Пожалуйста-пожалуйста, давайте сломаем мультивселенную?

       Питер немного замедлился (лучше сказать: «полностью остановился»), возвращаясь к бедным Гарри и Рону, которых абсолютно не щадила пробежка. Они совсем не немного задыхались, наверное, в который раз жалея, что они вообще (добровольно) на это подписались. Но они исправно не отлынивали уже вторую неделю, и Питер действительно был рад, что у них всё получается. — По-моему, бег — это не моё, — прохрипел Рон, отчаянно желая упасть на траву вниз лицом. — А мне кажется, что ты отлично справляешься. К тому же, вы каждый день держитесь дольше, чем в предыдущий, — Питер остановил музыку в ушах, потому что, серьёзно, под эту песню — только танцевать, но если он сейчас начнёт, то просто убьёт моральный дух гриффиндорцев. — Я в начале тренировок вообще хотел умереть, лишь бы не идти никуда.        Питер, вообще-то, был куда более изобретательным, поэтому как-то раз «случайно» запер себя в лаборатории, лишь бы не тащиться со Стивом никуда в такую рань. И пока все суетились, стараясь вытащить его оттуда, он спокойно спал на диванчике с Дубиной за охранника. Правда, не всегда удавалось сбежать, так что Питер решил, что закончит эти тренировки по-другому. И вот, как-то так случилось, что теперь он выходит каждое утро абсолютно добровольно и бегает быстрее Стива, что, вообще-то, абсолютно невообразимо.        Гарри, в отличие от Рона, практически не возмущался. Он иногда вроде как страдал за компанию, но Питер догадывался, что ему так легче. В смысле, насколько Питер помнит, сейчас у Поттера как раз начались все эти кошмары и боли в шраме, так что, вероятно, такая вот ежедневная рутина (потому что сложно назвать обучение магии — рутиной) ему немного помогает. И Питеру даже немного жаль, потому что, ну, завтра обещал Драко подтянуться, а это значит, что Рон и Гарри будут выбиты из колеи.        Что, конечно, был весьма спорный вопрос, потому что они ведь как-то приспособились к тому, что видят Драко каждый день своей жизни. Да и сам Малфой, поскольку Питер ему сказал, что тут как бы не он один изъявил желание присоединиться к его, Питера, великолепной персоне, не особо бурно отреагировал. Кажется, ему было всё равно, и это прекрасно вписывалось в теорию (скорее, не до конца подтверждённую истину) о том, что Драко ведёт себя так из-за желания привлечь к себе внимание. — Ты так говоришь, потому что ты добрый, — простонал Рон, когда они направились обратно к замку. — Не-а, на самом деле, я просто издеваюсь, потому что мне нравится наблюдать за вашими страданиями, — фыркнул Питер, а затем машинально увернулся от шариков с чернилами, запущенных ему в спину. Он даже не стал поворачиваться. — И тебя с добрым утром, Пивз. И со спины, кстати, нападают только трусы.        Полтергейст что-то недовольно пробурчал, улетая терроризировать тех, кто «забавно кричит». С Питером у него вроде как были отношения в жанре «любовь/ненависть». В смысле, Паучок ему нравился (хотя, бедный Пивз, наверное, даже не понимал, в чём причина), но довести его до хотя бы испуганного писка — было делом чести. Питер же, в свою очередь, решил, что лучше умрёт, но не доставит полтергейсту такой радости. И если бы здесь был Тони, то он сказал бы что-то вроде: «Ты готов умереть даже за кусок плесневелого сыра, Питер, какого чёрта». — Доброе утро, — Ник высунул голову из стены, заставляя Рона и Гарри вздрогнуть от неожиданности. — Прошу прощения за беспокойство, вы случайно не видели Серую Даму? — Мне кажется, она бродила возле теплиц профессора Стебль, — неуверенно протянул Рон. — А разве она не живёт в башне Когтеврана? — Дамы склонны совершать променады тогда, когда им захочется, Рональд, — шутливо протянул Питер, копируя манеру речи Почти Безголового Ника, потому что последний уже уплыл в сторону теплиц. — Наверное, профессор МакГонагалл его послала собрать всех привидений. — Почему? — не понял Гарри, а Питер, перескочив через орущие ступеньки, пожал плечами. — Ну, она же вроде как заместитель директора. Я слышал, сюда на Хэллоуин приедут делегации от других школ, наверное, они заранее решили проинструктировать привидения о приличиях.        Рон пожал плечами, не зная, что можно противопоставить такой логике, а Гарри просто кивнул. Питер же сосредоточился на том, чтобы избежать сломанной ноги от близкого контакта с агрессивными ступеньками на лестнице. Вообще, вся школа, кажется, уже приноровилась, перешагивая преграды как-то автоматически. Питер, хоть и имел подспорье в виде чутья, мог иногда так увлечься чем-нибудь, что вообще обо всём забывал, так что предпочитал уделять большую часть внимания лестнице, пока не будет уверен в «автоматизме» этого процесса.        Сегодня на повестке дня у Питера было аж два важных дела. Во-первых, вчера ему пришла весточка от Снейпа. Профессор приглашал его на дополнительное задание, посвящённое их проекту. Он написал, что у него есть «некоторое замечание по поводу аспектов приготовления зелья», и Питер был абсолютно уверен в том, что «замечание» исходило не столько от самого Снейпа, сколько от Дамблдора. И на самом деле, ему хотелось это услышать.        В смысле, они на данный момент находились на стадии определения состава и пропорций, поэтому всё свободное время Питер тратил на доскональное изучение всевозможных ингредиентов и их участия в разных рецептах. Конечно, помощь Карен, систематизировавшей всю информацию с помощью кучи графиков, была просто неоценима, потому что Питер был уверен, что если бы не она, то его голова лопнула бы.        Ему даже пришлось договариваться с Эдит, которая немного капризничала, потому что ей совершенно не хотелось делиться информацией с Карен. Возможно, ИскИн просто хотела самостоятельно помочь Питеру во всём, но он смог убедить её в том, что будет гораздо удобнее, если она будет сканировать информацию и передавать её Карен для дальнейшей систематизации. Ну, как «убедил»? Не то чтобы у неё был выбор.        А ещё пришлось сказать всем, что эти очки ему нужны для чтения. Но это уже так, забавные факты и мелочи жизни.        А поскольку это было целиком и полностью проектом Питера, Снейп только иногда корректировал его предположения (потому что у него опыт, знаете ли). Так что выслушать замечание Дамблдора (у которого опыта, разумеется, ещё больше) будет действительно полезно. Возможно, дело даже начнёт двигаться быстрее.        Вторым пунктом в не таком уж и маленьком списке дел Питера был Драко. После того чудесного дня, когда тот всё обо всём узнал, действительно стало попроще. Они старались вести себя так, как обычно, и у них даже получалось, просто иногда у Драко проскальзывали какие-то интересные вопросы, на которые даже Питер затруднялся ответить. В смысле, не то, что обычно спрашивают люди, когда узнают, что их друг знает всё-всё-всё об их будущем и прошлом («Слушай, а кто победит в Турнире? Может мне поставить на кого-нибудь и разбогатеть?»), а что-то совершенно необычное. Это было довольно весело.        Они, в итоге, встречались почти каждый день, и у Драко всё время было что-то новенькое. И, как бы, это, конечно, хорошо, заинтересованная аудитория, все дела, но Питер ведь его не просто так посвятил во всю историю. Питеру очень-очень хотелось бы знать, есть ли у Драко благовидный повод, чтобы смотаться домой как-нибудь, потому что кубок нужно припрятать заранее, а на рождественские каникулы в этом году все остались в Хогвартсе из-за глупого Турнира.        А потом уехать получается уже только летом, что им вообще никак не подходит.        В общем, Питеру было жизненно важно обсудить с Драко «кражу века», но случай как-то не подворачивался, потому что то они на занятиях, то с ними Пэнси, Блейз и Дафна, то ещё что-то. Неудобно. А ещё, помимо кражи, нужно ведь найти удобное хранилище и дубликаты подготовить. Одни сплошные проблемы. К тому же, времени не особо много — до Хэллоуина три недели осталось, а за это время столько сделать нужно, что глаз дёргается.        И самое неприятное: единственный его способ без лишнего внимания слинять из Хогвартса — посещение Хогсмида — было перенесено аж на самые последние выходные перед Хэллоуином. То есть действовать придётся в категорически сжатые сроки, и хоть Питер просто профессионал в дедлайнах, есть ощущение, что скоро у него отвалится лицо.

***

— Мне кажется, профессор Грюм меня ненавидит, — вздохнул Питер, когда бухнулся на кресло в библиотеке рядом с Драко. — По-моему, он ненавидит вообще всё живое.        Питеру нечего было добавить. Вообще-то, он не стал рассказывать Драко о настоящей личности их преподавателя, поэтому теперь мог только косвенно жаловаться и вздыхать. Во многом это потому, что только поддельная биография Питера была заколдована тем странным образом, что все воспринимали её как факт, но проверить не хотели. Совсем как в «Докторе Кто», если подумать. Поэтому его биография при попытке прочитать мысли в сознании Драко не отразилась бы, а если бы и отразилась, то не привлекла никакого интереса и быстро бы забылась, а вот информация о крестражах, приспешниках Волан-де-Морта и всё такое явно не остались бы незамеченными.        Поэтому Питер, во-первых, пока не назвал ни одного конкретного слова, указывающего на то, что должно сейчас происходить в мире магии. Даже свою цель он описал максимально туманно, не используя слов «Волан-де-Морт» и всякого такого. Впрочем, Драко всё равно понял, потому что он умненький, и, наверное, даже догадался, в чём причина того, что они разговаривают так размыто. Так, ну, а во-вторых, Питер раздумывал над тем, как сделать сознание Драко непроницаемым.        У него, конечно, нет проблем с подбором слов, но ведь должно быть что-то, что может гарантировано блокировать сознание, верно? Кроме окклюменции, потому что даже у неё есть сбои. Отстой, если честно. Питер признаёт, что эту часть он не слишком хорошо продумал, но предусмотреть всё, видимо, невозможно. — Ну, это понятно, я просто думал, что моя «щенячья магия» сработает и на него, — Драко непонимающе приподнял бровь. — А, да, сейчас.        Питер одним движением снял очки, а затем, взъерошив себе волосы, улыбнулся, сверкая глазками. Драко весело фыркнул, отпихивая его в сторону. — Раньше она сбоев не давала, — картинно похныкал Питер, а затем вернул Эдит на место и принялся дальше листать справочник по магическим растениям. Это уже был восемнадцатый том, и даже Эдит чувствовала себя опустошённой. — Знаешь, я подумал над твоими словами. — Да? Вау, какая честь, — язвительно протянул Драко, но Питер не обратил внимания, хаотично вытянув листок и ручку (он всё-таки отдал Драко маггловскую канцелярию, и они оба сошлись на том, что так конспекты оформлять гораздо легче). — Да-да, знаю, ты польщён, — отмахнулся Питер, а затем нарисовал прямую линию. — Представь, что это ваш мир. Он начинается ещё очень давно и идёт непрерывной прямой линией, ведя всех вас как по сюжету.        Драко позавчера уточнил, разве появление Питера в этом году не должно испортить все оставшиеся книги и фильмы (да, ему до сих пор было сложно в это поверить, но всё равно интересно). И разве, в таком случае, не должен он был сам видеть все события, которые происходят сейчас, ещё раньше, когда только смотрел фильм? Это был хороший вопрос, на самом деле.        Питер, вообще-то, тоже немного переживал о том, не испортил ли он таким вот своим вмешательством жизнь всех любителей «Гарри Поттера»? И, ну, не то чтобы у него было много времени на раздумья раньше, но после вопроса Драко он глубоко исследовал эту тему.        Во многом помогли объяснения Тони. Ну, тогда, когда мстители ещё обсуждали все эти путешествия во времени. На самом деле, Тони потом ещё мельком касался этой темы специально для Питера, но большую часть информации дала Пятница, потому что ему было принципиально важно это всё выяснить, а папа не хотел вспоминать «тёмные деньки». — Согласно теории мультивселенных, которую мне пришлось немного переформулировать из-за личного опыта, каждое наше действие и решение влечёт за собой последствия. Возьмём для примера кафе Флориана Фортескью. Когда ты приходишь туда, то делаешь выбор: купить клубничное мороженое или шоколадное, — Питер сделал разветвление на своей полоске. — Допустим, ты выбрал клубничное. Ты съел его и пошёл дальше, но также ты мог взять шоколадное и, например, оказалось бы, что оно испорчено. Тогда ты бы заболел, и, ну, всё в таком духе. Но кроме шоколадного и клубничного есть ещё сотня других вкусов, и каждый раз, когда ты выбираешь, история будет идти по-другому. Говоря на чистоту, это ещё упрощённый вариант, потому что ты мог зайти не к Флориану, а в Дырявый котёл, и тогда в твоей временной ветке вообще не было бы мороженого. Или было бы, но позже. — Даже если я уловил суть, я не совсем уловил, как это связано с тобой. — Я почти до этого дошёл. Так вот, по этой теории, помимо основного мира, где все события стройно идут, следуя сюжету, есть сотни ответвлений, где каждый раз история пошла не так. То есть, это миры-близнецы твоего мира, различающиеся в крошечных мелочах. Возможно, в какой-то из вселенных, у тебя тёмные волосы, а Мальчиком-Который-Выжил оказался Невилл, — Питер ухмыльнулся, а Драко, кажется, представил себе такое и немного поморщился. — Как только я появился в Лондоне этим августом, история резко ушла в сторону. То есть, мир, в котором всё происходит так, как в книге существует, и в нём всё продолжает развиваться, так что он никуда не делся. А мы сейчас находимся в другой версии вашего мира. — В которую принесло тебя. — Да, в которой я любовно разрушаю всё, над чем так старалась Джоан Роулинг, потому что мой знакомый колдун зашёл в гости тогда, когда я скучал и пересматривал именно этот фильм, а не, например, «Доктора Кто». — Звучит не очень продумано, — Драко потянул себя за волосы, с мучительным стоном закрывая учебник по заклинаниям. Питер домашнее задание закончил ещё час назад, но он не собирается это комментировать. — Не поверишь, но я очень хорошо всё продумал, — Питер положил голову на стол. — Как у тебя с легиллименцией, кстати? — С чтением мыслей? — Драко нахмурился. — Никак, вообще-то. Это далеко не школьная программа, такому только при подготовке кадров в министерство учат. — Да? Тогда как ты мне объяснишь, что в этой школе чуть ли не каждая собака так и норовит покопаться в чужих мыслях? — Питер недовольно надул губы. — Я так запарился с тем, что тебя могут прочитать, что пришлось просить конкретики по поводу магии моего знакомого колдуна-вреднючки, а единственный предмет, который может мне что-то прояснить — тетрадка, в которую он прописал мне предысторию, но и та тоже с характером. Ощущение, что Стефан меня недолюбливает.        Питер на самом деле провёл целый вечер, чувствуя себя Джинни Уизли из второй книги, потому что он действительно пытался сформулировать правильный вопрос, на который эта тетрадка дала бы нормальный ответ. Рон, заметивший это, немного испугался, спросив, уверен ли Питер в том, что эта тетрадка — не тёмный артефакт. Питеру пришлось соврать, что она работает как двустороннее зеркало, и когда он пишет, отвечает ему живой человек.        Рон, судя по его лицу, не слишком-то поверил, поэтому Питер сказал, что эту тетрадку прямо при нём заколдовал отец. И Рону пришлось смириться, но Питер старался меньше светить ей, чтобы не нервировать мальчика. В общем, спустя часа два бессмысленных разговоров с неодушевлённым предметом, произошло чудо, и на один из вариантов формулировки пришёл ответ.        Стефан, очевидно, был даже слишком подкован в мире Гарри Поттера, поэтому фактически, биография Питера была защищена от всех вторжений, а если он сам рассказывал о ней доверенному лицу, то этот человек становится кем-то вроде хранителя тайны. Ну, как с адресом дома Сириуса и Поттеров. Короче, в голове у Драко биографию Питера подглядеть не получилось бы, даже если очень сильно захотеть. Питер не уверен, как это бы выглядело, но, вероятно, эти куски были либо просто вырезаны, либо заменены на что-то. Как у Горация Слизнорта с его «Величайшей крестражной ошибкой тысячелетия». Наверное. — Ты считаешь, что меня могут читать? — Драко нахмурился, оставшись равнодушным к страданиям Питера. — И кто, например? — Из тех, кто на стороне добра? Ну, твой декан, директор. Хотя их интерес ко мне вроде как остыл. Вообще-то, они не такая уж проблема, потому что мне так или иначе придётся заручиться их поддержкой перед началом всего этого спектакля, — Питер со скукой открыл следующую страницу восемнадцатого тома о магических растениях, давая Эдит «пищу» для сканирования. — Я вообще удивлён, что директор до сих пор не в курсе, учитывая, что я дал Шляпе себя изучить. Но она вроде как обещала помалкивать. — А есть те, кто не на стороне добра?        Вот что Питеру в Малфое нравится, так это то, что из кучи слов, которые призваны запутать всех людей в мире, он вычленяет самое важное. Питер кивнул, а плечи Драко немного напряглись. — Здесь? В Хогвартсе? — даже если Питер ничего не сказал, его выражение лица говорило само за себя. — И ты, разумеется, знаешь кто это?        Да, дурилка, конечно, в Хогвартсе. Хогвартс — это вообще такое место странное. Шпионов под носом никто не видит, детей почти ничему полезному не учат, а самое безопасное место, чтобы обсуждать то, о чём никто и никогда не должен узнать — библиотека, потому что сюда вообще редко заходят. А если и заходят, то умные дети, которым нужны книги, а не сплетни. — Тебе не скажу, ты будешь вести себя подозрительно и сорвёшь мне слежку, — категорично отрезал Питер, скрестив руки на груди. — Вот из-за этого и нужно изучать окклюменцию и легиллименцию в школе, а то я даже не могу нормально попросить тебя о том, что мне нужно, без опасения, что информацию перехватит одна из сторон. — Наводящие вопросы?        Питер раздражённо фыркнул. А что ещё ему остаётся? — Есть ли у тебя благовидный предлог, чтобы слинять из Хогвартса домой, например, в выходные? Не считая каникул, — тут же добавил Питер, а Драко что-то подсчитал в голове. — В теории, да, но покинуть Хогвартс очень проблематично, — Питер удержался от закатывания глаз (или, скорее, системы образования волшебников в асфальт), потому что, серьёзно, мышей в стаканы мы превращаем на раз-два, а трансгрессировать детей учить не будем. — А зачем мне домой? — У тебя дома есть одна вещь, которая принадлежит бывшему другу твоего отца. Вещь того же парня пару лет назад основала в Хогвартсе свои охотничьи угодья, — хмыкнул Питер, а Драко, зависнув на пару секунд, испугано округлил глаза. — Я уверен, что ты заинтересован в том, чтобы эта вещь покинула ваш дом как можно скорее. — Ты уверен, что это именно она? У нас дома много всяких стрёмных штук. — У меня есть надёжный источник, — Добби, конечно, самый квалифицированный свидетель, лучше и не найти. — Поскольку твой дом просто огромный, я не смогу сам незаметно её украсть, поэтому было бы гораздо удобнее, если бы ты сам себя обворовал.        Драко фыркнул на такую формулировку, но не ответил, занятый своими мыслями. Что сейчас происходило? Практически незнакомый ему парень предлагал ему обокрасть его собственный дом, что вообще-то даже звучит подозрительно, но почему-то, Питеру хотелось верить. — Даже если бы я согласился, смыться из Хогвартса незаметно — весьма проблематично. Поездом долго, трансгрессировать я не умею, да и родители могли бы что-то заподозрить, — Драко перечислял варианты, загибая пальцы. — Вообще, у мамы день рождения в ноябре, и я обычно его пропускаю, потому что учусь. Если он выпадет на выходные, то я смогу убедить отца, что хочу сделать маме сюрприз, и профессор Снейп разрешит воспользоваться каминной связью… — Скажи мне дату. — Девятнадцатое ноября, надо календарь посмотр… — Это суббота. — Как? — Драко ошарашенно уставился на Питера. — Ты же не учил календарь, да? — Есть алгоритм. Считаем количество дней между нужной датой и сегодня, а потом делим получившееся число на семь, если делится без остатка, то тот же день недели, что и сегодня, а если с остатком, например, три, а сегодня четверг, то это воскресенье, — не моргнув глазом, выдал Питер, а затем пожал плечами. — Я могу назвать день недели любой даты в промежутке от тысяча семьсот восемьдесят второго до две тысячи двести двадцать третьего. — Пятое июня две тысячи сто одиннадцатого? — Пятница, и не отвлекайся, пожалуйста, я тут не навечно, — Питер взглянул на свои часы. — Через полчаса мне нужно быть у твоего декана, чтобы их с Дамблдором коллективный разум помог мне в осуществлении моего гениального плана, а ты даже не сказал, согласен ли стать соучастником преступления. — В такой формулировке — нет, — Драко закатил глаза, заметив, что Питер хитро посмеивается. — А что я, собственно говоря, должен вынести? — Скажу ближе к девятнадцатому ноября, — подмигнул Питер. — Я сделаю дубликат, чтобы никто не заметил пропажи. И значит, что за это время я должен найти потайной, но простой тайничок, выучить парселтанг, ограбить скелет огромной змеи и придумать семь запасных планов, на случай, если мой «Идеальный и абсолютно безопасный план спасения мира» настигнет то, что я называю «эффект Звёздного Лорда». — Чего? — тупо моргнул Драко, а Питер развёл руками. — У нас почти получилось предотвратить убийство половины вселенной, но в какой-то момент Квилл узнал, что злодей убил свою дочь, которая была его девушкой, вышел из себя, ударил плохого парня, тот пришёл в себя и ударил нас планетой, убил половину вселенной, и погибшая часть исчезла на пять лет, пока мой папа и его друзья не придумали способ вернуть всё назад, чуть не погибнув, — Питер наморщил нос, вспоминая, забыл ли он что-то. Вроде бы нет. — А, ну, в итоге я отомстил Квиллу, поставив ему попсу, которую он ненавидит, на рингтон, потому что из-за него я пропустил первые четыре года жизни своей классной младшей сестрёнки, и это немного обидно. — Что, погоди… Что? — Знаешь, я подумал, что лучше пойду к Снейпу пораньше, пока!        Питер весело улыбнулся, чуть ли не сбегая из библиотеки. Драко просто удивлённо проводил взглядом удаляющуюся спину Питера, решив, что этот парень немного более сумасшедший, чем кажется на первый, второй и даже третий взгляд.        Питер готов признать, что, возможно, вот так сбегать не очень хорошо, но у него есть оправдание: даже когда он сам начинает (не слишком задумываясь об этом, если честно) обо всём этом говорить, в голову лезет всякое. Один-единственный раз, когда он рассказывал Тони именно о тех событиях из темноты, которые он помнил, у него случилась паническая атака. С того времени, конечно, уже стало лучше, так что он может даже шутить над Квиллом (которого никто ни в чём не винит, на минуточку), а потом позорно сбегать. Ну, прогресс есть прогресс.        Питер по уже заученной дорожке спустился в подземелья, отмечая, что в этом тёмном и мрачноватом месте ему уже даже становится как-то уютно. До назначенного Снейпом часа оставалось семь минут, и Питер не был уверен в том, что зельевар не подвесит его к потолку за большой палец ноги за то, что он объявился столь рано. Но, вообще, Питер парень рисковый. Вот да. К тому же, чего ему бояться-то? Будто можно представить, что хоть кто-то в этом мире способен ему навредить. Смешно.        Подходя к двери, Питер подумал о том, что, возможно, ему ещё в самый первый раз стоило как-то выделить свой стук в дверь среди всех остальных. Возможно, нужно было постучать так, как это делает Шелдон Купер. Проиграв у себя в голове этот стук, Питер цокнул. Нет, это слишком раздражающе. Тогда, так уж и быть, будет стучать как самый обычный человек. Может быть, за этот год Снейп к нему привыкнет, а потом, при звуках стука в свою обитель будет более благосклонен к бедным заблудшим душам из-за невольной ассоциации с Питером.        В смысле, ему ведь нравится Питер, верно? Он выглядит более расслабленным, когда они остаются вместе. И, вопреки страшным слухам о нём, как о человеке, который пьёт кровь младенцев, он даже иногда улыбается, а язвительность… Что же, Питер только из любви к профессору не использует на нём весь свой опыт общения с Тони. А так, вероятно, если бы один из них выбегал в слезах из-за навыков другого в ядовитых шуточках, то в подземельях оставался бы не Снейп. — Профессор? — Питер уже привычно засунул голову в кабинет, но там никого не было.        Очередное распутье! Эта жизнь, что, сделала своей целью обучить Питера совершать обоснованные и правильные решения? Да ни за что.        Правильное поведение в этой ситуации — подождать снаружи, пока профессор Снейп не вернётся, потому что он вряд ли будет рад вторжению в свой кабинет. Неправильное — зайти внутрь и «поразглядывать блестяшки», дожидаясь появления профессора и, очевидно, своей смерти от его рук. Угадайте, что выбрал Питер?        Кабинет зельеварения был, наверное, самым классным во всём Хогвартсе. Котлы, стоящие ровными рядами, множество стеллажей с различными предметами, вроде ножей или весов. Приоткрытая дверь в специальную комнату, где хранились всякие засушенные травы и, ну, шкурки бумсланга (что-то вроде гардеробной, только вместо вещей — ингредиенты для зелий, и Питер вообще без понятия, почему для него сравнить какое-то помещение с гардеробной — совершенно нормальное явление). Нехорошо оставлять такие ценности, даже не заперев дверь. Питер думал, что Снейп стал более аккуратным после того, как его обворовали второкурсники.        Ещё у Питера было подозрение, что где-то здесь должна быть комната с огромным запасом зелий, потому что маловероятно, что Снейп выливает всё, что приготовили студенты. Наверняка многие образцы можно как-то спасти, да и сам он тут ведь не для красоты (хотя он тот ещё красавчик). Если таковая комната имеется, то Питер хочет знать, нет ли там чего-нибудь полезного. Запаса жидкой удачи, например.        Вообще, если так подумать, то Питеру жизненно необходимо подчистить запасы Снейпа. Набрать разных зелий и протестировать их реакцию со своей кровью, чтобы точно знать, можно ему тут настойки разные хлебать или не стоит. Было ощущение, что в Хогвартсе нельзя быть честным человеком, потому что чтобы добиться хоть какого-то результата, нужно либо правила нарушить, либо кого-то обокрасть. Кошмар.        Чутьё Питера задёргалось ещё до того, как он успел обратить внимание на шаги под дверью. Засмотрелся на красивые штучки, с кем не бывает? Но к тому моменту, когда дверь открылась, Питер уже был спокоен и прекрасно знал, кто собирается войти в кабинет. Поэтому он принял самую естественную позу, запрыгнув на стол, и приготовился изображать удивление. — О, профессор… Профессор Грюм? Добрый вечер, — Питер улыбнулся самой своей ненавязчивой улыбкой, замечая маленькие признаки страха и раздражения на лице у этого мошенника. — Вас тоже профессор Снейп позвал? — Э, да… Нет, — быстро поправился он, а его лицо искривилось в якобы дружелюбной улыбочке. — У меня кончился раствор для глаза, хотел спросить у профессора Снейпа, нет ли у него в запасах.        Не слишком-то убедительно, мистер. Это Питер, якобы новичок, ещё не должен знать, что преподаватели обычно обращаются друг к другу с просьбами, посылая домовиков, но он-то знает. А ещё Питер на сто процентов уверен, что Грюм в курсе, что Снейпа сейчас тут нет, иначе он бы постучал. — Думаю, я могу зайти попозже, — миролюбиво заявил Грюм.        С одной стороны, пусть катится куда подальше, Питеру вообще не хочется находиться с ним в одном помещении. С другой стороны, может, стоит его задержать, чтобы посмотреть, как он будет врать, уже смотря в глаза Снейпу? Это, конечно, уникальная возможность, потому что впредь Грюм будет осмотрительнее. Может, спровоцировать его? — Вам следовало бы постучать, — вежливо улыбнулся Питер, строя из себя некую смесь Невилла и Гермионы, а затем быстро перевёл тему, не давая Грюму собраться с мыслями («это, что, на меня только что наехали»). — Профессор Снейп скоро должен подойти, может, вам будет удобнее подождать? — Нет, нет, всё в порядке… — Но у вас ведь нога, наверное, тяжело проделывать такой долгий путь. Будет обидно уйти ни с чем, — мелькнувшее нечто в здоровом глазу Грюма (волшебный просто бесцельно вращался) явно не было чем-то хорошим. — Спасибо за беспокойство, парень, — о, мы перешли на этот уровень. Так скоро? — Но мне лучше знать, верно? Протез не такая проблема, хотя, конечно, тем, кто его не носил, так не кажется.        Боже, сэр, это что, угроза? Вы действительно угрожаете покалечить школьника? Что подумает Дамблдор, если узнает об этом? — Полагаю, вы правы.        И, возможно, Грюму стоило бы задаться вопросом, почему в этот момент Питер так уверенно улыбается и зачем спрыгнул со стола на пол, но дверь уже открылась, являя их чистым взорам хозяина подземелий. Питер уже перешёл в свой «режим ангела», ослепительно улыбаясь профессору Снейпу. — Добрый вечер, профессор. Извините за вторжение, я пришёл немного пораньше и подумал, что лучше подождать вас здесь, — Снейп как-то неоднозначно кивнул, вроде: «Ладно, ничего страшного, живи пока» — а затем вопросительно взглянул на посетителя номер два.        Грюм был в небольшой растерянности. Наверное, это потому, что его магический глаз уже два раза за вечер подвёл его. Сначала не различил мальчишку за дверью, затем не увидел приближения Снейпа за той же дверью. Вероятно, дверцу как-то заколдовали. Возможно, давно, но Питер более чем уверен, что это произошло в этом году. Сразу после пропажи шкурок бумсланга из хранилища. А неплохо, неплохо. Правда, не совсем понятно, есть ли на этой двери ещё что-то, чтобы тормознуть нежелательных гостей.        Питер удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу. Система обнаружения, конечно. Так вот почему такой пунктуальный Снейп позвал его, а сам отошёл. Возможно, он как раз-таки собирался протестировать, сработает ли система, если в кабинет зайдёт кто-то, пока его самого тут нет. И тогда понятно, почему он примчался буквально через две минуты, после того, как в кабинет было совершено второе вторжение. Дверце ещё распознаватель лиц нужен, потому что для Снейпа картина была таковой: появляется человек, предположительно, студент, пришедший пораньше, но затем, следом за ним, заходит второй человек, и ни один из них к тому моменту ещё не вышел. Странно. И кто из них — приглашённый ученик, а кто — незваное нечто, понять вообще не получается.        Питер был бы разочарован, что на нём протестировали охранную систему, если бы это сделал не Снейп. Вообще, он больше негодует из-за того, что до него это доходило преступно долго, но, так уж и быть, этот грешок он себе простит. Так сказать, спишет из-за непредвиденного появления элемента неожиданности в лице одного из приспешников его врагов. — У вас ко мне какая-то просьба, профессор Грюм? — преувеличенно-холодно поинтересовался Снейп. Ах, ну да, они же не очень хорошо ладят из-за того, что, фактически, Грюма Дамблдор нанял не столько как замену Люпину, сколько как нового и более квалифицированного тайного агента. Эх, размолвки в Раю. — Да, боюсь, я по неосторожности разлил средство для своего глаза, думал, что у вас найдётся запасной пузырёк, — прокряхтел Грюм, а Снейп, хоть и удивлённо поднял брови, но через минуту всё равно принёс колбочку. — Спасибо, Северус. — Обращайтесь, профессор.        Как только дверь за ним закрылась, а мерный стук его ноги немного стих в конце коридора, Снейп «неслышно» и немного растеряно сам себя переспросил, неужто Грюм это зелье пьёт. Похоже, это не первый раз, когда он приходит сюда с такой отмазкой. Да, конечно, с изобретательностью у него явно не «отлично». — Вы тут не скучали? — О, нет. На самом деле, профессор, у вас, наверное, самый интересный кабинет во всём замке, — совершенно наивно отозвался Питер, делая вид, что это вовсе не проверка, чтобы узнать, кто из них пришёл раньше. — А потом ещё и профессор Грюм зашёл. Впрочем, мне кажется, что я ему не очень нравлюсь. Но, возможно, у него просто такая манера общения. — Манера общения? — Снейп явно был заинтересован. Правильно! Твоё чутьё тайного агента тебя не подводит, этот парень подозрительный, копай под него. — Эм, ну, либо он просто странный, а у вас тут такой менталитет, либо он вроде как угрожал мне становлением калекой? — Питер сделал вид, что его это совсем не напрягает. — Я слышал, что он — аврор. Наверное, профдеформация. — Полагаю, что так, — а по голосу ты вовсе не так полагаешь, вот зачем обманывать-то? — Уверен, что профессор Грюм вполне безобидный, просто немного грубый. — Да, наверное, — беззаботно кивнул Питер.        Нет! Это вообще не так! Не дайте ему себя одурачить! Что за глупые и наивные тут люди, кошмар. То Квирелл — надёжный преподаватель, то Грюм. Ничему жизнь не учит. Такими темпами, гораздо легче просто-напросто нанять на эту должность Волан-де-Морта. Глядишь, он и убивать перестанет, погребённый под горой домашки. — Как продвигаются исследования? — «Профессор, пожалуйста, перестаньте изображать безразличный тон, я знаю, что вам интересно». — Вы всё ещё изучаете растительные ингредиенты? — Да. Сборник о травах разделён на двадцать один том, но они довольно подробные и интересные, так что будут весьма полезны. Я завалил всю комнату графиками и таблицами, и мои соседи, вероятно, уверены, что я — сатанист, — фыркнул Питер, а Снейп слегка усмехнулся. — Я сейчас на середине восемнадцатого тома. — Восемнадцатого? — вот теперь Снейп был по-настоящему удивлён. — Ваша… Ваша скорость впечатляет. — У меня просто есть мотивация, — скромно потупился Питер. — Думаю, скоро перейду к изучению животной составляющей. В них сведения более систематизированы. Я напоследок оставил то, что не входит в обе группы, вроде минералов или особых видов воды. На самом деле, количество информации просто поражает. Но вы ведь не просто так меня позвали, верно?        Снейп кивнул, явно ещё переваривая всю информацию, данную Питером. Он, конечно, не знал, что у Питера есть неоценимые помощницы, поэтому даже не мог себе представить, что тот так быстро расправится с растительной частью. Конечно, теперь перед ним стоял вопрос освоения материала, вроде как, прочитать-то каждый может, а вот запомнил ли он хоть что-то из этих восемнадцати томов — это уже другой вопрос. Хотя, смотря в честные глаза Питера, нельзя усомниться в том, что он говорит правду.        Лишь Тони и Пеппер владеют таким навыком, но только потому, что он слишком часто уверял их, что он в полном порядке, когда на самом деле истекал кровью. Типичный Питер, даже добавить нечего. Снейп этого не знал, поэтому ему пришлось поверить на слово. — Да, вы правы, — ну, разумеется. Он всегда прав. — Надеюсь, вы не обидитесь, но мне пришлось рассказать директору о вашем проекте. Он предпочитает знать, что происходит под крышей его школы. — Нет, разумеется, я понимаю. К тому же, это ведь не какой-то секрет.        Вообще-то, это был секрет! А он его выдал! Предатель! А чего Питер, собственно, ожидал? Единственное, в чем он уверен — это то, что он не был готов к тому, что Снейп действительно признает, что директор в курсе. Вот это уровень честности, невероятно. Так, значит, Питер был прав, когда решил, что замечания именно от директора? — Вам знакома идея символизма в зельеварении?        Питер кивнул. Это было что-то вроде не совсем доказанной теории о том, что каждый ингредиент в рецепте является символом тех свойств, которые в итоге несёт в себе зелье. Зельевары этим пользовались, но в школах упоминали лишь мельком, чтобы не загружать головы подростков. Питер и сам предполагал что-то такое, учитывая, что ему нравилось думать об увеличении определённой характеристики зелий именно за счёт изменения пропорционального соотношения его ингредиентов. — На основе этой теории профессор Дамблдор выразил предположение, что одним из ключевых ингредиентов будет тот, в котором заключён символ перерождения. Так как сама суть зелья в том, чтобы преобразить магическое существо в того, у которого магии нет. — Верно, — помедлил Питер. — Насколько мне известно, символом перерождения считается феникс. Его кровь или пепел. Слёзы тоже, вероятно, подойдут, но тогда зелье станет ещё более редким, чем оно есть, поскольку слеза — ценнейший материал. И мощные целительные свойства также интересный эффект, но лишь побочный. — Пепел знаменует цикличность, а кровь саму жизнь, нам стоит остановиться на втором варианте. Рассуждаете вы верно, однако, помимо этого, есть ещё один небольшой аспект. Вы выражали теорию, что магия — последствие некой мутации, что-то вроде гена. Однако, душа, сознание и магия волшебника неразрывно связаны, это было доказано на примере тех, на ком был испытан поцелуй дементора, — Снейп побарабанил пальцами по столу, а у Питера появилось некоторое предчувствие. — При извлечении души волшебника, он теряет как сознание, так и все магические способности. Даже интуитивная магия, которую дети неконтролируемо проявляют в младенчестве недоступна тем, у кого забрали душу. Фактически, то, что вы предложили, может быть заменой самому страшному наказанию для волшебников. И это является одной из тончайших операций на душе. — Я думаю, что понимаю, к чему вы ведёте, — Питер немного нахмурился. — Кровь феникса будет недостаточно мощным компонентом, верно?        Снейп кивнул. Если рассуждать в таком ключе, то да. Вообще, любое взаимодействие именно с душой имеет крупные последствия. Начиная от пресловутых дементоров, которым хочется целоваться, заканчивая крестражами. Но ведь должно быть что-то, верно? Иначе бы Снейп уже дал от ворот поворот проекту. — Вторжение в человеческую душу обычно требует крупных жертв, — продолжил Снейп, а Питер старательно вникал. — Дементоры, взаимодействующие с душой, не являются живыми существами, что изначально задумано природой для поддержания баланса. И, говоря о душе, её часто касается именно тёмная магия. — Я не думаю, что отделение магии, которое предложил я, и сохранение бессмертного осколка души для возможности возрождения — похожие процессы, несмотря на то, что, фактически, они требуют разделить душу на части, — Питер скрестил руки на груди. — Крестражи требуют человеческих жертв для баланса — если один хочет жить, то другой должен умереть. Они существуют за счёт жизненных сил, отнятых у другого существа. — У вашей идеи, как вы правильно заметили, другая механика, — если Снейп и был обеспокоен глубокими познаниями Питера в области тёмной магии, то он никак этого не показал. — Зелье всё ещё поддерживает концепцию перерождения из одной сущности в другую, поэтому будет верно сказать, что здесь нужно что-то мощнее, чем кровь феникса. — Кровь человека? — Мы с профессором Дамблдором полагаем, что здесь нужна кровь человека уже прошедшего через перерождение. Буквально — умершего и воскресшего. И, надо полагать, волшебника, так как мы извлекаем именно магию, — Снейп замялся, словно был не совсем уверен в том, стоит это говорить или нет. — Я не совсем согласен, но профессор Дамблдор полагает, что, помимо всего прочего, это должна быть чистая душа, без малейшего воздействия чёрной магии.        Питер ненадолго замолчал. Это… Ну, это бинго. И что же, на самом деле, это не так уж и страшно. В смысле, разве это даже не лучший исход из всех возможных? Снейп, не слыша ответа, продолжил объяснять, чем только порадовал Питера. — История магии располагает сведениями лишь о единицах волшебников, которые действительно были воскрешены, и не один из них не дожил до нашего времени, — Питер что-то такое и предполагал. — Духовное перерождение нельзя считать, верно? Из-за химических процессов? — Снейп кивнул, явно удручённый такой несправедливостью. — Жаль.        Великолепно. Зелье, которое лишает магии и может очень сильно ударить по этому миру, можно сделать только из крови того, кто физически был мёртв, а затем ожил. И, если не считать кулинарное шоу Питера Петтигрю, которое пройдёт в конце этого года, и ту сцену из седьмой книги, где Гарри ходит-бродит по вокзалу, которую в этот раз Питер допустить не собирается, сейчас в этом мире был только один парень, подходящий по всем критериям. Да, фактически, он был волшебником только на этот год, а ещё его тело распылилось, а не лежало где-то там в целости и сохранности пять лет, но сейчас он был воскресшим мальчиком-волшебником. Удобненько. Сказать, что ли, «спасибо» Таносу? — Действительно, жаль, — кивнул Снейп. — Ваш проект был… обнадёживающим. — Профессор, можем ли мы закончить его теоретическую часть? Несмотря на то, что его воссоздание на практике невозможно, я бы хотел создать рецепт как самого средства, так и его противоядия, — Питер состроил невинную мордочку. — Это чисто научный интерес.        Снейп задумался. Формально, он понимал, что Питер и без его участия, как такового, сумеет справиться, так что это было просто банальным разрешением и просьбой поучаствовать. И, чёрт возьми, кто он такой, чтобы отказывать? — Полагаю, мы можем заниматься теоретическими исследованиями. Для общего развития, — улыбнулся Снейп. — Спасибо, профессор, — просиял Питер. — У меня ещё была пара вопросов по поводу сока лепестков камелии…        Когда Питер поднимался в Большой зал на ужин, спустя час издевательств над бедным профессором Снейпом, у него на лице была довольная улыбка. Возможно, им и не понадобятся семь запасных планов? Не то чтобы это значит, что Питер их не придумывает…