст мне с собой увидеться.       – Не сомневаюсь в твоих способностях, – я с улыбкой вновь сжимаю руку девушки и склоняю голову на бок, - давно с братом по барам шатаетесь?       – Ой, я с этим алкашом всего три раза выбиралась, – усмехнувшись, сестричка подперла свободной рукой щеку, – он так напивается, если за ним не следить, что потом его буквально затаскивать приходится в такси. И это – в лучшем случае.       – А в худшем?       – Он сбежит и поедет отрываться еще в пару баров и клубов. Дай бог, потом позвонит среди белого дня, или вечером, что жив, – хмурится Нана.       – Дать бы ему по лбу, – я задумчиво поглаживаю подбородок, – время ведь неспокойное совсем.       – Надеюсь, сегодня ты ему пропишешь по первое число, сестричка, – улыбаясь, говорит брюнетка, – тебя-то он послушает.       – Посмотрим, может, и не послушает, – я улыбаюсь, – а вдруг, еще и потащит нас с тобой, куда глаза его глядят.       – Ой не, я пас, – машет головой сестра, и несколько прядей выбиваются из длинного хвоста.       – Вызовем такси… – начинаю загадочно я.       – … И бросим его, уехав домой, – закончила за меня сестра, и мы тихонько посмеялись.

***

      Выйдя из автобуса, я тут же поежилась от пронизывающего вечернего ветра, а после – затянула крепче шарф на шее. Поправив тонкую шапку на голове, я перешла дорогу и направилась в сторону бара, адрес которого прислал мне Тамаки. «Helter Skelter», как интересно, кто-то знает больше, чем нужно обычному жителю Токио. Вывеска такая лаконичная, однако, ярко горящая, но вход запрятан достаточно хорошо, не будь я излишне внимательной – и не заметила бы. Осторожно потянув на себя дверь, я удивилась тому, что она мне не поддалась ни на миллиметр. Закрыто? Но вывеска «открыто» же висит. Нахмурившись, я еще раз потянула, а после решила постучать. Глухой звук разнесся вокруг, а после я услышала, как изнутри поворачивается ключ.       – Ох, что же это я, дверь не отперла? – приложив руку с длинными ногтями к щеке, хозяйка округлила глаза, а после, окинув меня взглядом, приветливо улыбнулась и отошла в сторону, приглашая внутрь.       Скользнув внутрь, я огляделась. Маленький, но такой уютный барчик, с кирпичной стеной, мягким светом и красивой стеной с призывно блистающим спиртным. Осторожно присев на один из стульев, я сложила руки на начищенной поверхности барной стойки, пока владелица бара, покачивая бедрами, зашла за стойку и остановилась напротив меня.       – Кого-то ждешь? – она склонила голову, улыбаясь, рассматривая мое лицо. Я улыбнулась ей в ответ.       – Да, – лаконично отвечаю и осматриваю напитки за ее спиной, выбирая пока, чем бы мне хотелось смочить губы.       – Виски со льдом, – указываю я на старого доброго Джека*, решив не выпендриваться.       – Любишь пожестче, – развернувшись лицом к своей стенке и опираясь поясницей о стойку, ласково протянула женщина, после чего аккуратно стянула бутылку и достала граненную рюмку.       Дождавшись, пока золотистый напиток наполнит три четверти стакана, а после в него аккуратно опустятся два кубика льда, я поблагодарила барменшу и пригубила, прикрывая густо подведенные глаза. Алкоголь привычно обжег горло, просачиваясь дальше, а я, отставив рюмку, откинулась на невысокую спинку стула и принялась подробней рассматривать интерьер.       Девушка, сверкнув теплым огнем волос под лампочками света, присела на соседний со мной стул и подперла ладонью щеку, внимательно глядя на меня.       – Ты такая красивая, – растягивает она слова и смеется, наблюдая за моим удивленным взглядом, который я тут же перемещаю на нее.       – Спасибо, – щурюсь я и поворачиваюсь корпусом к ней, закидывая ногу на ногу.       – Давно у меня таких очаровательных посетительниц не было, – откинув с плеча волосы, продолжила барменша, перемещая свой взгляд на мои губы, – я – Итори, хозяйка бара.       – Приятно познакомиться, – я склоняю голову и замечаю, как дернулась ее рука, – меня зовут Чие.       – Какая воспитанная девочка, – моя собеседница прикрывает глаза и поправляет рукой сползшую с плеча тонкую лямку платья.       Я же мажу взглядом по ее пышной груди и сглатываю, любуясь красотой хозяйки бара. В черном облегающем платье, с красивыми формами, с алыми волосами и так призывно зовущими глазами, она улыбается мне, демонстрируя белоснежные зубы, которые кажутся еще белее на фоне ее помады.       – Сестрица! – я вздрагиваю, когда на меня наваливаются и крепко обнимают со спины.       Итори, наклонившись, заглядывает с интересом мне за спину и вновь улыбается.       – Тамаки-кун, – ласково обращается женщина, – ты не рассказывал, что у тебя такая очаровательная сестричка.       – Да возможности не было никак, – не размыкая объятий, Тамаки стаскивает меня со стула и начинает кружить.       – Дурак! – пищу я, закрывая глаза, чтобы не затошнило.       – Я же ужасно соскучился! – восклицает брат и опускает меня на пол, после чего разворачивает к себе лицом и оглядывает таким родным, теплым взглядом. Я будто сразу очутилась в самом мягком и теплом пледе.       – Знаю-знаю, – в носу предательски защипало, и я обхватила его за талию, пристраивая голову на груди.       – Как же ты похудела, малышка, – поглаживая меня по щеке большим пальцем и стирая все-таки выкатившуюся слезу, замечает брюнет.       – Я обязательно отъемся, обещаю, – бубню ему куда-то в грудь, зарываясь носом в мягкую ткань футболки и вдыхая родной запах.       – Это что же, я стала свидетелем семейного воссоединения? – прерывает нас рыжеволосая, опираясь локтем о стойку, а головой пристроившись на ладони.       – Итори, ты просто не представляешь, – начинает брат и помогает мне забраться на стул, после чего запрыгивает рядом на соседний, – помнишь, я сокрушался, что телефон потерял?       – Что столько номеров интересных девушек потерял? – прищурившись, с хитрецой поправляет его девушка, а я внимательно смотрю на брата, на щеках которого тут же проступает румянец.       – Да что там эти девушки, – отмахивается он и отводит в сторону глаза, – я потерял самый важный номер в моей жизни! Номер моей Чие!       – Ну, теперь он у тебя снова есть, – со смешком бросаю я и ерошу рукой его густые волосы. На фоне темных прядей моя рука кажется призрачно-бледной, и я грустно улыбаюсь, подмечая это.       – Да, – зажмурившись от ласки, Тамаки перехватывает мою руку и сжимает в своей широкой ладони.       – Что будешь, Тамаки-кун? – легко спрыгнув со стула, Итори возвращается на свое место бармена и заглядывает в глаза парню, соблазнительно отклонившись так, чтобы волосы упали за спину и открыли взору ее грудь.       – То же, что ты плеснула Чие, – он тепло мне улыбается и большим пальцем оглаживает выступающие венки на запястье, совсем не обращая внимания на легкий флирт женщины.       – Ох уж эти родственники,       – пожимая плечами, женщина ставит рядом еще одну рюмку и разливает виски.       – За воссоединение! – брат высоко поднимает руку и после чокается со мной, после чего залпом осушает стакан.       Последовав его примеру, я тоже выпиваю содержимое рюмки и, поморщившись, ставлю на стол.       – Ну ты, мелочь! – хлопает молодой человек меня по спине, – пить не умеешь, а такое заказываешь!       – Умею, просто давно не пила, – шиплю я, потирая спину.       – Хорошо-хорошо, верю, – он поднимает руки в знак капитуляции, когда я замахиваюсь на него кулаком, намереваясь стукнуть по плечу.       Посмеиваясь, Итори нам еще подливает, неспешно поддерживая беседу и с улыбкой наблюдая за нашими мелкими спорами.       Я слышу, как открывается дверь, и краем глаза скольжу по двум вошедшим посетителям.       Первой залетает Нана и тут же вскарабкивается на стул рядом, после чего перегибается и снова обнимает меня, проклиная начальника за то, что хотел ее задержать. Я же с интересом смотрю на второго гостя.       Мои зрачки сужаются, а с губ слетает судорожный вздох. По телу пробегается мелкая дрожь, и сестра, отстранившись от меня, заглядывает в мои, ставшие размером с блюдца, глаза, спрашивает, нездоровиться мне.       Я стараюсь собраться и, сглотнув, заверяю ее, что со мной все в порядке, просто испугалась, что мы сейчас вдвоем свалимся в такой позе на пол. А краем уха четко, как никогда, слышу.       – Привет-привет, Рен-чан.