Трансильванские приключения.

— Жмоты! — мрачно резюмировал Маммон. Злость вернувшегося из небытия Тумана вполне можно было понять: одна из мелких заграничных семей, которые проводили для Вонголы всякие третьестепенной важности сделки на своей земле (и которой отношения с крупнейшей мафиозной семьёй мира были гораздо важнее, чем этой самой семье), попросила Десятого о помощи. Всего делов — любой новобранец справится, но Савада невесть отчего решил показать себя в лучшем свете, то есть, поручил работу Варии, а капитан, недолго думая, передал задание Аркобалено. Маммон утешал себя тем, что мальчишка благородно (скорее всего, просто не подумав, а Реборн не проконтролировал уже несколько лет как ставшего главой Вонголы ученика) ляпнул, что оплату Вария может забрать себе целиком и полностью. Но кто же знал, что оплата…  — Жуткого вида замок, которому не меньше пяти столетий! — причитал туманник. — Выглядит, конечно, солидно. Но вот зачем он нам? Что мы с ним делать будем? Резиденцию в Трансильванию переносить? Жалеть его, впрочем, никто не собирался. Хотя бы по той причине, что жаловался он Бельфегору, который лишь шишишикал на все причитания Аркобалено. Высказывать претензии Занзасу или Саваде Маммон, естественно, не стал: первый приложит пламенем, второй не поймёт претензий. С самим замком история тоже была непонятная: семейка, подарившая его варийцам, сама никогда этот замок не использовала, да и на окружающих его землях предпочитала не появляться. Объяснить, откуда, собственно, в их владении такой замок, тоже вразумительно не смогли. Создавалось впечатление, что кто-то из глав семьи когда-то обнаружил сиё строение и, недолго мучаясь, объявил своим, а возразить было некому. Когда-то неподалёку была деревушка, не особо процветающая, но и не нищая — таких в любой восточнославянской стране наберётся сотня-другая, в зависимости от размеров этой самой страны, и похожи эти деревеньки будут между собой до безобразия. Однако в начале 20-го века деревенька начала пустеть, и к началу Второй Мировой полностью обезлюдела. А после разорённая войной страна почему-то не использовала эти земли. Замок же таинственным образом избежал как разрушения, так и участи туристического объекта.  — Принц может устроить там свою личную резиденцию, — отметил Бельфегор. Ему было скучно: целых две недели у Варии не было вообще никаких миссий. То ли закончились идиоты, мечтающие навредить Вонголе, то ли готовилось что-то крупномасштабное. Но факт оставался фактом — миссия Тумана, наградой за которую и стал пресловутый замок, была последней хоть сколько-то значимой работой. А Франа, на котором Бел обычно отыгрывался за свою скуку, забрал вонгольский Туман — проверить, как он выразился, «не растерял ли ученик свои способности, прохлаждаясь у варийцев».  — Вот и ехал бы осматривать владения, — проворчал Маммон.  — Ты даришь мне оплату за свою работу? — оскалился принц. Маммон замолчал. Не скрытая капюшоном часть лица выражала яростную борьбу эмоций. С одной стороны, замок Туману был попросту не нужен. С другой — отдать что-то своё просто так, не получив ничего взамен, было явно не в характере иллюзиониста.  — Посмотришь, что там да как, — нашёлся он, наконец, с ответом. — Ты же гений, авось придумаешь, как его использовать… Ехать Принцу не хотелось — по причине природной лени. Уж лучше ожидать возвращения Франа в родном варийском особняке, портя мебель стилетами. Поэтому он решил переложить обязанность на кого-то другого. Босс из своего кресла не вылезет, капитан занят отчётами и муштрой подчинённых, Леви от босса ни на шаг, Маммон занят составлением счёта для Савады — тот ведь не думал, что Туман Варии удовольствуется каким-то замком? Тем более, что никаких документов на владение у мелкой семейки не оказалось, и теперь иллюзионисту требовалось, по сути, ничейную собственность (ибо следы настоящих владельцев замка терялись едва ли не в том же шестнадцатом веке) превратить в варийскую. Не то, чтобы для мафии это было проблемой, но всё же определённых усилий требовало. Например, свести к минимуму размер взяток — впрочем, зная Маммона, Бел не сомневался: тот повернёт дело так, чтобы ему ещё и доплатили за то, что варийцы этот замок присвоили. Фран у Мукуро, самому Бельфегору, как уже говорилось, лень, да и вообще — не королевское это дело. Так что выбор был очевиден — Луссурия. Который от предложенной «командировки» пришёл в безумный восторг.  — Средневековый замок — это так романтично! Идеальное место для свадьбы или медового месяца!  — У нас что, кто-то женится? — благо, вытаращенные от удивления подобной новостью глаза Бела и Маммона скрывали чёлка и капюшон соответственно.  — У нас — нет, к сожалению, — вздохнул Лусс. — А вот в Вонголе намечаются сразу две свадьбы: самого Савады с Киоко и моего Рёхея с Ханой… Устроим им сюрприз!  — Все расходы из твоих личных денег, — практично заявил Маммон, но варийское Солнышко такие мелочи не смутили. Однако, справедливо решив, что пусть вкус у него и безупречный, но неплохо бы учитывать и предпочтения будущих молодожёнов, Луссурия, после недолгих размышлений, вызвонил подругу обеих невест — Хару, которая с радостью согласилась ему помочь. В итоге в назначенный день в Трансильванию отправились… трое.  — Прости, — виновато пряча глаза, пробормотала девушка. — Я сохранила всё в тайне от Тсуны и девочек, но поделилась с Бьянки-чан. А та обратилась к рейтингам Фууты, который заявил, что замок пользуется очень дурной славой, занимая второе место в списке связанных с вампирами легенд Трансильвании. Так что отпускать меня без защиты они наотрез отказались.  — Но почему он? — возмутился Лусс. — И где его дружок?  — Чикуса с Мукуро-самой и тупой девчонкой занимаются вашим младшим Туманом, — воинственно раздувая ноздри, прорычал Кен, не дав девушке открыть рот. — Так что Бьянки поручила охранять Хару мне.  — Не оскорбляй Хром-чан, — возмутилась Хару, но в ответ получила лишь фырканье. Луссурия не стал интересоваться, с каких это пор Кен выполняет хоть чьи-то приказы, кроме Мукуро. Тем более, что смотревший куда угодно, только не на Хару, парень, старательно делавший вид, будто эта поездка ему надоела, даже не успев начаться, наводил варийское Солнышко на мысль о том, что за двумя свадьбами последует третья. А свадьбы — это прекрасно. Полёт прошёл на удивление спокойно, хотя дальнейший путь вызвал затруднения. Поскольку местность вокруг и впрямь была безлюдная, пришлось здорово поплутать: замок был настолько искусно вписан в окружающий пейзаж, что найти его оказалось непросто. Зато вблизи действительно производил впечатление. Тяжёлые двери отворились без малейшего скрипа (обязательного, по шёпотом высказанному Хару мнению, для таких мест).  — Жутко, — поёжилась девушка, оказавшись в увешанной старинными портретами галерее. У Луссурии возникло странное чувство, что изображённые люди наблюдают за незваными гостями. — Кен? Ты куда? — окликнула она парня, который, по-собачьи принюхавшись, направился куда-то вглубь тёмных коридоров (ему-то, со звериным зрением, ориентироваться было довольно просто, а вот Луссурии пришлось включить фонарик). — Там есть кто-то живой?  — По крайней мере, не мёртвый, — раздражённо рявкнул парень. Голос эхом отразился от мрачных стен, создавая совсем уж жуткую атмосферу.  — Хахи! — вскрикнула девушка, неосознанно вцепившись в Луссурию. — Хха-ххи… — совсем шёпотом, увидев, куда привёл их Кен. В склепе — почему он расположен в замке, а не на кладбище? — стояло три гроба: два больших и один поменьше.  — Хочешь сказать, что в них живые люди? — уточнил Луссурия, осматривая массивные каменные плиты, служившие гробам крышками. Воздух сквозь такие вряд ли мог проникнуть… Неужели та мелкая семейка использовала замок вообще и склеп в частности, чтобы вот таким изощрённым способом разделываться с неугодными? Луссурия мог лишь поаплодировать находчивости их — увы, незнакомого ему — главаря.  — Немёртвые, — хмуро повторил Кен.  — Какая разница между живыми и немёртвыми? — непонимающе уточнила Хару, от любопытства даже забывшая, что надо чего-то бояться. Кен раздражённо пожал плечами, Луссурия, решив, что лучше посмотреть, чем гадать, решительно сдвинул крышку с ближайшего к нему гроба, и…  — Какая прелесть! Мне бы в коллекцию… — мечтательно протянул он, увидев лежащего в гробу молодого человека и, не удержавшись, протянул руку, чтобы дотронуться. — Холодный, — резюмировал он. — Но не окоченевший… Немёртвый, по словам Кена, на прикосновение отреагировал тем, что медленно открыл глаза… От визга Хару у Луссурии заложило уши, а крышки двух соседних гробов начали отодвигаться…