DAWN

Минхо сжал голову руками, подавляя крик ужаса. Если его обнаружат, то не задумываясь пустят пулю промеж глаз. Никто не будет запариваться со свидетелем, его просто убьют. Снизу продолжали отстреливаться и кричать. Минхо судорожно вздохнул, моля всех богов, чтобы все это прекратилось, чтобы наконец наступила тишина. Чтобы они все ушли отсюда и продолжили свои бандитские разборки где-то там, где его нет. «Я выживу? Я выйду отсюда живым?..» Во всем был виноват Чан. Минхо поперся за ним в загородный дом, думая устроить себе отдых от городской жизни в тиши природы и внезапно стал свидетелем убийства. Телефон остался там, где-то между подушек, разбросанных по всей гостиной. Он сначала не дозвонился до Чана, а потом произошел первый выстрел, и он, не помня себя, побежал по лестнице наверх, прыгая сразу через две ступеньки. Он вздрогнул, когда услышал за запертой дверью шаги. На мгновенье шум снизу затих, но потом вновь возобновился, но Минхо успел услышать, как дернулась ручка и потихоньку приоткрылась дверь. «Блятьблятьблять», — Минхо попытался слиться со стеной, зажал ладонью рот, чтобы оттуда не вырвался даже вздох и зажмурился. В комнате ведь темно, он забился где-то между шкафом и тумбой, ну кому придет в голову шариться здесь? Кому-то пришло. Приглушенные осторожные шаги раздались совсем близко и остановились прямо напротив него. Минхо медленно выдохнул весь воздух из легких, открывая глаза и уставившись забитым взглядом в армейские кожаные ботинки прямо перед своим носом. Сердце не остановилось, продолжало истошно стучать. Но это на секунды, понимал он. Сейчас оно остановится. Но эти секунды проходили одна за другой, а Минхо все еще видел перед собой неподвижные черные ботинки. Он боялся поднять глаза. Судорожное дыхание прорывалось изо рта, Минхо ощущал горячую влагу на щеке. Он плакал даже не из ужаса — да, ему было страшно, но больше всего он сожалел. Наверное. — Не могу поверить, Минхо, — сказал над ним негромкий голос. Прежде чем Минхо успел осознать, что знает обладателя этого голоса, как его схватили за подмышки, легко приподняли и усадили на кровать. — Ч-чанбин? Это был и правда Со Чанбин. Его сосед, которого он сто лет знает, который салютовал ему при каждой встрече, глумливо улыбался и говорил, что у Минхо охеренная задница. Минхо никогда не отвечал на его приветствия и всегда надменно проходил мимо, а теперь он уставился на своего соседа во все глаза, ощущая ужасную смесь облегчения и полустраха-полунастороженности. — Как ты здесь оказался? — Чанбин оглядел его с ног до головы. Минхо сглотнул, тоже окидывая его взглядом. Камуфляжная куртка и штаны, следы крови на лице, огнестрельное оружие в руках, острый и настороженный взгляд — Чанбин не был похож на того безбашенного придурка, что приударивал за ним время от времени. Минхо всерьез думал, что сосед является беззаботным прожигателем жизни. А он оказался… Кем? Бандитом? Убийцей? — Я ничего не видел, ничего не знаю, Чанбин, — Минхо замотал головой, но потом перевел дыхание и постарался успокоиться. — Вытащи меня отсюда. Пожалуйста. Ты можешь? Чанбин прислушался к затихающему шуму на первом этаже. Даже его острый профиль в эту минуту излучал уверенность. Он вновь повернулся к Минхо и задержал на нем нечитаемый взгляд. — Могу. Но вопрос в том, зачем мне это нужно? Паника опять подняла в нем голову. Минхо вгляделся в чужую насмешливо приподнятую бровь и сказал как можно более ровным тоном: — Можно подумать об этом в спокойной обстановке. Не здесь и не сейчас. Чанбин ничего не ответил, Минхо зажал рот, чтобы не вскрикнуть, когда тот молниеносным движением развернулся на месте и схватил за горло подкравшегося на него сзади человека. Хрустнула кость шейного позвонка, человек в темной одежде мешком свалился на пол. Чанбин отошел к двери и снова прислушался. Минхо задышал прерывисто, ощущая, как дрожь пробрала все тело. Его сосед только что убил человека, как будто ему ничего не стоило это сделать. — Все в порядке. Просто думай, что он неудачно упал и свернул себе шею, — он повернулся к Минхо. — Сюда больше никто не придет, сиди тихо. Я вернусь за тобой. Как только он ушел, Минхо вскочил и торопливо подошел к окну. Ноги немного дрожали, ледяные руки отказывались слушаться, когда он торопливо дергал задвижку форточки. Он понимал, что не пролезет. Да даже если он умудрится без лишнего шума разбить стекло, как он выберется отсюда? Прыгать со второго этажа не вариант. Постояв немного, он вернулся к кровати и упал на нее. Через минуту он уснул. — Мне нужно домой. — Не нужно. Минхо раздраженно повернул к нему голову. Чанбин следил только за дорогой. У него было непривычно хмурое лицо и по лицу то и дело ходили желваки, он все больше молчал и тем самым раздражал Минхо еще сильнее. Сжав пальцами край сиденья, Минхо тихо процедил: — Ты не дал мне найти мой телефон, не хочешь дать свой, чтобы я позвонил Чану. Теперь говоришь, что мне не нужно домой? — Пошевели мозгами, Минхо, — выдохнул Чанбин, даже не поворачивая головы. — Там сейчас происходит зачистка, если мы вернемся, мы не увидим там ни одного трупа. Твоего телефона мы также не найдем. Скорее всего там уже вовсю копаются и выясняют, что ты за молодец. Твой Чан крупно подставил тебя, так что забудь и о нем. Минхо выпрямился, в груди будто вспыхнул пожар. — Ты знаешь Чана? — голос чуть дрогнул. — Чан такой же, как и ты? — Ну нет, — насмешливо протянули слева. Минхо покосился в его сторону и увидел, как тот сильнее сжал руль. — Не оскорбляй его подобным сравнением. Я шестерка, он — законопослушный гражданин. И поступил он, как законопослушный гражданин, хреново, когда оставил тебя там. — Тогда куда ты меня везешь? — не выдержал Минхо. Он убрал с лица растрепанную челку и раздраженно покосился на Чанбина. — Можешь не пялиться на меня? — Охотно, — Чанбин коротко рассмеялся. — Просто я удивился, — пожал он плечами. — Я никогда не видел, чтобы ты что-то делал с волосами. Ты вечно ходил прилизанный и аккуратный, я привык к такому Минхо. — Что? — Минхо на минуту забыл, что происходит вокруг него. Он уставился на своего соседа, приподняв бровь. — Ты очень красивый, детка, — Чанбин с ухмылкой отвернулся к дороге, продолжая сильно сжимать руль. Минхо приложил руку к груди и про себя выругался последними словами. — Ты поживешь некоторое время в доме моего хорошего приятеля, — через несколько минут заговорил Чанбин, наконец затрагивая самую насущную тему. — Его самого очень удачно нет в городе, так что я воспользуюсь этой возможностью и спрячу тебя там. — Мне не нужно прятаться, — Минхо вспыхнул, не веря в абсурдность происходящего. — Это ваши бандитские разборки, при чем тут я? И мне выходить на работу в понедельник! Чанбин сбросил скорость и через некоторое время остановил машину прямо у автобусной остановки. Время давно было за полночь, общественный транспорт естественно в это время уже не ездил, так что действие Чанбина выглядело как издевательство. — Ты оставишь меня здесь? Ты это сделаешь? Чанбин повернул к нему голову, нехорошо усмехаясь. Минхо ощутил подспудную тревогу. Не то чтобы он доверял этому человеку безоговорочно, но он никогда не ожидал от него ничего плохого. Почему? Потому что это сосед, который живет через дверь? Которого он видит часто на детской площадке, гоняющего мяч? Потому что он всегда, когда видел его, желал ему хорошего дня, пусть и с неизменной похабной улыбочкой на лице? — Нет, конечно, — Чанбин продолжал чему-то довольно улыбаться. Его темные глаза не отрывались от губ Минхо, поднимались к настороженно блестевшим глазам и снова опускались на губы. — Я хочу, чтобы ты уяснил очень важную вещь. — Какую же? — сглотнул Минхо. — Там, в комнате, когда я увидел тебя, ты умирал от страха. Ты плакал, твои большие красивые глаза от слез стали еще огромнее. Ты напомнил маленького котенка, который потерял мать. Минхо захотелось протянуть ладонь и заткнуть ею чужой рот. Чанбин вовсе не собирался говорить чего-то существенного, он будет себя вести как привык вести себя с ним всегда — насмехаясь и глумясь над ним. В этом весь он. Он спас его там, в том доме, наверняка ему понравилась эта роль благородного спасителя, ему теперь предоставилась еще одна возможность поиздеваться над тем, каким уязвимым мог быть Минхо. Он выпрямился в сидении. — Отвези меня домой. Я ничего не видел, ничего не слышал, я не буду связываться с Чаном, если ты этого хочешь. Чанбин медленно тронул автомобиль. Он хмыкнул только: «Я этого хочу? Ну, как скажешь». Дорога все еще была пустынна, Минхо смотрел перед собой и думал, что ни в чем больше не уверен. И ни в ком. Минхо достал связку ключей из заднего кармана джинс и вставил один в замок. Он ощущал спиной прожигающий взгляд — Чанбин не заходил в свою квартиру или не уходил вовсе. — Твоя ночная жизнь разве не начинается прямо сейчас? — нервно спросил Минхо, дергая плечом. Дверь давно открылась, но он не спешил входить. Странный зуд прошелся вдоль позвоночника, ощущение тревоги мешалось с каким-то сладким чувством, и Минхо нужно было обернуться, чтобы унять это, но он не мог и не хотел. Сосед же не собирается напасть на него ни с того ни с сего? Не зря же он запретил включать свет в подъезде… Глупость. — Я действительно должен уехать, меня наверняка уже ищут. Но… Его голос звучал совсем вкрадчиво и низко. Близко. — У тебя будут неприятности? — удивился Минхо. За спиной коротко рассмеялись. — Нет. Неприятности начнутся у тебя. А я хочу на это посмотреть. Все произошло слишком быстро. Минхо собирался переступить порог, когда его плечи сжали до боли сильно и дернули назад. Он упал и приземлился на холодный пол, слишком ошеломленный происходящим, чтобы даже вскрикнуть. В подъезде все еще было темно, но он услышал звуки борьбы — приглушенные удары и сыпающиеся проклятья. Чувство животного страха вернулось. Он отполз к лестнице, ощущая, что сейчас завоет от ужаса. Кто-то поджидал его в квартире, кто-то сейчас пытался убить его и если бы не Чанбин… — Все хорошо, хорошо, открой глаза, детка. Я рядом. Все позади. Минхо приподняли так легко, будто он ничего не весил. От Чанбина несло потом и кровью — и адреналином. Показалось, что сейчас он набросится уже на него, но Минхо только крепче прижался к нему. Там, у их ног, валялось бесчувственное тело. — Воспринимаешь меня? — Да. — Посиди в машине, я должен убрать его. — Ты убил его? — Минхо задышал спокойнее, шепча слова в чужую соленую шею. — Он неудачно упал, — Чанбин коротко засмеялся, неся его по лестнице вниз. Минхо забился на заднем сидении машины, а Чанбин вернулся на их этаж, откуда пришел через полчаса, неся в руке небольшую спортивную сумку. — Ты расчленил его и запихал его по кармашкам? — Минхо судорожно рассмеялся, допуская, что его сосед способен на это. Чанбин кинул ему сумку, быстро пристегнулся и тронул машину с места. — Я захватил какие-то твои вещи, паспорт твой и все такое. Сейчас мы едем в тот дом, о котором я тебе говорил. Ты будешь там в безопасности. — Кто это был? — Минхо откинулся на сидении, поджав под себя ноги. Ему было холодно. — С кем ты знакомился в том загороднем доме? Вернее, с кем Чан пожелал тебя знакомить? — вкрадчиво спросил Чанбин, не отрывая взгляда от дороги. Минхо пожал плечами. — Много с кем. С Ким Уджином, его деловым партнером. С Пак Джиненом. Тоже из этого круга. Там были еще какие-то люди. Все они смотрели Чану в рот. Отвратительно. — Уджина убрали. Ну, ты в курсе. Еще у него на редкость преданные собаки оказались, пришлось с ними повозиться. — Только не говори мне… — Минхо осекся, в сердце закрался страх. Наверное, этот страх и не уходил до конца. — Расклад сейчас таков, — спокойно продолжил Чанбин. — Чан устроил, как это называется, передел собственности. Ему мешал только Уджин. С Джиненом, моим боссом, он сумел каким-то способом договориться. — Ты сказал, что он не такой, как ты, — прервал его Минхо. Он ощутил горькое чувство разочарования. — Он человек, у которого есть власть. Я не знаю его мотивов, почему он жертвовал тобой, но можно догадаться, конечно же. Надеюсь, сейчас ты осознал в полной мере, в какой опасности находишься. — А ты — нет? — О моей роли в твоем спасении никто не знает. Я просто пешка, пока я служу своему хозяину, я жив. — Но ты оставил труп у дверей наших квартир! Чанбин усмехнулся, сильно сжимая руль. — Не переживай так. О трупе позаботится Чан. Я ему позвонил и сказал, что ты со мной. Наверное, я отвлек его от занимательного времяпрепровождения — оплакивания тебя. Ну ничего, найдет другое. Дом, в котором ему теперь предстояло прятаться неизвестно сколько, находился очень далеко от центра. Барачного типа, со свежепокрашенным высоким забором и аккуратным газоном. Минхо прошел в большую комнату, заставленную суперновороченной техникой, огромным уголком с мягкими подушками и глубоко вздохнул. — Твой друг надолго уехал? — спросил он, чтобы просто спросить. Чанбин подошел к окну и задвинул жалюзи. — Не думай о нем. Он надежный и очень понятливый парень. Не вернется до тех пор, пока нам это нужно. Выпей что-нибудь, — он кивнул в сторону мини-бара. — Холодильник забит. Ты умеешь готовить? — Подожди… — Я сейчас должен уехать. Вернусь утром, никому не открывай, я позвоню тебе, — Чанбин двинулся к выходу. Минхо ощутил знакомое раздражение, которое напрочь задвинуло в сторону чувство благодарности. Но он подавил порыв что-то сказать ему вслед и просто пошел на поиски еды — он проголодался. Холодильник и правда ломился от разнообразия продуктов. Минхо вытащил замороженную курицу и засунул в духовку. Потом отправился в ванную, тщательно смыл с себя всю грязь — пот, чужую кровь и сам запах опасности и смерти. А после сытной еды он наконец позволил себе забыть обо всем, что случилось за последние сутки и провалился в долгожданный и блаженный сон. Утром, во время завтрака с остатками курицы, Минхо меланхолично думал, что делать с работой. Ничего не придумал. Ехать в офис надо. Выходить из дома — опасно для жизни. Звонок телефона выбил его из спокойного состояния. Он заозирался по комнате, не понимая, откуда доносится мелодия, вскочил и бросился к журнальному столику. Телефон оказался погребен под несколькими разбросанными по всей поверхности книгами. — Я сейчас позвоню в дверь, — сказав это, Чанбин тут же отключился. Минхо машинально оглядел себя в зеркало, только хотел пригладить волосы, но быстро опомнился. Это же Чанбин, сказал он себе. Сосед зашел в дверь, присвистывая и улыбаясь от уха до уха. Кепка скрывала его глаза, но Минхо не сомневался, что они тоже горели неуместным весельем. — Скучал по мне, детка? В руке он держал пакет, который бесцеремонно впихнул Минхо. — Мороженое. Шоколадное, сливочное, на любой вкус. Наслаждайся. А мне пора. — Что мне делать с работой? — не обращая внимания на чужую беззаботность, спросил он. — Напиши заявление об увольнении. — Шутишь? — Нет. Какие уж тут шутки. Минхо прекрасно это понимал. Но он не понимал, почему его жизнь превратилось в кошмар. Все разрушилось в течении 24-х часов. — Почему ты мне помогаешь? Он не хотел спрашивать об этом, но это тоже было за гранью его понимания. Чанбин насмешливо посмотрел на него, приподняв лицо, чтобы Минхо видел его глаза. — Ну как же, ты всю жизнь мой сосед, я тебя давно знаю, это будет несправедливо, если ты умрешь от рук нехороших людей. Минхо раздраженно фыркнул. Чанбин вкрадчиво рассмеялся и глумливо продолжил: — Ладно, это же так очевидно. Просто дашь мне и мы сочтемся за мою доброту и сострадательную душу, — и картинно ухватился за сердце. Не веря, что делает это, Минхо начал расстегивать бляжку ремня. Злость подняла в нем голову, но ему в какой-то степени было все равно. Чанбин тут же изменился в лице, перехватил его руку и процедил: — А ты в натуре давалка? Под каждого ляжешь, кто попросит? Минхо ощерился. — А что? Невеликое дело — подставить задницу, когда на кону жизнь. Чанбин отступил от него на шаг. Лицо его сделалось нечитаемым. — Хорошо, — медленно произнес он. — Я вечером вернусь, со свечами и прочим. Будем трахаться как белые люди, на кровати, красиво и медленно, а не так — на ходу и на отъебись. Ты меня понял? Через секунду громко хлопнула дверь. Минхо длинно выдохнул и присел в кресло. Он все еще держал его под колено и долгим взглядом изучал выставленную перед ним ногу — проходился глазами от бедра, согнутого колена — и до самой щиколотки. Минхо очень бы хотел показательно зевнуть, но не мог. Зачем себя обманывать, если ему странным образом нравилось читать обожание в глазах Чанбина? Он дернул ногой, случайно или нет, но большой палец задел чужой подбородок, и Минхо улыбнулся, повторяя это движение еще пару раз. Чанбин усмехнулся, поймал ртом этот палец и всосал в рот. Это было какое-то безумие. Минхо лежал, откинувшись на подушки, опираясь на свои локти и смотрел на то, как Чанбин неторопливо, ласково и нежно, зацеловывает его стопы и пальцы ног. Чужой жадный рот облизывал, сосал, прикусывал, и одновременно с этим Чанбин не переставал насмешливо смотреть на Минхо, будто его это забавляло. Будто он игрался и получал удовольствие от своей выходки. Но он не мог обмануть — его радужки совершенно потемнели, что говорило только об одном — он безумно хочет его. — Ты разденешься или нет? — выдохнул Минхо, сглатывая. — Я не могу сейчас ничего с себя снять, иначе все закончится быстро, — Чанбин прикрыл глаза, прижимая чужую ногу к щеке. — Ты такой сладкий. — Ты уже говорил мне это. — Твоя белоснежная кожа больше не будет белоснежной к утру, — Чанбин отпустил его колено, подтянулся на руках и улегся на нем так, чтобы его голова оказалась на уровне паха Минхо. Минхо облизал губу, невыносимо желая наконец оказаться у него во рту. Он не чувствовал ни грана стеснения, только предвкушение. Размашистое движение языком под тазовой косточкой, а затем легкий укус. Минхо закрыл лицо согнутым локтем, дыша открытым ртом. Пальцы Чанбина больно впивались в кожу ягодиц, он влажно целовал область вокруг паха, внутреннюю сторону бедер, издавая какие-то удовлетворенные, животные звуки. — Я хочу тебя… так сильно хочу… давно хочу, Минхо… — Я знаю, блять. Воздух холодил везде, где Чанбин пообслюнявил его. Оставив в покое нижнюю половину его тела, Чанбин просунул руки ему подмышки, привлек к себе еще ближе и принялся облизывать его соски, и делал это с таким мучительным удовольствием на лице, что такое зрелище невозможно бы было вообразить — только увидеть собственными глазами и понять, что такое действительно возможно. Минхо заерзал, раздраженно хватаясь руками за чужие твердые мышцы плеч. Нетерпеливо качнул бедрами вверх и раздраженно спросил: — Может уже отсосешь? — Может и отсосу, — Чанбин чуть сдвинул свой корпус вниз, приподнялся на вытянутых руках и опустил голову, глядя на стоящий член Минхо. Пригнулся и втянул головку в рот. Отпустил, размашисто слизал выступившую каплю и вобрал в рот мошонку. — Мой маленький, — мурлыкнул он, с наслаждением лаская плоть улыбающимся жадным ртом. — Посмотрим на твой, — Минхо застонал, снова прикрывая глаза. Чувствуя его горячий язык и влажные губы, он исступленно желал ощутить жадность чужого рта всей своей сущностью. И Чанбин наконец дал ему это. В доли секунды Чанбин прошелся своими горячими губами по всей длине, а потом сомкнул их у самого основания. Минхо протяжно застонал, стукнувшись затылком об стену. Ему захотелось закрыть глаза и наслаждаться теплым ртом, но жажда видеть Чанбина с его членом во рту оказалась сильнее. И он смотрел, теряя связь с реальностью, отпуская все внутренние тормоза и давая себе волю. Его несерьезный сосед, который действовал ему на нервы, раздражал своей ухмылкой — но который оказался рядом, когда его жизни угрожала опасность и спас Минхо. Этот сосед доставлял ему неземное наслаждение. Такое, которое он не испытывал, наверное, никогда в жизни. Ему хотелось сказать ему «спасибо». Сказать сейчас, когда исступленное желание достигло пика и Минхо с высоким криком кончил в чужой-родной рот. Хотелось сказать «спасибо», когда Чанбин обнял его, прижимая к своему горячему твердому телу. Поблагодарить, когда Чанбин тихо спросил его в ушко, готов ли он продолжать. Но вместо этого Минхо лишь коротко кивнул. Чанбин был слишком жадным и глупо было думать, что секс с ним будет размеренным и спокойным. Наоборот — он был словно шторм — сносил своей страстью и жадностью. Но утром Минхо сказал, что ненавидит его, когда прямо на кухне, Чанбин повернул его к себе спиной, спустил трико, раскрыл его половинки, сплюнув и размазав слюну по сжимающейся дырке и ткнулся головкой. — Ты спятил, я тебя ненавижу, — Минхо, морщясь, уперся руками сильнее о край стола. Член Чанбина проник без особого сопротивления. Это и неудивительно — он трахал его несколько часов подряд, анус даже не закрывался. Было даже больно, Минхо закусил губу, испуская болезненные стоны. — Больше не надо, как белые люди, делать это в кровати? Чанбин прерывисто засмеялся, сильно сжимая его бедра. — Прости, но я дорвался, — он укусил его в соленую шею и размашисто задвигался. — Чего ты хочешь от меня? — злость прорвалась в голос, тем самым выдавая его. Минхо сжал зубы и постарался успокоить дыхание. Меньше всего ему хотелось быть уязвимым с открытыми эмоциями перед Чаном. Чанбин стоял, прислонившись плечом к косяку, и слушал его телефонный разговор. Его сведенные брови говорили о недовольстве, но он не прерывал его. Даже не решался войти в комнату. Отстраненно подумалось, с каких пор Чанбин стал таким робким?.. — Чтобы ты уехал из города, — сказал по ту сторону Чан. — Как я мешаю тебе, скажи мне? — горько усмехнулся Минхо. — Что я могу сделать против тебя? Я мошка, которую столько раз старались прихлопнуть твои враги, но пока не удалось. Почему бы тебе не оставить меня в покое? — Я хочу, чтобы ты жил, что здесь непонятного? Никто не оставит тебя в покое, пока ты связан со мной! — Чан кричал на него. Он никогда не поднимал на него голос. Минхо отвернулся, чтобы Чанбин не увидел его глаза. На них навернулись слезы, скорее всего. — Ты будешь в безопасности только вдали от этого места! Прошу тебя, Минхо. Я даже готов смириться с этим щенком, что крутится вокруг тебя. Бог с тобой, спи с ним, если хочешь. Но только уезжай поскорее отсюда. Минхо швырнул телефон и вслух, громко матернулся. Чанбин вошел в комнату и осторожно привлек Минхо к себе, обнимая. — Хочешь, уедем? — тихо спросил Чанбин после нескольких минут обоюдного молчания. Минхо успокоился, слушая размеренный стук чужого сердца. Он крепко зажмурился и покорно произнес: — Если этого хочешь и ты — тогда давай. Свалим отсюда.