Я люблю тебя, слышишь

Резкий звук будильника вытащил меня из беспокойного сна, тясячими иголок вонзившись в сознание. Казалось, барабанные перепонки сейчас лопнут, хотя громкость мелодии была ниже среднего. Дотянувшись рукой до тумбочки, я вслепую нажала несколько раз на экран, и в комнате, наконец-то, наступила тишина. С трудом я раскрыла веки и осмотрелась вокруг. В помещении стояла кромешная тьма, только сквозь неплотно закрытую дверь просачивалась полоска света, источником которого являлась кухня. Я встала, пошатнувшись от головокружения, и съежилась от холода, вмиг охватившего тело. Я обняла себя за плечи в попытке согреться, но это не помогало, поэтому я поспешила на кухню, чтобы заварить горячий чай. Зайдя в нужную мне комнату, я обнаружила маму, которая стояла у плиты и, судя по всему, что-то готовила. Яркий свет ослепил меня на мгновение, от чего я зажмурилась, а в висках застучало от головной боли. Мама сразу же забеспокоилась о моем состоянии и вручила мне стакан воды и пару таблеток, а также спрей от насморка. Конечно, она прочитала мне лекцию о том, что все это из-за моего не послушания. Мне только оставалось все это выслушивать, хотя половину слов я даже не могла разобрать, так как голова болела настолько, что все мысли перепутались. После всех нотаций я ушла в свою комнату и, взяв телефон в руки, написала Маше. Подруга почти сразу же мне ответила сообщением, в котором сказала, что я себя когда-нибудь угроблю, а также пожелала скорейшего выздоровления. Вскоре мама уехала на работу, перед этим заглянув ко мне в комнату, наверное, удостовериться, что я жива. Закрыв дверь на замок, я выключила везде свет, выпила таблетки и легла под теплое одеяло с целью поспать хотя бы пару часов, потому что совсем не выспалась. Мне снились кошмары, в которых присутствовали почти все мои фобии, из-за чего я проснулась в холодном поту, тяжело дыша, будто пробежала кросс. Я схватила стакан с водой, жадно глотая холодную жидкость, совсем позабыв о больном горле. Стало немного легче, поэтому я поспешила в душ. К удивлению, голова уже почти не болела и дышать стало намного легче. Я наконец-то почувствовала себя человеком. Переодевшись, я поняла, что ужасно проголодалась. Живот урчал так, будто я не ела неделю, поэтому я сразу же пошла на кухню. На плите стояла моя любимая каша, которую как раз и варила утром мама. Наложив себе небольшую порцию и заварив чай, я села завтракать, думая о том, чем можно сегодня заняться. Перебрав несколько вариантов, я решила, что лучше всего будет порисовать, так как это не требует особых усилий. Окончив трапезу, я помыла за собой посуду и отправилась подготавливать рабочее место. Я решила устроиться на полу, потому что там было наиболее удобно. Я, разложив вокруг себя акварельную бумагу, карандаши, баночку с водой, разные кисти и краски, принялась придумывать рисунок. Вскоре в моей голове возник красочный пейзаж, который постепенно вырисововался на белоснежном листе. Мне удалось отвлечься на некоторое время, но вдруг вернулась головная боль, от чего я даже не могла нормально пошевелиться. Я отложила кисть и, взглянув на часы, поняла, что уже давно наступило время обеда. Я решила сходить на кухню, чтобы выпить таблетку, но неожиданно послышался звонок, означавший, что кто-то пришел. С трудом добравшись до двери, я провернула ключ и нажала на ручку. Сказать, что я была шокирована, - не сказать ничего. На пороге стоял Волков, держа в руках небольшой пакет. – Здравствуйте, – произнесла я своим хриплым от кашля голосом. – Проходите. – Здравствуй, – произнёс он невозмутимым голосом, будто все, что сейчас происходило, было в порядке вещей. – Предвидя все твои вопросы, отвечу, что мне нужно было срочно сегодня отдать ваши тетради с проверочной работой, чтобы все успели подготовиться к завтрашнему уроку, а Маша сказала, что ты заболела. И вот я здесь. — И вы решили приехать меня лечить? – спросила я, слегка прищурившись и сложив руки на груди. – Конечно. Я ещё вчера тебе сказал, что со здоровьем шутить нельзя. Но нет же. Все само пройдёт, — он строго посмотрел на меня, от чего я почувствовала себя провинившимся ребёнком. – Я сегодня с утра все это слушала от мамы. Может вы расскажите что-нибудь другое? – Ну, что рассказать, – протянул он. – У меня вот сегодня нет уроков со второй смены. Поэтому приехал. – Чай? Кофе? – спросила я, перебивая его. – Ничего не нужно, спасибо. Это, кстати, тебе. – сказал он, протягивая пакет. – Продолжаете меня задаривать? – с ноткой сарказма спросила я, направляясь в кухню. – Да я не начинал ещё. Так, забочусь просто, – мужчина ухмыльнулся и последовал за мной. Я достала из пакета ярко-оранжевые апельсины, аромат которых соблазнял их скорее попробовать. – Банально, но ничего другого я не придумал. – Пусть и банально, зато я их очень люблю. Спасибо, – ответила я, открывая кран с водой, чтобы помыть фрукты. – Вика, сядь уже, да расскажи что-нибудь. – Что рассказывать. Голова с самого утра болит, насморк, кашель, ничего нового. Так что мне тут весело, – протерев апельсины, ответила я. – Потому что старших надо слушать. Надо было ещё вчера дома оставаться, сегодня тебе бы было получше, – он читал мне нотации, будто я была маленьким ничего не понимающим ребёнком. Это раздражало и умиляло одновременно. – Ну как я могла прогулять информатику? Вы что? – спросила я. – Ой, не начинай только. И сядь уже в конце концов! – Да я до тарелки дотянуться не могу, чтобы апельсин положить! – Ну сказала бы. Сергей Алексеевич подошёл и без каких-либо усилий достал нужную чашку. Хорошо высоким людям. Я сложила в емкость порезанный апельсин, а учитель поставил тарелку на стол. Только я собиралась подойти и сесть, как что-то пошло не так, и я споткнулась о свою же ногу, чуть не упав. Меня вовремя поймал Сергей Алексеевич, аккуратно придерживая за талию. – Осторожнее, – почти шёпотом произнёс он. – Тебе отдыхать нужно, а ты тут по кухне бегаешь. Пойдём. Он бережно взял меня за руку и отвёл в мою комнату. – Рисуешь? – спросил он, подойдя к мольберту. – Так ещё и на полу. Холодно ведь. Моё сердце трепетало от восторга. Он так мило обо мне заботится, что хочется сесть и наблюдать за его эмоциями, как он мило морщит нос, хмурится или, сложа руки на груди, строго на меня смотрит. – Тебе нужен покой и отдых. Ложись, —произнёс он, положив руку мне на плечо, от чего я не смогла сдержать довольную улыбку. У меня не было сил возражать, поэтому я, повиновавшись, отправилась в кровать. Удобно усевшись и накрыв ноги пледом, я посмотрела на мужчину. Он тут же сел рядом и стал рассматривать таблетки и сиропы от кашля на тумбе. Взяв в руки бальзам для наружного применения, он открыл его. Я сразу же почувствовала расслабляющий аромат пихты и эвкалипта. – Сильно хочешь на информатику? – спросил он, улыбаясь. – Конечно. А то пока меня не будет, Алина вас совратит. От упоминания об однокласснице Волков сразу стал серьёзнее, а с его лица пропала улыбка. Я закусила губу, проклиная себя за то, что вообще напомнила о ней. Я не заметила, как Сергей Алексеевич оказался очень близко ко мне. Он аккуратно приподнял моё лицо за подбородок вверх и стал нежно растирать бальзам по шее, опускаясь к ключицам. Я, затаив дыхания, наблюдала за его действиями. – Повернись, – кратко произнёс тот. Я слегка замешкалась, но все же села к нему спиной. – Перестань меня бояться, я не какой-нибудь там маньяк, – со смехом сказал Сергей Алексеевич. – Я вылечить тебя пытаюсь. – Да я не боюсь. – Ну-ну. Я вижу. Тогда я почувствовала лёгкое прикосновение к своей спине и рефлекторно дернулась. – Не боится она, – я буквально почувствовала его ухмылку. – Я просто не ожидала. Ох, Сергей Алексеевич, если бы Вы знали, что будите во мне вовсе не страх, а другие, совсем противоположные, новые для меня ощущения, которые будоражат кровь, заставляя сердце биться в ускоренном ритме, посылают сотни мурашек по коже и затуманивают разум. Время будто застыло. Я чувствовала только его лёгкие прикосновения, слышала только его чарующий голос. – А теперь ложись и отдыхай, – произнёс он, ставя баночку на место, вырывая меня из своих мыслей. – И чтобы в школу не приходила, пока полностью не поправишься. – Впервые учителя запрещают мне приходить в школу, – улыбаясь, ответила я. Он лишь поцеловал меня в лоб, накрыл одеялом и, сказав короткое "выздоравливай", вышел из квартиры. Я до сих пор не верила, что ко мне пришёл Сергей Алексеевич, так ещё и апельсинов принёс, а потом лечить меня начал. При чем так нежно и заботливо, что я таяла от одних воспоминаний. Прокручивая этот момент в своей голове, я погрузилась в мир грёз.