Он мой

Николя проснулся, когда день только начинал входить в свои права. Было не больше восьми часов. Он сладко потянулся, щурясь от солнца, проходившего через щели между шторами. Он взглянул на свою любимую, мирно посапывающую и досматривающую последние ночные сновидения. Она улыбалась во сне, и Николя тоже улыбнулся и погладил её по щеке, а в голове у него пронеслось: "Как хорошо, что всё закончилось". После этого он немного помрачнел. Сегодня ему предстояло ехать к Косачам, где его ожидал не самый приятный разговор. Он не знал, как посмотрит в глаза Софье Станиславовне, как скажет бедной женщине, что её дочь - преступница. Он не хотел наказывать Марианну по закону за похищение, но уличить её в этом прилюдно он считал своим долгом. От грустных мыслей его оторвал стук в дверь. Он тихо встал, подошёл и открыл её. На пороге стояла Орыся, державшая в руках какое-то письмо. - Доброго утречка, Николай Александрович. Извините за беспокойство, но это вам принесли, сказали срочно передать. - девушка протянула ему конверт и ушла. Николя бесшумно затворил дверь, чтобы не дай Бог не разбудить Лену, разорвал конверт и быстро пробежался по строкам: "Дорогой Николя! Я понимаю, что мне нет прощения за содеянное. Но я прошу тебя, позволь хотя бы объясниться с тобой. Я буду ждать тебя по этому адресу. Твоя М.К." Николя скомкал в руке записку и злобно отшвырнул её в угол. Слова "дорогой" и "твоя" вызвали в его душе волну возмещения и презрения. Как после всего содеянного она смеет такое писать? Да ещё и просить о встрече? А потом он вспомнил события того вечера. Видимо Марианна всерьёз поверила, что он её полюбил. Наивная девочка. И всё же, Николя польстило, что Марианна так хотела заполучить его. Но обиду, нанесённую Елене и ему лично он простить не мог. Он решил поехать по назначенному адресу и сначала поговорить с Марианной, а уже потом последовать в поместье Косач. ☆ ☆ ☆ Марианна нервно ходила из угла в угол в небольшой, но уютно убранной столовой. Она приехала сюда сразу же, как отправила записку, а это значит, что Николя должен быть с минуты на минуту. Если он, конечно, вообще решит приехать, а не отправится к её маменьке с подробным рассказом обо всех её похождениях. Вдруг дверь с шумом отворилась, на пороге показался младший Дорошенко. Он держался довольно надменно, всем своим видом давая понять, что ему не очень приятно данное общество. Марианна сначала съёжилась под этим взглядом, ей стало немного не по себе. Но потом она смело шагнула ему навстречу, премило улыбаясь и протягивая ручку для поцелуя. Николя проигнорировал этот обычный жест. Его лицо по прежнему было серьёзно. Он решил первым прервать царившее молчание. - Марианна, ты, кажется, позвала меня сюда, чтобы объясниться. Я тебя внимательно слушаю. Николя даже не смотрел на неё, его взгляд был направлен куда-то в сторону. От этого грозного тона и всего его поведения, Мари совсем испугалась. Она думала, что понравилась ему, что в конце концов он её полюбит, они поженятся и будут жить долго и счастливо. Но опять в её планы вмешалась эта Елена! Марианна обидчиво скорчила губки, разозлившись скорее на свои мысли, чем на собеседника. Нет, на Николя она злится просто не могла. Потом она взяла себя в руки, снова приняла непринуждённый и ласковый вид и ответила: - Конечно, Николя. Но может сначала выпьем чаю?.. На столе появились две кружки, сахар, и другие принадлежности для чайной церемонии. Николя невольно отметил, что он не против почаёвничать, ведь он так и не позавтракал. Марианна всё с той же улыбкой на губах разлила горячую, дымящуюся, чёрного цвета жидкость. Потом она хотела положить сахар, но выронила щипчики. - Ой, прости, Николя, я такая неловкая. Она хотела наклониться, но Николя всё же решил проявить вежливость и сам встал и поднял их. Он сделал глоток. Приятное тепло разлилось по телу, злость и обида слегка смягчились. Он снова поднёс чашку к губам. Теперь на него смотрела не преступцица и обидчицы его любимой, а молодая красивая девушка, и смотрела она на него полными любви глазами. Он сделал третий глоток. Веки потяжелели, а голова перестала что-либо соображать. Последнее, что он увидел, была сладкая и коварная улыбка Марианны Фёдоровны Косач... ☆ ☆ ☆ Лена снова проснулась в гордом одиночестве. Ну почему такая сладкая и прекрасная ночь не могла перерасти в ещё более прекрасное утро? Она встала, потянулась и недовольно скривила губки. Потом она позвала Орысю, чтобы узнать, куда снова пропал Николя. Девушка быстро прибежала и начала помогать Елене привести себя в порядок, попутно отвечая на вопросы своей госпожи. - Орыся, а куда снова уехал Николай Александрович? - Не знаю, Елена Александровна. - ответила девушка, расчёсывая золотистые волосы Лены. От Елены не укрылось её смущение. Она явно что-то знала, но скрывала, боясь, что её пани переволнуется, тем более в таком положении. - А в котором часу он отбыл? - продолжала допрос пани, внимательно наблюдая за реакцией в зеркало. - Да с час назад наверно. - пожала плечами Орыська. Она закончила с причёской и теперь направлялась к шкафу, чтобы достать оттуда платье. Вдруг внимание служанки привлёк скомканый лист бумаги в углу комнаты. Она не подумала об осторожности и подняла его, что не укрылось от зорких глаз Елены, внимательно смотревшей за ней в зеркало. - Подай-ка мне эту бумагу, пожалуйста. Орыся прикусила губу от досады, что всё-таки не уберегла свою паночку от волнений. Но делать было нечего, и она отдала злополучную записку Лене. Та быстро пробежалась по ней глазами, и на её глазах выступили слёзы. Она резко встала и побежала вниз, в холл дома под звонкие причитания заботливой служанки. Через четверть часа она уже неслась в карете по указанному адресу. Её сжигала изнутри не столько ревность, сколько какое-то смутное плохое предчувствие. Она подсознательно ощущала, что с Николя может случиться беда и неслась его спасать. Но и ревность тоже занимала определённый уголок в её сердце. Почему эта девушка пишет к нему такие нежные и заботливые слова? И почему он сорвался к ней по первому же её зову? Ответом на этот вопрос у Елены пока было одно: она просто одержима Николя, а он поехал, чтобы во всём разобраться и выслушать её объяснения по поводу её поступков. Лена успокаивала себя этим, но червь сомнения снова начинал терзать её душу.