Пожалуйста-пожалуйста, давайте сломаем мультивселенную?

       Питер разлепил глаза, чувствуя запахи зимы, незаметно витавшие в Хогвартсе всю последнюю неделю, появляющиеся вместе с Хагридом и огромными ёлками, домовиками, медленно, но верно меняющими в замке все свечи, протирающими картины, украшающими замок к Рождеству. Этот запах — зимы, Рождества — уже не казался таким незаметным, как вчерашним вечером, когда его скрыли за платьями и танцами, заставив даже Питера забыть о том, что двадцать пятое декабря — не какой-то обычный день, а самый настоящий праздник.        Сейчас, утром это казалось невозможным. Забыть о Рождестве. Как можно? Особенно тогда, когда отовсюду мигают, конечно, не лампочки, а магические искорки, имитирующие гирлянды, а воздух пропитался горьковатым, но таким вкусным запахом хвои.        У Питера только два оправдания для себя: заработался и слегка потерялся в магическом мире. Потому что дома он точно не пропустил бы Рождество хотя бы из-за того, что должен был купить подарки для своих друзей. А тут даже время течёт как-то не так. И это Питер ещё не говорит про диссонанс в своей голове, потому что, ну, как такое может быть: он на летних каникулах, а на улице — Рождество?        Ладно, так себе у него, конечно, оправдания, но это не отменяет праздника.        В гриффиндорской башне, несмотря на нетерпение всех и каждого развернуть свой подарок, было тише обычного. После бала все отсыпались, потому что праздник затянулся на много часов, а сейчас для гриффиндорцев и так было преступно рано. Питер, затаив дыхание, чтобы ничего не скрипнуло и не выдало его пробуждения, выбрался из кровати, переодеваясь в тёплые вещи и выскальзывая из спальни.        Он уже довольно долго просто не находился в тишине, без людей и мыслей, и сегодня, в самый семейный праздник, наверное, не самый лучший день для того, чтобы быть в одиночестве, но за неимением лучшего… Впрочем, когда, если не сейчас?        Мими высунула мордочку из одеяла, смотря за тем, как хозяин сматывается, по-кошачьи вздохнула и бесшумно выбралась, шлёпая вслед за ним.        Питер слегка задержался в гостиной, залезая в общие запасы вкусностей в поисках какао. Должно же оно тут быть? Это ведь гриффиндорцы, их факультет держится только на трёх столпах: бесстрашии, квиддиче и какао. Мими свернулась клубочком на его дополнительной кофте, вибрируя как трактор. Питер протянул ей еловую веточку, каким-то образом оказавшуюся на подоконнике, и Мими, обнюхав её, чихнула, приходя к выводу, что хвоя — это не её.        Когда какао было припасено в карманном термосе, который больше внутри, чем снаружи (последняя разработка близнецов, к тому же, абсолютно гениальная), Питер согнал Мими со своей кофты и улизнул в замок. Конечно, пришлось послушать несколько возмущений Полной Дамы, к которой он, впрочем, подобрал подход, так что она ругалась не слишком сильно.        Коридоры замка были непривычно пусты. С тех пор, как он слегка подсадил всех на утренние занятия, в коридорах стабильно мелькало человек пять-десять, в какую рань бы Питер ни вышел. Видеть такое запустение было странно, но ожидаемо. Даже миссис Норрис, которая обычно бродила то тут, то там, ещё спала на перилах. Когда Мими прошла мимо неё, взрослая кошка приоткрыла один свой мерцающий глаз, а затем снова зажмурилась. Она уже привыкла не обращать на Питера и его, по общему признанию, дерзкую кошку внимания.        Мистер Филч обнаружился на первом этаже. Он подметал холл, выглядя чуть менее угрюмо, чем обычно. И даже улыбнулся Питеру в ответ, когда он поздоровался, пожелав ему счастливого Рождества. Вот это прогресс, вот это Питер понимает. Мистер Филч ещё не открывал двери из замка на улицу и, очевидно, не горел желанием тащиться два коридора, только для того, чтобы выпустить какую-то заблудшую душу, поэтому просто кинул Питеру ключ. Это был верх доверия от их завхоза.        Питер вышел на улицу, невольно вздрагивая от холода. Солнце ещё не вышло, поэтому надеяться на хоть какое-то тепло было бы глупо. Зато было не темно, ну, хотя бы по меркам Питера. Снег, начавшийся ещё поздно вечером и всё ещё падающий с неба крупными хлопьями, завалил всё вокруг высокими сугробами, скрыв любые следы, которые только могли быть.        А ещё он бледно мерцал, отчего казалось, будто сейчас не раннее утро, когда солнце ещё даже не собирается всходить, а просто туманный день, когда весь свет прячется за облаками. Мими спрыгнула с крыльца в сугроб, выглядя слегка ошарашенно из-за того, что провалилась по самую макушку. Питер вытащил её за шкирку, отряхивая, пока это недоразумение не промокло насквозь. — Я, конечно, понимаю твоё желание изваляться в снегу, но у меня-то одежда водонепроницаемая, а у тебя какое оправдание? — пробормотал Питер и вздохнул, засовывая кошку себе под свитер. Она вытащила свою мордочку у него под подбородком и немного повозилась, чтобы удобнее устроиться.        Ходить по таким высоким сугробам было немного непривычно, потому что он, городской житель, сугробы видел либо там, где никто не ходил, либо вообще не видел, потому что, честно признаться, климат у них был вообще другой. Ему вообще повезло, что он живёт там, где снег хотя бы выпадает, а не на каких-нибудь Филиппинах, на которых его вообще никто никогда не видел.        Питер порылся в своей памяти, пытаясь вспомнить какое-нибудь заклинание, которое позволило бы ему не карабкаться, болтаясь в снегу по колено. Можно было растопить снег, но Питер решил, что это — плохая идея, потому что вода замёрзнет, превратится в лёд, и кто-нибудь поскользнётся и сломает себе шею.        Поэтому он, основательно напрягшись, вспомнил, что, кажется, было какое-то заклинание, которым можно было раздувать облака. А раз можно облака, то можно и снег ведь сдуть, верно? Питер, правда, не мог вспомнить, как там нужно говорить, но, действуя по аналогии с остальными заклинаниями, просто попросил Карен открыть ему латино-английский словарь.        На удивление, получилось. Он быстро раздул несколько основных дорожек, делая их доступными для неприспособленного к таким погодным условиям человека. Наташа бы, конечно, убила его за это, потому что, как известно, Наташа умела так ходить по снегу, что можно было подозревать её в колдовстве. Ну, а что? Она же рыжая, к тому же, славянка по происхождению. Точно ведьма.        Одновременно с этим, решилась проблема Мими. Теперь она могла бродить по дорожкам, не боясь окончательно вымокнуть. Питер был весьма доволен собой.        Питер вручил ей ключ от замка, отправив к Филчу, чтобы самому не возвращаться и не заставлять завхоза ждать. Мими справится, она умная девочка. А потом сама вернётся, ей, почему-то, уж очень приглянулся снег.        Питер же пошёл подальше от замка, наслаждаясь предрассветной тишиной. Не звенящей и напряжённой, а такой, которую даже тишиной-то не назовёшь. С уханьем сов, треском огня во всех каминах замка, шуршанием из леса и плеском в озере, которое упорно не собиралось замерзать. А жаль, можно было бы там каток устроить. Питер любит катки, во многом потому, что последние несколько лет его туда насильно таскали в любое время года.        Проще было смириться и наслаждаться, полюбив это дело, чем, не имея возможности отказаться, втайне ненавидеть всё, что связано с коньками. Мишель говорила, что катание на коньках — единственная физическая активность, которой она готова заниматься по собственному желанию. Ну, вы понимаете, да. Нет выбора.        Возможно, он есть, но какой уж тут выбор… тогда уж, иллюзия выбора.        В окне в домике Хагрида отражалось неяркое свечение. Возможно, это был просто камин, но Питер склонялся к тому, что лесник уже встал: в домике было слышно какое-то копошение, которое, впрочем, мог издавать и Клык. На самом деле, это было не столь важно, поскольку Питер всё равно не собирался скрытно пробираться в лес. Сегодня его интересовало озеро.        Единственный и огромный объект, выделяющийся на фоне всеобщего снежного блеска своей чернотой. В нём даже не было лунной дорожки — луну закрыли снежные тучи, затянувшие всё небо. Казалось, будто озеро пожирает весь свет. Через час или около того в замке во всех окнах откроются шторы, и тогда в озере впервые отразятся первые отблески от каминов, прогревающих Хогвартс.        Грех жаловаться, конечно, ведь камин — жутко романтичная игрушка (особенно, с живым огнём), но Питер скучает по центральному отоплению.        Питер подошёл к озеру, с детским интересом проверяя, отразится ли он сам в воде. Почему-то, казалось, что нет. Что озеро просто проглотит его, оставшись таким же мрачным и чёрным. Но нет, на воде колыхалось его отражение, немного бледное и полупрозрачное. Питер улыбнулся, и его кривоватый двойник повторил.        От кромки воды Питер отошёл, осматривая берег. Тут торчать не хотелось, ему нужно было что-то другое. Какой-нибудь причал, с которого можно заглянуть в воду и не увидеть дна. Странно, но у озера такого причала не было. Корабль Дурмстранга появился из воды и вышел на песок, как будто он и не корабль вовсе, а лодки, на которых Хагрид переправлял малышню, останавливались у берега. Причал здесь возведут только к февралю.        Впрочем, Питер всё равно нашёл то, что ему нужно. В нескольких ярдах от него, где скала, на которой стоит Хогвартс соединяется с водой, из воды торчало с два десятка огромных валунов, которые, похоже, откололись и упали в озеро. Снега на них не было: либо замок защищал от снегопада, либо ветром, несущимся с озера, сдуло.        Питер, рассматривая камни, прикинул, насколько высока вероятность, что он утонет, и пришёл к выводу, что нет такой вероятности, Человек-Паук он или кто.        Камни были не скользкими, а скорее естественно-деформировавшимися из-за уж очень долгого нахождения в воде. Поросли водорослями, не высыхали из-за периодических волн на озере. В целом, пригодны для целей Питера, которые он ещё не придумал.        Перешагивая или, в крайнем случае, перепрыгивая с одного камня на другой, что в такой темноте для нормального человека вряд ли было бы возможно, Питер добрался до последнего камня, находящегося в нескольких, на вскидку, шести-семи, ярдах от берега. Не так, чтобы далеко, но хотя бы не у самого берега.        Зная глубину этого озера, которое только притворяется неглубоким, обманывая всех, кто бродит у берега, Питер предположил, что он тут уже бы не смог стоять и выглядывать из воды одновременно. Чёрное озеро было мелким всего в нескольких местах. Там, где причаливали лодки, и на небольшом клочке земли у леса, на котором Хагрид рыбачил или что он там делал вообще.        В остальном, озеро выглядело как одна большая чёрная дыра. Идёшь-идёшь, оно всё такое неглубокое, а потом шагнул и как провалился на три метра под воду. Вот такое это озеро. Одна большая ловушка для невнимательных людей.        Питера, к слову, уже начал волновать вопрос, какого размера должен быть камень, на который он залез, чтобы выглядывать из-под воды на такой глубине. Хотя, какая разница? Камень и камень. Питера очень даже устраивают его размеры.        Вода тихо шумела, по ней бежала рябь, а на дне, которое было невозможно рассмотреть, что-то булькало, плескалось, шуршало и шевелилось. Питера это не очень-то пугало, он прекрасно наслышан обо всех чудесных созданиях, живущих в этом озере. Хотя, учитывая глубину и звукопроницаемость воды, Питер немного тревожился из-за того, насколько громкими были для него все эти звуки.        Конечно, у него очень хороший слух, и обычные люди уловили бы только едва слышное бульканье, но страшно представить, что там внизу происходило на самом деле. Звуки из бездны в прямом смысле.        Мими, вернувшаяся, выполнив поручение, не выглядела очень довольной таким близким соседством с озером — кошачий слух тоже превосходил человеческий — поэтому к хозяину не полезла, оставшись бродить по берегу, шугая редких заблудших магических зверьков.        Питер посмотрел в пустоту, чувствуя какое-то привычное умиротворение. Как будто он снова в своём мире, в домике у озера.        Конечно, озеро совсем не то, да и мир всё ещё другой, но шум воды — он везде одинаковый. В их озере не водятся гигантские кальмары и русалки, зато вода там тихая и чистая, практически хрустальная, а галька гладкая и как будто бы мягкая.        Они не ловят на своём озере рыбу (к вящему неудовольствию Клинта), но катаются на лодке. А зимой оно замерзает, пусть и с небольшой помощью климатической установки, но замерзает же. Прошлой зимой Питер с Мишель именно там научили Морган кататься на коньках.        К страхам Пеппер, правда, после этого добавилось желание дочери заняться фигурным катанием, чтобы уметь крутиться как Мишель, потому что это практически такое же травмоопасное занятие, как и супергероика. Если не опаснее. Морган, к счастью, была больше увлечена роботами, чем коньками. Что, конечно, тоже весьма тревожно, учитывая её корни.        Иногда, летом, когда Питер просыпался раньше положенного и уходил к озеру, стараясь избежать кары (мук совести) за страшное преступление… то есть, чтобы не разбудить Морган. Обычно, он гулял один, занимаясь какой-нибудь ерундой, потому что в такую рань все нормальные люди спят. В другие разы с ним были Пеппер или Тони. Иногда Джеральд. Один раз даже сама Морган.        Она встала в половине шестого, искренне недоумевая, почему все спят. Питер всё утро гулял с ней, уча правильно кидать камушки.        Встала она, кстати, из-за того, что во сне увидела мороженое и проснулась, чтобы ограбить холодильник.        Это озеро было совсем не похоже на их, домашнее, но Питер чувствовал себя таким же спокойным и расслабленным, как если бы просидел всё утро у их домика. Наверное, в этом была магия озёр. Не всех, только некоторых. Волшебных.        Питер задумчиво опустил руку в воду, пуская рябь, а затем замер, потому что в глубине, в самой толще воды, начали зажигаться огоньки. Бледные, зеленоватые и мерцающие они просто зажигались один за другим и колыхались вместе с водой. Не поднимались, не опускались, а просто мерно покачивались в толще воды.        Питер заворожённо смотрел за сотнями огней, появившихся по всему озеру. В воде всюду продолжали загораться маленькие звёздочки, мерцая мягким рассеянным светом. Казалось, будто кто-то разбрызгал под водой фосфор, заставив его светиться в темноте.        Озеро перестало походить на бездну, теперь оно напоминало звёздное небо с какими-то чужими и незнакомыми созвездиями. Питер для верности даже взглянул наверх, но небо всё также было затянуто тучами. Значит, всё-таки не отражение.        Мими, одновременно напуганная и заинтересованная в таинственном свечении, подошла к воде, касаясь её лапой, а затем отпрыгнула, испугавшись собственного отражения. Питер с восторгом смотрел на свечение, гадая, видит его кто-нибудь ещё или нет. Будет очень грустно, если такую красоту больше никто не увидит.        Задумавшись о том, как бы ему запечатлеть это (телефон, как назло, остался в башне) Питер не заметил, как два огонька начали двигаться наверх, поднимаясь всё выше и выше. До тех пор, пока огонёк не приобрёл очертания какого-то кристалла, а за его светом проявились чьи-то фигуры, освещённые бледным зелёным светом.        Питер вздрогнул, когда в ярде от него раздался всплеск воды, а затем шокировано уставился на две головы, с интересом его рассматривающие.        В чертах лиц обеих девушек прослеживалось что-то рыбье, глаза были круглее человеческих, а кожа такой бледной, практически просвечивающей, что чем-то даже напоминала гладкую чешую, а волосы больше напоминали водоросли: длинные, зеленоватые. Несмотря на это, русалки выглядели как-то по-особенному красиво. Питер, чтобы убедиться, машинально опустил глаза ниже, смотря на длинные хвосты, плавно помахивающие в воде.        Русалки, рассматривающие его, переглянулись, а затем, издав какой-то непонятный звук, который Питер сразу же определил как хихиканье, нырнули обратно под воду, уплывая глубоко вниз. Питер моргнул, непонимающе следя за ними взглядом. Что это было вообще?        Но не успел он отойти от шока от встречи с самыми настоящими русалками, как они вернулись. Одна из русалок, та, что посмелее, подплыла к Питеру, а затем протянула ему кристалл, похожий на тот, который был у неё в руке. Этот, правда, не светился. Питер осторожно указал на себя, уточняя, ему ли это. Русалка кивнула, а затем вложила кристал ему в руку, тут же отплывая чуть в сторону. И снова посмотрела на него ожидая чего-то.        Питер с любопытством рассматривал кристалл, похожий на какой-то странный минерал, образующийся во время тех экспериментов по химии, которые однажды проводил каждый. Низ у него сросся, состоя из тысяч мелких, не крупнее соли, блестящих крупинок, а из середины выросли несколько больших прозрачных кристаллов. Питер осторожно взвесил его на руке, боясь сломать.        Русалка, почему-то была не очень-то довольна. Она хлопнула хвостом по воде, а затем вместе со своей подружкой снова подплыла к Питеру. — Я что-то делаю не так? — спросил Питер, внезапно вспомнив, что умеет разговаривать. Русалка кивнула.        Она передала свой кристалл подруге, а та повторила её действия. Оба кристалла внезапно погасли. Потом русалки поменялись обратно, и кристаллы засветились. Бойкая русалка, подплывшая к Питеру первой, подняла свой кристалл из воды, и он снова погас. Питер начал понимать, что они от него хотят.        Он опустил руку вместе с кристаллом под воду, шумно выдохнув, когда он начал мерцать мягким бледно-зелёным светом. Русалки радостно заулыбались, теперь уже не недовольно хлопая хвостами по воде.        Теперь Питер по-другому взглянул на все огоньки под водой, понимая, что они означают. Теперь они уже не были неподвижными — все огоньки двигались, но так медленно, что Питер не сразу это заметил. Неужели все эти огоньки — русалки? — Спасибо, — Питер улыбнулся русалкам, а затем подумал о том, что было бы невежливо ничего не подарить им взамен. С собой он брал только термос и Мими, и это явно не то, что можно отдать русалкам.        Питер осторожно достал кристалл из-под воды и убрал его в карман. Рука наткнулась на неожиданное препятствие. Питер нащупал в кармане что-то ещё, пытаясь понять, откуда оно там. И довольно быстро вспомнил: в этой толстовке он в последний раз был ещё дома, когда ходил с Морган на какую-то детскую ярмарку.        Морган тогда выиграла в половине конкурсов и была куда более заинтересована в еде, а не в каких-то мелких подарках. Так к Питеру перекочевала половина хлама, часть которого он закинул в рюкзак. В кофте остались только довольно симпатичные заколки, которые Морган выиграла, поносила секунд десять, а потом отдала брату.        Что-то вроде цветочка с не очень длинным стеблем, который крепится сбоку к волосам. Ну, вряд ли Морган помнит о том, что они существуют, так что не должна обидеться. — Я не знаю, понимаете ли вы меня, но у меня есть кое-что для вас, — русалочки сначала кивнули, как бы говоря, что понимают, а затем заинтересованно переглянулись и подплыли ближе. — Закройте глаза.        Вторая, более пугливая, быстро посмотрела на свою подругу, но та уже закрыла глаза, заодно пихнув её в бок, чтобы она сделала также. Русалка, помедлив, закрыла глаза. Питер вытащил обе заколки, осторожно прикрепляя их на волосы русалок. Они обе были такими холодными, что стало немного жутко. — Готово, открывайте, — русалки послушно открыли глаза, сразу же смотря на своё отражение в воде. Они-то чувствовали, как он копался в их волосах. Первая русалка аккуратно потрогала цветок, а затем улыбнулась Питеру. Вторая тоже выглядела довольной. — Вам очень идёт.        Русалки снова издали тот звук, который Питер принял за хихиканье, а затем скрылись, напоследок хлопнув хвостами по воде и подняв целый столп брызг. Питер стёр с лица несколько капель, ловя себя на том, что, почему-то, продолжает улыбаться.        Он ещё немного посмотрел на озеро, продолжающее сиять сотнями огоньков, а затем поднялся, возвращаясь на сушу. Где-то над тучами начало всходить солнце.        Мими запрыгнула ему на плечо, тихо мяукая. Казалось, будто она пытается рассказать ему о том, что такого удивительного она сегодня видела, забыв, что Питер, вообще-то, тоже там был. Они медленно возвращались в Хогвартс, по пути встретив Хагрида.        Великан тоже шёл в замок, таща с собой два большущих ящика, полностью забитых мандаринами. Оказалось, профессор Стебль в дальних теплицах посадила много мандариновых деревьев к Рождеству, а он сегодня с утра решил снять выросшие мандарины, чтобы продлить всем праздник.        Из-за того, что вчера все были заняты балом, было решено провести ещё один пир сегодня, чтобы сполна насладиться праздником. Питер предложил Хагриду помочь ему с ящиками, но тот только рассмеялся, говоря, что эти ящики тяжелее Питера, он их не поднимет. Ну, нет так нет. Он не настаивает.        Вместо этого, Питер раздул от снега ещё несколько дорожек, а заодно ещё раз почистил тy, по которой он уже шёл — снег всё ещё падал с неба, продолжая засыпать замок и превращать весь мир в один большой сугроб. Питер подумал, что ему это сделать легче, чем бедному мистеру Филчу и его верной помощнице — лопате. — Вы видели, как светилось озеро? — между делом, спросил у Хагрида Питер, опуская Мими на каменный пол замка. Кошка, что есть силы, драпанула к миссис Норрис, прогуливающейся в конце коридора, чтобы рассказать последние события. — Видел, как не видеть, — Хагрид крякнул, ставя ящики на пол, чтобы уже отсюда их переместили домовики. — Русалки тоже празднуют, любят они это дело. — А я не знал, — протянул Питер, пытаясь вспомнить, упоминала ли Роулинг что-то такое. Вроде бы, нет. — Так обычно не всё озеро пылает, а только часть, подальше, там через лес пройти надо… у них там поселение русалочье, дворец какой-никакой. Его отсюда не видно, — Хагрид покачал головой, а его косматая борода заколыхалась точь-в-точь как русалочий хвост. — Дурные девки, обычно зверьё пугают, а тут, похоже, людей решили напугать. — А по-моему, они довольно милые, — пропел себе под нос Питер, но Хагрид его уже не услышал.        Питер пошёл наверх, догоняя свою блудную кошку, которая уже рассказала последние события миссис Норрис, и теперь ей не терпелось найти Косолапуса, чтобы и он тоже обо всём знал. Питер буквально взлетел по ступенькам, минуя чернильную бомбу от Пивза, три ступеньки-обманщицы и бестелесное столкновение с призраком какого-то пожилого джентльмена, которое не навредило бы ни одному из них, но здорово бы обидело призрака.        Мими уже крутилась рядом с портретом Полной Дамы, ожидая, пока Питер подтянется. — Плюй-камни, — назвал Питер пароль, думая о том, что человека, который это придумал, стоит посадить на кол. Потом, правда, вспомнил, что Полная Дама придумывает пароли, и смиловался.        В гостиной как сонные мухи уже бродили гриффиндорцы. Некоторые уже распаковали подарки, поэтому полушёпотом рассказывали о том, что они в этом году получили от родителей и друзей, другие решили, что для подарков ещё рано, поэтому просто спустились погреться у камина и пожевать тянучку из общего сейфа. Питер вспомнил, что после встречи с русалками так и забыл про какао. Отстой. Ну, ничего, потом выпьет.        В их спальне уже все бодрствовали. И его соседи явно выдохнули, когда заметили, что Питер вернулся без Мими, которая на всех наводила жути. Кошка осталась в гостиной, пристав к Косолапусу. Питер лениво помахал ребятам, подходя к своему столу. На нём лежали несколького еловых веточек, мандарин и пряник — подарки от эльфов, которые они тайком раскладывали всем в замке.        Питер думал, куда бы ему пристроить кристалл, попутно слушая бубнёж Рона об очередном свитере, который ему отправила мама. Гарри же, напротив, уже натянул этот свитер, и распаковывал всё остальное: сладости, игрушки и что-то там от Гермионы. Остальные занимались примерно тем же. Только Невилл ещё не убрал свои подарки от камина, куда их приносили домовики. Но он уже встал. — Эм, Питер, возможно, это не моё дело, — немного нервно начал Невилл. — Ты забрал свои подарки раньше? Просто, тут ничего больше нет… — О, не переживай, — Питер отмахнулся, решая, что оставит кристалл просто красиво стоять на полочке. Возможно, стоит наколдовать какой-нибудь аквариум, налить туда воды, чтобы кристалл мерцал, но это потом. — Они завалят меня, когда я приеду домой, им нужна живая реакция, а папин подарок в любом случае бы не поместился сюда. — Понятно, — протянул Рон, не до конца понимая, Питер расстроен этим обстоятельством или нет. Он казался каким-то задумчивым. — А что это, ты знаешь?        Питер, уже на секунду выпавший из реальности из-за того, что его самого позабавило, насколько реальной была картина, которую он описал Рону и остальным, встрепенулся, снова услышав вопрос. Что это? А действительно, что? — А, да так, — Питер небрежно махнул рукой. — Папа, как всегда, в своём стиле, но от мамы я, конечно, такой подставы не ожидал…        Питер решил, что не будет врать, ведь Тони с Пеппер (вот она-то куда?) действительно сотворили такую подставу в прошлом году. Ну, то есть, на последнее Рождество в реальном мире. — Какой-то остров в, кажется, Атлантическом океане. Я так и не понял, папа как-то расплывчато его описал, — Питер скучающе пожал плечами, а затем запрыгнул на подоконник, открывая свой мини-термос с какао и жуя пряник. — Знаете, у нас просто есть забавная игра: каждый год пытаемся перепрыгнуть друг друга в масштабности подарка.        Никто ему не ответил. Рон хлопал глазами, всё ещё переваривая слово «остров». Остальные занимались примерно тем же самым. — Можно вопрос, — слабым голосом начал Дин. — Чем он собирается перебивать остров?        Питер пожал плечами. Это уже проблемы Тони. Пряник, кстати, чудесный. Питер немного поёжился из-за того, какими взглядами его буравили соседи. — Ой, ну не смотрите на меня так, ладно? Я только делаю вид, что это не странно, потому что когда притворяешься, что всё идёт так, как нужно, сам начинаешь в это верить, — Питер развёл руками, а затем, не прекращая объяснять, стащил ободок с рожками оленя с тумбочки Невилла, нацепив их себе на голову. — Для вас это даже звучит бредом, а представьте, каково было мне, когда это всё начало происходить? — Когда это происходит с рождения, разве человек не привыкает? — неловко уточнил Гарри, невольно вспоминая свою жизнь. Питер вздохнул. — Может быть. Но я-то приёмный. Ну, вы не знали, но не суть, в общем. Это довольно странная история, — Питер пересел поудобнее, кусая пряник. — Ну, пофигу. Кстати, вы видели, что с озером?        Мальчики, похоже, были рады смене темы. Они все активно закивали, начиная спорить, что именно это было. Питер почувствовал себя всемогущим, рассказывая, что это всё-таки русалки, как сказал Невилл, а не чернила гигантского кальмара, что предположил Симус.        Потом, правда, пришлось сворачиваться: Рону с Гарри нужно было ещё устроить сюрприз Гермионе, а Невилл пообещал профессору Стебль зайти в теплицы, чтобы посмотреть на мандарины. У Питера, по сути, дел не было, но стоило ему выйти в гостиную, как выяснилось, что близнецы Уизли уже вписали его добровольцем в ряды их армии на снежную битву после завтрака.        Играли факультетами Гриффиндор и Слизерин (потому что Пэнси, приложившая к этому руку, наотрез отказалась объединяться с дружеским Когтевраном и решила, что лучше уж будет сотрудничать с давними врагами) против Пуффендуя и Когтеврана. Дурмстранг и Шармбаттон были третьей стороной, которую решили уничтожать в первую очередь.        У Питера в зимних видах развлечения вообще никогда нет выбора. Не то чтобы он выбрал что-то другое.        И к концу великой снежной битвы, которую все в Хогвартсе будут с содроганием вспоминать ещё долгие годы, Питер даже рад, что его лишили выбора.