***
— Что ты написал? — Гермиона ловит его под локоть в одном из коридоров, утаскивая подальше от других учеников. Они удобненько прячутся в тупике, скрываясь за большим шкафом с кубками. — Мне сказали, что весь замок слышал, как Снейп на тебя орёт. — Ага. Он ещё с меня двадцать баллов снял. — Снейп? С тебя? Питер слегка улыбается, кивая головой, и Гермиона охает. — И за что? Что ты написал в эссе? Питер стыдливо отводит глаза в сторону, а потом манит Гермиону к себе, понижая голос до шёпота. — Я написал, что… хочу чтобы Снейп ворвался в Большой Зал на глазах у всех, громко отчитал меня, снял двадцать баллов и попросил МакГонагалл назначить мне отработку, но только не в подземельях, потому что я хочу свистнуть кое-какую безделушку из кабинета Грюма, а просто так я туда не попаду, ведь он меня недолюбливает. Гермиона на секунду замирает, а потом смотрит на него с недоверием. — А если бы тебя отправили на отработку не к нему? — Грюм недолюбливает меня, но Снейпа — сильнее. Увидев, что у кого-то конфликт с ним, он тут же заинтересовался. И, если бы он не предложил сейчас, мы бы со Снейпом продолжили спектакль, пока Грюм не клюнул бы. Подумаешь, отработка? Гермиона устало качает головой. Ужасно, какой же он… Питер широко улыбается. — Пойдём, мне не стоит опаздывать на трансфигурацию — профессор МакГонагалл ведь не знает, что это всё специально, так что она злится на меня по-настоящему. …невыносимый.***
Питер махает Золотому Трио, оставаясь в кабинете Грюма. Он делает незаинтересованное лицо, разглядывая свой галстук, пока Грюм собирает записи и уже привычно прикладывается к фляге. Вот ведь, хоть бы постыдился делать это так открыто. Впрочем, нельзя не признать, что это гениальное решение. Никто уже даже внимания не обращает. — Пойдём, парень, покажу, что тебе делать. Они поднимаются в отдельный кабинет (Питер уже проникал сюда на тайную встречу с настоящим Грозным Глазом), и Грюм кивает в сторону кучи оборудования. — Нужно разобрать, почистить и расставить в шкаф по области применения. Справишься? — Почистить магией или нет? Грюм смеётся. — Конечно, твоё наказание подразумевает, что ты должен сделать всё без магии, но я никому не скажу. Питер слегка улыбается. Как мило с его стороны. Не будь он убийцей, Питер бы даже попытался с ним подружиться. Нет, даже не так. Сожалей он о своих преступлениях, Питер бы попытался проникнуться к нему симпатией. Он дружит с многими убийцами, некоторые из них даже опасней этого парня будут. Питер около часа возится с приборами, периодически чувствуя на себе взгляд Грюма. Тот явно следит за Питером, пытается увидеть его настоящие намерения. Так что Питер просто… выполняет своё наказание. Он умеет ждать. К тому же, он уже увидел свою цель. Аккуратно свёрнутая мантия-невидимка, лежащая на том самом сундуке. Действительно, если хочешь что-то спрятать, спрячь это на видном месте. А если кто-то и спросит, то Грюм — аврор, ему положено иметь такую игрушку. — Не хочешь чаю, парень? — скрипит Грюм, который, кажется, проверял домашние работы. — Если можно. Я почти закончил. — Да-да, вижу. Заканчивай и садись. Чутьё колет. Питеру даже смотреть не надо, чтобы знать, что в чае будет какая-нибудь мелочь вроде сыворотки правды. Питер уже успел запамятовать, действует она на него или нет, но решил перестраховаться: вдруг Грюм повысил дозировку или использовал что-то, что может подействовать? — Так и не расскажешь, что такого написал? Питер подносит чашку к губам, вдыхая аромат. М-м-м, с бергамотом. — Я позволил себе очень… некрасиво высказаться на тему применения зелий, затронув, похоже, какие-то внутренние травмы профессора Снейпа. Я не думал, что это вызовет такую реакцию, но, как оказалось, в Хогвартсе это… более острый вопрос. Грюм фыркает себе под нос. — Какие-нибудь кощунства или тёмная магия? — Пожалуй, оба. И, возможно, оскорбления чистокровных волшебников. Грюм ещё раз фыркает. — Снейп сам не без греха, а ведёт себя как моралист. Не люблю таких. Питер чуть улыбается. Он даёт Грюму говорить то, что он хочет. Пусть пытается заболтать его столько, сколько хочет. Питер шумно отпивает чай, замечая, как по нему тут же скользит хищный взгляд Грюма. Конечно, это немного больно и жжётся. В лёгкие не должна попадать вода, но, как разумно заметила Наташа, не всегда это самое страшное, что может с тобой произойти. Сдерживать кашель Питер, к счастью, научился. Во-первых, слишком часто тонул, во-вторых, побывал пару раз в плену. Питер на всякий случай делает ещё один глоток, мысленно напоминая себе о том, что нужно будет потом забежать в туалет и выкашлять это всё из себя. Лёгкие неодобрительно жгутся. — Впрочем, мне казалось, ты в неплохих отношениях со Снейпом. Вы уже были знакомы до Хогвартса? — Нет. Я понравился профессору Снейпу, потому что мне интересны зелья. Думаю, он заметил, что я немного соображаю. Я частенько остаюсь у него на дополнительных занятиях, где мы берём зелья посложнее. — Какие, например? — Ну, чтобы сдать СОВ и ЖАБА требуются обширные знания, так что мы пробовали варить амортенцию, зелья правды, дубильный газ, всякие яды и нейтрализаторы этих ядов. Хотя, думаю, после сегодняшнего нашу работу над всевозможным зельем придётся отложить. Грюм задумчиво улыбается, кивая. Кажется, ответ кажется ему достаточно приличным. — И тебя интересуют только зелья? Питер улыбается, качая головой. — Нет, профессор. Зелья прекрасны, но мне нравятся и заклинания, и магические артефакты. На самом деле, я рад, что меня послали именно к вам отрабатывать наказание. Здесь так много восхитительных вещей… например, если позволите, я заметил, что у вас есть мантия-невидимка. Никогда не видел их вблизи. Питер надеется, что его глаза достаточно сильно сверкают от восторга. И, похоже, что да: Грюм горделиво кряхтит, кивая на артефакт. — Можешь посмотреть, если хочешь. Питер только этого и ждал. Он осторожно разворачивает плащ, а потом накрывает себя им, подмигивая Грюму. Его волшебный глаз, разумеется, видит его даже под плащом, так что никакого вау-эффекта. — Потрясающая вещь, профессор. Питер аккуратно складывает его на место, невольно задерживаясь взглядом на сундуке. Мда. — А предсказания? Юные умы всегда жаждут знать, что ждёт их в будущем. — Но не я. Я сам творец своего будущего. Будет неловко, если я буду знать всё наперёд, — Питер делает вид, что хочет сказать что-то ещё, а потом бросает взгляд на часы, — ох, профессор, извините, я иногда так много болтаю. Боюсь, так я не успею подготовить новое эссе для профессора Снейпа… Грюм согласно кивает. — Да-да, иди. Ты справился с отработкой даже лучше, чем болваны из Пуффендуя, которые подожгли гобелен… десять очков Гриффиндору. Доброй ночи. Питер удаляется с самой благодарной улыбкой из тех, на которые он способен, и проверяет сообщения от Карен. Как и предполагалось, Драко с Гермионой уже ждут его в Выручай-комнате. Какие умнички. Но сначала ему действительно нужно почистить лёгкие от этого дурацкого чая. Он теперь бергамот нормально воспринимать не сможет, серьёзно.***
— Получилось? — Получилось что? — Получилось украсть ту штуку? — спрашивает Гермиона, и Питер крайне непонимающе хлопает глазками. — А-а, ты об этом… нет, у Грюма её нет. Похоже, меня дезинформировали. Гермиона и Драко выглядят потрясёнными. Как же так? Чтобы план Питера и не сработал? — То есть… ты просто так это всё устроил? Питер печально кивает. — Да, получается, что так. Самое обидное, что я испортил свою репутацию… Ну. Ладно. Профессор МакГонагалл однажды простит меня. Возможно, она еще пару недель будет дуться, — Гермиона одними губами повторила это слово, снова качая головой, — и точно отстранит меня от игры в волейбол на следующей неделе… — Что? А как мы тогда победим? Гермиона осуждающе цокает, когда Драко немного несдержанно прерывает речь Питера. Но он всегда такой, когда дело касается соревнований. — Но мне это на пользу — буду меньше светиться и больше времени проведу в подземельях, «вымаливая грехи» у Снейпа и нашего зелья. А потом МакГонагалл простит меня, ведь я «бедный ребёнок», которому предстоит третье испытание. Когда оно, кстати? — Двадцать четвёртого июня, — напоминает Драко. — Чуть больше двух месяцев. — Это в переводе на человеческий, а для нас время сейчас буквально летит. Я почти не помню, что я делал в апреле, кроме подчищения хвостов. Так, например, он провёл некоторое время, изучая змей, чтобы знать, чего можно ожидать от последнего крестража Лорда-сегодня-останешься-без-Торта. А кроме того — интервью с журналистами, ждущими третьего испытания, учёба, несколько экспериментов над зельем и вот, неделю назад, Питер снова вспомнил про Барти Крауча. Пришлось перечитывать книгу, чтобы вспомнить, как и когда его убили. А пока он перечитывал, он неоднократно ругал себя за то, что упустил из виду тот или иной момент. Короче, немного напряжённый апрель выдался. — А что ты у него искал? Вот ведь… Питер слегка улыбается, мотая головой. — Мы с профессором Снейпом хотели провести один эксперимент над частью зелья, и он сказал, что у Грюма может быть прибор, позволяющий… в общем, такая штучка, создающая маленьких человечков, на которых можно провести эксперимент. Но, похоже, мы оба ошибались. Судя по их лицам, про такую штуку Драко с Гермионой слышали впервые. Впрочем, Питер так сокрушённо рассказывал о своём провале, что им даже в голову не пришло усомниться в его словах. Они занимаются ещё пару часов, в основном делая домашку и периодически уточняя какие-то планы на предстоящее время. Их, к счастью, было не так много: кроме поддержания облика обычного школьника, что занимало большую часть времени, Питеру даже готовиться к испытанию не надо было. Ни физически, ни морально, как было со вторым. Зелье было почти готово, крестражи собраны, а Барти Крауч… Питер проследил за тем, как за Гермионой и Драко закрывается дверь, прислушиваясь к их шагам, а потом крутанулся на кресле. — Карен? — Да, сэр? — Как там наш маячок? — Прекрасно. Сигнал стабильный, маячок не был ни замечен, ни передвинут. Вы будете получать местоположение на ваши часы. Питер довольно ухмыляется. Всё идёт по плану. И если двадцать седьмого мая этот парень попробует убить своего отца, ему придется встретить некоторое сопротивление.***
МакГонагалл действительно запрещает ему участвовать в дружеском соревновании по воздушному волейболу (правила такие же, но на мётлах, что, впрочем, всё равно делает эту игру в двести раз менее опасной, чем квиддич), поэтому команда Виктора Крама размазывает их всухую. И этот удар по репутации ощущается сильнее, чем неделя, когда Питер очень неискренне мотался хвостиком за Снейпом, делая вид, что раскаивается. — Отвратительно, — комментирует Пэнси, укладывая голову ему на плечо, — МакГонагалл жестокая. Ты должен был победить сегодня. — И что в этом хорошего? — Питер фыркает, смотря, как у Рона отбирают мяч. Избиение младенцев в чистом виде. — Никто не научится играть, если я буду всё время побеждать. А как вы потом будете играть без меня? Пэнси хмурится, и Питер понимает, что он сболтнул лишнего. Ой. — С чего это мы должны играть без тебя? Ты думаешь, что после того, как наши поняли, какую звёздочку урвали, они тебя отпустят? Будешь в сборной до седьмого курса. Питер слегка натянуто смеётся. — О нет, а я-то надеялся, что выиграю этот турнир и запрусь в подземельях до конца учёбы. Я же хочу связать жизнь с исследованиями. Пэнси рассеянно кивает. — Ну, связывай сколько хочешь. По будням ты — ботаник-заучка, а в выходные — восходящая звезда квиддича. — Это твоё желание? Пэнси закатывает глаза, ложась к нему на колени. — Нет, я решила приберечь своё желание. Вдруг в конце года ты выиграешь турнир и получишь кучу денег? Тогда я пожелаю, чтобы ты отдал мне половину. Или чтобы забрал летом с собой в США. М? — Жесть, ты коварная, конечно. — А то, — Пэнси довольно щурится, а потом снова морщит носик, когда команда Хогвартса пропускает мяч. — Слушай, давай я сейчас подожгу трибуны, а ты быстренько выйдешь на поле и победишь? Пожалуйста-пожалуйста? Ну… как такому можно отказать? Они выигрывают с отрывом в одно очко, а Питер ещё две недели ходит на отработки к самой МакГонагалл, готовя реквизит для занятий, а после расколдовывая его обратно. Но это того стоило.