Семейные ценности

Одобрение Сенджу было получено незамедлительно. Было решено, что молодожены с ближайшими членами семьи пройдут официальную церемонию в храме Огня. Затем в доме главы клана, к которому принадлежал жених, должен был состояться праздничный ужин. Тогда к семьям молодоженов должны были присоединиться и главы кланов. Всё-таки это первый раз, когда представители противостоящих семей, наконец, заключили брачный союз. На самом деле гуляла вообще вся Коноха. Пожалуй, ни один фестиваль в нашей деревне не отмечался так, как эта свадьба двух никому неизвестных людей. Сказать, что я волновался, значит, ничего не сказать. На праздничный ужин в мой дом должен был прийти ты. И еще Мито, и прочие приближенные к главной ветви Сенджу и Узумаки. Со стороны Учиха тоже должно было прийти немало народу. — Итачи, а тот парень, Шисуи, кажется, тоже придет сегодня? — спросил я. Расческа выпала из рук Итачи. — Эй, повнимательнее, пожалуйста, ты не дворовую кошку расчесываешь, между прочим. — Простите, дедуль, — и Итачи снова принялся аккуратно расчесывать мои волосы, — у вас прекрасные волосы. Как Вы за ними ухаживаете, Мадара-сама? Сколько чакры у Вас уходит на то, чтобы поддерживать их в таком отличном состоянии? — Так, ты мне зубы не заговаривай, — хотя надо признать, что с моими волосами он управлялся отлично, а некоторые прикосновения могли даже не на шутку завести. — Я не помню, говорил Вам или нет, но Шисуи является близким родственником жениха по материнской линии, так что, несомненно, он приглашен, — проговорил Итачи как можно безучастнее. — Хорошо, мне это нравится. Надеюсь, ты будешь приветливее с ним. Я на полном серьезе, присмотрись к нему. В это время распахнулась дверь в мою комнату, зашел Саске. — Деда, пришли твои перчатки! Посмотри, они в точности такие же, как те, что хранятся у семейного алтаря! Я не знаю почему, но когда мы начали планировать этот праздничный ужин и соответственно подбирать официальный наряд (оказывается, Учихи расслабились настолько, что каждый одевался, как попало, вне зависимости от важности происходивших в эти годы событий), Итачи и Саске вспомнили про те перчатки, которые я когда-то носил. Я пытался их вразумить, ведь всё же времена и правда изменились, да и вообще, те самые перчатки уже были безнадежно стары. Но эти двое настолько загорелись идеей увидеть меня в «том самом обличии Учихи Мадары», что они даже заказали перчатки, в точности такие же, какие у меня были невообразимое количество лет назад. — Ух ты, а ведь и правда! — Итачи выхватил перчатки у Саске и начал их рассматривать. — Эй, хватит уже! Давай наденем их на деда побыстрее! И каждый из них взял мою руку и начал натягивать перчатку. — Вау, деда, у тебя такие красивые руки! Пальцы такие белые, ровные и длинные… ты, и правда, мог сражаться такими хрупкими руками? — Саске погладил меня по костяшкам. — Вы что, еще и фетишисты ко всему прочему? Но перчатки и в самом деле сидели здорово, почему-то они мне придавали уверенности. — А вы, собственно, как собрались одеваться? — спросил я неодобрительно глядя на непутёвых братьев. На самом деле их одежда тоже пришла. До этого у них не было ничего с эмблемой Учиха. Меня жутко трясло от злости, когда я узнал об этом, но данный вопрос я намерен серьезно обсуждать с их родителями. Когда в огромном торжественном зале нашего дома, наконец, всё было подготовлено и устроено, я совершил контрольную проверку. Я не верил, что подобного рода событие на самом деле происходит, да еще и в моем доме. С одной стороны, мне бы не хотелось, чтобы всё носило такой строгий и деловой характер, ведь это обычные люди, которые по-человечески любят друг друга. Они далеки от политики и прочей грязи, они - те, кто способны построить простое семейное счастье. То, на что не оказался способен я. С другой стороны, как ни крути, это было знаменательное событие. Сенджу и Учиха. Не тайком, как мы с братом, а официально. Никогда больше не произойдет никаких столкновений между этими кланами, ведь есть люди, которые своей любовью внесут гармонию и равновесие. Опять же то, на что оказался неспособен я. Кто вообще решил добавлять слово «Великий» перед моим именем? Спустились Итачи и Саске. Я тщательно их рассмотрел. Бьюсь об заклад, это было первое в их жизни подобного рода мероприятие. Но они выглядели безупречно. Если бы я не знал всей подноготной об этих двоих, я бы прослезился от гордости. Фиолетовый цвет отлично смотрелся на Итачи, его шелковистые волосы были аккуратно подвязаны темно-бордовой лентой. Саске хоть и выглядел несколько неестественно в каноничном тёмно-синем обличии, однако его осанка и пронзительный взгляд выдавали в нём былое величие Учих. Кроме того, об их талантах говорила вся деревня. Но во всей семье только я один знал, что всё обстояло не совсем так, как выглядело на первый взгляд. — Итак, должен сказать, что выглядите вы вполне сносно. — Сносно? Да ты шутишь, дед! Я часа два не мог подвязать эту, как её там…. — Так, минуточку внимания. Хоть внешне вы и похожи на вполне вменяемых людей, но обсудим пару вещей, пока не пришли гости. Никаких «дед», «ты», «какого хрена» и так далее. Возможно, это ваш самый грандиозный выход в свет. Так что даже если у вас напрочь отсутствуют манеры, то хотя бы сделайте вид на один вечер, что они у вас есть. Также никаких упоминаний о войнах между кланами, вообще молчите о политике, кто бы что ни сказал. Вы, ну и я, разумеется, тоже, — образец для других. Со всеми ведите себя вежливо и учтиво. Ну, и, конечно же, не налегайте на алкоголь. Вы должны выпить со всеми, но не напиться, самое время постичь это искусство. И никого не соблазняйте, ради всего святого. В дверь позвонили. — Я рассчитываю на вас, — и я поцеловал в лоб сначала старшего, а затем младшего. Поначалу всё происходило несколько напряженно. Это, конечно, неслыханное дело — Сенджу и Учиха за одним столом. Но в том, насколько правильно всё было организованно, не приходилось сомневаться. Хоть изначально в этом зале и висели повсюду эмблемы Учиха, для такого события мы в равном количестве представили и эмблему Сенджу. Обслуживание гостей было безупречным, весь персонал состоял из представителей обоих кланов. Во главе стола сидели молодожены, по обе стороны от них сидели главы кланов. Далее, рядом со мной сидел Итачи, а с тобой — Мито. Мы сидели друг напротив друга, и я не знал, куда себя деть. От того, что я хотел всё время смотреть на тебя, но не мог, мне приходилось занимать себя всякой ерундой. Мне повезло, что на меня неособенно обращали внимания, потому что все были заняты тем, чтобы подарить или сказать что-нибудь молодоженам. Надо отдать должное этим двоим, они старались вести себя как можно естественней и дружелюбней, насколько это было возможно. Людей было очень много, и как мне показалось, большая часть из них успела выпить где-то еще до прихода на этот ужин, а потому, как только прозвучал первый типичный тост про молодожёнов, атмосфера наполнилась непринужденным настроением и громким смехом. Я был рад, что никто даже не смотрел в мою сторону, пока не поднялся отец невесты и не потребовал внимания. Голоса постепенно смолкли, и взоры обратились в его сторону. — Дорогие гости, друзья, и теперь уже — родственники. Большое спасибо, что вы все пришли разделить с нами эту радость. Сегодня знаменательный день не только для нас, родителей и влюбленных, но и для всей деревни. Однако я думаю, все меня поддержат, если я скажу, что такое счастье стало возможно благодаря величайшему шиноби, да и вообще, человеку всех времен — Мадаре-сама. Для меня большая честь находиться в Вашем доме и сидеть с Вами за одним столом, Мадара-сама… Я чувствовал, как ты смотрел на меня, но я не осмеливался отвести взгляд от говорившего. Я готов был провалиться под землю. Ты ведь даже не знаешь, что я ещё совсем недавно наговорил такого, что этого всего могло и не быть. Но мужчина продолжал: — Мы все прекрасно помним историю…. Пальцы Итачи крепче сжали бокал. Занервничал? Или подумал, что я могу сорваться? — … однако, наши главы смогли найти в себе силы позабыть былые обиды и дать дорогу молодым, которые изменят наше будущее и подарят мир всей стране. Мне тоже нелегко давалось это решение, но вероятно, времена меняются. Спасибо Вам, Мадара-сама, что поверили в нас, простых людей, мы не подведем Вас. Знаете… лично я рад, что Вы вернулись к нам, при иных бы обстоятельствах, ну знаете… Фугаку-сан, вряд ли мы бы сейчас здесь все сидели…. Это я, что, значит, такой добряк? — …выпьем же за Мадару Учиха! Послышался звон бокалов и восклицания «за Мадару-сама!», «за Величайшего Учиха!» и прочее. В глубине души я весь сиял от гордости и радовался вместе со всеми. Но тут я взглянул на тебя. Ты смотрел на меня и улыбался. У меня перехватило дыхание. — За тебя, Мадара, — проговорил ты чуть слышно так, что в общем гаме, который царил за столом, смог услышать только я. Я, всё так же глядя на тебя, отпил из бокала, и тут же почувствовал, как Итачи покосился на меня. Похоже, он что-то заметил. — Дедуль, — прошептал он мне на ухо. — Не сейчас, Итачи, — прошептал я. И тут снова поднялся человек, на этот раз это был отец жениха. Все снова замолчали. — Тогда, замечу, что справедливо будет выпить и за Хашираму-сама. Добрейший и благороднейший из людей! Спасибо Вам за благословение наших детей, поддержку и за процветание нашей деревни! За Вас, Хаширама-сама! И только все подняли бокалы, как вдруг кто-то уже в солидной степени пьяный из Узумаки резко встал и выпалил: — А пусть, два величайших человека нашей деревни пожмут друг другу руки? Какой же подарок для наших влюбленных и всех нас! Я чуть было не швырнул в него кунаи, но сам ведь наставлял своих держать себя в руках. Итачи напряженно посмотрел на меня. В зале нависло свинцовое молчание. Все сидели молча и боялись, как бы не разрушилась та хрупкая идиллия, которая с таким трудом была здесь налажена. Я посмотрел на тебя. Ты подлил себе еще в рюмку и тут же выпил. Неужели подумал, что мне не хватит смелости и всё пойдёт прахом? Но я встал и вышел в середину зала. Ты смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Твои щёки подёрнулись румянцем от выпитого. Волосы лежали так же идеально, как и всегда. Ты растерянно окинул взглядом присутствующих и тоже встал. Ты подошел ко мне. Моё сердце билось так сильно, что я чувствовал его биение в горле. Ладони вспотели, но благо я был в перчатках. Ты стоял слишком близко для рукопожатия. Я смотрел в твои глаза и безнадежно тонул в них, словно первый раз. Уверенный взгляд, но сколько в нём было боли и чувств! Внезапно в моей голове пронеслись недавние слова Мито. Интересно, мог ли я ещё хоть что-то спасти? Мне так хотелось тебя обнять и поцеловать, пусть даже на глазах у всех. Ты протянул руку и я ее крепко сжал. Вдруг ты с силой потянул меня к себе, и я почти навалился на тебя. Ты легко коснулся губами моей щеки. Я чуть не потерял сознание. Но тут все радостно заулюлюкали и начали раздаваться звоны бокалов и крепкие объятия между представителями обоих кланов. Мне казалось, что мы так стояли вечность. Никто не обращал на нас внимания. Невеста и жених целовались. Я так и стоял, прижавшись к тебе, а ты и не думал выпускать мою руку. Вокруг словно взрывались тысячи фейерверков, крутились карусели. Я чувствовал твоё дыхание. Ты положил мне руку на спину и погладил по волосам. Всё внутри меня горело. Я не мог соображать, а лишь улыбался как идиот. Мне так много нужно было сказать тебе, как сильно я тебя люблю, но во рту всё пересохло, а когда наши взгляды встретились, я вообще забыл, как говорить. Наконец-то в твоих глазах не было этого ужасного льда, там были тепло и нежность, по которым я так скучал. Я смотрел на твои красивые губы и на изящный изгиб смуглой шеи, и я был так счастлив. Но пришло время вернуться за стол. Дойдя на дрожащих ногах до своего места, я кое-как сел. — Так вот, значит, как обстоят дела, — задумчиво проговорил вполголоса Итачи, — теперь понятно, что это за человек, который может Вас довести до какого угодно состояния. — Заткнись, Итачи, подлей-ка мне лучше саке. Дальше праздник проходил, словно без моего участия. Я наблюдал за всеми этими улыбками, тостами, танцами, будто в кино. Я был здесь с ними, но мои мысли уносились неизвестно куда. Благо на меня больше практически никто не обращал внимания. Периодически ко мне подходили гости, особенно те, кто ещё не успел меня навестить с момента моего приезда. Среди подходивших так же были и Сенджу, они просто подходили пожать мне руку, и все как один говорили, что рады моему возвращению. Я лишь пытался улыбаться и казаться дружелюбным, хотя я даже не понимал, почему они все думают, что я вернулся навсегда. Я просто заменяю Фугаку, пока он в отпуске. И, наверное, следовало бы им всем об этом напомнить, но пока я крутился в суматохе всех этих дней и событий, я даже сам себе не мог признаться в том, что мне нужно будет возвращаться в свою келью где-то далеко в горах. Этим вечером ты тоже был занят. К тебе, как и ко мне, то и дело кто-то подходил. Тем временем я кое-как находил время, чтобы выходить на улицу покурить. Один раз я вернулся и встретил Мито, выходившую из уборной. — Мито, — окликнул ее я. Она повернулась. — Отличные организаторские способности, Мадара, — сказала она без намеков на привычный грозный и строгий тон. — Я должен сказать тебе, Мито, что всё это случилось лишь благодаря тебе. Если бы ты тогда не нашла столько мужества прийти ко мне с тем разговором, я бы никогда…. — Так или иначе, — она легко улыбнулась, пожалуй, первый раз на моей памяти, — это ты принял окончательное решение. Я смотрел на нее с безграничной благодарностью, и моя ненависть к ней улетучивалась полностью и безвозвратно. Немного помолчав, она сказала: — Чудесный вечер, но знаешь, возраст берет своё, — она тихонько хихикнула, — пора и честь знать, я невероятно устала. — Мито, оставайтесь у нас, — бросил я, совершенно не вдумываясь в смысл сказанного, — у нас еще много свободных комнат, я велю слугам вам постелить. Мито смотрела на меня непонимающе и с интересом. Наверное, она подумала, что за столько лет я до сих пор противлюсь мысли, что она делит ложе с человеком, которого я любил и люблю больше всего на свете. Я улыбнулся. — Ради всего святого, Мито, всё в порядке. — Наруто, ты что, совсем не можешь стоять?! Из зала показался Саске, который тащил на себе молодого парня пьяного в стельку. В течение вечера я наблюдал за тем, как Саске настойчиво подливал саке этому симпатичному пареньку с пшеничными волосами и загорелой кожей. — Наруто? — Мито недовольно вскинула брови. — Дед, кхм, Мадара-сама, можно он останется у нас? — спросил Саске, — Я его положу в свою комнату. Я молча смотрел на Саске. Вообще-то, Учихи не отличаются гостеприимством, это известно всем и каждому. И социопат Саске верный тому пример. Что-то здесь было не так. Наши взгляды встретились, глаза Саске сверкнули. Ох, неспроста Саске хотел бы его оставить на ночь в своей комнате. Было что-то нахальное в том, как он на меня смотрел. Конечно, при Мито я не мог сейчас возражать и влезать со своими правилами. Молчание и так слишком затянулось. Стараясь не выдавать недовольства, я сказал: — Да, конечно. Мито-сан и Хаширама-сама тоже остаются у нас. Утром нас ждет не менее торжественный завтрак. Как я и думал, выражение лица Саске переменилось, никак он не ожидал, что всё примет настолько серьёзный оборот. — Пожалуйста, позаботься о нём, Саске-кун, — Мито едва заметно улыбнулась. Иногда мне кажется, что этой женщине известно вообще всё и про всех. Парни удалились вверх по лестнице, лишь иногда были слышны пыхтения и ругань Саске. Тем временем я остановил кого-то из обслуги и попросил, чтобы приготовили комнату для Мито и тебя. Пожелав друг другу спокойной ночи, и обменявшись в очередной раз благодарностями, она направилась в сторону комнат для гостей. Усталость не обошла стороной и меня. Веки тяжелели, теплое чувство умиротворения и едва заметной слабости приятно обволакивали меня. Так и стоя в сумеречной прихожей я наблюдал из тени, как сновали туда-сюда слуги, как весело болтали гости уже позабыв обо всякой формальности. Они обнимались друг с другом, хотя еще недавно были готовы вцепиться друг другу в глотки по приказу главы клана. Я не верил своим глазам, ведь мир, который я оставил здесь, был так далек от стабильности и гармонии. Но времена изменились. Вдруг я увидел, как ты вышел из зала. Вы столкнулись с Мито, и она указала тебе в направлении, где находились комнаты для гостей. Ты выслушал ее, кивая. Но как-то не так дрогнули твои губы, и почему-то пальцы сжались в кулак. Когда Мито снова в спешке зашла в зал, ты оглянулся по сторонам, словно пытаясь кого-то найти. Твой взгляд немного задержался в тёмном углу, где я стоял, но ничего не обнаружив, ты направился к себе в спальню. Пока я смотрел на тебя, я чувствовал, как пульсировали виски, и сердце снова билось как бешеное. Я хотел подойти к тебе и пожелать спокойной ночи, но не смог. Я всегда буду бояться тебя. Особенно теперь, когда ты вроде не ненавидишь меня. Я и слова тебе сказать не посмею. Ты ясно дал понять, что всё обдумал и решил, что мы якобы объявили друг другу перемирие. Вежливость, приятельство и никакой вражды. Но не будет больше никакой страсти и любви, той любви, которая прожигает меня и по сей день. Я же, если останусь с тобой наедине, вряд ли смогу вести себя так же адекватно, как я себя вёл сегодня. Я всегда буду хотеть тебя, как не хочет никто другой, и я не смогу себя сдерживать. Именно поэтому, я не хочу разговаривать с тобой один-на-один. Но я рад, что всё обернулось хотя бы так. По крайней мере, этот ужасный огромный камень вины и бесконечных сожалений, который я с собой таскал повсюду вот уже более 20 лет, наконец-то дал трещину и раскрошился. Пожалуй, я научился довольствоваться малым. Я решил покурить последний раз перед сном. Я вышел на крыльцо. Стояла прекрасная тихая летняя ночь. Луна светила свысока, заливая своим таинственным серебряным светом наш сад. Откуда-то сбоку послышались голоса. Разговор, очевидно, происходил где-то за углом дома. Я повременил с сигаретой. — Итачи, послушай, я люблю тебя. Я знаю, что было бы неловко просить тебя ответить сейчас на мои чувства. Больше всего на свете мне бы хотелось сделать тебя счастливым. Если ты дашь мне шанс, я буду готов на всё ради тебя. Но, а если отвергнешь, то мы оставим всё, как есть. Извини, я не могу больше держать мои чувства в себе. Я каждую секунду думаю о тебе, и когда я тебя не вижу, мне становится очень грустно. Ах, ну что за прелестное дитя! Сомнений быть не могло, тот, кто сейчас признался моему внучку, был Шисуи. Я не мог сдержать улыбку, ведь я всё ещё отчетливо помнил те чувства, которые я испытывал к тебе. Когда-то я говорил тебе те же самые слова. Но Итачи не отвечал, и молчание вот-вот должно было разрешиться в фатальный отказ. Если бы это произошло, я бы точно навалял Итачи по шее. — Шисуи, я… — Кхм, — я кашлянул и поджёг сигарету. Итачи не закончил и очевидно понял, что я не одобряю его мысли. — Шисуи, я устал сегодня, пойдем спать. Ляжем у меня, а завтра поговорим. Ну, два сапога-пара, а не братья! В любой непонятной ситуации тащат к себе в постель. Однако, это лучше, чем если бы он отказал. — Д-да, конечно… — похоже, Шисуи был шокирован. Послышались шаги по направлению к главному входу и, стало быть, ко мне. — Подожди, пойдем с заднего двора, — позвал Итачи, и через несколько мгновений шаги растворились в темноте. Я не мог перестать улыбаться. Нечего и скрывать, что я безумно радовался тому, что у всех налаживалась личная жизнь. Молодожёны, Саске, Итачи. И в этот момент я даже не чувствовал себя одиноким. Наверное, всё так и должно было быть. Моё время, или как ты сказал «наше» время уже ушло. Всё, что нам остаётся теперь делать, это не дать допустить ошибок молодым и сделать всё, чтоб они были счастливы. Я сделал последнюю затяжку и зашел в дом. Наконец-то можно отдохнуть, ведь день был просто невероятным по силе нахлынувших на меня эмоций. В моей комнате было тихо, лишь доносился стрекот сверчков. Я сменил юкату и расчесал волосы. Футон уже заранее был подготовлен слугами. После такого дня подушка и одеяло казались особенно мягкими и удобными. Веки закрылись сами собой. Но вдруг едва уловимо донеслись шаги. Легкие и неуверенные они прекратились около моей комнаты. Я открыл глаза, но не смел шелохнуться. За моей дверью кто-то стоял, в этом не могло быть сомнений. Я знал, что моя катана стоит в углу, и в любой момент я смог бы её схватить. Я всматривался в темную дверь, но ничего не было слышно. Прошло еще несколько мгновений, казавшихся вечностью. И тут я услышал твой приглушенный бархатный голос: — Мадара… открой. Дыхание в панике сбилось. Я резко сел, не веря своим ушам. Я не знал, что делать. Казалось, что за дверью было что-то, что могло бы изменить мою жизнь до основания. Я робел и сомневался еще несколько мгновений, но всё же встал и на ватных ногах подошел к двери. Я приоткрыл маленькую щель. И тут же встретил твой взволнованный взгляд. Я видел лишь половину твоего лица, но оно было ужасно близко. — Что… что ты здесь делаешь, Хаширама, — прошептал я чуть слышно. — Впусти меня, — ты смотрел на меня в упор. Не помня себя от волнения, я раздвинул дверь, и ты вошел. Я коротко окинул взглядом темный коридор и медленно задвинул дверь, как можно тише. Ты отошел подальше, к моему футону. Я хотел было зажечь свечу, но почему-то мне не хотелось, чтобы ты сейчас видел мое лицо. Твой силуэт я видел отчетливо в лунном свете, ты стоял спиной к окну. — Что-то случилось, Хаширама? — спросил я еле шевеля губами от волнения. Казалось в комнате совсем не осталось воздуха. — Мадара, я тебя люблю, — проговорил ты решительно. В который раз за сегодняшний день я чуть не сошел с ума. — Я тебя люблю, как раньше, а может быть даже еще сильнее. Каждый раз, как я тебя вижу, моя любовь к тебе становится еще больше и больше, хотя она и так уже безгранична. — Но… но… — только и мог сказать я. Ты подошел ко мне вплотную так, что мне пришлось отшатнуться и облокотиться рукой о стоявший сзади стол, чтобы не подкосились ноги. — Да, я такой же идиот, как и ты, поэтому, не знаю, что нам делать. Я надеюсь, что, несмотря на все эти годы, события и встречи, ты не усомнился в моей любви ни на минуту. Вообще-то усомнился и ещё как, но в тот момент я просто был не в состоянии возражать. Ты нежно прикоснулся дрожащими теплыми пальцами к моему лицу. — Я знаю, что ты не мог думать обо мне ничего хорошего всё это время… но хотя бы в любви моей ты не должен был сомневаться. Ведь мы тогда поклялись друг другу, помнишь? Ты помнишь? Тот день, когда мы поклялись в вечной любви, я старался испепелить в своей памяти, как самый унизительный поступок в моей жизни. Ведь ты предал меня и превратил в ничто наши слова. Но теперь ты прожигал меня взглядом до глубины души, а губы были так близко. Я ничего не мог ответить. Моё сердце таяло, а рассудок отказывался верить тебе. Вдруг ты погладил меня по голове и пропустил прядь моих волос сквозь пальцы. — Мне больно видеть, что мои действия кажутся тебе странными, — как-то грустно проговорил ты, не выпуская мои волосы из пальцев, — я знаю, что ранил тебя так, что даже не достоин находиться рядом с тобой. Если бы я только мог повернуть всё вспять, я бы поступил иначе. Плевал я на всё, на весь этот клан. Я не знаю, как не умер за всё это время. Совершить такую ошибку, и жить с ней до конца жизни, — последние слова ты проговорил каким-то надрывным шепотом, и на мгновенье я испугался. Я слышал, что ты говорил. Но я не хотел думать. Твой запах кружил мне голову, а осознание близости твоего тела и вовсе лишало меня последнего рассудка. Ты, наверное, пытался извиниться, но даже тебе казалось глупым просить сейчас прощения. Наказанием для нас служат те утраченные годы, которые мы провели вдали друг от друга, упиваясь горем. Но теперь это всё не имеет смысла, потому что сейчас мы были вдвоём наедине, и ни одна душа не могла нам помешать. Я легко провел рукой по твоей груди и остановился на горячей шее. Под моими пальцами ритмично пульсировала артерия. Я забрался глубже в волосы и крепко сжал их в кулаке. Ты посмотрел на меня взволнованно и немного непонимающе. — Я люблю тебя, Хаширама, и всегда буду любить, что бы еще ни произошло. И прижавшись, я накрыл твой рот губами. В этот раз всё было совсем иначе, не так, как тогда, в тёмной алее. Твои руки порывисто окольцевали мою спину и с силой притянули к себе. Ты впился в меня словно изголодавшийся вампир. Я мог слышать только, как бились наши сердца, а мир вокруг окончательно перестал существовать. Наши губы и языки сплетались снова и снова, и голова кружилась, то ли от нехватки воздуха, то ли от ударившего в мозги возбуждения. Мы упали на футон, будучи не в силах отпустить друг друга ни на мгновенье. Почти вгрызаясь, я покрывал твою шею, ключицы и плечи поцелуями. Словно красные цветки раскрывались мои отметины на твоей коже. Ты тяжело дышал и крепко цеплялся за мои руки. В какой-то момент твои пальцы проскочили под моё нижнее белье и обхватили член. Твои движения были уверенными и нежными. От нахлынувшей волны удовольствия я склонился еще ниже над тобой. Мои волосы растрепались и спутались с твоими на белой простыне. — Мадара…войди в меня… прошу, — прошептал ты словно в бреду. Даже если бы я этого не хотел, взглянув на твое порозовевшее лицо и полуприкрытые глаза, да еще и после таких слов, я просто не мог сдержаться. Я провел пальцами по твоему лицу и запустил их в рот. Ты жадно их облизал, но так, что я возбудился еще больше. Я вставил тебе сначала один палец, затем второй. Ты прикрыл глаза рукой, и я понял, что тебе было неприятно. Не вытаскивая пальцев, я принялся покрывать поцелуями внутреннюю часть бедра, спускаясь губами до твоего члена. Когда я полностью забрал его в рот, ты выгнулся бедрами мне навстречу и сладко вскрикнул. Ты кончил мне в рот почти сразу же. Я вошел в тебя, и ты накрыл рот рукой. Я видел, как тебе было больно, твои глаза были закрыты, а брови сошлись на переносице. Я навалился на тебя всем телом и погладил по волосам. — Хаширама… смотри на меня… — и медленно я начал двигаться. Ты открыл глаза, не убирая руки ото рта. Ты боялся произнести хоть звук, и сильно сжимал меня внизу. Должно быть, ты трепетал в ужасе от происходящего. Я убрал твою дрожащую руку ото рта. — Поцелуй меня, Хаширама. А потом можешь кричать, сколько хочешь. Ты притянул меня к себе и с новой волной страсти наши губы встретились в поцелуе. Я двигался в тебе всё сильнее, и ты не скрывал своих стонов. Вся реальность словно разлеталась на тысячи лоскутков в моём сознании, я словно парил в невесомости. В одно из мгновений я пришел в себя, и не вынимая члена осторожно сел, облокотившись спиной о стену. Ты уселся сверху, и погружая меня всё глубже в себя, громко выдохнул. Ты двигался быстро и глубоко. Я гладил твою стройную спину и сжимал упругие ягодицы. Твои волосы спадали тебе на грудь, и небрежно взлетали, каждый раз, когда ты опускался. — Как же мне хорошо с тобой, Хаширама… — прошептал я, утыкаясь носом тебе в шею. Ты зарылся пальцами в мои спутанные волосы и прижал мою голову к груди. Мы кончили вместе, после чего растянулись на полу. Я поджег сигарету.