Конфетный Генерал: Канноли — старший ребёнок семьи Шарлотта

      — Как в твоей книге говорилось, нэ? «Где-то на этом острове, в глубине леса, глубоко в пещере. Там есть проход, ведущий в здание, где над детьми и проводят опыты», так?       — Примерно та-а-ак, — подтвердил Борсалино.       — Тогда, где же пещера в этом чёртовом лесу, нэ?.. — пробормотала я.       Сейчас мы в темном густом лесе, ночью. Призрачный холодный свет луны, непонятные звуки, пугающе незнакомые очертания предметов, колышущиеся тени: все это примитивные страхи, которые накоплены в сознании каждого человека, чуть ли не с момента самого возникновения человечества как такового. Темноты и непознанного боятся все, просто некоторые это неплохо скрывают — даже я, как бы мне не хотелось этого отрицать.       Возможно, даже Рокс-сама… хотя, нет, на вряд ли он может боятся подобных пустяков.       Ночной лес полон призраков. Если посмотреть на это место днем, то окажется, что перед нами огромные корни вывороченного бурей мощного, старого дерева. Оно давно лежит поваленным, потому что на его корневище поселился и бурно разросся бородатый мох. Днем он может показаться даже живописным и привлекательным, ночью же — это воплощенный ужас. В темноте ветки, корни и «пряди» мха складываются в устрашающую картину — по лесу двигается нечто гигантское, бесформенное, размахивающее огромными лапищами, шуршащее, шумящее, пугающее до потери сознания.       — Может быть это та пещера-а-а? — Борсалино указал на — вроде бы — пещеру, находящейся в верхней части земной коры, связанная с поверхностью несколькими входными отверстиями.       — Давай проверим, нэ, — сказала я, идя впереди и входя в одно из входных отверстий. Мой друг шёл позади меня. — Слишком темно, — я прищурилась, пытаясь увидеть хоть что-то в темноте. Я бормотала проклятия, пока не услышала щелчок и не увидела, как загорелся свет. С вопросом в глазах посмотрела на Борсалино. У него же вроде не было фонарика? Или он был и это просто я не заметила?       — Я в корзинку не только еду положил, но и фона-а-арик, — объяснил Борсалино, а после ехидно сказал: — В отличии от тебя, я больше задумываюсь об этом, а не о том, как эффективнее убить люде-е-ей, — последнюю часть он сказал сухо.       Я хотела бы возмутиться, но как бы я не была недовольна его ехидным замечанием, он прав. Я и вправду думала только лишь о том, как бы эффективнее выполнить миссию, убить людей и получить некое признание от Рокса-сама, а вот о таком случае я не задумывалась. Я могла бы списать всё это на то, как меня воспитывали и то, что я жила несколько лет с иррациональными садистами, но это всё еще безответственно с моей стороны. Спасибо тебе, Борсалино, хотя не думаю, что когда-либо скажу это в слух.       Мы осматривали пещеру и смогли увидеть камни, разные руды, несколько монеток белли. А вот этот чёртов проход найти не можем. Было бы проще, если бы корабль не отплывал через четыре часа, но у нас ограниченное время, к сожалению. Так продолжалось до тех пор, пока Борсалино не споткнулся об что-то, выронив фонарик.       — Твою ж… — пробормотал он, пока я нащупала и подняла фонарик. — Не свети мне в глаза-а-а! — закрыв руками лицо, сказал Борсалино.       — Извини-извини, нэ, — посмеиваясь, извинилась я, осветив то место, где Борсалино споткнулся. — Хей, это же люк! Не тот ли проход, который мы ищем, нэ?       — Возмо-о-ожно, — кивнул мальчик. — Давай откроем — посмо-о-отрим.       Мы крепко схватились за ручку и потянули. Разумеется, это было не так просто. Не стоит и надеяться, что то место где над детьми проводят опыты будет легко открыть. Хотя, спустя нескольких попыток, мы открыли этот несчастный люк и увидели свет. Я полезла первой. Явный контраст с тёмной пещерой. Здесь всё такое белое, светлое — и кафель, и стены, пахнет мазями, лекарствами, словно я в больнице. И не скажешь, что именно тут издеваются над детьми.       А впереди простирался коридор, такой длинный, что будто сходился в одной точке где-то в бесконечности. На расстоянии около пяти метров друг от друга находились едва-едва, но приоткрытые двери. Всё это чудовищно огромное пространство казалось абсолютно безлюдным. Будто мир вымер. Почти сюрреалистичная картина. Нагнетать беспокойство стало ещё проще. Я сосредоточилась на быстром шумном дыхании и медленно пошла вперёд.       Мы с Борсалино тихо шли по коридорам, аккуратно открывая каждую дверь и заходя в каждую комнату. Мы видели клетки — видимо в них держали детей, словно диких зверей. Мы видели тёмно-красную кровь контрастирующую с белой комнатой. И мы увидели — точнее услышали — двух людей. Как только мы услышали их голоса, сразу же спрятались в ближайшей комнате. Нельзя наводить шум. По крайней мере, сейчас нельзя.       — Да, а ещё Иоичи-кун и Иоко-чан сдали тест. Но вот остальные, к сожалению, не смогли, Стрэнджер-сама, — услышав последнее имя, мы насторожились. Стрэнджер должен быть силён, раз был знаком с Рокс-сама — слабых он обычно к себе не подпускает. Затаила дыхание, хотелось бы, чтобы они не зашли сюда. Да и зачем им? Это же абсолютно пустая комната.       — Всё в порядке, доктор. А вот от них двоих меньшего я и не ожидал. Разочаровывают они меня только тогда, когда пытаются сбежать… — услышав это, задумалась. Не Иоичи с Иоко наткнулись на нас сегодня? Вполне возможно. На самом деле, способные дети раз смогли так далеко зайти: они прошли столько коридоров и комнат, через пещеру и лес, даже в деревню зашли, но их всё равно поймали.       Голоса и тихий стук от ботинков становился ещё тише. Они отдалялись дальше. А как только их вообще не стало слышно, мы подождали и осторожно открылись дверь.       — Жаль детей, на самом де-е-еле, — сказал Борсалино. — Они прошли так далеко, а их пойма-а-али. Да и мучают их наверно сейча-а-ас, — скривился он.       — Но в этом есть и польза, нэ. Благодаря опытам у них же наверняка какие-то супер силы или что-то подобное есть, — добавила я. — Иоичи и Иоко, значит, да? — пробормотала так тихо, что никто, даже стоящий рядом Борсалино не услышал.       — Это всё ещё ужа-а-асно.       — А вообще, — я нахмурилась, посмотрев на своего друга. — Лучше позаботься о том, чтобы нас не поймали, нэ, — напомнила ему я.       — Да, я зна-а-аю.       — Тak? — голос сзади. Знакомый, но не совсем. — Dавно not виделись, — осторожно обернулась, боясь увидеть того, кто это был. Стрэнджер, но он выглядел… так будто он — глитч. Да и его странная речь такая же. Что с ним случилось?..       Однако, не успела задуматься об этом, как почувствовала головную боль и закрыла глаза.

***

      — Канно-о-оли! Канноли, просни-и-ись!       — Нэ… Борсалино?       Я открыла глаза и смогла в темноте разглядеть своего друга. «Где мы» — был мой первый вопрос, пронёсшийся в моей голове и я спросила об этом вслух. Получила расплывчатый ответ, что Стрэнджер вырубил нас и запер в этой комнате. Борсалино проснулся первым и пытался открыть дверь, что у него, по всей видимости не получилось. Чёрт бы побрал этого Стрэнджера…       Просидела минуту, моргая глазами и щурясь, чтобы видеть в темноте. Разглядела Борсалино подробнее. Комната же абсолютно пустая, хотя Стрэнджер вещи наши оставил, что странно и очень подозрительно… И, наконец, дверь. Не получилось открыть, значит?..       — А ты пробовал заколкой, нэ? — спросила у него, убирая заколку с волос и протягивая ему.       Борсалино скептически взглянул на меня, но всё же взял мою заколку и подойдя к двери, попробовал её открыть через щель, в которую обычно просовывают ключ, а не заколки для волос. Ну, импровизируем как можем. Он крутил заколкой, вертел и вскоре — через минуты три — дверь открылась. Борсалино в шоке приоткрыл рот, взглянув на меня.       — Надо было сразу разбудить тебя-я-я, — сказал он.       Теперь мы не скрывались, а открыто бежали. Стук от ботинок при беге достаточно громок в пустом помещении. Так, неужели никто не слышит? Впрочем, не столь важно.       Спустя пару минут бега и обхода пустых комнат, обнаружили себя перед массивной дверью, которая, впрочем, моргнув зелёной лампочкой, тут же медленно открылась передо мной. Теперь понятно, почему никто не слышал — ну, возможно слышали, но просто игнорировали — как мы бежим. Вынув револьверы из карманов, нажала на курок, но пуля так и не вылетела. Револьверы оказались игрушечными, как и меч. Но где же настоящий меч, подаренный мне сами Рокс-сама?       Борсалино тоже обнаружил, что всё, что он брал — ну, кроме еды — оказалось игрушечным. Он посмотрел на меня, на детей, на докторов, прежде чем куда-то побежать…       Он сбежал?.. Предал меня, оставив с этими гадко ухмыляющимися сволочами?       Ублюдок, предатель, сволочь, мразь…       Под сильными эмоциями полностью доверилась «тёмному я», даже если не особо хотела этого сама. Облизнувшись, почувствовала тёмно-красную кровь со вкусом железа во рту. Сладко и противно. Чувствовала жидкость на себе, но продолжала поддаваться гневу, становясь чуть более неуклюжей.       Когда очнулась, увидела, что все доктора были мертвы. Дети, спереди которых стояли предположительные Иоичи и Иоко, смотрели на меня и мёртвые тела с страхом и ужасом в глазах. А потом уже заметила, что не все мертвы. Посреди этого ужаса стоял Стрэнджер, который тут же каким-то образом телепортировался ко мне и схватил за шею. Пыталась дышать, как-то ударить или сбить с ног мужчину, но не получалось. Почти смирилась со своим концов, как сквозь Стрэнджера прошёл жёлтый луч, он уронил меня. А когда второй и третий луч прошли сквозь него, он упал замертво. Я обернулась в ту сторону откуда шли лучи и увидела… Борсалино.       — Неужели ты и вправду подумала, что я предал тебя-я-я? Это… ой! — подходя к нему, ударила его по башке. — Зачем ты та-а-ак?       — Идиот, нэ! Не пугай меня так! — выдала замечание я, а потом посмотрев на детей, прошептала ему: — Возьмём только Иоичи и Иоко.       — Кто это из ни-и-их?       — Ну, если я не ошиблась, нэ… — взглянула на мальчика и девочку, которых мы тогда встретили — Статус. Иоичи… Иоко… — Те, которых мы сегодня встретили, — указала на девочку с прямыми чёрными волосами и такого же цвета глазами и мальчика с коричневыми, почти красными волосами и голубыми глазами.       — Поня-я-ятно, — кивнул Борсалино, прежде чем обратится к детям: — Вы хотите…       — ВРАГИ! САМОУНИЧТОЖЕНИЕ ЧЕРЕЗ ТРИ МИНУТЫ! ПОВТОРЯЮ! САМОУНИЧТОЖЕНИЕ ЧЕРЕЗ ТРИ МИНУТЫ!       — Ты неси девочку, я — мальчика, — тут же схватив Иоичи, сказала другу, который послушался и взял Иоко. — Бежим! — сказала другим детям.       Вновь белый коридор, такой длинный, будто бы сходился в одной точке где-то в бесконечности. Снова вижу, как на расстоянии около пяти метров друг от друга находились едва-едва, но приоткрытые двери. Теперь это ещё более напряжённая атмосфера.       — САМОУНИЧТОЖЕНИЕ ЧЕРЕЗ ОДНУ МИНУТЫ! ПОВТОРЯЮ! САМОУНИЧТОЖЕНИЕ ЧЕРЕЗ ОДНУ МИНУТЫ!       — Залезайте быстрее! Поднимайтесь! — торопила детей, поднимающихся на верх, в пещеру. Полез и Борсалино, за ним я.       Бежим по пещере, к ночному лунному свету, к выходу.       — ДЕСЯТЬ! ДЕВЯТЬ! ВОСЕМЬ! СЕМЬ!       Уже в лесу, но раз всё ещё слышно, то нужно подальше отбежать.       — ШЕСТЬ! ПЯТЬ! ЧЕТЫРЕ!       — Ложите-е-есь! — приказал детям Борсалино.       — ТРИ! ДВА! ОДИН…       Схватив Борсалино, взлетела. Какое же красивое ночное небо с тысячью звёзд и яркой, осветляющей — не ослепляющей, словно солнце — луной.       — Остальные дети будут в поря-я-ядке? — настороженно спросил мой друг. Мы всё ещё держали Иоичи и Иоко, которые прямо сейчас находились без сознания.       — Да, наверно… А даже если не будут в порядке, то большего мы всё равно не смогли бы сделать, нэ.       — Оу…       Между нами нависла напряжённая, а не расслабляющая как обычно, тишина. Я её прервала, ухмыльнувшись и сказав:       — А у нас, оказывается, отличная командная работа! Давай потом как-нибудь повторим, нэ?       — Никогда в жизни!