А я тебе верил

      «Он не хочет разговаривать со мной, он не хочет меня видеть, он мне не верит!» Стоя у каменных стен камеры, женщина непроизвольно вздрогнула и поежилась от холода. Вокруг было так пусто, из маленького окошка чуть проникал свет яркой луны. Та, от которой в один миг отвернулись все, присела на краешек железной койки и обречённо закрыла лицо руками. «После стольких лет!.. Коля, ну, кто же, если не ты?!.»       Рано утром, не дождавшись, когда проснётся Рогозина, Николай Петрович быстро собрался и поехал в ФЭС. Чиркнув фамилию в журнале у дежурного, мужчина направился в буфет. Там он встретил заваривающего себе кофе Майского.       — Доброе утро, Серёга!       — А доброе ли? — недоверчиво посмотрел друг в ответ.       — Ты прав, — вздохнул Круглов, — ничего хорошего.       — Ты как?       — Отвратительно.       — А как… товарищ полковник?       — Дома спит, я написал записку, чтоб сегодня она не появлялась на работе. Пусть отдыхает.       — Написал записку? — выпучил глаза Майский.       Он хотел было ещё что-то сказать, но собеседник перебил его:       — Это не то, о чём уже, наверняка, подумала твоя испорченная фантазия! Она просто попросила остаться на ночь, так как ей было не по себе в квартире, в которой долгое время жил другой человек. Видел бы ты её состояние, отказать было просто невозможно.       — Ну-ну, — только и произнес коллега, делая глоток кофе. — Странные отговорки, конечно, но, как говорится, не моё это дело.       — А она, действительно, странная, — подметил майор, присоединяясь к завтраку.       — Ну, знаешь, Коль, если вы все не обратили внимания на то, что вместо меня несколько лет на работу ходит клон, общались бы с ним, как со мной, делились секретами, я б, наверное, тоже казался странным после возвращения.       — Понимаешь, она какая-то не такая. Внешне похожа, по голосу тоже, а вот повадки, поведение, манера разговора… всё такое чужое.       — Петрович, сейчас ты пытаешься упрекнуть настоящую Галю в том, что она не похожа на свою копию? Я правильно тебя понимаю?       Эти слова заставили Круглова задуматься. Он подсознательно чувствовал правоту Сергея. Через некоторое время майор, всё же, ответил:       — Мне казалось, что Рогозина всегда была другая, не такая, какой я увидел её вчера.       Собеседник усмехнулся и, поставив чашку, положил руку на плечо своему другу:       — Сейчас мы устанавливаем точные сроки произошедшей подмены. Я думаю, что ты изменишь своё мнение, когда узнаешь, что работал рука об руку с копией более пяти лет. Коль, не живи иллюзиями. Галя, несмотря ни на что, нашла в себе силы начать восстанавливать хорошие отношения с тобой, не нужно сопротивляться. Как только мы получим все доказательства, найдем, может, каких-то свидетелей, то самозванка отправится в тюрьму, а настоящая Рогозина останется с нами навсегда. Я верю, что мы сможем начать жить, как раньше.       — Да, наверное, ты прав.       Майский улыбнулся и уже было успокоился, как вдруг услышал следующую фразу Круглова:       — Но у меня всё никак из головы не выходит ОНА…       Сергей резко поставил кружку на стол:       — Ты не исправим, Петрович! Ну, иди, иди, допроси её! Всё равно ни с кем более она разговаривать не желает!       — Что же ты сразу-то не сказал?! — возмутился майор.       Собеседник театрально закрыл лицо рукой и медленно произнёс:       — Я тебе это вчера уже говорил, очнись ты, наконец! Вернись в реальность! Мы с Даниловым даже накидали для тебя список вопросов.       — Извини, я вчера, видать, был совсем не в себе. Вам удалось выяснить её личность?       — Нет! Никаких данных! Может, она хоть тебе что-то скажет.       — Я в этом сомневаюсь, — сосредоточенно ответил Николай Петрович, вчитываясь в список вопросов, — но у нас нет выбора, мне придётся с ней поговорить.       — Коля! — серьёзным тоном обратился Сергей. — Не поговорить, а допросить! Она преступница! Не подведи!       — Обижаешь, — усмехнулся собеседник, поднимаясь со своего места, — ты недооцениваешь мой профессионализм!       Но вскоре, когда заместитель начальника ФЭС остановился перед входом в допросную, куда уже привели женщину из камеры, он понял, что пресловутый профессионализм свой он явно переоценил. Сделав глубокий вдох, он резко открыл дверь. В глаза ударил яркий свет, усиливающий своё влияние благодаря белым стенам. Через несколько секунд взгляд Круглова, всё же, сфокусировался на сидящем за столом человеке: «Вот она! Та самая Галя!».       Женщина сидела, непривычно опустив руки на колени. Поза была вынужденная и скованная. От былой прически не осталось и следа, волосы были убраны в любительский, но достаточно аккуратный пучок. Услышав звук открывающейся двери, копия Рогозиной поспешно подняла глаза на вошедшего. «Неужели! Неужели он пришёл!» — вихрем пронеслось в её голове. Их взгляды снова встретились. Кто знал, что жизнь способна их разделить вот так коварно и прямолинейно.       Николай Петрович не мог сделать и шага. Эти её глаза…. Почему они сейчас как гром среди ясного неба? Неужели всё настолько плохо?..       Не до конца осознавая свои действия, женщина встала. Она уже готова была что-то сказать, сопроводив это жестом, но наручники не позволили ей этого сделать, и она промолчала.       Вдруг поняв весь ужас ситуации, Круглов громко выкрикнул:       — Канвой!       Женщина вздрогнула, и на её лице отразился испуг.       Этот призыв проигнорировать было невозможно. Тут же появившийся на пороге лейтенант вопросительно посмотрел на майора. Тот тихо, но поспешно произнёс: — Немедленно снимите наручники!