Исключение из правил

      Дело близилось к вечеру. Через десять минут мы отправляемся на ужин, поэтому у меня оставалось не так много времени для сборов. Покопавшись в чемодане с одеждой, который мне еще предстоит разобрать, я попыталась найти что-то более подходящее для вечера, но особо элегантной одежды у меня не было. Кое-как откопав простое черное платье солнце-клеш с короткими рукавами и небольшим круглым вырезом, я быстро натянула его на себя, попутно расправляя юбку. Платье сидело на мне хорошо, но выглядело не более чем мило. Да уж, мне определенно требовалось прикупить себе новой одежды перед школой.       Расправив руками локоны волос, я посмотрела на себя в зеркало. Мои глаза были слегка уставшими после перелета, так что я уже представляла, как окажусь в кровати и лягу спать. Завтра мне предстоял сложный день. Мне необходимо было посетить художественную школу и договориться о занятиях. Конечно, Валентин уже решил этот вопрос, но подать документы, заполнить анкету и выбрать дни я должна самостоятельно.       Слегка подведя глаза, я постаралась сделать их чуть выразительнее, но на фоне темных кругов, они стали казаться еще более уставшими. Решив больше ничего не делать и особо не волноваться по этому поводу, я направилась вниз.       — Вы очень красиво выглядите, Клэри, — улыбчиво произнесла Мередит, когда заметила меня. Буквально пару секунд назад она протирала картинные рамы, но теперь во все глаза смотрела на меня. И действительно, в тот момент я почувствовала себя красивой. Что-то в ее голубых глазах внушало это.       — Огромное спасибо и, пожалуйста, давайте менее официально, — на последних словах я рассмеялась, потому что почувствовала неловкость. Но женщина лишь кивнула и продолжила заниматься своими делами. Я оглянулась, но пока не наблюдала ни мамы, ни Валентина, ни его сына.       Подойдя к одной из картин, украшавших гостиную, я принялась внимательно разглядывать ее. Она была выполнена в черно-белой палитре, чем прекрасно вписывалась в интерьер. На ней были изображены животные и люди, но то, каким образом они были изображены, заставляло рассматривать ее еще более пристально. Будто геометрические создания, они демонстрировали всю боль того времени, когда эта картина была написана. Каждый видит ее по-своему, но идея была одна.       — Одна из моих любимых картин, называется «Герника», — произнесла Мередит, внимательно наблюдая за мной.       — Пабло Пикассо написал ее по причине бомбардировки города Генрика, — не задумываясь, ответила я, чем вызвала удивление у женщины.       — Ты хорошо разбираешься в искусстве, Клэри.       — Мне это нравится, — обычным тоном ответила я, будто в этом не было ничего особенного. Мне с детства искусство давалось легко, так что для меня это и не было чем-то особенным.       Спустя пару минут Мередит удалилась на кухню, а по лестнице спустилась Джослин. Она была одета в легкое зеленое платье выше колена, которое прекрасно подчеркивало цвет ее глаз. Валентина еще не было. Будто прочитав мои мысли, мама произнесла:       — Через пять минут будет, — я лишь вздохнула. — Клэри… — более нежно заговорила она, привлекая вновь мое внимание. — Ты ведь знаешь, что никто никогда не заменит мне твоего папу, да? — я замерла. Джослин всегда любила Люка, и теперь видеть ее с Валентином казалось чем-то неправильным. Но тем не менее это был ее выбор, и Валентин казался хорошим человеком. Я кивнула, стараясь не продолжать эту тему, так как все, что касалось отца, вызывало у меня слезы. Может, я и была очень эмоциональной, но прошел только год, а мы были очень близки. У многих дочерей более близкие отношения с матерями, чем с отцами. Но я проводила с ним даже больше времени, чем с Джослин. Люк часто брал меня на рыбалку, учил кататься на велосипеде, играть в футбол. Лучшие моменты в жизни были связаны именно с ним.       — У меня кое-что есть для тебя, — вновь произнесла мама, извлекая небольшую цепочку из кармана. — Люк подарил перед самой свадьбой, — мое сердце затрепетало от упоминания об отце. Не то чтобы у меня было мало вещей, которые делали меня к нему ближе, но это… казалось чем-то необычным. Золотистая цепочка, на которой висел небольшой кулон в виде сердца, сверкала под светом люстры. Сзади было выгравировано курсивом «Forever». Это было настолько мило, что я не смогла сдержать слезу, которая медленно стекла по щеке, но мама, казалось, этого и не заметила.       — Я думала дождаться твоего восемнадцатилетия, но решила, что это сейчас как никогда уместно, — произнесла Джослин, застегнув кулон у меня на шее. — Ты выглядишь прекрасно.       — Полностью поддерживаю, — раздался восхищенный голос Валентина, который спускался по лестнице, на ходу поправляя воротник рубашки. Черная сорочка и темные джинсы идеально контрастировали с белоснежными волосами, делая его образ каким-то нереальным и заоблачным.       — Джонатан присоединится к нам в ресторане.

***

      — Я должен вас заранее предупредить, — произнес Валентин, когда мы покинули машину и направлялись в сторону местного ресторана. Он был небольшой, достаточно уютный с виду, выполненный из камней серебристого оттенка, которые переливались при свете луны. Людей здесь было немного, около двадцати, а на входе стоял мужчина во фраке и с книжечкой в руках, пропуская гостей внутрь. На улице также стояло несколько столиков, но почти все они были заняты молодыми парами.       — Что такое? — взволнованно спросила мама, следом направляясь за Валентином. Я застыла на месте, оглядываясь по сторонам. Тут было действительно потрясающее место. Легкий запах океана чувствовался даже здесь, от чего мне становилось так комфортно и спокойно. Я определенно полюблю это место.       — Джонатан, он… скажем так, сложный парень, так что не воспринимайте все близко к сердцу, — мама отреагировала на слова будущего мужа вполне спокойно, но в душе я знала, что она волновалась. Она боялась произвести плохое впечатление на его сына. Да и я тоже боялась, а теперь, после слов Валентина, это чувство стало лишь сильнее. Недавно мама сказала, что он моего возраста, даже чуть старше. Вот тогда я действительно удивилась и впервые испугалась. Одно дело жить с десятилеткой или со взрослым парнем, который скоро покинет этот дом, но моего возраста… Это составит много проблем, одна из которых: мы ходим в одну школу. Более того, я буду учиться в параллельном классе. Ну хоть радость, что не вместе с ним. Почему-то у меня было очень плохое предчувствие, но, постаравшись отбросить его подальше, я уверенным шагом последовала за Джослин и Валентином.       — Добрый вечер. Моргенштерн, столик на четверых, — любезно произнес Валентин и, дождавшись утвердительного кивка мужчины, проследовал в ресторан. Мы с мамой шли следом за ним. Когда я сказала, что ресторан выглядит уютным с виду, то я ошиблась. Внутри он был очень изящным и пафосным, далеко не уютным. Не знаю даже, хорошо ли это. Я считала себя одетой неподходящим образом, однако мне ничего не оставалось, как направиться к столику вслед за официантом.       Внутри ресторан был достаточно просторным, невзирая на его небольшие размеры внешне. Высокие потолки, светлые стены, огромные французские окна, множество столиков, украшенных идеально выглаженными белыми скатертями. На каждом столике стояла ваза с цветами, причем живыми и свежими. Аромат был изумительный, то ли это из-за запаха цветов, то ли из-за еды, или всего вместе — я понятия не имела. Мой взгляд метнулся в сторону небольшого оркестра, который играл приятную мелодию. Несмотря на нее, в ресторане царил шум, люди за столиками перешептывались и смеялись между собой. Мне нравилось наблюдать за людьми, в этом было что-то особенно приятное и живое. Вот, недалеко от меня сидели три женщины, одетые в дорогущие вечерние платья и подходящие им драгоценности. Еще через столик сидела пожилая пара, мило беседуя друг с другом. Множество официантов кружили от одного столика к другому, изящно паря с подносами. Это вызывало уважение и одновременно восхищение.       Вот мы почти приблизились к нашему столику, когда я заметила молодого парня, который уже там сидел. Мой взгляд зацепился за его светлую шевелюру, переливающуюся всеми возможными оттенками золота при свете ламп, и мое сердце пропустило удар. Парень оторвал свой взор от телефона и, поднявшись, поприветствовал нас. Его взгляд прошелся по отцу, моей матери, а затем дошел до меня, и он замер. Карие глаза при данном свете казались одного оттенка с его волосами, и они выражали полнейшее недоумение, а затем не прошло и пары секунд, как на его губах расцвела самая наглая на свете улыбка, которую мне доводилось видеть. Его правую щеку покрывал легкий румянец. И я была почти уверена, что это — последствие моего удара. В тот момент у меня было огромное желание повторить эту пощечину, чисто для симметрии. И чтобы стереть его ухмылку.       — Знакомьтесь, это Джонатан, мой сын.