До самой смерти. И на полгода дольше

В татухи он вляпался случайно. На одной из студенческих попоек его поймала Анька: налетела стремительно, выцепила из кучки нердов, тершихся в углу, уложила на диван. Закатала штанину, щедро сбрызнула спиртом и зажужжала дешевенькой китайской тачкой. Тимур к тому времени был уже изрядно пьян и почти не сопротивлялся. Только морщился иногда от жгучей боли, да прикладывался к бутылке «Швепса», куда щедро плеснули вермута и водки. В память о той вписке у него остался поплывший партак на ноге и Анькина искренняя симпатия. Позже они даже пробовали встречаться, но романтическое увлечение быстро сменилось дружбой, а годами позже – совместным делом. Первую нормальную татуировку он сделал у заезжего мастера – Димы Нопина. Случайно попал моделью на мастер-класс по перекрытию шрамов и сразу влюбился. В легкость, с которой тот набросал разметку фрихэндом от локтя до запястья, в мастерство, с которым вписал длинный бугристый рубец в ткань рисунка, в смелость, с которой он брал открытые, яркие цвета и совмещал их под кожей. Немного – в самого Димку. Но оно и не мудрено, половина аудитории тогда состояла из вздыхающих по нему девиц. В последующие годы он еще пару раз летал в Краснодар забиваться – доделывал левый рукав и с нуля забивал правый. С появлением татуировок жить стало проще, в шкафу появились футболки и майки, не приходилось потеть летом в лонгсливах и ловить на себе любопытные, брезгливо-жалостливые взгляды чужих людей. Так, понемногу, он и почувствовал вкус к «синей болезни». Вспомнил пару лет в художке, куда ходил еще в школе, смотрел, как работают другие, иногда брал Анькины тачки и тренировался. Отрабатывал линии на латексных коврах и бананах, пробовал даже колоть на свиной коже, но та была слишком жирной и твердой. Лучше всего оказался толстый линолеум, он отлично гасил вибрацию, не ушатывал мотор машинки, да и по плотности больше всего походил на человечью кожу. Со студенческих подработок он купил себе первую рабочую тачку, взял с рук тяжеленого индукционного монстра, пол-унции черной краски и рассказал всем институтским знакомым, что теперь он – партачных дел мастер. К нему потянулась хилая струйка из самых отбитых парней с потока. Кто за корявыми надписями, кто за кривыми рисунками. Порой к ним присоединялись их дамы, поэтому знак бесконечности, иероглифы и силуэты птичек набили Тимуру оскомину еще в первый год работы. Со временем из комнаты в общаге он перебрался в «курятник» – общий зал в подвальной тату-студии, рассчитанный на шестерых мастеров. Работать в коллективе оказалось шумно, напряжно, но неожиданно полезно. Можно было бесплатно тестить интересные тачки, перехватывать закончившиеся краски, изредка перепадала работа от более опытных коллег, которым влом было делать очередную надпись на запястье. Так, мало-помалу он оброс клиентами, скопил немного денег и к тому моменту, как выпустился из универа, у них с Анькой уже была кубышка и хитрый план. Денег им хватило только на аренду, залог и самый минимум оборудования. Поэтому на следующие полгода они превратились в штукатуров, маляров, сантехников, грузчиков, уборщиков и дизайнеров. Половину нужных вещей они выцепили на «Авито», половину – урвали с распродаж в «Икее». Наконец, казавшийся бесконечным переезд был завершен самопальной табличкой «Порт Партак». Новоселье прошло бурно, собрались знакомые мастера, подтянулись постоянные клиенты. Гуляли до утра, накидались до синих соплей и отрубились прямо на кушетках. Самостоятельное плавание оказалось сложнее, чем думалось в самом начале. То, что виделось освобождением из «курятника» обернулось арендной кабалой. Первое время все заработанное уходило обратно: заменить подтекающие смесители, провести сигнализацию, купить нормальный сухожар, вместо китайского дерьма с «Алиэкспресса»… С темпераментной Анькой они срались регулярно, каждый месяц грозились разъехаться, но каждый раз мирились и сходились обратно, уговаривая друг друга «потерпеть еще чуть-чуть». Облегчение наступило через год. В карманах начали водиться деньги, клиенты писались на пару недель вперед, то и дело появлялись залетные мастера на аренду… Из коммуналки на отшибе Тимур перебрался в однушку в приличном районе, обзавелся парой новеньких тату-тачек. Казалось, вот оно – просто человеческое счастье, живи и радуйся. Вот только счастлив он не был. Наверное, просто не умел. Сентябрь выдался по-летнему жарким. Тимур изнемогал без кондиционера, маска душила, тело под фартуком потело и было неприятно липким. Месяц в работе пролетел незаметно, день «икс» настал неожиданно быстро. – Привет. Отличные татухи. Тимуру стало неловко за свои худые руки в глубоких проймах майки, стыдно за сутулую спину с выступающими позвонками. – Угу. Снимай верх, садись. Рисунок зажил на удивление хорошо: ровно, контрастно, почти без проплешин. Тимур провел пальцами по контуру, коснулся с лёгким нажимом, прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Кожа под подушечками была гладкой, однородной, без уплотнений и рельефа. – Проверяю себя, – пояснил Тимур в ответ на удивленный взгляд. – Если заглубиться и перетравмировать кожу, будет фиброз. У тебя все ок. Тимур надел перчатки, зачистил плечо станком, обработал антисептиком и накидал маркером разметку. В этот раз они не прерывались на перекуры, работа шла гладко, рисунок ложился как надо. Тимур, втянувшись в работу, совершенно забыл о времени. Игла шла в коже ровно, штрих за штрихом пигмент вкрашивался идеально. В голове было пусто, на душе – легко. Сквозь стрекот машинки звякнул колокольчик. Тимур прервался, вытянул шею, силясь разглядеть вошедшего. Странно, Анька укатила со своим новым хахалем на дачу, а больше он никого не ждал. – Поговорить надо, – донеслось из полумрака коридора. Тимур вздрогнул, едва не выронив машинку. Серега заслонял собой весь дверной проем, от него ощутимо тянуло алкоголем и терпким дымком. Пьяный, да еще и накуренный Серый – это было комбо. Плечо под пальцами напряглось и закаменело, Марк весь подобрался, словно перед дракой, глянул вопросительно. – Я отойду ненадолго, – Тимур стащил перчатки и вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. – Тима, от тебя ни ответа, ни привета. Серега подошел неуютно близко, оттеснив Тимура к стене, горячо дыхнул в ухо. – Серый, я занят был. – Две недели? Тимур нахмурился, силясь понять, как съехать с неудобной темы. – Тим, ты чего морозишься? Нормально ведь было, ну? Че ты как баба… Тимур оборвал его, толкнув спиной в Анькин кабинет. – Тебе чего надо? – зло зашипел он, стараясь говорить как можно тише. Серега рывком притянул его к себе, сжав руками предплечья так, что затрещали кости. От запаха перегара в желудке заворочался ком тошноты. – Да не ломайся, че забегал от меня? Тимур дернулся, освобождаясь из хватки, лицо горело от стыда и злости. – Отвали! Но Серега словно не слышал его – стиснул крепче, вжимая спиной и затылком в стену. Его спокойный, почти трезвый голос контрастировал с болью железного хвата. – Тише, Тима, ты чего… Тимур обмяк, давая понять, что принял правила игры. – Серый, отпусти меня. Серый, мне больно… Хватка ослабла, и Тимур что было силы толкнул Серегу в грудь. Тот попятился, споткнулся о кушетку и полетел спиной на пол, переворачивая тележку и стулья. – Ах ты с-сука! – взревел он, поднимаясь на ноги. Тимур огляделся и схватил первое, что попалось под руку – сложенный штатив от софтбокса. Тот был увесистым и вполне годился в качестве импровизированной дубинки. – Серый, я тебя по-хорошему прошу, отъебись ты от меня! Но Серега вошел в раж – отшвырнул стул и наступал. Тимур прикинул шансы: получалось неважно. Мелькнула и исчезла мысль, что если этот урод сломает ему руку, то все планы на следующие полгода накроются медным тазом. Неожиданно на плечо легла твердая ладонь, от сильного рывка Тимур едва устоял на ногах. – Стой тут! – бросил ему Марк и быстро, уверенно шагнул вперед. Он не сказал ни слова, только вдохнул коротко, легко перехватил руку Сереги и, отступив чуть в сторону, согнул ее под неестественным углом. Все произошло в мгновение, Серый просто рухнул на колени и застонал. – Бля-ять, рука! С-сука, пусти! Свободной рукой Марк придушил Серегу сгибом локтя, тот захрипел и замер. – Мы сейчас выйдем на улицу, и ты свалишь, договорились? Серега что-то протестующе замычал, Марк сжал хват крепче, что-то хрустнуло. – Эй! Не калечь его, – крикнул Тимур им вслед. Звякнул колокольчик, с улицы донеслись голоса – Серый что-то орал, затем раздалась пара глухих ударов и все стихло. Тимур опустил штатив, вытер вспотевшие руки о штаны. Его колотило от нахлынувшего адреналина, во рту отозвался медный привкус – он до крови прикусил щеку и даже не заметил. На крыльце курил Марк. В одиночестве, без футболки, с недобитой татухой на плече, с ссаженными костяшками на правой руке, он выглядел как герой дешевого боевика из девяностых. – Хрена ты четкий, – уважительно покачал головой Тимур и закурил, вставая рядом. Марк посмотрел на него, а потом улыбнулся. Неожиданно мягко, как взрослые улыбаются детям. Словно не он минуту назад бил кому-то морду. На асфальте возле крыльца темнел кровавый плевок, они докурили молча. Тимур был благодарен Марку, что тот не стал задавать лишних вопросов. Они вернулись в студию, Тимур бегло оглядел бардак: перевернутые стулья, кушетки, развалившийся холдер, раскиданные по полу расходники… Тимур потер лицо и длинно выдохнул: – Бля-я… Анька пиздеть будет. – Давай помогу? – Надо добить сначала. – Куда бить-то? На руки посмотри. Тимур поднял ладони к лицу, пару раз сжал и разжал кулаки, силясь унять непроизвольную дрожь. Не помогло. На запястьях поверх татух краснели отметины, кое-где под кожей угадывались точки лопнувших сосудов, завтра там расцветут синяки. – Ебаный в рот, мы так до старости не закончим, – с досадой выдохнул Тимур. – Извини. Давай через недельку тогда? Марк кивнул, он выглядел так, словно все случившееся – сущий пустяк. – Пойдем, обработаю. Тимур очистил плечо пеной, наклеил пленку и помог надеть Марку футболку. Оставалось ведь всего ничего добить: тени на лице Медузы, перья на шлеме Персея, да расставить блики белым. Тимур пытался сопротивляться, но Марк остался помочь. Они вместе привели Анькин кабинет в порядок, протерли поверхности дезинфектором. Домыв полы, Тимур зашел в подсобку, открыл старенький холодильник, купленный им с рук еще в студенчестве. На нижней полке терпеливо дожидалась пара бутылок темного «Козла». Они сидели на крыльце, уже стемнело, на улице стало совсем безлюдно. Было хорошо вот так молчать, пить пиво и курить. Дрожь в руках наконец унялась. – Спасибо, что помог с уборкой. И за это… короче, спасибо. – Да брось. – Че он орал тебе, когда вы вышли? Марк поперхнулся пивом, вытер рот, глянул со странным выражением лица. – Да ничего такого. Херь всякую… мало ли что по синьке несут? – Но ты ему за это ебальник начистил? – не смог сдержать ехидства Тимур. – Тип того… Иногда полезно получить за дело. Тимур покрутил в руках бутылку, ковырнул ногтем этикетку. Ему вдруг стало неловко за собственную неприветливость. По всему получилось, этот Марк был нормальным парнем, вон, даже в драку за него впрягся. А ведь мог и не встревать, кто они друг другу?.. Ответ был до смешного простым, но от этого не становилось легче. Он слишком привык быть одиночкой, рассчитывать только на себя и разучился верить в бескорыстную доброту. Они друг другу братья. Осознание пришло резко, будто удар под дых. Странное слово. Незнакомое, почти неуместное. Тимур глянул искоса, Марк сидел расслабленно, пил пиво, улыбался каким-то своим мыслям. Они были полной противоположностью друг другу. И дело было совсем не во внешности. – Стремно все вышло. – Стремно вышло бы, не успей я вовремя. Ты ему этой железной херней череп бы проломил и на нары заехал. За превышение. Тимур с сомнением покосился на кровавый плевок перед крыльцом. О таком исходе драки он почему-то не думал. Только переживал за руки да сокрушался о собственной тупости, что когда-то вообще связался с Серегой. Тимур глотнул пива и счёл за лучшее соскочить со скользкой темы. – А где ты так научился? Он же под сотку весит, если не больше. – Большой шкаф громко падает, – философски заметил Марк. – В армейке научили. – Когда успел? – Из института отчислили за прогулы, ну я и ушел с первым призывом. – Сам что ли? – Ага. Все равно мотался как говно в проруби, матери только нервы трепал. А ты служил? Тимур рассмеялся, давясь горьким дымом, ущипнул себя за бицепс. – Угу, в диванных войсках. Я типа той версии Капитана Америки, который до сыворотки. Марк хохотнул, хлопнул его по плечу, словно ободряя. – Зато татухи вон какие бьешь. Такие парни и в армейке, и на зоне в почете. Тимур рассмеялся в голос, сделал последнюю затяжку и выкинул сигарету в горлышко пустой бутылки. На улице становилось по-осеннему прохладно. – Ладно, пора уже. Тебе до станции? – Да. – Тогда вместе пойдем. Подожди две минуты, я сейчас держаки в жарку поставлю. Тимур прибрал рабочее место, запечатал металлические части в крафт пакеты и отправил их в сухожаровой шкаф. Аппарат привычно пикнул и с тихим гудением начал работу. Погасив везде свет, Тимур закрыл студию на ключ. – Идем? Они неспешно шли к метро, переговариваясь и смеясь. Обычно Тимур плохо сходился с людьми, долго приглядывался, притирался. В основном беседы с незнакомцами заставляли его чувствовать неловкость и скуку. Но тут детали головоломки подбиралось сами собой: слова складывались в предложения, шутки казались уместными и действительно смешными. Тимур поймал себя на странном чувстве внутри, ему было необычайно легко, словно они были знакомы уже много лет. У входа в метро Марк вдруг остановился, кивнул на вывеску через улицу. – У меня тут знакомый работает. Может по пиву? – Тебе бы сутки лучше не… – По одной? Тимур бросил взгляд на часы, вспомнил о тоскливой пустоте съемной квартиры. – Окей, но только по одной. Бармен оказался сослуживцем Марка. Антон – крепкий белобрысый парень, улыбчивый и многословный, он споро доливал пиво, травил чернушные анекдоты, а после конца смены подсел к ним за барку. Тимур даже не заметил, как опьянел. Просто в один момент он вышел отлить и понял, что уложенный ромбиком кафель за писсуаром идет волнами. Ему пришлось ухватиться рукой за стенку, чтобы не промазать. – Бля-я, – выдохнул он, умывая лицо ледяной водой. – Со-бе-рись. Отражение криво усмехнулось, на глаза упали волосы. Собственное лицо вдруг показалось незнакомым, словно кто-то чужой глядел из зеркала. Недобро и весело. Тимур повязал волосы в тугой хвост и вернулся к столу. Антона и Марка тоже неплохо развезло, они ржали так, что перекрикивали гремящий на весь бар «Хайвэй ту хелл». – …а он такой говорит: «Хорошая женщина – как вино». А она ему: «С годами становится лучше?». А Сеня ей отвечает: «Двенадцать лет отсидела в подвале!». Ну ты же знаешь Светку? Она ему пиво в харю и домой. Так Сеня в очередной раз и проебал свой секс! Марк согнулся пополам от хохота, хлопнул себя ладонью по колену. – Типичный Сеня! – А то, горбатого только могила, как говорится. Тимур быстро допил остатки пива, достал сигарету из мятой пачки, заложил за ухо. – Кто на перекур? Антон остался, переключаясь на болтовню с барменом, заступившим ему на смену. Тимур с Марком вывалились на крыльцо. Экран телефона показывал полночь, вновь зарядил нудный холодный дождь. Тимур закурил, для надежности привалившись к стене, Марк стоял на удивление твердо. – Нормально мы сегодня сеанс проебали, – выдохнул Тимур белесый дым. – Карма походу у тебя такая, не располагающая к татуиреткам. Марк пожал плечами: – А мне понравилось. Помахались, побухали, самое оно. Тимур ухмыльнулся, растер саднящие запястья. Даже в темноте было видно, что краснота начала переходить в багровый кровоподтек. – Ниче себе, ты работать-то сможешь завтра? Тимур вяло отмахнулся: – Ерунда. Просто сосуды стремные, чуть что, сразу все синее. Марк задумчиво затянулся, скуривая сигарету до самого фильтра. – Слушай, если тот тип будет доставать, можешь мне сказать. – Защитником моим заделался, братишка? – едко прошипел Тимур и почти отрезвел от желчи, щедро плеснувшей в собственном голосе. Марк дернулся, посмотрел обиженно и устало. – Просто помочь хотел. Не хочешь, не надо. Тимур приложился затылком о стену, глубоко вздохнул, почувствовал себя виноватым. – Бля, ладно, проехали. Спасибо тебе за все. Марк глядел на него долгую секунду, словно пытаясь подобрать нужные слова. Но потом просто кивнул на дверь. – Идём. А то Антоха щас все высосет.