Endspiel за чёрных

      Кирилл ехал домой, прокручивая в голове последний разговор с Сашей. В салоне плыла тихая музыка, настраивающая на спокойный лад; он проехал Фрунзенскую и Пречистенские набережные, практически не стоя в пробках. Странно, для вечера понедельника-то. Погрузившись в свои мысли, он не сразу среагировал на вибрирующий в «стакане» мобильник. Кинув взгляд на дисплей, Олешкевич поморщился, как от зубной боли. Сумерки уже спустились на город и духота, сковавшая Москву в последнюю неделю августа, стала постепенно уступать место ночной прохладе. Телефон моргнул и звонивший отключился. Не прошло и минуты, как дисплей ожил, и на экране возникла пиктограмма сообщения. Ну, ясно, не мытьем, так катаньем. Кирилл хмыкнул, заворачивая на Кремлевскую набережную. Свежий легкий ветерок дул с Москвы-реки и мужчина, припарковав автомобиль и накинув пиджак, подхватил мобильник и вышел на прогулку. Развеяться после долгого дня, просто смотря на воду – давно не было такого в череде однообразно забитых дней. Первый гудок, второй. Трубку не снимали. Кирилл пальцем нажал отбой. Захочет, перезвонит. Он не мальчик, чтобы за кем-то бегать. Набегался уже в своё время. Он убрал телефон во внутренний карман и зашагал по набережной. Кричали чайки. Сейчас время собирать камни, обдумывать новые концепты, вот, осмыслить например, концерт Баярунаса, проведенный несколько дней назад. Конечно, для мальчишки такой уровень концертов не первый, он сам делал парочку уже, но делать шоу с продюсером это уже новая ступень развития себя как артиста. Не надо самому заморачиваться насчет каких-то деталей, можно отдать себя всецело творчеству. Хотя Ярослав и не растворялся только в творчестве, он хотел быть в курсе всех событий, как творческих, так и того, чего обычно музыканты стараются избегать – техническая и финансовая сторона процесса. Парень, напротив, с живым интересом вникал во все тонкости процесса, и, признаться, Олешкевича это забавляло. Ну как этот артист, не имея базы, может понять, что и куда относится, не имея достаточно опыта в проведении такого рода мероприятий. А ведь, поди ж ты, Ярику было интересно. Да и эта звезда.… Надо осторожно понаблюдать за Ярославом, кто знает, куда выведет того кривая дорожка. Глотнув немного сцены, как наркотика, с каждым разом хочется всё больше и больше. Кирилл пнул пивную крышечку, и та со звуком улетела куда-то по асфальту. Баярунас не был безнадёжным артистом, иначе бы продюсер даже не взглянул бы на него. Просто… ну нет в нём той Божьей искры, которую при рождении Господь с благодатью дарит некоторым младенцам, благословляя их на нелегкий путь актерства. Сашка, тоже, ещё один дурачок, поддался внезапному порыву и осчастливил несмышлёныша шармом. Ну, вот куда это годится? Прав, ох, прав был Олешкевич, когда много лет назад, при поступлении в Управление он имел неосторожность высказать своё мнение насчёт самоуправства в перемещении Энергии. Демократические устои и презумпция невиновности любого участника процесса взаимодействия с Энергией не позволяла четко отслеживать энергетические перемещения даже в отдельно взятом территориальном субъекте, что уж говорить о том, что в город часто наведывались «гастролеры». А о том, что многие передавали свою магию непосвященным, можно было не уже не говорить. Конечно, передать сразу много магии простому человеку, даже если очень захотеть, не получится, пресловутый закон сохранения Энергии не позволит тебе этого сделать, но многие пытались. У кого-то даже получилось. Пусть, небольшая доза, но получалось ведь! И никто не фиксировал, не заносил в протокол. А ведь отследить, кто сейчас ходит с этим зарядом в теле, как с миной замедленного действия, теперь не представляется возможным. Олешкевич добился того, что на всех уровнях Отделений в обязательном порядке теперь нужно было подписывать Договор о сохранении энергии, но обратной силы этот Договор не имел. Нельзя было принудить мага старой формации подписать для того ничего не значащую бумажку, только лишь «для галочки». Для новеньких же эта процедура являлась обязательной, и Кирилл радовался, глядя, как на глазах в его кабинете растет стопка подписанных листов. Как знать, может, в этом году его Отделу какой-нибудь бонус перепадёт, за вовремя опознанные магические свойства артистов. Он даже не сожалел, что раскрыл Казьмину все карты. Пусть знает, с кем ему работать придётся. Нет, конечно, маркетинговый ход был гениальным, в России его ещё никто не додумывался применить этот кейс по отношению к артистам театров и мюзиклов, на Западе же он с успехом работал во многих фандомах. Удивительно просто, всё лежит на поверхности, протяни руку и просто возьми, ничего сложного. А Сашка… Сашка, он вывезет. Он как рабочая лошадка, всё вывозит и всех вывезет. Скорее всего, даже самые унылые мероприятия будут выезжать, и делать кассу на его имени, а он, как заправский спасатель, как паровоз, будет тащить на себе всякие говёные шоу и делать себе рекламу. Сашка сможет. Не может не. Он в нём не ошибся. Вибрирующий карман вернул Олешкевича к реальности. Он вытащил трубку. – Приветствую тебя, о, Повелительница телефонов, в этот вечер понедельника! – скаламбурил Кирилл. Абонент на том конце провода даже не среагировал на подкол. – И тебе не хворать, Кирилл Игоревич. Ну что, пар выпустил, теперь можем говорить по делу? – Большакова, казалось, совсем не заметила, что после их последнего разговора прошло более чем три часа. – Или, всё-таки, хочешь дождаться официального приглашения для дачи объяснений? Продюсер вздохнул. Ну вот, снова разговор начинается с претензий в его сторону. А не хотел. – Маш, ну, зачем снова? Мы же вроде всё решили. – Нет, не всё. Там тебе на «электронку» Решение прийти должно было. – Какое Решение? – Уведомление тебя о том, что тебе Штраф назначен. – Как так? Времени же прошло всего ничего! – А Куратор решил по-другому. В общем, я тебя старалась-старалась отмазать, из-под удара вывести, не получилось. Олешкевич заскрипел зубами. Да ну не может быть! То их неделями ждешь, пока Управление разродится своими ответами, а тут в течение нескольких часов уже и дело просмотрели, и Штраф выписали. Оперативно работают сотрудники, ничего не скажешь. Сразу видно, жареным запахло, слетелись, будто стервятники. – Маш, ну, порадуй меня, чтобы я не отвлекался на ненужное уже собирание букв в слова, что же мне присудили? Полгода голодовки, существование за чашку риса? Или же сложение полномочий? Ну а что, иначе ведь несерьезно, да, Маш? Олешкевич не заметил, как перешел на крик. Редкие встречные прохожие, имевшие несчастье оказаться рядом в эту секунду, скорее всего, подумали бы, что мужчина поссорился со своей пассией и разговор на повышенных тонах в этой семье не редкость. Кирилл улыбнулся дежурной улыбкой первому встречному мужчине и, не снимая маску наигранной радости, продолжил: – Маш, ну, давай, начинай. Я тебя знаю, тебя хлебом не корми, но дай позлорадствовать над проштрафившимися. Я помню, как тогда ты радовалась, когда Сибирское Отделение расформировали и разогнали всех по мелким. Кстати, а почему ты не ушла тогда на повышение? Ты ведь могла там неплохую карьеру сделать? Почему осталась? – Не хотела лишаться радости видеть твое лицо на внеочередном корпоративе, Кирилл Игоревич. Это только в идеале все собираются раз в квартал на очередной праздник, а на деле чёрта с два умудряются встретиться. Я вот из Владивостока девчонок уже пару лет не видела. А ты предлагаешь мне повышение. Спасибо, воздержусь. – Большакова говорила медленно, как бы выстреливая слова, дозируя интонацию. Олешкевич должен был почувствовать её сарказм и какое-никакое, но превосходство в этой ситуации. Сам виноват, пусть теперь терпит. Противостояние «московских» и «питерских» началось еще несколько десятилетий назад, в момент перестройки. Олешкевича на свете ещё не было, а первый всплеск Энергии между двумя самыми крупными, и, что греха таить, самыми богатыми на ресурсы Отделениями уже произошел. Так и сосуществовали до сегодняшнего дня, подкалывая друг друга. Но, справедливости ради, никто в открытую войну не объявлял и грабежами не занимался. Самосознание наше всё, в Европу метим, дипломатии обучились. Кирилл пришел в Управление ещё студентом, когда там был самый натуральный раздрай. Со временем былые склоки забылись, Олешкевич карабкался по служебной лестнице, зарабатывая авторитет, и, наконец, став продюсером, получил «добро» от Управления на «откачку» Энергии в пользу продюсерского центра. Мал клоп, да вонюч, как говорится. Олешкевич желал большего для своей «Пентаграммы», а для этого нужно было привлекать новых активных членов, что он с успехом и претворял в жизнь. Ну, с последними двумя кандидатами небольшой прокол вышел, чего уж греха таить. Кирилл, скрепя сердце, был готов к тому, что к нему нагрянут с проверкой, но чтоб так, считай, заочно Штраф назначили – извините! – Ладно, мое лицо ты можешь в любой момент увидеть. Давай уже, доведи до моего сведения, какой Штраф ожидает «Пентаграмму» в общем, и меня в частности, а я постараюсь держать себя в руках. Большакова хмыкнула. Настроение у Олешкевича было веселое, если не сказать, беспечное. Тем лучше для восприятия: – Это не Штраф в общем его понимании. Управление решило, что раз этот косяк за тобой и «Пентаграммой» первый, на этот раз ты просто предупреждением отделаешься и пятидесятипроцентным Штрафом. – Это как? – не понял Кирилл. – Управление решило, что Штраф будут отрабатывать не все Стороны, непосредственно участвующие в процессе, а благоприобретатель. – В смысле? – Олешкевич даже притормозил. – Ярослав должен будет отработать в пользу питерского отделения четыре недели, – невозмутимо сказала Маша. – В течение этого срока он не имеет права участвовать в мероприятиях на территории Москвы и Московской области. Уж прости, наказание не я выбирала. – И с какого же числа? – Олешкевича прошиб холодный пот. Завтра же у парней проект от «Караоке Камикадзе», веселое мероприятие «МультПати» в московском «Glastonberry», билеты раскуплены и не отправить туда Ярика, будет преступлением против зрителя! – Расслабься, со среды! – рассмеялась трубка. – Никто им песни петь в караоке запрещать не будет. Кирилл потер переносицу. Почему Ярослав-то? Он даже не просто «чайник», он же нихрена не умеет. Какая Энергия, какая отработка? Мальчишка свежеобращенный, даже если опустить тот момент, что самое первое Посвящение было сделано «на коленке» почти три года назад, практики у Ярослава было чуть более, чем нихрена. Логичнее было бы взять Казьмина, вот где потенциал и реальная откачка Энергии толпы, а не вот это вот всё. – А почему Ярик-то? – удивился Олешкевич. – Он же не умеет ничего ещё, неоперившийся птенец. Как же вы Энергию собирать будете с этим недомагом? – Кирюш, – Большакова редко называла Олешкевича уменьшительно-ласкательным именем, но уж если до такого доходило, Кирилл чувствовал себя маленьким мальчиком, а Мария была кем-то вроде старшей сестры, наставляющей того на путь истинный. – Управление так решило, не я, не ты не имеем права оспаривать решения вышестоящего начальства. Мы просто покиваем и побежим выполнять приказы, роняя тапки. Как всегда. Тебе, ясен перец, непривычно, а я за те несколько лет, что в Отделении, уже многого насмотрелась и могу тебе сказать одно – просто выполняй распоряжения, не задумываясь о целесообразности. Олешкевич скривился. Ох уж эта военная аналогия, когда шаг вправо шаг влево считался побегом. Ладно, пусть подавятся! – Маш, ну, а если они поймут, что от пацана толку нет, они его на Сашку заменят и сорвут его с проектов? – Значит, будем месяц сидеть на голодном пайке, только и всего. Ну, значит, хреновый у тебя артист вышел, раз не сможет даже небольшую толпу завести. Заодно и проверим, насколько мальчишка может в стрессовых ситуациях себя под контролем держать. Олешкевич развернулся и уже шел к автомобилю. Логичные доводы разбивались о приказ, значит, примем, как должное. – А я могу поинтересоваться, что у вас в Питере намечается? Или опять, только в конце месяца сухими цифрами из отчёта? – спросил Кирилл, пытаясь понять, что предстоит Ярославу в следующий месяц и насколько резонно в ближайшие дни провести тому «курс молодого бойца». – Можешь. Навскидку семь мероприятий, что-то на открытых площадках, что-то в помещении, пара «квартирников», – в трубке было слышно, как Мария захрустела чипсами или сухариками. Кирилл дождался окончания хруста, чтобы спросить о том, когда же его подопечному восстанавливать силы, как следующая фраза заставила того просто замереть в ужасе. – Да, «Братья по музыке» еще «девятнадцатого», чуть не забыла. Сэрич и Ожогин. Ну, эти-то зал сами вытянут, и без Баярунаса, но Ярик, скорее всего на бэк-вокале будет. А если не на «бэке», то просто колбасу нарежет и «мальчиком на побегушках» поработает. Пусть привыкает в разных ипостасях быть. Заодно поймёт, каково это, вращаться в различных магических кругах. Хотел – получи! Олешкевич молча дошел до машины. Возражать, если поначалу и хотелось, сейчас же не было желания. Не в том смысле, что продюсер понимал бессмысленность борьбы с ветряными мельницами, а в смысле, что, положа руку на сердце, это для Ярослава был бы колоссальным опытом в участии в мероприятиях такого масштаба. И всё в один месяц. Не подведи, сынок! – А пожелания можно внести? – вырвалось у Олешкевича прежде, чем он обдумал целесообразность. – Наверное. Не я решаю, Кир, – ответила женщина. – А на «Братьях…», – он запнулся, не зная как предложить. – Может, можно как-то и Казьмина взять, вдовесок? Всё-таки, два бэк-вокалиста лучше, чем один. Повисла пауза. Кирилл сел в машину, моля, чтоб Большакова не завернула его предложение сразу. Они были на равных, но по негласному правилу принимающая сторона имела фору перед Управлением в выборе помощников для проштрафившихся. И Мария понимала, что Олешкевич будет всеми силами пытаться помочь новичку справиться со стрессом, внезапно обрушившимся на него в виде Штрафа. Казьмина он будет всеми правдами и неправдами толкать и подталкивать к Баярунасу, чтобы в свободное от работы время учить справляться с магией. Ну, или сдерживать мигрени и панические атаки, если Ярослав не сможет справиться со своми слабостями. Ничего нельзя было списывать со счетов. – Я постараюсь, Кир, – тихо сказала Маша в трубку. – Но обещать ничего не могу. И, я хотела тебя попросить… Олешкевич замер, не успев повернуть ключ зажигания. Чтобы Большакова что-то просила? Нонсенс. Обычно к ней, как к заботливой мамочке, ходят за советом и исполнением желаний. – Я понимаю, что ты, в принципе, уже всё для себя решил, но, помнишь, пару лет назад ты загорелся идеей совершить революцию в нашем болоте так сказать, в нашей развлекательной тусовке? В смысле, создать что-то абсолютно новое, то, чего ещё никто не делал. Так вот, – в трубке послышался звук открытия пластиковой бутылки и следом за ней глухой глоток. – Я очень надеюсь, что это не будут эксперименты на людях с привлечением магии, и всех таких тем, которые ты с таким удовольствием разбираешь на своих лекциях. – Не беспокойся, никто не станет подопытным кроликом. Все мои разработки соответствуют Требованиям и Правилам применения, – Кирилл нервно сглотнул, заводя автомобиль и пристегиваясь ремнем безопасности. – Маш, извини, я просто устал, у меня был трудный день, и я должен ещё объяснить Ярославу, почему целый сентябрь он будет в Петербурге и участвовать в ваших мероприятиях, не имея возможности особо тусить в Москве. Так что, давай, созвонимся на днях, я из центра всё ещё домой доехать пытаюсь. Большакова хмыкнула, попрощавшись, и отключилась. Кирилл медленно вырулил в сторону МКАД. То, что на «московское» Отделение повесили Штраф, Олешкевича не удивило, точнее, даже немного порадовало. Значит, не делают различия между «своими» и «чужими», соблюдают Договор. Олешкевич ратовал за соблюдение правил Договора, значит, должен и сам жить по правилам; не смог соблюсти процедуру получения разрешения или же понадеялся, что никто не узнает о твоих проделках – значит, отрабатывай «натурой», приноси Энергию конкурентам. Всё правильно. Плохо, с одной стороны, что новичка на амбразуру кидать придётся, он же совсем ничего не знает и не умеет, но, с другой стороны, там его родной город, неужели энергия города не подпитает? Да и Маша, какой бы не была стервой, поможет парню.

Несколько дней спустя

      Ярослав ничего не понимал. Сентябрь обычно только-только раскачивается на различные спектакли и концерты, а у него буквально каждый день будет забит репетициями и мероприятиями. Магия! Его закружил вихрь концертов и встреч, о которых он раньше мог только мечтать. После «Космонавта», когда он сутки не мог спать, он привыкал к новым ощущениям. Ничего. Никакого изменения. Как будто бы ничего не произошло. Но ведь Саша в открытую провёл ритуал, Олешкевич сам сказал, что так надо и даже непонятное слово «Штраф» уже не так страшили молодого артиста. Хотя, помнится, Ярик довольно-таки серьезно испугался, когда после «Караоке Камикадзе» ему вечером позвонил продюсер и, жонглируя непонятными словами, стал что-то втолковывать про штрафы, отделения и договоры. Ярослав, в силу его определенных сложностей с восприятием потока информации, да ещё и новой, незнакомой, пару раз просто абстрагировался от разговора, но Кирилл возвращал его к разговору и снова завладевал вниманием парня. Акустически воспринимать информацию Ярославу было немного проще, чем написанное на километрах распечатанных листов, и Олешкевич, еще год назад, в момент подготовки к записи треков «Тетрадки» видел его особенность, позволяя просто учить на слух. Но сейчас, когда время играло против них, Олешкевич обязан был вдолбить парню азы Договора, чтобы он не натворил ещё больше дел, да ещё и на чужой территории. Опасно! Кирилл подбросил Ярослава к вокзалу, ночной поезд с которого уходил в Санкт-Петербург через полтора часа. Чего Олешкевичу стоило вытащить Ярослава заблаговременно на вокзал, знал только сам Кирилл. В любом случае, парень, сидящий сейчас на пассажирском сидении, держал в нервных подрагивающих пальцах свой экземпляр Договора, смотря невидящим взглядом на строчки текста, а Олешкевич, буквально, разжевывал каждое предложение. – Ярик, я понимаю, что то, что ты сейчас держишь в руках, больше похоже на сказочный артефакт, чем на серьезный юридический документ, но, пожалуйста, тебе нужно понять и подписать это. Ярослав стал продираться сквозь тяжелый юридический язык и на втором абзаце просяще посмотрел на продюсера: – Кирилл Игоревич, я не понимаю, просто, даже и трети того, что здесь стоит. Я смысла не понимаю. Я не юрист. Это же, наверное, всё очень важное, но я, давайте, просто подпишу, что от меня требуется, и пойду. Мне ещё домой ехать, непонятно, кто в поезде сосед попадётся и Сашка с пауком… – Каким пауком? – не понял Олешкевич внезапному прыжку с одной темы на другую. Какие пауки, какие соседи, когда тут серьезные вопросы на повестке дня стоят? – Да новая игра выходит, «Человек-паук», не играли? – улыбнулся Ярослав, и у Олешкевича внезапно защемило сердце. Этот молодой парень с фиолетовыми волосами, сидящий напротив него, по факту, был таким еще ребёнком в душе, одиноким и ищущим понимания. Понимания и признания. – Нет, я как-то больше по корейско-японским аниме, но посмотрю. Ладно, буду краток и обьяснять по абзацу, – Олешкевич, натурально, выделял каждый абзац и пересказывал его Баярунасу. – «Общие положения», «Права и обязанности», «Ответственность»…. Наконец, через час «мозгового штурма» изрядно уставший Ярослав, криво расписавшись на отдельном листе для продюсера, собрался, уже, было двигать в сторону поезда, как шальной вопрос, внезапно посетивший его голову, не дал быстро ретироваться из автомобиля: – Кирилл Игоревич, а Сашка вот, он тоже подписал, и тоже в этом шарит? – Естественно, как же без этого, – Олешкевич удивился вопросу Баярунаса. – Он же артист «Пентаграммы», обладающий магией. Он обязан подписать Договор, иначе проблем не оберётся. Ярослав замолчал. Подумав, он признался: – Мне Сашка почти три года назад немного шарма дал. Ему что-то за это было? Кирилл мотнул головой. – Нет, сроки давности вышли. Он ведь тогда был, считай, одиночкой, и многого не знал. Но, незнание не освобождает, как говорится, а тут просто сроки давности вышли давно. Ничего ему не грозит. А ты что, – усмехнулся продюсер, смотря на Ярика, – переживаешь за друга? – Да нет, – начал, было, Ярослав, и запнулся. – В смысле, ну конечно, мало ли что ему из-за того случая быть могло бы. Он со мной по доброте поделился, а сейчас вот второй раз, усилил, считай. Кирилл кивнул. Только аргумент Ярослава внутренне не принял. Неискреннее было объяснение, и чувствовалось это прямо на поверхности. Сожаления или раскаяния в том, что он Сашу, натурально, вынудил поделиться с ним магией, Олешкевич в голосе парня не расслышал. – И раз он это понимает, значит, сможет мне объяснить, когда я с ним увижусь, если я что-то, почти всё, не понял? Я же могу с ним об этом говорить, или? – с надеждой в голосе спросил Ярослав мужчину. – Конечно, – удивился продюсер. – Вот и отлично, я в начале сентября в Москву вернусь, он мне и объяснит. Кирилл дёрнулся: – У тебя проекты? – Нет, Кирилл Игоревич, я просто…к Сашке. У меня все проекты сейчас в Петербурге, что удивительно. А мы… ну, легенду вот поддерживаем, «больше, чем просто друзья» и вот это вот всё. Казьмин, правда, уже терпеть меня не может, я же, у него ночую, мешаю, но, это дешевле, чем отель снимать или даже хостел. Поэтому, может, я с ним, как увижусь, поговорю, он мне подробнее всё объяснит, можно? – Конечно, можно, – успокоил Ярослава Кирилл. – Это хорошо, а то у меня удивительно много в сентябре проектов будет, – мечтательно протянул Ярик. «Ничего удивительного», пронеслось в голове у Олешкевича. – Прямо внезапно, – не обращая внимания на продюсера, частил Ярослав, – и фотосессия крутая, и еще несколько мероприятий. Неужели это так Сашка с его магией мне помогли? А, ещё, представляете, Кирилл Игоревич, – меня в «Братья по музыке» на бэк-вокал позвали. Они, правда, не сегодня это сказали, а когда мы в «Космонавте» саундчек делали. А потом я закрутился, сутки же не спал и…вот. – Ярик сбивчиво и на одном дыхании выстрелил фразу и улыбнулся грустной улыбкой. Было видно, что ему не терпится поделиться с продюсером такой удачей. И Кирилл видел, видел этот маленький огонёк в глазах Ярослава, который загорался, когда тот осознавал, что кому-то нужен в этом мире. Даже если это всего-лишь подпевки. Но у кого в этот раз? У Ожогина! – И Сашка там будет, мне так повезло, что два бэк-вокалиста требовались, мне сказали вчера, что ещё Сашу пригласили, и я прямо такой счастливый, что не один там буду, – продолжил Ярик, не замечая перемены настроения продюсера. Тот слегка улыбался. Ну, Большакова не обманула, вместе с Яриком на сцене Казьмин будет. Только вот сначала стало известно, что на «бэках» будет Казьмин, а про Баярунаса решилось в последний момент. Однако, Машка – лиса, знала ведь изначально, что Олешкевич в Питер с целым табором приедет, и в «Космонавте» не упустит возможности подпитать «Пентаграмму» Энергией, и молчала до последнего, ждала, сделает ли Кирилл официальный запрос на получение разрешения, или же попытается сделать всё тихо. И сейчас тихо потирает руки, потому что «Братья по музыке» приносят огромный доход в Энергетическом плане, не говоря уже про забитый зал. И если бы не Ярик… Ладно, что сделано, то сделано. Олешкевич потер переносицу. Многое меряется деньгами, очень многое. Но и энергетический потенциал мероприятий нельзя недооценивать. Тем более, такие разноплановые, как проходят в Петербурге. И проштрафившаяся «Пентаграмма» месяц будет кусать локти. Не «питерское», а именно «московское» Отделение осталась в этом месяце без внушительной подпитки. Ну и ладно, вся жизнь впереди! – Ярик, – начал негромко продюсер, цепко следя взглядом за возможной реакцией Ярослава. – Понимаешь, то, что ты сейчас много проектов получил, это потому что ты оштрафован? – В смысле «оштрафован»? – не понял Баярунас. – В прямом. Ты получил магию на концерте в Санкт-Петербурге, а Сторона по Правилам, которые ты, надеюсь, ещё помнишь, может быть оштрафована. Вот, не вдаваясь в подробности, это твой штраф. Твое наслаждение и твое наказание, так сказать, – Кирилл уже не выбирал слова. Повисла пауза. У Ярослава, казалось, внутри бушует ураган эмоций, но на лице не отразилось ни одной. Кремень! – А мне за это заплатят, хоть немного? – наконец, спросил Ярик. – Деньгами – да, безусловно. Энергию они оставят себе. – Кирилл выдавал фразы дозировано, но в этом и был весь смысл. Если Баярунасу интересно, он будет задавать вопросы, если нет – то зачем тратить время на ненужную болтовню. – Это плохо? – Это не хорошо и не плохо, Ярик, – мягко исправил парня продюсер. – Это иначе. Немного иначе, чем мы привыкли вкладывать смысл. Но в общем смысле – раз ты воспользовался магией, получил её от Казьмина, не поставив в известность хозяев территории, то Сторона обязана компенсировать это. «Питерские» решили, что отдуваться тебе, поэтому, прости, я ничего не смог сделать. Но, по крайней мере, ты сразу увидишь несколько разноплановых проектов, и увидишь, как работает перекачка и использование Энергии. И ещё, важный момент, касаемый Штрафа, – Кирилл вытащил вибрирующий телефон, посмотрел на входящий вызов и убрал телефон. Всё потом, сейчас есть более серьезный разговор. – Ты не можешь в Москве сейчас работать. Поэтому все проекты у тебя в Петербурге. К Сашке в гости приехать можешь, если это не связано с театром. Ну там, вот, в приставку зарубиться или сексом заняться, с ним или ещё с кем — это можно. Всё, что не приносит тебе денег за твою актерскую игру, разрешено. После фразы продюсера про гипотетический секс «с ним или ещё с кем» Ярослав сделал удивленное лицо и поднял брови. Олешкевич снова проверяет его на прочность? – А стримы? – спохватился Ярослав, проигнорировав фразу продюсера про секс. – У нас, когда онлайн-стримы, ну, трансляции идут, нам же люди деньги шлют, как тогда быть? – Это не считается, это цифровое пространство, оно не подпадает под понятие «работать и использовать Энергию» третьих лиц. Я это точно знаю, уже были прецеденты, и во всех случаях решение было за Стороной-учредителем стрима. Ярослав кивнул. Теперь многое прояснялось для вчерашнего «чайника». Отсюда и неожиданные проекты, и загруженность за короткий период времени. Всё-таки, как ни крути, а Сашка помог во многом. И с Олешкевичем познакомил, и харизмы отсыпал, и теперь вот, после концерта, всё посыпалось, как из рога изобилия. – Получается, я сейчас отдуваюсь и нарабатываю опыт? И шишки, – добавил Ярослав, втайне радуясь, что его оштрафовали. Это тоже опыт. – Типа того. Так получилось, будем умнее. – Продюсер завел мотор. – Кирилл Игоревич, – тихо продолжил Ярослав, – спасибо Вам! – Мне? За что? – За….за всё, – Ярик торопливо и не особо следя за сохранность «скоросшивателя», засунул папку не глядя в рюкзак и, смазано попрощавшись, вышел из машины и побежал на перрон. Поезд отправлялся в Северную столицу через восемь минут.