Мы не будем вместе

      Этот чёртов новичок с самого первого дня действовал ему на нервы. Молодой и улыбчивый Томас устраивался в клуб вышибалой, а не поклонником Канарейки, но стоило ему один раз пересечься с Лэнс, и он не сводил с неё своего в край оборзевшего взгляда. Зсасзу хотелось вырвать его глазные яблоки, похотливо ощупывающие фигуру Дины и норовившие раздеть её при любой удобной возможности. При всём этом Томас упорно делал вид, будто не было ничего зазорного в оказании знаков внимания чужим женщинам.       А Канарейка с недавних пор принадлежала Виктору. Это не обсуждалось, но понималось всеми. Кроме безмозглого Томаса.       Сегодня этот уёбок припёрся с букетом похабно красных роз и направился прямиком к Дине, расслабленно потягивающей коктейль через трубочку.       — Мисс Лэнс, — опять мерзкий взгляд, который так и напрашивался на что-нибудь острое, — я следил за Вашим творчеством с тех времён, когда Вы выступали на сцене этого клуба. Должен сказать, у Вас потрясающий голос, — протянул букет, который лучше бы себе в задницу засунул, — я был бы счастлив однажды снова услышать Ваши песни.       Дина выглядела смущённой, но цветы приняла и благодарно кивнула. Это просто вежливость. Она не из того числа баб, которым нужны подарки. По крайней мере, он скорее убьёт ради неё, чем будет бегать за ней с подачками как подкаблучник.       Ладонь Томаса опустилась на её плечо и сжалась на миг, но этого хватило для того, чтобы пацан сам решил свою судьбу.       Вырвав ему глаза, он отрежет эту долбаную руку.       Дина напряглась, тревожно стреляя глазами в сторону Зсасза. Умница, она всё прекрасно поняла. Что-то прошептала, и на лице Томаса мелькнуло расстройство, но ладонь он покорно убрал.       И спустя пару секунд убрался сам. Как будто это могло его спасти.

***

      — Томас показался мне интересным молодым человеком…       Прошли сутки с момента незапланированной нервотрёпки, устроенной грёбаным новичком. Сутки, за которые гамма внутренних эмоций Виктора то обострялась, то пропадала, вводя его в состояние какого-то сраного волчка, крутившегося в направлении затягивающей пропасти.       Дина отвлеклась от протирания приборной панели салфеткой, почувствовав себя неуютно под колючим пристальным взглядом.       — И не смотри на меня так. Я имела в виду, что с Томасом можно подружиться.       Нет, блядь, нельзя. Ни с Томасом, ни с каким-либо другим мудаком, преследующим единственную, очевидную цель такой «дружбы».       — Раз Томасу нравится, как я пою, то на день рождения я могла бы сделать ему подарок в виде выступления. Завтра мы увидимся, и я уточню…       Она вздрогнула от того, насколько насмешливо и злобно он фыркнул.       — Не увидитесь. Он не придёт.       — Томас уволился?       Это было бы верное решение.       — Нет.       — Взял отпуск? Так быстро?       Это бы отсрочило наказание.       — Нет.       — Что тогда?       Наверное, он начнёт обожать её за способность самостоятельно догонять смысл без тупых подсказок. Она знала большинство его улыбок, особенно ту, которая ярче всего намекала:       «Тогда» можешь идти собирать своего несостоявшегося друга по частям как пазл и спеть этой груде мяса гимн последнего пути.       — Зсасз.       — Этот мусор не достоин даже мелкого шрама на заднице. И если ещё кого-то будешь к себе подпускать — они закончат также.       Теперь он ощущал на себе её пристальный взгляд.       Не согласна.       Начнёт спорить.       Ему похуй.       Канарейка откинулась на спинку водительского кресла и хмыкнула, покачав головой. Затем смяла салфетку и вышвырнула её в приоткрытое окно.       — В таком случае, передай той рыжей шлюхе, которая в клубе крутится около тебя уже с неделю, что я ей башку снесу, если хоть раз увижу рядом с тобой.       — Сноси, я буду только рад.