birthmark

— ты близко? — на несколько секунд сокджин привстал на коленях, поднимаясь с члена намджуна практически до самой головки. их взгляды встретились — демон, опрокинутый на подушки и прижатый к кровати руками джина, выглядел сосредоточенным, но столько же вымотанным. в его плечи намертво воткнулись чужие ладони, венки на которых страшно взбухли, сантиметрах в тридцати от его лица глубоко дышала широкая грудь сокджина, украшенная несколькими засосами. там же заживали порезы от его клыков, но такие 'боевые шрамы' ещё больше кружили дьявольский мозг и притягивали его пальцы, чтобы обвести парочку и укусить рядом еще раз. — п-подожди... — намджун редко стонал в такой позе, но сейчас, когда до оргазма оставался всего толчок, а сокджин, игриво сморщив нос и с азартом в больших довольных глазах, опустился на него полностью, запрокинул голову и громко выдохнул, ногтями проводя линии от плеч к соскам, ему пришлось постараться, чтобы продлить момент и не кончить так быстро. рывком поднявшись и оказавшись в миллиметрах от сокджиновых губ, дьявол невольно засмотрелся на его лицо: ещё полчаса назад эта замученная мордашка, вот-вот после душа, сама лезла к нему в штаны и просила взбодрить утренним сексом, однако теперь в который раз провоцирует его эякуляцию. одной рукой сжимая простынь позади, а другой охватив член сокджина и большим пальцем дразня головку, он слушает любимые всхлипы, в процессе которых джин безжалостно съедает собственные губы и так перенапрягает ступни, что пальцы ног хрустят с болезненной громкостью. лопатки намджуна горят от оставленных острыми ногтями красных отметин, но появляются они с каждой минутой всё больше и становятся глубже. в последний раз демон всё-таки ойкает: — любовь моя, мое физическое тело все еще может чувствовать боль от твоих коготков. сокджин кончает туда, куда направляет намджун (прошлым вечером выглаженный пододеяльник), и, еле размыкая веки, мычит: — прости. — я поменяю позу? молча кивнув, джин падает на кровать, послушно раздвигает ноги и за шею притягивает намджуна в долгий, пропитанный капельками пота поцелуй, прежде чем тот войдёт снова. и опять всё по новой. — а сейчас?! — джин кричит, неаккуратно коленом пихая намджуна под ребрами, но при этом заставляя его довольно ухмыльнуться. второй раз джун входит до основания, в третий раз заново возбуждает сокджина — в уголках глаз копятся крохотные слезинки, тело берет сумасшедшая дрожь, и он хватает рядом лежащую подушку и швыряет в лицо демона: — когда ты уже кончишь?! намджун останавливается в замешательстве. — я думал, тебе нравится, когда я... — нравится! ты монстр в постели, мне безумно нравится твой член и твои огромные бедра, на которых так удобно сидеть, — он демонстративно шлёпает джуна по бедру, но у второго недоверие только больше растет во взгляде. сокджин приподнимается на локтях, убирает влажную челку с глаз и, ладонь положив на щеку намджуна, говорит: — я люблю тебя и секс с тобой, но сейчас, когда у меня всего час до работы, я очень сильно хочу, чтобы ты кончил, а я успел позавтракать. теперь намджун зависает. — ты серьезно? — естественно, ведь я пропустил завтрак и после душа сразу залез на тебя. ты бы знал, как я страшно голоден. демон смотрит точно в глаза хныкающего сокджина и не может поверить, что впервые за всё время он просит не повторный заход, а завершение. джин считывает шокированные эмоции намджуна и лезет к его лицу руками, губами нежно целует его липкое лицо и начинает плавно двигать бедрами, мягкими толчками наконец подводя их к финишу. — прости, малыш, — сокджин мягко держит намджунов подбородок и шепчет у мочки уха; руки демона аккуратно ложатся на его бедра и еле ощутимо щекочут поясницу, но больше всего джин наслаждается гулкими постанываниями любимого от таких медленных, невыносимых движений, — это не означает, что мне не нравится долго проводить с тобой время в постели, понимаешь? — угу, — сокджин темп не увеличивает, и намджуну сквозь дрожь от приближающегося оргазма трудно внятно отвечать. — просто если твоя любовь не поест сейчас, то ей придется терпеть до обеда. ты же не хочешь этого? если мы закончим сейчас, всё будет хорошо, мой сладкий, — подушечки пальцев огибают чувствительные бедра намджуна, отчего демон теряет всякий контроль над собой: он припечатывается лбом в плечо сокджина и, чуть раскрыв рот, кончает. джин выдыхает с улыбкой и приподнимается, поглаживая чужую спину: — умница. я когда-нибудь хвалил тебя за такое? — джун отрицательно качает головой, и он хихикает. — только жаль, что теперь придется полчаса в душе отмываться. намджун приходит в себя не сразу. только спустя несколько секунд поднимает голову, получает мягкий чмок в губы и после завороженно смотрит в сокджиновы глаза. — хочешь, я пока что приготовлю тебе завтрак? — ну нет, от тебя до сих пор будет пахнуть охренительным сексом, и во время завтрака я не смогу сдержаться, — с веселой улыбкой он хлопает демона по плечу (одновременно перекатываясь с ягодицы на ягодицу от нетипичных ощущений внутри, потому что обычно намджун спускает на простынь) и берет за руки. — поэтому пойдем вместе. — но тогда ты точно успеешь на работу? — конечно, если ты не будешь приставать ко мне. — хочешь сказать, это я час назад стоял со смазкой в зубах перед тобой? — хватит болтать, а то я и правда опоздаю, — джин фыркнул и скомандовал идти в ванную.

***

до момента, когда сокджину нужно будет сидеть в автобусе, мысленно подгоняя его ехать быстрее, ведь в больнице нужно успеть залезть в халат и начать обход больных до прихода заведующего, остаётся жалких полчаса. он торопливо жуёт оставшийся со вчерашнего вечера панкейк и одновременно печатает ответ на сообщение маме в какаоток. обычное утро, если не считать, что в этот раз демону удалось отвертеться от завтрака. после душа, воспользовавшись спешкой джина и не успев снять с бедер полотенце, джун быстро разогрел панкейки для сокджина, оставил на столе, и стоило последнему выбежать с растрепанными после сушки волосами из спальни, он тут же в ней заперся. — пожалуйста, сокджин-а, ты же подавишься, — сейчас он тихой тенью появляется на кухне и садится за стол напротив джина. не поднимая взгляда, он благодарно мурлычет: — спасибо за завтрак, малыш. — не за что, — в качестве ответа сокджин шумно проглатывает большой кусок, даже не пытаясь его прожевать. намджун с упреком вздыхает. — ты всё успеешь и без лишней спешки, так что жуй тщательнее. — но перед работой я хотел заскочить в банк, а там такие ужасные очереди. поэтому лучше поторопиться, если я не хочу опоздать... — обрываясь на полуслове, джин поднимает взгляд с экрана телефона (после чего он падает почти в тарелку) и обращает внимание на светло-розовую футболку, мешком висящую на плечах намджуна. и под ворчание возмущенного прерыванием завтрака демона подпрыгивает со стула и через секунду оказывается на чужих коленях, громко умиляясь: — я думал, что потерял эту футболку сто лет назад, но ты нашел ее! оказывается, она ждала свою милашку из ада, чтобы снова стать полезной! тебе так идёт! намджун угрюмо игнорирует нежности, облокотившись на спинку стула и с равнодушием предоставив лицо на растерзание сокджином. и последний, в свою очередь, не смеет жалеть его острые скулы, безумно горячие на ощупь, и неожиданно атакует нос, целуя его пухлыми губами и наконец-то выбивая из дьявола хотя бы подобие улыбки. и румянец! он клянётся, что видел, как его худые щеки на секунду порозовели! — ты ещё не закончил? — нет! буду тискать тебя вечно! — а может, ты всё-таки продолжишь кушать, любовь моя? в банк нужно и опоздать не хочется, да? — намджун одним щелчком отрывает чужие руки от своего лица, магнитом притягивая их к его коленям, и целует за ухом, подгоняя слезть с колен. — да ты... — кисти получилось отлепить прежде, чем джин успел возмутиться его дьявольским штучкам. секунду поразмыслив, он делает круг зрачками, довольно ухмыляется, поднимая взгляд на глаза, блестящие алым безразличием, — хорошо, — и поворачивается к столу, придвигая тарелку к себе и вновь хватая палочки. снова смотрит на возмущенного демона, чьи колени уже успел отсидеть. — так нормально? — да пожалуйста, — выдыхая темным дымом в сторону, он соединяет руки на сокджиновой талии, притягивая его выше на свои бедра, и подбородок пристраивает на его плече. раздается бурчание у уха: — почему ты всегда ведёшь себя, словно ребенок? — я такой только рядом с тобой, — джин снова с увлечением жуёт и тянется за мобильным. — да? и почему же? — у детей самые чистые и невинные эмоции, которые с возрастом они начинают прятать глубоко в себя, потому что сталкиваются с людьми, не заслуживающими их видеть в искреннем виде. а когда взрослый человек встречает того, кого он бесконечно любит и кому может полностью довериться, эти чувства выходят наружу сюсюканьем и тисканьем твоих щек. всё просто, — он поднимает палочки вверх и весело оглядывается на моментально применявшееся настроение намджуна: влюбленная улыбка растеклась от ямочки до ямочки. а ведь нужно было только дольше пяти секунд смотреть на чужой профиль. — во! слышал, как импровизирую? поэтому психологию на первом курсе со шпорами сдавал. — так значит, ты влюблен в меня так сильно, что можешь даже доверить свою жизнь? — ты воскрешал мои воспоминания о нашей любви три раза, и я ни разу не ушел от тебя. сам как думаешь? — можешь сказать это ещё раз. — за последние шестьдесят лет я ещё ни разу не усомнился в том, что хочу мацать твое лицо всю жизнь и всё время после смерти. поэтому да. да, я доверяю тебе. намджун довольно фыркнул и нос спрятал в его пушистых волосах на затылке. сокджин же снова и снова покрывался мурашками, ощущая обжигающее дыхание у шеи, и если бы мог, то от удовольствия замурлыкал бы. отправиться собирать вещи на работу и очередное ночное дежурство (о котором намджун ещё не знает) нужно было уже через пять минут, из-за чего он откладывает палочки на недоеденный панкейк и полностью разворачивается к дьяволу, перекидывая одну ногу на другую сторону и ладони кладя на плечи. — и что же теперь? — намджун игриво оглядывает его. — нужно нести ребенка в спальню и самому переодевать? — нет, хочу еще немного посидеть так. — хм, как скажешь. джун снова притягивает к себе, позволяя джину лечь на его грудь своей, голову опустить на плечо и продолжить быстро листать ленту в телефоне, но уже за спинкой стула. — а тебе не тяжело? — нет. тяжело. бедра страшно затекли под тяжестью сокджина, но разве намджун может отказать своей любви, которая вот-вот уйдет на работу на несколько часов и оставит от себя только запах на соседней подушке? он прижимает к себе крепче, ладонями нежно гладит спину, опускаясь пальцами к чувствительной пояснице, и улыбается, когда ягодицы джина от щекотки невольно сжимаются. — я буду скучать по тебе весь день, — говорит намджун. — найдешь, чем развлечься. хм, кстати, — он поднимает голову с плеча и рукой указывает в угол гостиной, где лежит маленькая стопка книг в прозрачном пакете, — я вчера утром зашел в библиотеку и взял книги, о которых ты просил. как раз прочитаешь и расскажешь, что же в этих трех томах невероятной скукоты интересного. — спасибо, любовь моя. — пустяки.