А я тебе верил

      Выстрел… На мгновение всё вокруг замерло… Снова мерзко скрипнув, часы с маятником пробили четыре раза… Что может быть страшнее услышанного вблизи себя звука стреляющего пистолета?.. Наверное, резкая пугающая тишина после… Когда он нажал на курок, она даже не вскрикнула…       Как только Ладова упала, Галина Николаевна, забыв о каких-либо предосторожностях, немедленно бросилась к женщине.       — Она ещё жива! Нужна скорая немедленно!       Свет постепенно начинал меркнуть, а звуки расплывались, становясь неразборчивыми. Полина Николаевна поспешно бледнела. Она уже не понимала, что происходит вокруг. Какая-то особенно пленительная слабость, смешанная со сдавливающей болью, неизбежно захватывала её, но женщина знала, что всё сделала правильно и ни о чём не жалела. Силы непозволительно быстро покидали артистку, но, перед тем, как потерять сознание, Ладова ещё раз посмотрела на руководителя ФЭС. Вот она, та великая Рогозина, которой настолько сильно дорожит Круглов! Почему-то именно сейчас, Полине Николаевне стало как никогда приятно. Ведь она спасла не только полковника, но и майора… Жизнь одного без другого была бы просто немыслима! Как-то внезапно веки предательски быстро опустились, и женщина даже не успела, толком, заметить необыкновенно встревоженный взгляд начальницы ФЭС.       Олег Павлович не сразу понял, что именно произошло. Некоторое время он продолжал стоять неподвижно, а потом вдруг как-то странно засмеялся. Воспользовавшись этим состоянием лже-генерала, Николай Петрович решительно подошёл к нему и, резко ударив чуть ниже области солнечного сплетения, быстро отобрал оружие. А потом, подставив пистолет к голове мужчины, не громко, но достаточно угрожающе произнёс:       — А, может быть, тебя убить прямо здесь, сволочь, а?.. Конечно, тебе и так уже пожизненное светит, но ты б всё равно помолился, чтоб она выжила!       Собеседник усмехнулся:       — А зачем мне молиться, майор?.. Сдохнет — не будет языком своим поганым трепать! От этой смерти хуже никому не станет!       Сразу после этих слов последовал ещё один не менее сильный удар, и Николай Петрович с притворной улыбкой поинтересовался:       — Ещё добавить?       Наконец, на пороге кабинета появились запыхавшиеся Данилов и Майский. За ними стояли ещё несколько спецназовцев.       — Фу ты, — выдохнул Сергей, — неужели нашли! Эта мадам так быстро побежала, что мы даже не сразу поняли, куда именно! Сколько тут поворотов-то…       Но вдруг оперативник заметил лежащую на полу женщину и склонившуюся над ней Рогозину. Увидев ребят, полковник нервно выкрикнула:       — Вызывайте скорую! Быстро!       Степан, поспешно достав телефон, вышел из кабинета и начал набирать номер, а Майский подошёл к Круглову:       — А это, что за фрукт, Петрович?       — А это у нас герой дня! — всё ещё пронзая Олега Павловича убийственным взглядом, ответил заместитель начальника ФЭС. — В течение кого-то времени этот милый человек имел смелость не лестно общаться со мной и с Галиной Николаевной, а потом и вовсе взял да и выстрелил в ни в чём не повинного человека!       — О! — воскликнул напарник. — Так это и есть владелец всем известного чёрного джипа — от роду именуемый Шевченко Владимир Дмитриевич?       Услышав своё настоящее имя, лже-генерал вздрогнул и усмехнулся, но промолчал.       — Серый, — обратился к другу майор, — заберите уже с ребятами этого болезного, а то я не выдержу и прикончу его прямо здесь!       — Тебе этого твоя идеалистка-начальница не позволит! — с улыбкой ответил задержанный.       — Думаете, не позволю? — неожиданно произнесла Рогозина, поднимаясь со своего места и подходя к коллегам.       Очутившись напротив Олега Павловича, она одарила его своим самым ненавистным взглядом:       — А я бы позволила! И ничуть не пожалела об этом! Да, Вы правы, я не сторонник убийств при задержании, но именно сегодня особенный случай! Вполне можно было бы отступить от некоторых принципов!       В глазах собеседника на секунду промелькнул испуг, но не успел он опомниться, как Галина Николаевна строгим тоном продолжила:       — Но Вам повезло!.. Можете быть уверены, что мои сотрудники ничего не сделают! Но это только потому, что Вы являетесь ценным источником информации… Увести!       Спецназовцы, сопровождаемые Майским, повели лже-генерала к машинами внизу, а полковник и майор вновь подошли к Ладовой. Рогозина, снова опустившись на колени рядом с артисткой, проверила её пульс. Круглов вопросительно посмотрел на начальницу. Та, коротко вздохнув, произнесла:       — Она ещё жива, но время идёт… Конечно, если пуля не задела жизненно-важные органы, у неё есть все шансы на благоприятный исход… Как её зовут?       Николай Петрович немного задумчиво ответил:       — Полина Николаевна.       Полковник улыбнулась.       — Да, я тоже заметил эту созвучность, — согласился собеседник, а потом продолжил: — Вообще, она неплохой человек, сильно помогала нам во время твоих поисков. Думаю, что только благодаря ей ребята и узнали о существовании этого места.       Галина Николаевна, в очередной раз удивившись, вопросительно посмотрела на майора.       — Тебе интересно, почему она так просто сдала своих?       Женщина кивнула, и заместитель кратко рассказал ей то, что ему поведала Ладова во время беседы в переговорной.       — Вот скотина, — усмехнувшись, и с каким-то презрением проговорила Рогозина.       — Да уж… — подтвердил Николай Петрович, а потом неожиданно добавил: — Мне кажется, что за то короткое время, в течение которого Полина Николаевна играла роль начальницы ФЭС, она, наконец, кое-что поняла для себя.       — И что же это? — как-то несмело поинтересовалась полковник и, снова проконтролировав пульс, аккуратно дотронулась до бледной, едва тёплой руки Ладовой.       — Думаю, что она, наконец, увидела, как могут выглядеть настоящие сильные чувства, проверенные на прочность годами и осознала, что никогда не испытывала подобного. А ещё, она сделала верный вывод о том, что самозабвенная любовь только лишь с её стороны уже точно не сможет вытащить из всей этой преступной грязи такого пропащего человека, как Олег Павлович.       Рогозина кивнула, признавая бесспорную правоту майора, и продолжила пристально смотреть в лицо своей спасительнице. Сколько же боли и разочарования было в жизни этой женщины! На какой риск она пошла ради возможности оказаться полезной своему любимому! Как несправедливо поступала с ней судьба, подкидывая одно разочарование за другим! Неужели для этой артистки всё вот так вот и закончится?       Уже через пару часов Галина Николаевна находилась в допросной. Полковник успела лишь немного перекусить и наспех привести себя в порядок. Теперь волосы не выглядели как-то небрежно, а даже, наоборот, будучи распущенными и аккуратно расчесанными, делали образ начальницы не только строгим, но и женственным. Настроения ехать домой, чтобы восстановить силы, совершенно не было. Несмотря на все эмоциональные потрясения, Рогозина могла утверждать твёрдо, что за последние несколько дней она отдохнула сполна и теперь готова была приступить к работе в любой момент. А ещё… ей до сих пор не давало покоя то, что из-за всей этой суматохи, она так и не успела сказать Круглову нечто важное. В той комнате он вполне обоснованно прервал её, но теперь… Теперь ничто не должно было помешать сообщить ему, что она, наконец, готова решительно дать тот самый ответ, которого он терпеливо ждал от неё все эти годы!       Через пару минут открылась дверь и в допросную ввели задержанного.       — Присаживайтесь, Олег Павлович… или Владимир Дмитриевич? — усмехнулась женщина. — Как Вам больше нравится?       Собеседник исподлобья посмотрел на руководителя ФЭС и противно улыбнулся, отвечая вопросом на вопрос:       — Приятно оказаться… дома?       — Очень, — съехидничала Галина Николаевна. — А Вам здесь нравится?       — Не особо, — поморщился лже-генерал. — На Дымова, 17 была приятнее обстановка.       — Кто бы сомневался! — фыркнула полковник. — Итак, приступим к делу. Хотите ли Вы рассказать что-то?       — Безусловно, нет, — покачал головой Олег Павлович. — Вы и так уже, моя дорогая, непозволительно много знаете!       — Помимо Вас мы задержали ещё около пятнадцати человек, причастных к работе «Бюро». Уж, поверьте, кто-нибудь что-то да скажет!       — Не могу ничем помочь, — развёл руками собеседник и, заметив, что женщина задумалась о чём-то, добавил: — Вот теперь сидите и с сожалением осознавайте, что майор Ваш совершил ошибку, не выстрелив в меня тогда!       Рогозина одарила лже-генерала пренебрежительным взглядом. А тот, лишь гадко усмехнувшись, продолжил:       — И, между прочим, это была не единственная его оплошность…       Услышав подобную фразу, полковник уже более заинтересованно посмотрела на задержанного. Чуть наклонившись вперёд, мужчина шёпотом произнёс:       — Интересно, а насколько сильно Вы доверяете своему любимому заместителю?.. Вот какая мысль пришла бы первой в столь мудрую голову, если б я сообщил, что в тот вечер, сразу после Вашего ареста, майор поехал с этой дурой — Ладовой, в Вашу же квартиру и, более того, провёл там всю ночь?..       Галина Николаевна заметно изменилась в лице. А Олег Павлович, ещё более высокомерно посмотрев на неё, добавил:       — Конечно, Вы можете решить, что я всё придумал, но, поверьте, я знаю, что говорю! Мы отслеживали любой шаг Вашей копии, да и сама она регулярно делала отчёты о каждом прожитом дне в роли руководителя ФЭС. Так что…       Полковник ничего не ответила собеседнику, но её глаза словно засуетились. В голове предательски промелькнули самые отвратительные мысли. Начальница резко встала и, покидая допросную, как-то особенно раздражённо выкрикнула:       — Увести!       Поразительно, но почему-то эмоции снова неотвратимо начинали перекрывать здравый смысл! Может быть, это было от неимоверной усталости? Но, всё же, именно сейчас Рогозина подумала, что чуть было, не поспешила и не сделала то, о чём жалела бы потом всю оставшуюся жизнь! Наверное, в той комнате с бархатными шторами всего лишь минутная слабость повлияла на принятие такого решения и позволила предположить, что возможность обыкновенного человеческого счастья абсолютно реальна… Во всём виноваты эти противные мечты, которые рано или поздно закрадываются в голову к любой женщине! Но нет… Она-то не любая… Она сильная!.. Теперь уже Галина Николаевна была яро убеждена в том, что не позволит наивным фантазиям взять верх над трезвым разумом! Чувства — это слабость, а слабостям нельзя сдаваться, с ними нужно бороться!