***
— Итак, Мими, когда ты более чем познала всю прелесть Люка Скайуокера, что скажешь, если мы сегодня вообще никуда не пойдём? Мими, едва вставшая с него, чтобы размять лапки, распушила хвост и зашипела. Ага. Значит, это не вариант. Или ей не понравился Люк. Тут, как бы, одно из двух. — Знаешь, ты бы существенно упростила мне жизнь, если бы научилась разговаривать, — Питер увернулся от удара лапой, слезая с кровати. — Ладно. Так уж и быть. Если ты настаиваешь, то я займусь чем-нибудь полезным. Только не надейся, что я этому рад. Мими мяукнула. Вот ведь! И как ей не стыдно такое мяукать? Совсем совесть потеряла. Душ почему-то казался непосильной задачей, но после пятнадцати минут уговоров, Питер смог убедить себя, что это необходимое занятие. Его воля сильна, её ничто не сломит. Кроме лестниц. Лестницы — это зло. — Карен? — Питер потыкал по наушнику, взывая к единственному своему собеседнику, который отвечает ему полными предложениями. — Чем займёмся? — Ваши предпочтения? — Поменьше людей, побольше мозговой деятельности… — Отправимся в лес для размышлений? — И никакой физической активности. Я не в том возрасте, чтобы ходить, — Карен усмехнулась, а Питер пожал плечами. — Что? К тому же, в этом месте лес — это сплошной проходной двор, если не с людьми, то с кентаврами придётся разговаривать. Карен ненадолго задумалась, что с ней вообще редко случалось. Не очень хороший знак. — Под ваши предпочтения подходит наша лаборатория, но я бы не рекомендовала… — Никакой лаборатории. Почему-то сейчас мысль о том, чтобы оказаться в единственном месте, которое сильнее всего напоминает о доме, казалась невыносимой. Серьёзно, он взрослый человек, пора уже научиться разбираться со своей менталкой без любого влияния Тони. Даже духовного. А то это уже не весело. — Мы могли бы трансгрессировать в мир магглов, но… — Нельзя трансгрессировать на территории Хогвартса, а за ворота я не пойду. Но придержи эту мысль, мы её запомним. Карен согласно пиликнула, а затем протяжно вздохнула. — Вы не оставляете мне выбора, сэр. Мы можем спуститься в подземелья, но, опять же, я не рекомендую, вашему организму нужна активно… — Включай мой плейлист для прочистки чакр, — перебил Питер. — Иногда я вас ненавижу. — Спасибо за поддержку, милая. Питер слегка улыбнулся, выходя на лестницу. В замке было пусто настолько, что единственными голосами, раздающимися отовсюду, были те, что принадлежали картинам. Питер привалился к перилам, перегибаясь, чтобы оценить высоту. Ну… он падал и с большей? — Чего это ты удумал, парень? — заскрипел портрет какого-то пожилого волшебника. — Эй! Эй! Питер, перемахнувший через перила и балансировавший на крошечном выступе, на секунду замер, смотря на портрет. — Мы же никому об этом не расскажем, да? — мягко улыбнулся он, а затем оторвал руки от перил и, оттолкнувшись носками, полетел вниз. Был ли он идиотом? Да, очевидно. Но после нескольких лет ежедневных патрулей, ему так тяжело жить без постоянного ощущения свободного полёта. Вы себе даже представить не можете. Долетев практически до самого нижнего из этажей подземелья, Питер ухватился за перила этажом выше, слегка шипя из-за того, как сильно он стукнулся ладонями. Такой себе побочный эффект. Теперь, когда высота падения была приемлемой и, ну, не смертельной, можно было отцепляться и спокойно приземляться на ноги. Ладони всё ещё саднили и даже как-то не планировали заживать, что было исключительно виной Питера, который не ел уже… ну, довольно много часов. Плохая идея, но, опять же, что не смертельно, то нас не убивает. Иногда цитировать Тора так прикольно. В предпоследнем кабинете в этом коридоре в данный момент находилось зелье, которое, по плану, должно победить Волан-де-Морта. Питер собирался перевезти его в свою лабораторию как только то станет менее взрывоопасным и пригодным для транспортировки. Вообще, это был кабинет Снейпа. Питер был впечатлён количеством различных ингредиентов для зелий, но ещё больше — коллекцией книг. Питер быстренько преодолел защиту, стоящую на двери, подумывая добавить к ней ещё пару ступеней. Конечно, на двери уже стояло четыре (Снейп предлагал остановиться на трёх, однако, как завещал Шерлок, «Почему все всегда останавливаются на трёх?») уровня охраны, но… Питер привык к семнадцатиступенчатой системе безопасности. Знаете, ну, такое бывает, когда все твои друзья шпионы, наёмники, супергерои и бывшие агенты КГБ. Не говоря уж о массовых убийцах (Питер искренне верит в искупление Локи, но, объективно, по меньшей мере восемьдесят три человека — это уже массовое) и инопланетянах. И массовых убийцах-инопланетянах. — Карен, ты видишь тут какую-нибудь запрещёнку? — поинтересовался Питер, активируя жучка с камерой, чтобы Карен имела возможность сканировать помещение. — Книги из запретной секции? Порнография? — Питер! — Что? Я просто накидываю варианты. Не надо искать порнографию… хотя, в принципе, давай найдём и сожжём? Ну, понимаешь, никакого потворства индустрии угнетения женщин… — Мисс Джонс одобрила бы. Питер криво усмехнулся, поднимая крышку котла, чтобы посмотреть на зелье. Мерцает. Всё правильно. Так и должно быть. — Давай сегодня мы не будем говорить о мисс Джонс? — рассеяно предложил Питер, прикрывая зелье крышкой. — И перестань ты так её называть. Карен ничего не ответила, но Питер предположил, что она закатила глаза. С учётом того, что она всегда измеряет его пульс и сегодня утром слышала, как Питер категорично и очень уверенно заявил, что он не расстроен из-за самого худшего праздника в мире, есть подозрения, что она его ещё и осуждает. Ну, так. Немного. Но, серьёзно, а кто бы не расстроился? Типа, Питер был бы очень не против устроить Мишель офигительное волшебное свидание в этом мире, но, хэй, кажется, ему очень не везёт. Планирует ли он запомнить эту мысль и как-нибудь использовать её в будущем? О, да, определенно. И, раз уж на то пошло, если он выпросит мистера Доктора Стрэнджа снова отправить его сюда, то точно вместе с Мишель и точно не изменяя его возраст. Типа… он устал быть низким. Питер и так не особо высокий, но в семнадцать он явно выше, чем в четырнадцать, и эта разница угнетает. — Я обнаружила сборник японских зелий и руководство по сборке оригами. Они из одной коллекции. Что думаете? — подала голос Карен, а Питер перестал пялиться в одну точку, вспомнив, что он сюда пришёл в поисках интересного занятия. — А листочки тут чистые поблизости найдутся? Знаете. Питер многого не предполагал в своей жизни. Но вот он сидит на парте в кабинете профессора Снейпа в Хогвартсе и капает собственноручно приготовленное японское зелье на фигурки из бумаги, пытаясь метафорично выразить свои переживания через оригами. И это даже не самое абсурдное, что он делал в своей жизни. Конечно, мысль о том, что человек такой же сложный и многогранный как оригами, не самая умная из его мыслей, и даже не самая красиво сформулированная, но именно с ней в своей голове Питер возится уже час, и это вроде бы помогает. Правда, минут двадцать назад он сжёг несколько своих поделок, что явно не стоит повторять с людьми, так что эта мысль не совсем универсальная. — Мистер Старк, приятная встреча, — удивлённо «поздоровался» профессор Снейп, замерев на входе в кабинет, но быстро опомнившись и пройдя внутрь. — Не думал, что вы будете здесь. Питер слегка дёрнулся. Чёрт возьми. Нет. Он ещё не готов общаться с людьми. — Я уже собирался уходить, — вдохнул Питер, сгребая получившиеся оригами в карман. — Если что, я вас не прогоняю, можете заниматься, — Снейп замялся, смотря на нервные движения Питера и пытаясь понять, что он вообще делает, — тем, чем вы занимаетесь. Питер кивнул, пытаясь сохранять спокойствие. Почему-то, стоило Снейпу войти, позитивный настрой, созданный шутливой перебранкой с Карен на тему того, что у него уголки получаются неровные, куда-то улетучился. Питер, как бы, не привык быть угрюмым, это фишка Ника Фьюри, но сейчас… да что с ним не так? — Я в любом случае пойду, — Питер поднялся с парты, убирая за собой. — Сегодня у меня какое-то неприятное настроение, требующее уединения. И вот с этого момента всё пошло не так. Потому что Снейп фыркнул. — Что, вы не разделяете всеобщего буйства гормонов и воодушевления? — лучше бы он молчал. Вот серьезно, что у этого парня с тоном? — Разделяю. В своём мире, — нечитаемо ответил Питер. Снейп слегка закатил глаза, выглядя немного более снисходительным и самодовольным, чем обычно. — Действительно, чего это я, каждый второй сейчас одержим этими своими… чувствами. — Не то чтобы вы хоть что-то понимали в человеческих чувствах, — пробормотал Питер, как он предполагал, очень тихо. Но Снейп услышал. Чёрт. — Что, простите? Возможно, Питеру стоило просто уйти. Извиниться и свалить. Но… он сегодня слегка не в духе. — Я сказал, что вы ничего не понимаете в человеческих чувствах, — Питер спокойно посмотрел на него. Снейп вскинул брови. — Откровенно говоря, я почти справился с собой, но потом появились вы, и я хотел уйти, потому что вы не умеете понимать, когда человек раздражён или уязвим, или всё вместе, но ваш тон… знаете, слова не всегда важны, но тон, которыми вы их произносите? Вот что убивает в собеседнике всё человеческое. Питер подошёл к двери, когда в спину донеслось бурчание Снейпа. — Вот поэтому я не люблю работать с подростками, — недовольно пробормотал Снейп. — Эмоционально нестабильные, вечно драматизируют, всегда в депрессии… Ой, ну начинается. — Я не в депрессии и не драматизирую, — отрезал Питер. — Вы застали меня в единственный плохой день, надоели и теперь сводите мои проблемы к «подростковой депрессии»? Круто, что вы знаете термины. Не круто, что не умеете ими пользоваться. — Вы сами ответственны за своё состояние, — отметил Снейп, — незачем раздувать из этого трагедию. Питер опёрся спиной на дверь, сложив руки на груди. — Забавно, что вы говорите это. Вы же без понятия, что такое ответственность, — Питер слегка понизил голос, смотря на Снейпа с мрачной жесткостью. — И, вау, как необычно слышать о «не раздувать трагедию» от вас. Вы буквально мстите детям за то, что вас дразнили в школе. Снейп собирался что-то сказать, но не успел. — Ну-ну, профессор, перебивать некрасиво. Я ещё не сказал вам о том, что вы ведёте себя как самодовольный, тупоголовый, эгоистичный и напыщенный мудак, который так зациклился на себе любимом, что не видит мир вокруг. Вся ваша жизнь — это бесконечная ода жалости к себе и жестокости к другим, и на вашем месте мне было бы стыдно за себя. Питер с мрачным наслаждением следил за тем, как на виске у Снейпа пульсирует вена. Прекрасно, он довёл его до бешенства. — Да как ты посмел… — А что вы мне сделаете? Я не маленький забитый ребёнок, над которым можно измываться, и я вас не боюсь… а вот вам меня стоило бы, — Питер подошёл поближе, смотря Снейпу в глаза. — Или лучше начать бояться себя? Я вот смотрю на вас и не понимаю, как вы до сих пор просыпаетесь по утрам? Как вы можете смотреть Гарри и Невиллу в глаза, унижая их? Вы вообще человек? Снейп, похоже, сидел, стиснув зубы. — Вы не задумывались о том, что с вами сделала бы Лили, если бы узнала, как вы относитесь к её сыну? Впрочем, она вряд ли была бы удивлена, учитывая то, как вы относились к ней. Вы, может, и любили её, но это явно не было чем-то здоровым. Потому что как бы сильно я ни злился на свою девушку, я бы никогда не назвал её самым унизительным словом, которое только можно придумать. А вы назвали. Вы ведь до сих пор об этом думаете, да? Питеру показалось, что он заметил что-то в глазах Снейпа. Там, на дне, что-то сломалось. — Или что сказали бы Дамблдор и Гарри… или Сириус с Римусом, узнав, что вы были в доме Поттеров в ту ночь, — Питер понизил голос ещё ниже, замечая испуг на лице Снейпа. — Относились бы они к вам так же, узнай, что вы перешагнули через тело мёртвого Джеймса, чтобы поплакать над трупом Лили, а потом ушли, оставив младенца в разрушенном доме наедине с его погибшими родителями? И вы будете говорить мне о трагедиях? Да вы всю свою жизнь ведёте себя как больной, жестокий и одержимый мудак с манией величия. И лучше бы вам было просто не трогать меня. Питер развернулся, выходя из кабинета и оставляя Снейпа наедине со всем этим. И даже дверью не хлопнул. Потому что он уравновешенный, блин. Всё-таки, не надо было его трогать. Зато, по какой-то причине, ему серьёзно полегчало. Наверное, потому, что Снейп и всё это его непонятное поведение и были одной из главных причин для беспокойства его чутья. А теперь… пусть Снейп сам разбирается со своим дерьмом, серьёзно, ему уже давно пора пройти терапию и успокоиться. А у Питера есть дела поважнее, чем думать о чужой драме и пытаться разобраться в том, в чём человек ещё сам не разобрался… и это, вроде как, ответ на все его беспокойства? Неужели так просто? Питер вдохнул, чувствуя себя необычайно… спокойным.***
К ужину практически все уже вернулись. Питер заметил, что все, кто ему нужен, уже сидели за столом Слизерина, поэтому незаметно подкрался к ним… Ну, как незаметно? Пэнси ведь всё видит. — О, а вот и мой самый любимый мальчик, — проворковала Пэнси, прилипая к руке Питера. — Где же ты был весь день? Питер усмехнулся, избегая любопытных взглядов Гермионы и Драко, а затем залез в карман, доставая бумажную синичку. — Где я только не был, — фыркнул он, протягивая Пэнси оригами. — Это, кстати, тебе. Пэнси восторженно пискнула, аккуратно беря синичку, которая, стоило ей прикоснуться к ней, ожила, взлетая над столом. Питер с лёгкой улыбкой наблюдал за тем как девчонки восторженно следят за искрящейся птичкой, нарезающей круги вокруг головы Пэнси. А потом синица медленно спикировала обратно к ней в ладони, рассыпаясь золотыми искрами, и на её месте заблестела заколка для волос с птичкой. Пэнси улыбнулась, аккуратно поднимая её и вертя в руках, а затем лёгким движением подцепила локон, закалывая его за ухом. — Спасибочки, — она наклонилась, звонко чмокнув Питера в щёку. — Дафна, Гермиона, а это вам, — Питер протянул и им по оригами — лотос и бабочку, которые точно также засверкали, превращаясь в заколки, а затем неловко потёр щёку, пытаясь избавиться от следов помады Пэнси. — Как оказалось, профессор Снейп коллекционирует не только книги по зельеварению, но руководства по сборке оригами… Пэнси тихо прыснула, а Питер пожал плечами, мол, я и сам удивлён. Через несколько минут Пэнси и Дафна ушли вместе с Блейзом, активно сокрушающимся о том, что его достало то, что его еда пытается сбежать от него. Речь изначально, вроде бы, шла о шоколадных лягушках, но Дафна сказала что-то типа: «О, бедняжка, уверена, ты первый человек, сталкивающийся с этим… хотя погоди, курица ведь тоже убегает», — и развязала этим ожесточённый спор. Драко поставил подбородок на руку, смотря за тем, как Питер обьясняет Гермионе, какие именно чары он наложил на оригами. — А ты дружелюбнее, чем был утром, — заметил Драко, и Гермиона согласно закивала. Она не видела его утром, но, судя по рассказам Драко, там всё было плохо. — Колись, у тебя что, есть злой брат-близнец? — Ну, я бы не назвал Харли «злым», «близнецом» или «братом», но у него действительно есть эта энергетика злого гения, и у нас одна отцовская фигура на двоих… ой, ладно, я просто шучу, — Питер вздохнул под скептическими взглядами Гермионы и Драко, понимая, что отвлечь внимание на Харли не получится. Возможно, если бы он был здесь, то получилось бы лучше, но что поделать? — Ну, если вы настаиваете… Утром я действительно был не в духе: слишком много эмоциональных угнетающих факторов, моя тревожность этого не любит, а чутьё вообще обожает всё гиперболизировать. В общем, мне нужно было как-то устроить себе разгрузку на чувства и мысли, потому что… Короче, я просто не знаю меры в принятии на себя ответственности, и когда я загружаюсь, я перестаю делать то, что говорит мне чутьё, а когда я перестаю ему следовать, оно сходит с ума, выкручивает все мои тревоги на максимум, поэтому мне нужно было разгрузиться и разобраться с собой. — Судя по всему, у тебя получилось? — улыбнулась Гермиона. Ей было это не совсем понятно, но раз у Питера хорошее настроение, значит, всё в порядке? Он кивнул. — О, и как, если не секрет? Почему-то, у Питера стало очень виноватое выражение лица. — Ну, я повалялся с Мими, мы с ней посмотрели фильм, а потом я решил развеяться и заняться чем-то полезным, но мне не хотелось идти в свою лабораторию, потому что там всё напоминает мне о доме и Тони, а мне хотелось справиться с собой без его духовного присутствия, так что я спустился в подземелья, в надежде, что там никого не будет, — Питер на секунду перестал тараторить, переводя дыхание, — и я немного последил за своим зельем, а потом начал рассматривать коллекцию книг профессора Снейпа в надежде найти какую-нибудь запрещённую литературу и сварить супер сложное незаконное зелье… — Переходи к сути, пожалуйста, — взмолилась Гермиона, косясь на группу привидений, старательно делавших вид, что они не подслушивают их разговор. — Я и перехожу! В общем, в итоге я нашёл то зелье, о котором тебе говорил, ну, для спецэффектов к оживлению оригами, и начал его варить, и где-то на середине процесса, когда нужно было просто ждать закипания, я пошёл искать инструкции по сборке оригами, и пришёл Снейп, — лицо Питера стало ещё более виноватым. — Короче, я всё ещё был не в духе, а он вёл себя… ну, как обычно, очень надменно и самодовольно, поэтому я, вроде как, психанул и по полочкам объяснил, почему он — ужасный человек, пару раз назвав его мудаком. Драко с Гермионой уставились на Питера с таким испугом, что он даже забеспокоился, не происходит ли за его спиной что-то ужасающее. Потому что… ну, не может же это быть их реакцией на его историю? — Как ты вообще ушёл оттуда живым? — благоговейно прошептал Драко, а затем покосился на стену с часами, показывающими очки факультетов. — Он даже баллы с вас не снял? — Я думаю, он планировал, но потом, похоже, испугался. — Чего? — Не знаю. Может, того, что я расскажу то, что знаю о нём, кому-то ещё, — Питер сказал это таким тоном, что сразу стало ясно, что это абсурд, и любую тайну он унесёт с собой в могилу. — Хотя я если бы был на его месте, то испугался бы себя. От Питера повеяло каким-то странным холодом. Драко и Гермиона, переглянувшись, решили, что им не так уж и важно, что там произошло. Главное, чтобы профессор Снейп хотя бы был жив. — В любом случае, — встряхнулась Гермиона. — Рада, что ты во всём разобрался, и что к нам теперь вернётся наш дружелюбный Питер. А то второе испытание не за горами. Питер кивнул, откусывая вафельную трубочку. Ага. Не за горами. Всего лишь в соседнем озере.