***
После занятий мы с Макс решили пойти в «Два кита». Заняв самый последний столик, мы уткнулись в меню. Официантка взяла у нас заказ, и мы с Макс начали разговаривать обо всем и ни о чем одновременно, наслаждаясь здешней атмосферой. — Ничего не изменилось с тех пор, как я была здесь последний раз, — говорит Макс. — И это замечательно. "Два кита" всегда было местом, где можно отдохнуть от суеты, — я тру глаза, пытаясь отогнать сонливость. — Ты какая-то уставшая… — Просто не выспалась. Ты сдала фото? — Эм… Нет, — со вздохом отвечает Макс. — Я все же не очень уверена… — Макс, понимаю твою неуверенность, но фотография правда замечательная. Ты зря себя накручиваешь, — с улыбкой говорю я. — Спасибо, Эвелин. А что сказал Мистер Джефферсон по поводу твоего портфолио? — Да много чего он сказал… Сказал, что мне нужно найти свой стиль, потому что мои фотографии слишком разные. — Ты не согласна с ним? — Не то чтобы не согласна, просто… Не знаю как объяснить. Мне нравится фотографировать все, что понравится глазу, мне нравится делать из фотографий воспоминание. Я хочу быть разносторонней, — говоря это, я смотрела в окно, обводя взглядом грузовики дальнобойщиков. — Понимаю тебя, я такая же. Именно поэтому я так люблю полароид. Только он способен создать живое воспоминание, без позирований и всего остального. Вскоре нам принесли еду, и мы закончили наш разговор. Находясь вечером в своей комнате, я искала в своих вещах таблетки. Перерыв все, что можно было, я рухнула на кровать и со злостью прорычала: «Да где ж они могут быть». Немного полежав, я снова принялась за поиски, и через минут 15 я наконец нашла то, что искала. Чувствуя, что снова не усну сама, я выпила успокоительное, легла в постель и через 5 минут провалилась в крепкий сон.***
«Снова маяк, снова торнадо, снова мёртвые киты и снова холод, пробирающий до костей. И опять ощущение того, что это реальность, что это не обычный кошмар. Вспомнив прошлый сон, когда на меня упала верхушка маяка, я отошла от него как можно дальше, но так, чтобы видеть пляж. Видимость была плохая, но я отчётливо видела два пятна, смутно похожих на силуэты людей. Один из них был чёрный, другой же красный, бросающийся в глаза на фоне тёмного тела кита. В голову пришла мысль, что либо что-то во сне поменялось, либо я в прошлый раз просто не успела все увидеть. Внимательно наблюдая за людьми, я даже не заметила, как на земле, под моими ногами, начала ползти трещина. Увидела я это поздно, тогда, когда отколовшийся кусок скалы, на котором я стояла, начал стремительно падать вниз в пропасть. Я начала падать в бушующий океан, прямо на торчащие из-под воды камни, но проснулась до того, как моё тело достигло цели.»***
Я лечу вниз, крик вырывается из моего рта, но пропадает в шуме завывающего ветра. Закрываю голову руками больше инстинктивно, слезы льются по щекам, смешиваясь с каплями дождя, и вот вода уже близко, как тут я распахиваю глаза и вижу перед собой испуганное лицо Макс, руки которой лежат на моих плечах, будто она трясла меня, чтобы разбудить. Я сажусь на кровати, тяжело дыша и чувствуя жжение в глазах, от чего слезы начинают накапливаться на глазах, делая картинку мутной. Быстро вытираю глаза и все мокрое лицо одеялом, а потом спрашиваю у Макс осипшим голосом, что случилось. Она пристраивается рядом и отвечает: — Я услышала твой крик. Когда зашла в твою комнату, увидела тебя, рыдающую и закрывающую голову руками. Еле разбудила. Принести тебе воды? — Я… Да, пожалуйста. Бутылка на столе. Девушка встаёт с кровати, подходит к столу, чтобы взять бутылку, и видит пачку таблеток. — Что за таблетки у тебя на столе? Я оборачиваюсь к подруге и говорю: — Успокоительное. Оно помогает мне справиться с бессонницей. Надеялась, что буду спать без сновидений. Макс подходит и протягивает мне бутылку воды. Я благодарю и жадно присасываюсь к горлышку, выпивая половину бутылки за раз. А потом говорю: — Прости, что разбудила тебя… И спасибо, что помогла проснуться… — тру глаза, в надежде избавиться от жжения. — Снова кошмар, да? — спрашивает Макс, смотря на меня своими огромными синими глазами. — Да… Тот же, что и вчера, только с некоторыми изменениями. — Расскажешь? — Я видела торнадо, идущее на Аркадию Бэй. Видела мёртвых китов на берегу. И уже второй раз этот сон заканчивается тем, что я умираю. Первый раз на меня упал маяк, теперь я упала со скалы. Сон был такой реальный… Макс, который сейчас час? — Четыре часа утра, — отвечает подруга и тут же зевает. — Прости… Иди спать, Макс, не хочу, чтобы я была виной того, что ты уснёшь на паре. Она кивает и уходит, тихо закрыв за собой дверь. Я вздыхаю и снова тру глаза, а потом встаю, беру полотенце и иду в душевую. Оставшиеся 4 часа до занятий я пыталась уснуть, но не получалось, из-за чего утром я была с синими кругами под глазами, сами глаза были красные, и я зевала каждые 5 минут. Не лучшее состояние для учёбы, но прогуливать мне нельзя, поэтому, найдя в недрах дорожной сумке маленький термос и пачку кофе, я заварила себе его, чтобы хоть как-то продержаться этот день. А завтра воскресенье, можно будет вообще не вставать с кровати.***
Занятия прошли… Нормально. После выпитого кофе глаза перестали закрываться, внимание усилилось. Идя по коридору академии к выходу, я искала глазами Нейтана, но ни вчера, ни сегодня его не было. Улица встретила меня холодным ветром, который смог взбодрить. Решив, что такая погода пойдёт мне только на пользу, я уселась на скамейку, достала полароид и начала искать глазами что-нибудь особенное, но кроме белок и спешащих в общагу подростков, ничего интересного не было. Поэтому я собрала вещи и тоже направилась в сторону общаги. Когда уже была полночь, я решила лечь спать, но увидев отсутствие воды в бутылке, накинула на себя тёплую кофту, взяла таблетки и вышла из комнаты. Первым, что я увидела, была Виктория, которая что-то печатает в телефоне, при этом истеричным тихим голосом проговаривая: — Черт бы тебя побрал, Нейт! Ответь! Её паника мне не понравилась, от слова совсем, поэтому я быстро подошла к ней и спросила: — Что случилось? — Не твоё дело! Или куда шла. — Не время сейчас препираться, Виктория! Что с Нейтаном? Виктория в нерешительности начала топтаться на месте, и через секунд 20 все же ответила: — Я… Я не знаю. Он уже два дня мне не отвечает ни на звонки, ни на смс. Всегда, когда он пропадал, он хотя бы односложно отвечал, а сейчас ничего. Такое уже было… То, как она это сказала, дало понять, что ничего хорошего в прошлый раз не было. Поэтому я хватаю её за запястье и тяну к выходу, но она будто приросла к полу. — Виктория, твою мать! Ты чего встала? Мой возмущенный тон будто вывел её из транса, и мы побежали к выходу из общаги. Как только мы оказались в мужском корпусе, Чейз повела меня за собой. Остановились мы у комнаты под номером 111. Виктория дёрнула ручку, но дверь не поддалась, тогда начала стучать, зовя Нейтана, а в ответ лишь услышали какое-то безжизненное: «Проваливай, Вик». — Нейтан, открой дверь! — чуть ли не кричу я. В ответ тишина, только один из соседей высунул голову из дверного проёма и грубо кинул: — Че разорались блядь?! Валите отсюда! — Если хочешь сохранить свой нос, лучше замолчи, — угрожающе прорычала я. Парень напоследок кинул: «Ебанутая», - и скрылся за дверью. Виктория, стоявшая все это время рядом со мной, начала быстро обшаривать свои карманы, пока не вытащила ключ. — А раньше не могла достать? — спрашиваю я её с укором в голосе. — Я думала, что потеряла его. Я быстро забираю ключ из её рук, открываю дверь, и перед нами разворачивается картина: Нейтан сидит на полу в окружении окурков, рядом валяются разнообразные таблетки, пустая бутылка виски; сам Нейтан затягивает на руке жгут. Я подлетаю к нему в тот момент, когда он заносит шприц над рукой. Вырвав из рук наркотик, я смотрю на размер дозы и чуть ли не крича спрашиваю: — Какого хрена?! Тебе жить надоело? — Вик, блядь, я же сказал проваливайте, — все таким же безжизненным голосом сказал Нейтан вместо ответа на мой вопрос. И тут Виктория взрывается: — Ты сейчас серьёзно?! Я два дня пыталась до тебя дозвониться, достучаться, а теперь проваливай?! Я волновалась за тебя, а ты тут решил передозом убить себя? Нейтан морщился при каждом сказанном слове Чейз, и я решила вмешаться, понимая, что сейчас говорить ему что-либо нет смысла. — Вик, успокойся, — я дотрагиваюсь до её руки, привлекая к себе внимание. — Он все равно сейчас не в состоянии не то что понимать, что только что чуть не натворил, но и вообще что-либо делать. Вздохнув, мы обе поморщились от неприятного сладкого запаха травки. Я подошла к окну, открыла его и вылила содержимое шприца в кусты, а сам шприц, закрыв иголку, выкинула в ведро. Мы обе начали убирать весь тот бардак, который устроил Нейтан за эти два дня. Как только закончили, я сказала: — Иди к себе, Виктория. Ты плохо выглядишь, я тут сама закончу. Она немного помялась, смотря то на Нейтана, то на меня, а потом кивнула и ушла. Я же развернулась к сидящему на полу парню и, присев рядом, спрашиваю: — Встать сможешь? — Съеби из моей комнаты. — Понятно. Так, — я перекидываю его руку через свое плечо, — давай помогу. Нейтан отталкивает меня и с трудом поднимается сам. — Сядь на кровать, — говорю я, только сейчас замечая свежую кровь на футболке в районе рёбер. — Где у тебя аптечка? Он лишь трёт глаза, снова игнорируя мой вопрос. Обведя комнату взглядом, я быстро нахожу её сама. Она оказалась на столе. Закрыв окно, я беру аптечку и подхожу к Нейтану. — Подними футболку. — Сколько раз ещё повторить, чтобы ты наконец свалила? — Нейтан… — устало протягиваю я. — Пожалуйста, хватит скалиться и сделай то, что я сказала. Он, будто сдавшись, поднимает футболку, и я вижу на ребрах много тонких ровных полосок разного цвета. Одни белые, еле заметные, а другие розовые. Шрамы. И такие ровные. Я поднимаю взгляд на Нейтана, поджимаю губы, а потом подхожу, сажусь на колени перед Прескоттом и открываю аптечку. Судя по всему, порезы сделаны недавно, значит риск заражения крайне мал. Беру в руки марлю, заливаю её спиртом и прижимаю к близко расположенным друг к другу ранам. Слышу, как Нейтан шипит сквозь зубы, поэтому тихо говорю: — Потерпи немного… Обработав порезы, я начала прикреплять стягивающие лейкопластыри, спрашивая: — Зачем? Нейтан хмыкнул, и я уж подумала, что он снова не ответит мне, как слышу его безэмоциональный голос: — Когда таблетки перестали помогать, я решил, что физическая боль заглушит моральную, отвлечет от галлюцинаций. — Ты ведь знаешь, что Диазепам и Рисперидон делают твоё состояние только хуже. К тому же эти препараты вызывают привыкание. Дай угадаю: ты наверняка пьёшь намного больше положенного. Нейтан тянется рукой к волосам, и я вижу, насколько сильный у него тремор. Также я заметила, что он постоянно дёргает ногой. Вздохнув, встаю с колен, убираю аптечку, беру попавшуюся на глаза бутылку воды и подхожу к Нейтану. Достаю из кармана пачку и вкладываю ему в руку со словами: — Когда ты пил свои препараты? — Вчера? Серьёзно думаешь, что я помню? — Ладно. Будешь теперь пить то, что я дала. — Это ещё что за хуйня? — То, что тебе сейчас необходимо, чтобы соскочить с той дряни, которую ты принимаешь. Мои таблетки не вызывают привыкания, восстанавливают сон и психическое состояние. Одной такой таблетки хватит, чтобы ты день-два не мучался от ломки. — Нет, — твёрдо произнёс Нейтан. — Я не пойму, ты просто хочешь рога свои показать или тебе и впрям нравится то, что у тебя руки и ноги ходуном ходят? Если хочешь избавиться от тремора и беспокойного сна, то ты будешь пить. Нейтан ещё немного с сомнением смотрел на таблетки, а потом все же кивнул. — Ну вот и хорошо. А теперь ложись, тебе нужно поспать. Сразу говорю, что от этих таблеток сильно в сон клонит, поэтому принимать будешь перед сном раз в два дня. Не смей смешивать с Диазепамом и Рисперидоном. А лучше я выкину эту дрянь по пути в свой корпус. Нейтан молча ложится на кровать, я его укрываю, а потом отхожу к музыкальному центру и тихо включаю музыку. Услышав пение китов, я совсем не удивилась. Найдя другие баночки психотропных препаратов, я засунула их в карманы, а после подошла к кровати и села на край. Нейтан уже спал, посильнее закутавшись в одеяло. На моем лице от такой картины заиграла лёгкая улыбка. Посидев с ним ещё немного, я выключила музыку и вышла из комнаты. Уже идя по коридору женской общаги, я увидела, что моя дверь приоткрыта, хотя точно помню, что закрывала её. Зайдя в комнату, я увидела Викторию, сидевшую на кровати и рассматривавшую фотографию. — Я думала, ты как никто другой ценишь личную жизнь, — сложив руки перед грудью, сказала я. — Как он? — Спит. Я же сказала, что разберусь. — А ты думала, я тебе так легко поверю? — откладывая фотографию, произнесла Чейз. — Во время его срывов я была рядом, а не ты! — Послушай, Вик, мы обе знаем, что сейчас он нуждается в нас обеих. Давай забудем о вражде хотя бы пока ему не станет лучше? Я вижу, что он тебе дорог, поверь, мне тоже. — Только на время, пока ему не станет лучше, — вставая с кровати, твёрдо сказала девушка, а потом молча вышла из комнаты. Я хмыкнула, убрала фотографию, а потом легла спать.