Звездкин, быстро в палату!

      Дождь сильными порывами вбивался своими каплями в крышу. Он отбивал бас понятный лишь ему. Деревья склонялись перед могуществом ветра и жалобно стучали своими тонкими ветвями в окна больницы. Раздался сильный гром, он распространился по всему отделению, заставляя некоторых больных взъерошиться или громко закричать от страха.       Беличенко сидел в пятом кабинете. На удивление, он был один, ни Макса, ни Антона, ни другого персонала не было. Он сидел на той самой лавке, где буквально пару часов назад трапезничал его новый товарищ. Саша снова рисовал. Под тусклым светом белой, почти убитой лампы, он аккуратно выводил карандашом изящные ребра, их сильный рельеф. Красивое тело и ужасно женственная поза. Ужасно тонкая талия, казалось, вот-вот переломится. Неаккуратное движение руки и карандаш с громким шлепком падает на пол. Практикант нагибается и негромко протяжно стонет, словив острое покалывание в районе поясницы.       —Саша? На ночной обход пора. — в двери показывается женщина. Она, еле умещаясь в проход, смотрит на практиканта.       Беличенко быстро принимает изначальное положение, игнорируя боль, которая в свою очередь увеличилась. Практикант медленно встаёт, забывая выложить из рук свой блокнот.       Он идет по коридорам, которые потемнели и превратились в серо-чёрные туннели. А ведь, казалось бы, утром он заполнил его в совершенно контрастном виде. Другие работники медленно плетуться из одной палаты в другую, сопровождая свою ходьбу длинными протяжными зевками. Он аккуратно открывает дверь в девятую палату и бегает глазами по комнате, которая утонула во тьме. Тихо. Стояла гробовая тишина. Елизавета лежит в своей кровати, поджав ноги под себя и обвив их руками, она еле слышно посапывает. Окно около ее постели отбрасывает белые вспышки молний на черный пол. Но та, будто не слыша грома, продолжала спать с невозмутимым лицом. Беличенко закрывает дверь и направляется к Звездкину.       Сама палата парня была особенной. Кажется, ее дверь при одном взгляде на нее уже кричала, что тут живёт Вася. Беличенко в край не понимал, как такое происходит. Все вещи связанные с Звездкиным буквально выделялись его энергетикой. Казалось, практикант с лёгкостью сможет найти Васины очки среди сотен других таких же.       Саша тихо приоткрыл дверь и долго пялился в пустоту, он то ли прислушивался, то ли пытался что-то найти в темноте. Лишь тихое, робкое сопение парня. Он слышал как Звездкин гонял воздух туда сюда. Привыкнув к столь немногозвучному явлению, Беличенко подошёл к окну около кровати парня. Он аккуратно закрыл форточку своей длинной рукой и уже было хотел снова идти в пятый кабинет. Вася шустро схватился за вторую руку практиканта, в которой находился блокнот, не специально вжимаясь в того пальцами, и доставляя некий дискомфорт. Саша испугался и попытался отскочить, но у того не получилось, хватка у Звездкина была сильная, и он крепко держал Беличенко. Практикант косо взглянул на Васю и утонул в море из его слез. Лицо было все заплаканное, нижняя губа искусана до крови, глаза покраснели и намокли. Звездкин долго и навязчиво смотрел на Сашу своими темными, а в ночи почти чёрными глазами.       —Хей, ты чего? Уже поздно, почему ты не спишь?       Вася молчал, он молчал долго и вызывающе, тем самым пугая Беличенко. Он тяжко вздохнул и по щекам вновь потекли слезы. Он, кажется, не был в состоянии рассказать, что случилось. Язык просто напрочь отказывался выполнять команды мозга. Звездкин сжал ладонь Саши еще сильнее, а затем полностью обвил его руку, обнимая ее.       —Я, там, — он из-за всех сил пытался сделать речь разборчивой, —окно, а, а потом гром, свет.       Беличенко присел на кровать к парню и попытался понять, что же стало причиной этих слез. Речь у Звездкина по-прежнему оставалось невнятной и Сашей было принято решение успокоить Васю.       —Знаешь, я очень люблю рисовать. Может ты хочешь посмотреть мои рисунки? — сказал практикант, протягивая парню свой блокнот.       Звездкин сначала долго пялился на Беличенко, а затем так же долго на блокнот. Он кивнул и аккуратно взял из рук первого его небольшой скетчбук. К счастью, свет фонаря за окном падал точно на окно палаты Васи и освещал его кровать. Частенько именно он становился причинами бессонных ночей парня. Под тусклым светом страшного фонаря Звездкин с восхищением и восторгом рассматривал рисунки практиканта. Все резкие и массивные линии парня западали ему в душу, они казались чем-то большим, нежели просто следом от карандаша, они были такими родными. А ведь… Его мать тоже была художником. Портеры, натуры, постановки — все было ужасно безупречным. Вася аккуратно перелистывал страницы блокнота и вновь наполнялся безграничным теплом, рассматривая рисунки.       —Вы.. Вы прекрасный художник. — прошептал Вася, не отводя прихованого взгляда от творчества парня. — Ваши рисунки... Они безупречны.       Слезы на щеках высохли, оставив от себя лишь неприятное жжение. Глаза снова приобрели здоровый цвет. Звездкин бережно закрыл блокнот и отдал его владельцу.       —Я правда восхищаюсь вами. Вы... Вы чудесный человек.       Саша ухмыльнулся и снова перевел взгляд на парня.       —Знаешь, можно просто Саша. Я буду рад если ты будешь меня так называть. Я хочу помочь тебе, и быть для тебе кем-то ближе, чем просто врачом.       Беличенко пытался окончательно успокоить Васю, так как знал, что у того в любой момент может начаться припадок или смена состояния.       Сейчас он рассматривал его, и не просто как пациента, а как человека. Тёмные заросшие волосы, квадратные очки и почти чёрные глаза… Может, у него аниридия? Да даже если так, они очень шли ему. Он выглядел восхитительно. Белая широкая ночнушка обвивала его бархатную кожу, просвечивая его ребра, которыми Саша так сильно восхищался. Прядки волос небрежно падали на лоб и лезли в глаза. Тонкие пальцы нежно водили вокруг шеи, неловко задевая особые точки и заставляя немного содрогнуться. Звездкин был очень красив, он однозначно был в типаже Александра.       —Я, знаешь, я вообще сейчас не должен тут находиться. — Беличенко неловко перевёл взгляд в пол.       Звездкин вновь содрогнулся и схватился за руку Саши, вцепившись в нее так же сильно, как и в первый раз.       —Саша. — Он жалостно смотрел на него.       В груди у Васи все сжималось, так не хватало тепла, нежности, прикосновений. Казалось, если парень сейчас уйдет, он снова утонет в своих мыслях. Он боялся, что они съедят его. Одиночества сейчас хотелось меньше всего… И, наверное, он был бы одинок с любым человек находившимся рядом с ним, с любым, кроме Саши. От того исходило тепло и понимание. Звездкин хотел обнимать его руку вечно.       —Пожалуйста, не уходи. Мне не хватает человеческого тепла. — парень сильнее сжал руку Беличенко.       Практикант улыбнулся. Он прекрасно понимал Васю. Тут, в психиатрическом отделении почти невозможно получить внимания и заботы. Санитары бегают от одного пациента к другому, заставляя других больных испытывать к ним чувства отчуждения и недоверия. А как хотелось постоянности. Человека, который будет привязан только к тебе. Звездкин больше не мог держать все в себе. Кажется, он нашел того самого друга.       Беличенко кивнул и уселся в позу лотоса. Одной рукой он продолжал греть ладонь Звездкина, а другой начал что-то рисовать в своем блокноте.       —Знаешь, ты очень интересный, не против если я нарисую тебя?       Звездкина прошибла стрела. Этот парень продолжал сводить его с ума. Но ведь, он уже и так…       Вася молчал, ему было слишком приятно слышать такое из уст парня. Теплота от руки Беличенко разливалась по всему телу и отзывалась в кончике носа. Саша аккуратно перебирал пальцы парня своими, параллельно рисуя его, так и не дождавшись разрешения от натуры.       —Прости, что тебе пришлось застать меня в таком состоянии. Мне правда стыдно. Я не такой. Гром… Я боюсь громких звуков.       Практикант аккуратно перевёл свой взгляд из блокнота на парня. Он внимательно изучал яркие черты лица. Рассматривал каждый изгиб, морщинку, родинку.       —Звездкин, вот куда ты такой красивый родился? Не пойму. — Саша снова смеется.

***

      Тем временем за окном начинает светать. Дождь перестает хлестать своими потоками, он жалобно моросит по крыше. Небо становится розовым, деревья и земля оранжевыми.       —Ну, как тебе? — Саша протягивает парню только что вырванный листок из своего блокнота. Он наблюдает за Звездкиным, охотно ждёт его ответной реакции.       Вася расплывается в улыбке. Глаза светятся, а нос нервно поджимается. Он переводит взгляд на Беличенко. Долго смотрит на него, желает как следует отблагодарить его. Парень не выдерживает и вешается на шею к практиканту. Он долго и нежно обнимает его.       —Спасибо. Это лучшее, что я когда-либо видел.