Пожалуйста-пожалуйста, давайте сломаем мультивселенную?

       Питер уже полчаса следил за Ритой, снующей по территории Хогвартса, и негодовал. Но не потому, что слежка затягивалась, нет, к этому он уже привычный, а потому, что его терзали смутные подозрения о бессмысленности данного мероприятия. Впрочем, он надеялся, что это окажется не так.        Если вы хотите спросить: «Неужели это очередной гениальный план, который должен гарантированно дать нужный результат?» — то нет.        Питер просто решил сыграть на нескольких факторах, чтобы проверить своё предположение. Первый фактор: Питеру казалось, что он разгадал мотив того, кто подослал Риту обрушить лестницу. Второй фактор: он посчитал, что, вероятно, этот человек осознал, что в первый раз всё не получилось так, как задумывалось, а Риту можно использовать ещё раз, ведь её до сих пор никто ни в чём не подозревает.        Если окажется, что Питер не прав, то… ну, это будет означать, что он впустую потратил уйму времени, провоцируя «Мистера Х», как он решил его называть. То есть, он смутно догадывался о личности этого человека, опять же, из-за того, что думал, что разгадал мотив, но пока не хотел зарекаться. Будет неприятно, если он обвинит невинного человека, верно?        Именно поэтому всю неделю, в перерывах между важными и нужными делами, Питер вёл себя максимально провокационно. Весь замок видел, как он ходит повсюду с яйцом, каким-то блокнотиком, постоянно в нём что-то чиркая, и светится рядом со всеми чемпионами, делая вид, что перешёптывается о чём-то важном.        То есть, Питер создавал для Мистера Х видимость того, что он очень усиленно готовится ко второму испытанию. И если, Питер повторяет, если он правильно разгадал мотив, то Мистер Х скоро захочет помешать ему продвинуться в подготовке.        Зимние каникулы как раз отлично подходят для таких целей. По сути, он весь день светится то тут, то там с какими-то бумажками и книжками, при этом не сильно отвлекаясь от собственных изысканий для важных дел, ведь ему не нужно делать домашнее задание. Отличное время — каникулы. Расслабиться, правда, не получалось, ведь на горизонте маячило второе испытание, первые опыты с зельем, «опыты на волках» и, что самое главное, решение проблемы с шрамом Гарри. То есть, с крестражем. Питер называл это «Операция Шрам».        И он вообще был без понятия, что с этим делать.        Подмывало оставить всё на произвол судьбы: если Волан-де-Крот не знает о существовании этого крестража, то вряд ли сможет воспользоваться им по назначению. И, откровенно говоря, долго ли проживёт волшебник, лишённый магии? Ему ведь уже за семьдесят, а выглядит вообще как живой труп. То есть, будет выглядеть. Сейчас-то он больше похож на какую-нибудь крыску. Ну, Питер так думает.        С другой стороны, Питер помнил, что у крестражей есть свойство начинать жить собственной жизнью. И вот это нам вообще не надо было. Поэтому, эту гадость из головы Поттера надо было вытравить любым возможным способом, исключая убийство. Учитывая, что это любимый метод магической Англии, а о других тут особо и не задумываются, у Питера проблемы. У него вообще всё время проблемы.        Он шумно выдохнул, утыкаясь затылком в ствол дерева, очевидно, заставляя нескольких человек, прогуливающихся во дворе, сочувственно на него покоситься. Он действительно выглядел так, будто очень устал, потому что Питер сидел на снегу, а у него на коленях лежал огромный, уже практически прочитанный, фолиант на древнеегипетском. И он не спал уже три дня, о чём знали только Драко с Гермионой, и, возможно, они бы хотели осудить его за это, но не смогли.        Очень сложно, знаете ли, осуждать человека, когда он смотрит на вас таким взглядом, который буквально кричит: «Ну, давайте, нападайте, но знайте, я вас не послушаюсь и выставлю отсюда пинками».        Питеру просто необходима была вся существующая информация об оборотнях, и ему дали доступ в запретную секцию библиотеки, в которой этой информации было больше. Питер просто должен был знать обо всём, чтобы предусмотреть все риски для Люпина. Он уже провёл порядка двух десятков компьютерных моделей мутации, пытаясь учесть всё, что угодно. И перешёл на опыты с кровью, тестируя свой препарат, чтобы посмотреть, действительно ли всё пройдёт хорошо.        По сути, всё было готово, но последние три дня он всё порывался как-то её усовершенствовать, чтобы это было хотя бы не так больно. В смысле, он убрал все побочные эффекты, сделав так, чтобы после мутации Люпин не приобрёл никаких сверхспособностей (как человек, имеющий оные, Питер знал, что в комплекте идут безумные траты на еду, а где их взять бедному преподавателю?), максимально приблизив это к анимагии.        Кроме, пожалуй, превращения по щелчку, как это мог делать Сириус. Для простоты описания: Римус после этой мутации будет почти как оборотни в «Дневниках вампира», за исключением сверхсилы и всех странных ограничений, поставленных сериалом для поддержания интереса. И превращаться будет очень больно. Не то чтобы раньше для Люпина это был прям праздник какой-то. К тому же, Люпин ведь может месяц-другой поучиться контролю, а потом вообще никогда в жизни не становиться волком.        Если Питер правильно понимает Римуса, то так всё и будет.        Питер уже отправил Люпину записку о том, что операцию они будут проворачивать на следующий день после полнолуния, когда организм будет максимально ослаблен, потому что так иммунная система Римуса не будет им мешаться. Это, конечно, было рискованно, но Питер был уверен, что до летального исхода не дойдёт, а всё, что не смерть, можно вылечить.        Рита на другом конце двора занималась какими-то своими журналистскими делами. Разговаривала со своим фотографом, иногда вылавливала из потока школьников каких-нибудь ребят, задавая им свои провокационные вопросы. Иногда она цепляла не только школьников, но и преподавателей. И, конечно же, она удивительно часто косилась на него. Питер прямо чувствовал, что пройдёт ещё несколько минут, она сорвётся и подойдёт к нему, чтобы испортить настроение. Или… нет, Рита только это и умеет.        Питер поудобнее переложил фолиант на коленях, зевая от до тошноты скучных и заумных слов, которыми этот Сайромкулгар (если, конечно, Питер правильно перевёл его имя) решил изъясняться. Поскольку это был древнеегипетский — он вообще не был ни в чём уверен. И хоть он жаловался на общую нудность книги, пока что, она была одной из самых информативных. И точно куда более информативной, чем та, которую он дочитал вчера, написанная на древнем церковно-русском. В ней, в основном, говорилось о том, что это всё пришло от дьявола, и Питер решил, что это не самый надёжный источник.        Ещё более ненадёжным источником Питер посчитал книгу на одном из африканских наречий, на котором, по идее, должен бы говорить Симба из «Короля Льва», потому что в этой книге было сказано, что первые оборотни пошли от гиены, изнасиловавшей семилетнюю дочку вождя племени, которая после родила детей-монстров. Питер подозревал, что девочку в этой истории изнасиловал сам вождь, а на гиен свалил потому, что гиены — падальщики, мешающие поселению спокойно жить.        И, вообще, судя по словам Карен, это могла быть и не девочка вовсе, потому что перевод может означать как «девочка», так и «мальчик».        Короче, понимаете, с чем ему приходится иметь дело?        Питер вытащил из рюкзака свою тетрадь для заметок, чтобы прописать то, что он узнал из книги Сайромкулгара. Он был уверен, что сам виноват в появлении оборотней, и последние пятьсот страниц своей книги признавался во всех своих грехах, попутно расписывая свои собственные соображения, как «развоплотить» чудовищ. Первые тридцать страниц — вступление, следующие триста — предыстория, потом ещё двести он просто расписывал то, как он «проклял смертных, сотворив чудовище ужасной силы», потом четыреста страниц последствий и, как Питер уже сказал, пятьсот самобичевания.        А Тони ещё говорит, что это он часто поддаётся бессмысленному чувству вины. Надо ему показать фолиант дружищи Сайромкулгара, вот он очумеет. Впрочем, его также можно называть «доктор Франкенштейн». Непонятно, что будет легче выговорить.        Питер очень надеялся, что Сайромкулгар не соврал, а существование оборотней действительно пошло от того, что какой-то гадский маггл попытался украсть верблюдов могущественного волшебника в ночи полнолуния, ведь в такое время всё лучше видно. В итоге, Саймонкулгар, вместо того, чтобы просто сменить сторожа, наложил заклятье на своего работника, охраняющего верблюдов, чтоб тот в ночи полнолуния «глаз сомкнуть не мог, чуял неприятеля, был готов глотку зубами перегрызть». Перестарался малость дедуля Сайромкулгар.        К тому же, выбор сторожа особенно подкачал. Проблема ведь была не в том, что воры так изобретательно верблюдов воруют, а в том, что все в том египетском поселении знали, что сторож Коркунджи — пьяница. Напьётся и спит, бери верблюдов и уводи.        И вот на такого слабохарактерного человека Сайромкулгар наложил чрезвычайно мощное заклятье, которому чтобы сопротивляться — надо быть минимум Эдди Броком и максимум — Тором. За два месяца этот Коркунджи укусил половину поселения (вторую съел), а те, в свою очередь, будучи кто кем — торговцами, рабами или даже одним из фараонов — разнесли заразу по всему миру.        Питер бы сказал, что он по этому поводу думает, но ему запрещено ругаться.        Он пролистал ещё несколько страниц, надеясь, что вот сейчас Сайромкулгар успокоится (похоже, пока он писал эти последние пятьсот страниц, он плакал, потому что буквы кое-где смазаны) и напишет, как отменить своё шаманство, но этого, почему-то, не происходило.        Неужели Питер тут единственный человек, думающий не только о том, как наложить на человека магию, но и о том, как эту магию снять? У Сайромкулгара, конечно, было несколько вариантов, но люди, читавшие эту книгу до Питера, уже заключили, что это всё — нерабочее фуфло. А текст заклинания, его руническая запись и какая-никакая формула были утеряны, так что Питер подозревал, что ничего полезного этот Сайромкулгар предложить ему не сможет. Кроме, разве что, окончательной убеждённости в отсутствии даже минимального количества предусмотрительности у магов.        Питер потянулся, стягивая с себя Эдит и потирая прикрытые глаза. Господи, как он устал. Сегодня он пойдёт спать, это точно. Даже если случится что-то неотложное, он в любом случае пойдёт спать. Сон. Какое отличное слово. И почему он постоянно им пренебрегает?        Может быть, он завтра даже не встанет и проснётся послезавтра? А что? Мир что, успеет сгореть за это время? Ну, то есть, наверное, но зачем бы ему это делать?        Прежде чем с чистой совестью идти спать, Питер всё-таки должен был довести до логического завершения слежку за Ритой.        Сегодня — идеальный момент по многим причинам. Во-первых, в замке меньше детей, что значит «меньше потенциальных свидетелей». Во-вторых, в школе были все, кто был здесь же во время первого испытания, потому что после Святочного Бала все остались в замке, чтобы смотреть на красивые пейзажи и чемпионов в естественной среде обитания. Конечно, Питер утрирует: тут были не совсем все — Чарли Уизли и его знакомые, следящие за драконами тут не появлялись с того рокового дня, но с них подозрение снималось автоматически.        В-третьих, Риты не было в замке неделю и не будет ещё две, потому что она пишет какой-то там скандальный репортаж про ведьм из какого-то там Суррея, которые, образовав культ, якобы воскресили королеву Елизавету (первую, разумеется), о чём и заявили, но в ходе разбирательства выяснилось, что это не она и там было что-то связанное с торговлей старушками в Азию, но Питер решил, что не хочет это слышать.        Все это Рита обсуждала со своим фотографом. У Питера к этой истории был только один вопрос: зачем в Азии нужны старушки? Им, что, своих не хватает?        В пятый раз за день задавшись этим вопросом, Питер как-то пропустил момент, когда Рита оказалась рядом, старательно делая вид, что не пытается подглядеть, что он читает, а после притворяясь, что не разочарована тем, что вообще не понимает на древнеегипетском. — Здравствуй, Питер, — слащаво улыбнулась она, садясь рядом с ним на скамью. — Добрый вечер, мэм, — терпеливо поздоровался Питер, даже не стараясь придать голосу какой-нибудь позитивный тон. Он слишком долго пялился в книги для этого. — Чем занимаешься? — Рита звучала дружелюбно. Наверное, до сих пор не забыла его обещание сдать её министру магии как незарегистрированного анимага. — Готовишься ко второму испытанию? — Обычно — да, а это, так, лёгкое чтение перед сном. Биография одного древнеегипетского мага. Неплохой парень, но литература — это явно не его, — а ещё магия тоже не его. И подбор персонала. И разведение верблюдов.        Питер слегка ненавидит этого парня. — Ах, понятно, — Рита недоверчиво покосилась на текст, но он все ещё был на древнеегипетском. — Ты не поехал домой на каникулы? — Никто из чемпионов и старших курсов не поехал, все боятся пропустить что-то интересное, — Питер хмыкнул, явно осуждая эту позицию. Рита тут же заинтересованно вскинула брови. — Так почему же не поехал ты сам? — потому что некуда ему ехать, да и тут дел по горло, чего пристала-то? — Проблемы в семье? — Нет, — медленно произнёс Питер. — Не хочу расстраивать сестру таким коротким визитом. Она только-только успеет обрадоваться, что я вернулся, и уже надо уезжать обратно.        Совесть кольнула. Питер отпихнул её тем фактом, что в реальном мире для Морган пройдёт час, прежде чем он вернётся. Вроде, помогло.        За внутренней борьбой с собственной совестью Питер как-то упустил следующие слова Риты, непонимающе моргая. Она, похоже, уже решила, что это реакция на её вопрос, и сделала какое-то непонятное выражение лица. — Простите, что вы сказали? Я задумался, — Рита моргнула, видимо, расстроившись такому повороту событий. Но тут же удержала лицо. — Ах, ничего-ничего, — она поднялась, невесомо похлопав Питера по плечу, и быстро-быстро засеменила в сторону фотографа. — До свидания, мистер Старк!        Питер непонимающе кивнул, а потом тут же позвал Карен, спрашивая, записывала ли она их разговор. Карен, разумеется, записывала. Питер удивлённо вскинул брови, услышал вопрос журналистки. Она спросила, предупреждал ли его кто-нибудь о втором испытании. И, похоже, приняла его растерянность за испуг из-за того, что его раскрыли. Судя по всему, она либо хотела сделать из этого сенсацию, либо вытянуть из него информацию, потому что Питер подозревал, что её о русалках точно никто не предупредил, либо всё вместе.        Но момент был упущен. Ну и ладно.        Питер для вида поторчал там ещё минут тридцать, периодически перелистывал страницы фолианта, но уже не читая, потому что глаза слегка слипались. Пусть она уже уедет, и он пойдёт спать, ладно?        Ну, проторчал он тут целый день впустую, ну и что с того? Не всё же ему потрясающие результаты во всех начинаниях показывать, так и задолбаться можно. Зато про Сайромкулгара почитал, и то польза. А вы что полезного за день сделали? Вот то-то же!        Питер забрался с ногами на скамейку, ещё раз приложившись головой к дереву. Единственный плюс в нахождении в такой дали от дома — тут нет никого, кто знал бы тебя настолько хорошо, что увидев, как ты просто закрыл глаза на улице, начал бы гнать в кровать. А дома все такие, включая даже Неда с Харли, которые, почему-то, решили портить ему существование. Мишель не в счёт — она, во-первых, слишком наблюдательная и всё всегда замечает, а во-вторых, нет такой ситуации, в которой Питер бы поставил имя «Мишель» и словосочетание «портить существование» в одно предложение. Кроме этой.        Рита с фотографом уже начали собираться, бурно обсуждая ведьм из Суррея. Там, должно быть, гораздо интереснее, чем в Хогвартсе, где на каникулах все превращаются в сонных мух. — О, мисс Скиттер, — внезапно обратился к Рите слегка запыхавшийся голос, но Питер даже глаз не открыл: мистера Бэгмена он везде узнает, уж слишком у него приметный тембр. — Снимаете наши края для газеты? — Разумеется, мистер Бэгмен, люди хотят знать, как живут их чемпионы, — как-то слишком уж приторно проворковала Рита. — Мне даже удалось сегодня выцепить мисс Делакур и мистера Старка. Надеюсь, в следующий мой визит Каркаров позволит мне поговорить и с Виктором. И, разумеется, с Гарри.        Людо Бэгмен жарко заверил её, что постарается убедить Игоря, что им всем нужно просто поболтать с Виктором и ничего больше. Рита отправила фотографа вперёд, беседуя о возможности того, чтобы ей сообщили подробности второго испытания, чтобы она могла заранее подготовить более обширный материал. Мистер Бэгмен, впрочем, легко её осадил. — Как Министерство без меня, не разваливается? — пошутил Бэгмен, а Рита что-то заворковала. — Вы выяснили, что я просил?        Если бы глаза Питера были бы открыты, он бы моргнул. Вместо этого он только вздохнул, радуясь, что Эдит умеет записывать видео, а жучок, который он незаметно налепил на Риту, когда она подошла, пишет звук. Ему-то не надо, он всё и так слышит, но показать доказательства Драко с Гермионой? Это, конечно, нужно. — Кажется, он ничего не знает об испытании, — голос Риты внезапно потерял все краски. Возможно, тут задействована какая-то сильная магия, основанная на гипнозе? Мистер Бэгмен, конечно, строит из себя дурачка, но шулеры обычно удивительно талантливы и изобретательны. — Что он тут делает? — Сказал, что читает биографию египетского мага, — послушно сообщила Рита. Такой её голос, лишённый всяких интонаций, Питеру не нравился даже больше, чем обычный. А это что-то, да значит. — «Сказал»? А самой посмотреть? — настойчиво допытывался Людо. Питер удержался от того, чтобы скривиться, потому что вспомнил, что, вообще-то, разыгрывает из себя спящего. — Я смотрела, но не знаю язык, — ответила Рита. Людо спросил самого себя, мог ли Питер соврать, а на деле уже всё знать и готовиться к встрече с русалками. И пришёл к выводу, что да. — Значит, так, — произнёс Людо. — Я уйду за колонну, а ты невербально наложишь заклинание, ясно? Пусть думает, что проклят или что-то такое. Дети бывают впечатлительны, быстро потеряет весь кураж и выдохнется к третьему испытанию.        Питер умудрился закатить глаза, даже не открывая их. Что же это за невезение такое? Он даже не может сейчас встать и уйти, придётся продолжать ломать комедию. Мысленно, он пожелал Людо и его тупым ставкам счастья, здоровья, процветания.        Серьёзно, как только Питер понял, что самый логичный мотив для устрашения чемпиона — сбить с него «удачу», чтобы победил кто-то другой, то тут же вспомнил, кому тут больше всего нужно. Людо ведь поставил на победу Гарри, а если не победит, то останется должен огромные деньги гоблинам. Что в обычном, что в магическом мирах, деньги — главный камень преткновения.        Через несколько секунд откуда-то сверху послышался треск, и Питер чутьём почувствовал, что на него сейчас упадёт ветка. И чуть-чуть сдвинулся, чтобы не прямо по голове. — Ай, — зашипел он, как только понял, что уже можно отпрыгивать. Ветка неровным концом здорово приложила его по виску и теперь там было как-то липко. Похоже, до крови рассекло. — Боже, Питер, ты в порядке? — мистер Бэгмен подбежал к нему с самым обеспокоенным выражением лица. Рита, которая, судя по глазам, даже не помнила, что это сделала она, уже тоже бежала к ним. И ещё несколько школьников — Чжоу и три старшеклассника с Пуффендуя. — Ужас! Как Хагрид не заметил, что эта ветка уже отваливается?        Питер пробурчал что-то о том, что это большое недоразумение, чувствуя небольшую тошноту. Не из-за удара — что такое тяжеленная ветка после пуль? — а потому, что его тошнило от Бэгмена. Ладно, пытается устроить ему тёмную, но Хагрида приплетать? Капец. — Помочь тебе добраться до лазарета? — спросила Чжоу, нервно теребя свою мантию. — Не, нет, то есть… спасибо, но я сам смогу дойти, подумаешь, ветка, — пробормотал Питер, выпутываясь из кучи людей, обступивших его. В основном, конечно, он пытался отойти подальше от Бэгмена. Кто-то из старших Пуффендуйцев подал ему рюкзак и книгу, уточняя, точно ли ему не нужно помощь. — Серьёзно, я в порядке. Я пойду.        Питер как можно скорее пересёк школьный двор, скрываясь в замке и игнорируя ошалевшие взгляды всех, кто встречался ему на пути. Раны через десять минут уже не будет. Питер прикоснулся к виску, с досадой рассматривая окровавленные пальцы.        Иногда, после чего-то подобного, ему вообще не хочется когда-либо ещё взаимодействовать с людьми. Но приходится.        К мадам Помфри он, разумеется, не пошёл. А Полная Дама, завидев его, даже пароль не стала спрашивать, тут же пропустив внутрь. Питер, практически не замечая никого в гостиной, вытащил телефон, чистой рукой отправляя видео, сложённое из файлов жучка, уже вернувшегося обратно к Карен, и записи Эдит, Драко и Гермионе. Она, вроде бы, достаточно неплохо освоила телефон. Их ответов он ждать не собирался, тут же уточняя, что он идёт спать, поэтому любой человек, заставивший его телефон издать звук в ближайшие сутки, будет расстрелян.        Гарри с Роном, играющие на кровати Поттера в шахматы, так и застыли, когда Питер вошёл. — Без комментариев, — флегматично вздохнул Питер, подбредавший к своей кровати, на ходу снимая уличную одежду и вытирая кровь с лица салфетками. У него всегда есть салфетки. Это — правило номер семь в жизни супергероя.        Питер свалился на кровать, подтягивая к себе Мими и щеночка Морган. Чудесно. А теперь — спать.        Конечно, ложиться спать расстроенным с его-то психологическими проблемами — прямая дорога к кошмарам, но после трёх суток без сна… Питеру плевать.        И… он до последнего надеялся, что ошибается. А теперь, ну, теперь ему просто противно.