А я тебе верил

      Чувство страха, состояние разбитости, необоснованное ощущение предательства ежеминутно начинают съедать изнутри, как только кто-то умудряется умело посеять в душе зерно сомнения… Что представляют из себя волшебные сказки об истинной любви в реальной жизни? Ничего! Всё это детский лепет! Бред, заставляющий маленьких девочек поверить в то, что их мечты непременно сбудутся! Неосуществимое осуществимо… Чушь! В настоящем мире нет места чудесам! Стоит лишь подумать о чём-то действительно прекрасном, как суровая реальность больно одёргивает и резко возвращает с небес на землю! Это схватка ни на жизнь, а на смерть! Один неверный шаг в сторону и… размеренному умиротворению придёт конец! Но стоит ли дорожить пленительной свободой и столь ценным спокойствием? Или, может, гораздо страшнее жить без страсти?..       Галина Николаевна медленно двигалась в сторону своего кабинета. Наверное, она даже сама не могла понять, что именно чувствовала в эту минуту. Полковник будто находилась в какой-то своей реальности. Окружающие звуки слышались приглушённо. Ноги практически отказывались идти. Глаза застилала какая-то необъяснимая пелена, из-за которой женщина с трудом различала знакомую дорогу. К ней подбегали молоденькие лаборантки и с восторженными возгласами поздравляли с возвращением; к ней подходил Холодов, пытаясь показать списки участников «Бюро», составленные со слов других задержанных; к ней обращалась Белая в надежде выяснить, в какую именно больницу увезли Ладову, чтоб при случае справиться о её состоянии. Но всё было безуспешно…       Рогозина не помнила, как дошла до кабинета. Фраза, сказанная этим мерзким лже-генералом, всё никак не могла выйти у неё из головы. Почему?! Наверняка, это ложь чистой воды. Круглов бы никогда не посмел так поступить! Погружённая в свои мысли, полковник не заметила, как в дверях появилась Валентина. Патологоанатом видела, что подруга, резко открыв верхний ящик своего стола, достала и небрежно бросила перед собой расческу и несколько шпилек. Тут же почувствовав необыкновенно встревоженное состояние начальницы, Антонова будто побоялась сделать шаг и появиться в самый неподходящий момент. Она продолжала, молча, стоять и наблюдать за этой картиной, ожидая подходящего случая, чтоб заявить о своём присутствии. В следующее мгновение Галина Николаевна как-то нервно схватила расческу и, очень быстро придав волосам нужную форму, туго стянула их и уже через секунду превратила в строгую кичу. От столь необычного, но тем и прекрасного женственного образа не осталось и следа. Он снова уступил своё место официальной холодности. После этого, задумчиво опустив голову вниз, полковник на минуту замерла. Казалось, что она пыталась привести в привычный идеальный порядок не только свою причёску, но и собственные мысли. Патологоанатом, наконец, осмелилась и решительно подошла к подруге.       От услышанного вблизи себя звука каблуков Галина Николаевна вздрогнула и быстро подняла голову. Увидев посетительницу, она, неожиданно для самой себя, серьёзно и немного повысив голос, произнесла:       — Боже, да когда же я, наконец, научу тебя стучаться?!       Антонова изумлённо остановилась, припоминая, в свете каких событий однажды ей высказывались подобные претензии, а потом, коротко вздохнув, сказала:       — Прости… Но позволь, всё же, поинтересоваться, что такого ты узнала на допросе? Почему в одно мгновение ты превратилась из вымотанной, но счастливой женщины в прежнюю неживую начальницу в погонах?       — Неживую? — уже тихо и удивлённо переспросила Рогозина.       — Да, Галя, — ответила собеседница. — Когда ты пересекала порог ФЭС полчаса назад, тебя было не узнать! Ты не смеялась и не веселилась, но твои глаза были полны тепла и нежности!       — Я просто вернулась на любимую работу, я вернулась в свою прежнюю жизнь, — не веря самой себе, сказала полковник.       — Нет, — покачала головой Валентина. — Конечно, я не могу отрицать твою увлечённость и искреннюю заинтересованность руководством такой важной структурой, но… — она сделала небольшую паузу, а потом, чуть повысив голос уверенно произнесла: — Когда же ты, наконец, поймёшь, что для тебя уже давно стала важна не сама эта должность, тебе стали дороги люди, которые здесь работают?.. И вот только попробуй мне сейчас сказать, что я не права!       — Ты права, Валя, — вздохнула Рогозина, и чуть тише добавила: — до боли права…       — Галь, — подруга отодвинула стул и села напротив, — позволь мне разуверить тебя в том, что ты уже себе там напридумывала!       — Спасибо, не нужно, — усмехнулась начальница. — Честное слово, я даже не хочу об этом говорить!       — Поверь, — не унималась патологоанатом, — что бы тебе ни сказал этот преступник, он не может быть прав! Лучше не развивай свою фантазию, а напрямую поинтересуйся у того, кто уже не раз оправдывал твоё доверие!       Галина Николаевна горько улыбнулась и, отведя в сторону свой по-прежнему обеспокоенный взгляд, ответила:       — Боюсь, что он не осмелится сказать мне правду!       — А ты не бойся! — уверенно сказала Валентина и, чуть тише, добавила: — Между прочим, он тебе верил, не смотря ни на какие обстоятельства! Он, не раздумывая ни секунды, осмелился пойти на поводу у своих чувств и… как бы это странно ни выглядело, оказался прав!       Полковник удивлённо посмотрела на подругу:       — Валя?! Но я же ничего не говорила про…       — Т-с, — перебила собеседница, подставив палец к губам. — Кого ты пытаешься обмануть? Ты думаешь, что я не знаю, кто именно способен породить в тебе столь сильную волну неуправляемых эмоций?       Впервые за несколько минут Рогозина искренне улыбнулась и прошептала в ответ:       — Спасибо, Валь! Я… Наверное, я попробую…       Лицо Антоновой озарилось ответной улыбкой и, уже выходя из кабинета, патологоанатом сказала:       — А ещё… Галь, я так рада тебя видеть!       Начальница, не выдержав, тут же встала и, подойдя к подруге, устало обняла её, а потом, с неподдельными нотками радости в голосе произнесла:       — И я тебя…       Москву уже всецело охватили холодные мартовские сумерки. С каждой минутой темнота всё более властно заявляла столице о своих правах. Неугомонный ветер беспрестанно качал измученные этой проклятой непогодой деревья. Мерзко накрапывал раздражающий дождь. Да, к сожалению, парк так до сих пор ещё не смог познать прелести весеннего тепла, и лишь тусклый свет фонарей как-то утешительно согревал его. Высокая женщина в чёрном пальто и, с до сих пор, убранными в строгую кичу волосами, о чём-то задумавшись, медленно шла по одной из аллей. Завидев издалека знакомый силуэт, она ненадолго остановилась, а потом, словно решившись на что-то, поспешила продолжить свой путь.       — Галя? — взволнованно спросил мужчина, когда та, которую он ждал, оказалась напротив него. — Что случилось? С тобой всё в порядке?       — Да, — немного охрипшим голосом коротко ответила собеседница. — А с чего ты взял, что что-то случилось?       — Знаешь, — строго, но как-то по-доброму произнёс майор, — когда ты звонишь вечером и просишь прийти в парк напротив моего дома, можно, как минимум, предположить, что у тебя есть какой-то жизненно важный вопрос, не терпящий отлагательств.       Начальница усмехнулась и, чуть поморщившись от ветра, несмело спросила, посмотрев Круглову прямо в глаза:       — А нам для встреч всегда нужен какой-то повод?       Николай Петрович развёл руками и с каким-то сожалением в голосе ответил:       — Ну, ты же сама уже давно всё прекрасно знаешь… Конечно, нет!       Рогозина отвела взгляд в сторону и, немного подумав, тихо произнесла:       — Прогуляемся?       — Давай, — согласился заместитель. — Может быть, ты хотела о чём-то поговорить?       Пара неспешно двигалась вглубь парка. Полковник всё ещё обдумывала какой-то важный для неё момент и в течение некоторого времени так и не могла ответить собеседнику на заданный вопрос. Мужчина видел это. Он сначала решил не мешать начальнице собраться с мыслями, но потом, всё же, не выдержал:       — Галь, что с тобой происходит? Если тебя что-то интересует, то спроси уже прямо!       Женщина резко посмотрела на собеседника и произнесла:       — Скажи, а в какой именно момент ты понял, кто из нас настоящая?       — Ну, вообще, — майор немного задумался, — Рогозина в исполнении Ладовой изначально выглядела не очень убедительно. Она была какой-то излишне ранимой… плаксивой, что ли… Ей не хватало твоей стойкости, твоего волевого характера… Она была какой-то менее замкнутой на эмоции и на чувства…       Услышав последнюю фразу, начальница снова одарила Николая Петровича оценивающим взглядом, а потом, поинтересовалась:       — То есть, когда ты увидел её впервые, то даже и мысли не возникло, что это может быть копия?       — Если честно, то да. Но ты представь моё состояние! — после небольшой паузы ответил Круглов.       Галина Николаевна усмехнулась:       — Понятно… И, как она, другая Рогозина, интересная женщина? Наверное, тебе с ней было проще?       — В каком смысле проще? — непонимающе уточнил заместитель.       — Ну, она же была более открытой… для твоих чувств! — с сарказмом пояснила полковник.       После такого заявления мужчина неожиданно остановился, а начальница, сделав ещё несколько шагов, красноречиво обернулась и посмотрела на собеседника. Тот непозволительно довольно улыбнулся и откровенно поинтересовался:       — А Вы, что это, Галина Николаевна, снова ревнуете?       — Я?! — возмущённо переспросила женщина. — Ревную?!. Снова?!. Да у Вас больно высокая самооценка, товарищ майор!       Николай Петрович сделал шаг навстречу Рогозиной, но та поспешно отступила назад, чётко высказав:       — Уходите от вопроса! Значит, я, всё же, права?!       — Обычно, Вы всегда правы, товарищ полковник, но не сейчас, — не сдавался заместитель, продолжая всё ближе и ближе подходить к начальнице. И вот, когда он уже оказался совсем рядом, Рогозина, боясь окончательно потерять контроль над собой, строго выкрикнула:       — Так, всё, стоп!       Майор немедленно остановился. Уже давно её слова стали необыкновенно важны для него. Как же это выглядело глупо и нелепо! Два взрослых человека вот уже на протяжении многих лет не могли разрешить столь банальную ситуацию?! Почему?!       Их глаза снова встретились. Даже надоедливый холодный дождь и до невозможности сильный ветер не могли заставить этих двух людей отвести взгляд друг от друга.       — Галя, — тихо начал мужчина, но постепенно его голос повышался: — ты знаешь обо всём уже очень давно. Вот сейчас даже не спорь, ведь я уже, действительно, могу понимать тебя без слов! Прости, но твоё отношение ко мне очевидно — и это говорит внутри меня не пресловутая мужская гордость, не завышенная самооценка, это говорит какое-то странное ощущение, ответственное за духовную связь с тобой. Чёрт, Галь, да это уже даже не нуждается ни в каких объяснениях! Вот скажи, чего ты боишься?! Что я делаю не так?! Ты же знаешь меня уже столько лет! Что мне нужно изменить в себе, чтобы заставить тебя, наконец, проявить то, что ты так яро скрываешь?! Каждый раз, когда я пробовал обсудить с тобой что-то, что касается исключительно нас двоих, ты просто не хотела ничего слушать… Но… Почему? Мне интересно узнать, почему ты не хочешь превратить свою единственную слабость в…       — Подожди, — вдруг перебила Рогозина и, отведя взгляд, как-то менее строго, но, всё же, достаточно собранно продолжила: — Понимаешь, дело не в тебе, дело во мне, — она коротко вздохнула: — Коля, мне кажется, что я не смогу уже изменить свою жизнь! А более того, у меня, наверняка, не получиться дать тебе всего того, что ты ждёшь!.. Знаешь, мои решения всегда обоснованы и правильны. Я считаю, что и это не является исключением.       — Галя! — не выдержав, выкрикнул майор. — Да когда ж твои решения уже перестанут быть такими точными и обоснованными?! Ты никогда не пробовала не рассчитывать свою жизнь наперёд, не подбивать её под рамки строгой отчётности?! Ты хоть, однажды, жила для себя, для своих чувств, для своих желаний?!       — Да, — твёрдо ответила начальница, — и поверь, это было не самое лучшее время! Мои постоянные промахи убили те самые мечты и желания! Пойми, я не хочу потерять то, что для меня сейчас превыше всего! Я не хочу лишиться нашей дружбы, которая уже давно стала чем-то особенным! Я не хочу оступиться снова! Я не хочу, что бы именно ты, стал моей следующей ошибкой!.. Я боюсь этого! — взволнованно выкрикнула она.       Холодный ветер с дождём обжигающе ударили прямо в лицо. Но мужчина и женщина, словно не обращая внимания на ухудшающуюся погоду, продолжали с вызовом смотреть друг на друга.       — Ошибкой… — эхом отозвался майор. — А, знаешь, ты, наверное, права! У тебя есть страх осознать это после, а я понимаю это уже сейчас! Ты… ты стала моей неисправимой ошибкой!       В глазах Рогозиной отразился необъяснимый испуг, а Николай Петрович, в ответ повысив голос, произнёс:       — Ты боишься, когда-то прийти в ФЭС и осознать, что всё разрушила? А не хочешь попытаться понять, что именно ты упорно не даёшь построить? Каково это, постоянно приходить на службу, видеть любимую женщину и осознавать, что никогда не сможешь занять в её жизни какое-то особенное место, что она никогда не согласиться стать твоей…       — Но мы хорошие друзья, — перебила Галина Николаевна.       — Постой, дай мне договорить! Каково это, вести её под руку в театр, твёрдо отдавая себе отчёт, что это лишь единственный ваш совместный вечер в неформальной обстановке за ближайшую неделю, а то и за месяц? Каково это, видеть рядом с ней кого-то другого и…       Но тут полковник не выдержала и снова не дала договорить, с вызовом выкрикнув:       — Кого-то другого?! Прекрасно, Круглов! А как ты относишься к тому, что я обязана постоянно терпеть тех особ, которые периодически появляются в твоей жизни?!       — Галя, ты издеваешься?! Какие особы?! В моей жизни уже очень давно появляешься только ты! Ну, и работа, куда ж без неё!       — Надо же, как интересно! — парировала собеседница. — А вот давай вспомним недавние события! Талантливая артистка Ладова! Ты ж у нас её домой ко мне отвозил, и, внимание, даже зачем-то остался с ней на ночь!       Николай Петрович изумлённо посмотрел на начальницу:       — Каждый твой аргумент фееричнее предыдущего! Галя, подумай хорошенько! Во-первых, эта женщина была тобой! Чёрт, да видела бы ты её состояние! А во-вторых, кто ж знал, что именно она копия?!       — Так, хорошо, — усмехнулась полковник, — допустим, ты не мог бросить «меня»! Круглов, но зачем было оставаться ночевать? Не могу поверить! Неужели в твоей голове даже не промелькнула мысль о том, что столь необычные предложения от Рогозиной — это, как минимум, странно!       — К сожалению, — вздохнул майор, — такая мысль промелькнула. Но я тебе ещё раз говорю! Ладова тогда практически валилась с ног, она даже упала в обморок в ФЭС! Она попросила, чтоб я просто остался на ночь, так как ей было не по себе в квартире, в которой долгое время жил другой человек!       — Надеюсь, ты пожалел несчастную начальницу? — с ненавистью и ехидством в голосе произнесла собеседница.       Заместитель, немного переведя дыхание, чуть тише, но при этом пристально глядя в глаза Рогозиной, продолжил:       — Галя! Вот скажи мне, как человек, с которым я знаком уже больше двенадцати лет. Вот по-честному. Может, я просто сам о себе чего-то не знаю? Я что, похож на того, кто ради своих грязных намерений воспользуется измученным состоянием женщины?! Кто я в твоих глазах, а?       Собеседница молчала.       — И вообще, — вдруг неожиданно с усмешкой сказал майор, — что это я тут перед тобой так активно оправдываюсь! Что хочешь, то и думай! Я же твоя несовершённая ошибка!.. А на таких правах, мне многое позволительно.       Полковник, молча, смотрела куда-то в сторону.       — Эх, Галя, а я тебе верил… — вздохнул собеседник. — А ты? Ты просто не…       Он не успел договорить, как Рогозина, уверенно сделав шаг ему навстречу и при этом пристально посмотрев в глаза, твёрдо произнесла:       — Я тоже тебе верю.       Мужчина сначала едва заметно усмехнулся, будто демонстрируя своё сомнение, а потом… его словно накрыло какой-то необъяснимой волной чувств, и он вдруг решительно поцеловал начальницу. Безусловно, эти неожиданные действия застали врасплох Галину Николаевну. Она уже хотела оттолкнуть майора и высказать ему своё недовольство столь непозволительным поведением, но… не смогла! Стоило Его рукам как-то необыкновенно нежно обнять её, как она окончательно поняла, что не в силах совладать с собой. Поразительно! Изо дня в день полковник Рогозина без каких-либо сомнений и пререканий убеждала всех следовать её указаниям, а сейчас… Сейчас она не могла заставить саму себя подчиниться собственному приказу! Ужасно, или… прекрасно? Впервые в жизни женщине искренне захотелось поддаться столь необъятному порыву эмоций и забыть обо всём! Да, как же была права Валентина, сказав, что только один человек может так сильно воздействовать на начальницу ФЭС! Но почему? Почему Галина Николаевна до сих пор так и не решалась противостоять своему заместителю?..       Очередной внезапный порыв ветра с дождём, всё же, заставил Рогозину прийти в себя, и, поспешно отстранившись, она удивлённым голосом произнесла:       — А что это ты вообще себе позволяешь, Круглов?! — женщина пыталась сделать максимально серьёзный голос, но получалось это с трудом. — Если я сказала, что верю тебе, это не значит, что можно забыть все мои предыдущие слова!       Николай Петрович ничего не ответил. Он просто продолжал как-то внимательно смотреть на свою начальницу, не скрывая улыбки.       — Я говорю что-то смешное?! — показательно возмутилась полковник, но потом вдруг не сдержалась и невольно улыбнулась сама.       — Да, нет, — наконец, подал голос майор и, подойдя к собеседнице, уже как-то особенно заинтересованно посмотрел ей в глаза, — просто жизнь у нас с тобой забавная, Галь!       — И что ж в ней такого забавного? — усмехнулась Рогозина, и медленно продолжила путь по аллее.       Мужчина последовал за ней и через несколько секунд ответил:       — Как что? Это словно популярный телевизионный сериал! Посуди сама — постоянные погони, схватки, стрельба, драма и, хочешь ты того или нет, любовь!       Галина Николаевна снова едва заметно улыбнулась и сказала:       — А ты мечтаешь о банальном спокойствии и скучном постоянстве?       — Ну, хотя бы в некоторых вещах, — с сожалением произнёс заместитель.       Полковник ненадолго замолчала, словно что-то обдумывая в голове. А потом, наконец, отбросив все сомнения, решилась и как-то несмело спросила:       — А что бы ты сделал, если б я согласилась?       — На сотрудничество с «Бюро»? — как-то без тени сомнения уточнил Круглов и уже собрался ответить, но начальница его перебила:       — Нет, Коля, на некогда сделанное тобой предложение выйти замуж.       Майор резко развернулся и, не скрывая истинного удивления, восхищённо посмотрел на Галину Николаевну…