Послание

Больше нет «тебя и меня». «Нас» больше нет, и я ничего не могу с этим поделать. Но я понимаю, что мне не удержать тебя. Так ступай, благослови тебя Бог. Ты по-прежнему моя любовь и моя жизнь, По-прежнему – мой один-единственный... ABBA – My Love, My Life

Каждый находил его по-своему. Кто-то – среди своих вещей дома, кто-то – в ящике стола на работе, кто-то – в камере хранения, ключ от которой обнаруживал на своей связке среди остальных. Для каждого оно было своим, и большинство не рассказывали, что это было. Сингто подозревал, что тоже однажды обнаружит послание, но искать сам не пытался. Не то что не пытался – он не мог даже думать об этом. Одна только эта мысль, казалось, была способна обрушить весь тот песчаный замок отстранённости и невозмутимости, который он выстроил вокруг себя за последний месяц, отделяемый от волны беспощадного цунами лишь тончайшей стеной из паутины. Сингто не пришёл на похороны. Не помог семье Сангпотират устанавливать венки на церемонии, не встречал вместе с ними многочисленных родственников и друзей семьи и самого младшего, не присутствовал на кладбище. Он привык, что всю свою чёртову жизнь придерживался традиций, правил и норм приличий, но сейчас ему было плевать, кто и что подумает о нём из-за этого. Единственными, перед кем он чувствовал свою вину, были родители Криста. Но, когда он попытался перед ними извиниться, те уверили его, что в этом нет необходимости. Они понимали. Остальные могли катиться к чёрту. Агентство с того дня, на который были назначены похороны, перенесло все запланированные мероприятия, чтобы у каждого из тех, кто работал с младшим, – неважно, был то артист или член стаффа, – была возможность попрощаться. Но уже со следующего дня всё вернулось на круги своя. Так, будто ничего и не случилось. Планета не прекратила своего движения. Небо не упало на землю. Жизнь не закончилась. Ненависть к этому факту и к себе за то, что был его частью, оставалась тем максимумом, который Сингто позволял себе испытывать. В агентстве находиться было ещё терпимо. Да, там всё напоминало ему о младшем, но так было везде, куда бы он ни пошёл. Однако там были те, кто хорошо его знали и давали то, что ему было нужно: не лезли и не пытались утешать. Гораздо хуже приходилось в других местах, потому что куда бы он ни пошёл, каждый считал своим долгом заговорить с ним об этом. Сингто понимал, что это нужно было им самим, что так они получали облегчение – кто в своём горе, а кто в своём стремлении соблюсти всё те же нормы приличий, будь они неладны. Поставить галочку и остаться удовлетворёнными собой. На Сингто уже не осталось места, куда можно было бы поставить ещё галочки, но окружающих это не волновало. Внешне его самого – тоже. Внутрь он и не пытался заглядывать. Не давал себе ни единого шанса. Когда умерла мама, он приходил в себя очень долго. Но тогда не было этих понимающих, жалостливых взглядов тех, кто догадывался, что на самом деле скрывалось за равнодушным, пустым выражением его лица. Не было порицающих, полных возмущения взглядов тех, кто не умел видеть ничего дальше своего носа. Были только он и отец. Они были похожи в своём горе: не плакали, но и не пытались спрятаться за фальшивым весельем. Просто молчаливо поддерживали друг друга, понимая, что каждый из них чувствует. Но сейчас было не так. Отец, конечно, не пытался лезть к нему в душу, но Сингто ощущал, что во время общения тот испытывает неловкость, потому что не понимает до конца, кем для его сына был Крист. И насколько тяжела его потеря. Сингто делал всё на автомате: улыбался, говорил, выполнял то, что его, пусть неуверенно и ненавязчиво, но просили сделать. Всё, чего ему на самом деле хотелось – это забиться в самый глухой и тёмный угол, в котором никто его не найдёт. Но он не мог себе этого позволить. Потому что тогда ничто не спасло бы его от мыслей, которые Сингто денно и нощно гнал прочь. Старший заполнял все свои дни какими-то делами, который требовали от него сосредоточенности и внимания, не давали застывать на одном месте, глядя в никуда. Новый проект в университете? Отлично. Фотосессия для друга? Замечательно. Предложение по работе? Ещё лучше. Он никогда так много не работал и не учился, единственным временем для отдыха оставив лишь ту часть ночи, в которой забывался коротким и поверхностным сном. Но даже того, что было, оказывалось недостаточно, чтобы занять всё остальное время, которое он бодрствовал. Большая часть из его уже запланированных мероприятий была перенесена по инициативе агентства. Как он понял из беседы с директором – ради самого Сингто, который только что потерял близкого друга. Как он предполагал на самом деле – ради поддержания его образа в их с младшим легенде, по которой выходило, что сейчас он должен был быть убитым горем «тайным возлюбленным», недавно снявшимся с младшим в «Нашем небе», по трагическому совпадению вышедшем на экраны всего за неделю до случившегося и привлёкшем много внимания со стороны публики этим фактом. Прачая знал, что Пи'Та – хороший человек, но он также знал, что такое шоу-бизнес. Он не стал возражать, но Пи'Джейна после разговора с директором попросил, чтобы тот не отказывался ни от каких сторонних предложений, не подпадавших под ограничения, прописанные в контракте с агентством. Единственное, чего он избегал – это какие-либо интервью. На первом же дотошном репортёре весь его «благовоспитанный» образ мог разрушиться подчистую. Джейн, который на всё, что Сингто говорил или делал со дня смерти младшего, смотрел одинаково – с настороженностью во взгляде и поджатыми губами, тогда молча кивнул. Но спустя месяц, когда они сидели в одной из гримёрок агентства после окончания работы над рекламным роликом, менеджер не выдержал. – Так нельзя, Син. Сингто, непонимающе нахмурившись, спросил: – Что ты имеешь в виду? – Ты просто гробишь себя. Я понимаю, почему ты это делаешь. Но от этого никому не станет легче. – Предлагаешь мне бросить универ, уволиться и целыми днями лежать на кровати, глядя в потолок? – вскинув бровь, без всяких эмоций в голосе поинтересовался Прачая. Менеджер вздохнул, но не разозлился и не посмотрел осуждающе. А должен был бы. Сингто вёл себя с ним в последнее время ужасно и знал это. Но иначе не получалось. – Нет, Син. – Боишься, что такое поведение разочарует во мне фанатов? Или работодателей? Или тебя самого? – Сингто! – вот теперь Джейн был зол. – Прекрати защищаться! Я просто беспокоюсь за тебя. Прачая опустил взгляд на свой телефон. Он не заходил ни в один из своих аккаунтов уже много дней и подозревал, что посты с его хештегом, а тем более – с хештегом младшего, проникли повсюду, и он обязательно столкнётся с хотя бы одним из них, поэтому поручал Джейну размещать все обязательные объявления о ближайших мероприятиях и отчёты о прошлых. Проверив время, Сингто поднял взгляд и ответил тревожно рассматривавшему его менеджеру: – Если на самом деле беспокоишься, то больше ничего не говори. Просто дай время и помоги с работой. Я справлюсь. – Да как ты справишься, чёрт возьми?! – взорвался Джейн, вскочив и начав ходить вокруг стула младшего. Сингто бросил взгляд на открытую дверь, но в это время в агентстве уже почти никого не было, так что можно было не опасаться, что разговор станет достоянием чьих-то любопытных ушей. – Ты просто закрылся! Делаешь вид, как будто ничего не случилось, а на самом деле выжигаешь себя изнутри! Сколько ты так продержишься? Ещё неделю, месяц? Два месяца? Допустим. Но ты понимаешь, что не сможешь так всю оставшуюся жизнь? Что тебе нужно это принять, нужно отпустить… его. Джейн замолчал и сглотнул, наткнувшись на взгляд младшего. Спрятав телефон в карман, Сингто встал и негромко проговорил: – У тебя сегодня вечером ещё есть работа, насколько помню, поэтому я доберусь домой сам. – Син… Прости. Но так нельзя. Не делай этого с собой, – устало проговорил ему в спину менеджер, но Прачая не стал останавливаться. Сингто держался, пока медленно добирался домой на такси, постоянно застревавшем в очередной пробке. Держался, поднимаясь на нужный этаж и здороваясь с соседями. Держался, проходя по коридору в свою комнату. Он даже успел аккуратно прикрыть за собой дверь, оказавшись в полумраке спальни. Коллекционные фигурки, мягкие игрушки, аксессуары, косметика, духи, книги, диски – всё, что с таким трудом помещалось на многочисленных полках, полетело на пол. Комиксы, которые он с такой педантичностью раскладывал в строгом порядке по номеру выпуска, бесформенной грудой добавились к уже внушительной куче вещей, мешавшей Прачае передвигаться по комнате. Но с каждым резким движением, с каждой уничтоженной вещью его злость и боль только росли. Легче не становилось. Сингто язвительно усмехнулся, садясь на край постели, также уже заваленной жертвами его вспышки. Глупо было верить, что от этого могло стать легче. Что бы он ни сделал, это никак не могло изменить… Не могло вернуть. А всё остальное не имело значения. Злость схлынула так же быстро, как и завладела им. Включив ночник над тумбой возле постели и равнодушно обведя взглядом беспорядок, Сингто внезапно нахмурился, наткнувшись на блеснувший между страницами комикса предмет. По привычке коснувшись переносицы и только потом вспомнив, что по-прежнему был в линзах, Прачая наклонился и достал маленькую вещицу, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся флешкой. Но у него никогда такой не было. Догадавшись, что это, Сингто с такой силой сжал тонкий серебристый носитель, что только боль, с трудом пробившаяся сквозь вату, внезапно заполнившую голову, помогла ему очнуться и разжать пальцы. Флешка не исчезла. Она всё так же лежала на его ладони, одним своим существованием подводя Сингто к границам своей выдержки. Он не хотел знать, что было на ней записано. И в то же время понимал, что уже не сможет перестать думать об этом, пока не узнает. Ноутбук тихо гудел, загружаясь. Прачая хотел покончить со всем как можно быстрее, но пальцы, осторожно державшие послание от младшего, дрожали и не могли попасть в нужный разъём. Остановившись и с силой вдохнув, Сингто медленно и на этот раз удачно вставил флешку. Появившаяся на рабочем столе папка заставила Прачаю вздрогнуть от неожиданности, а затем прикипеть взглядом к единственному файлу. Видео. Замерев, Сингто разглядывал превью, на котором можно было различить миниатюрную копию человека, сидевшего перед камерой. О, чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт… Он не сможет. Он ещё не готов. Никогда не будет готов. Прачая гипнотизировал файл, чувствуя, как сердце подобралось настолько близко к горлу, что становилось невозможно сглотнуть забивший его ком. Но Прачая уже принял решение. Он разберётся с этим здесь и сейчас, и больше никогда не позволит себе вспоминать, что бы это ни было. Пока видео запускалось, Сингто расширенным взглядом смотрел на чёрное окно проигрывателя. Возникшее на его месте изображение какой-то комнаты вынудило Прачаю прищуриться – она показалась ему знакомой, но он не мог вспомнить, где именно её видел. – Ммм… Ага, запустилось. Голос человека за кадром острой стрелой впился в грудь, стремительно разрушая все защитные барьеры, кроша рёбра и стирая в порошок сердце. Сингто казалось, что его самого больше нет. Что пустая оболочка, которая каким-то чудом ещё не осела на простыни грудой бесполезного мяса, смотрит сейчас на то, как его младший, обойдя столик, садится на кровать, взволнованно потирая ладонями ткань своих неизменных безразмерных штанов. Сцепив пальцы в замок, Крист коротко вздохнул, как делал всегда в моменты волнения перед чем-то важным, что ему предстояло сказать или сделать. Но он не успел начать говорить: Сингто с силой захлопнул крышку ноутбука, спихнув его с колен на постель и позволив опасно накрениться прямо на самом краю. Вскочив, споткнувшись о разбросанные по полу вещи и чуть не упав, Прачая добрался до балкона. Открыв дверь, он вывалился наружу и жадно вдохнул уже по вечернему прохладный, чуть пряный воздух. Его трясло. Схватившись пальцами за парапет, он на несколько секунд перегнулся через него, чувствуя головокружение, после чего обернулся и сполз вниз, спиной прислонившись к ограждению и с каким-то первобытным ужасом глядя внутрь комнаты на оставленный ноутбук. Услышав о посланиях впервые, Сингто успел подумать, что для того, чтобы подготовить их, нужно было заранее знать о том, что с тобой может случиться. Но затем эта мысль оказалась прочно спрятана туда же, куда и всё остальное, что как-либо касалось его младшего. И вот сейчас возникла вновь, упрямо пульсируя в виске и отдавая горечью на языке. Крист знал. Знал о том, что умирает, и не рассказал никому. Они не успели попрощаться. Когда Сингто услышал, что его младший попал в больницу, он приехал туда сразу же, как смог. Но Крист уже впал в кому. Поначалу к нему пускали лишь родных, но спустя несколько часов Прачая тоже смог попасть в палату, куда младшего перевезли из отделения реанимации. Аппарат жизнеобеспечения равнодушно возвышался рядом с койкой, на которой неподвижно лежал бледный Перават, ломаными линиями транслируя показатели. Половину его лица закрывала маска, глаза были закрыты, но Сингто казалось, что младший просто уснул. Что утомился на работе, снова упал в обморок, но скоро придёт в себя и поправится. Слово «кома» казалось ему слишком страшным и слишком безнадёжным, чтобы оно могло стоять в одном предложении рядом с именем его младшего, который ещё вчера засыпал его горой сообщений, жалуясь на Джейна, слившего в сеть их фото со съёмок «Нашего неба», где они позировали в парке возле моста, притворяясь, что вот-вот поцелуются. Поцелуй действительно должен был быть в той сцене, но случился чуть позже, а пока что они баловались, сбрасывая привычным способом волнение перед съёмкой, к которому Сингто, несмотря на прошедшие с их первого поцелуя годы, привыкнуть не удавалось до сих пор. Прачая приехал на следующий день. И на следующий. Каждый день на протяжении целой недели Сингто приезжал к младшему, всякий раз заставая в палате кого-то из его родных, но те неизменно давали ему время побыть с младшим наедине. Все были в курсе того, насколько близкими были их отношения не только под прицелом камер, но и в реальной жизни; некоторые даже шутливо подозревали их в том, в чём и большинство их фанатов. Хоть это и не было правдой. Он ушёл внезапно. По прогнозам, семьдесят процентов вероятности были за то, что Крист вскоре придёт в себя, а остальные тридцать… воплотились в жизнь глубокой ночью в тишине больницы, огласив палату громким писком аппарата жизнеобеспечения. В тот день Сингто в больницу уже не поехал. Первые дни Джейн следил за ним. Стоило Прачае закрыться в спальне или надолго пропасть в ванной, как менеджер начинал стучаться и звать его. Сингто молча открывал дверь и давал старшему пристально осмотреть себя и комнату, но вскоре ему это надоело, и он прямо сказал Джейну, что не собирается покончить с собой. А если бы и собирался, то вначале убедился бы, что поблизости никого нет. Старший так сильно кричал на него в тот вечер, что Сингто всерьёз пожалел, что в тот момент рядом с ним не было ничего, чем он мог бы прекратить свои мучения и облегчить всем окружающим жизнь. Отдышавшись и сбавив громкость, Джейн вынудил его поклясться, что он ничего с собой не сделает. Сингто, подозревая, что с менеджера станется привязать его к себе, чтобы не терять из виду ни на секунду, дал клятву. Он действительно не собирался ничего с собой делать. Какой смысл что-то делать с уже пустой оболочкой?.. Сингто старался абстрагироваться от всего, что напоминало ему о младшем. Но это было попросту невозможно. Он видел его лицо на постерах и в рекламе, слышал по радио его песни, ощущал какие-то запахи или натыкался на какие-то вещи, прочно связанные в его сознании с Кристом. Каждое напоминание вынуждало его замирать, ожидая, пока пелена на глазах и тупая боль в груди сойдут на нет и позволят ему вновь притвориться, что всё в порядке. Но их было слишком много. Слишком. Поэтому спустя недели он научился притворяться даже перед самим собой, что ничего не чувствует. Что не умирает каждый раз вновь и вновь, видя повсюду родное лицо, слыша любимый голос. Сингто отказывался признавать, что младшего больше нет. Больше нет и никогда не будет. Однако он знал, что его притворство столь же прочно и нерушимо, как карточный домик, прикрытый от ветра слишком хлипкой преградой, поэтому старался избегать всего, что эту преграду могло разрушить. Как, например, похороны. Или ставшие внезапно появляться послания. Но если похороны он пропустил, весь день просидев дома над проектом, который в итоге так и не смог закончить, потому что постоянно зависал и терял мысль, а то, что успел сделать, ему потом пришлось просто удалить, то с посланием… всё было сложнее. Если бы он его нашёл, то не посмел бы уничтожить, так и не узнав, что именно оставил ему Крист. Теперь Сингто знал. И понимал, что это может вызвать то самое торнадо, которое разрушит его карточный домик, а вместе с ним и его самого. Вытащит наружу все эмоции и воспоминания, которые он столько времени с упорством загонял внутрь себя. Но… он должен был пройти через это. Это было тем, чего хотел Крист, и он не смел отказать ему. Не мог прежде и не сможет сейчас. С трудом поднявшись, Прачая вернулся в спальню. Опустившись на постель, он притянул к себе ноутбук и, помедлив, поднял крышку. Экран засветился, демонстрируя замершего Криста, и Сингто тоже замер, разглядывая его. Сосредоточенно нахмурившись, он попытался вспомнить, когда младший мог снять это видео, но уже спустя минуту его лицо внезапно разгладилось, а взгляд застыл. Он вспомнил эту комнату. За две недели до случившегося они ездили на фанмитинг в Японию. После мероприятия парни почти сразу вернулись в отель, но тем же вечером они планировали встретиться с другими ребятами, тоже в это время находившимися в стране – Нью, Оффом, Гансмайлом, Топтапом и остальными. Когда они уже должны были выходить, Сингто не смог дозвониться до младшего. Договорившись с Джейном, что они пересекутся на первом этаже, Прачая отправился в номер, который занимал Крист. Наткнувшись на запертую дверь, он постучался и услышал голос Перавата, просившего немного подождать. Сингто уткнулся в телефон, просматривая новостную ленту, пока дверь не открылась и младший не вышел, остановившись возле старшего и вопросительно приподняв брови. – Ну, мы идём? Прачая фыркнул, убирая телефон в карман. – Ты сейчас так намекаешь, что это я нас задерживаю?.. – Ммм. Это ведь ты обычно опаздываешь, а сегодня так быстро собрался… Удивительно. Сделав вид, что пытается ударить Криста, Прачая спросил: – Кстати, Кит, ты не знаешь, где моя камера?.. Я уже все вещи перетряс, но не могу её найти, – Сингто тревожно хмурился, мысленно в который раз прослеживая весь путь, который проделали их вещи от аэропорта до номера в отеле. – Не знаю. А ты точно брал её с собой? – спросил Крист, вызвав лифт. – Ммм, – кивнул старший. – Найдётся, Пи'Синг, не переживай, – легкомысленно пожал плечами Перават. Сингто мрачно вскинул бровь. – Я теперь весь вечер буду об этом думать. Но Крист лишь улыбнулся. Это сейчас Сингто понимал, что его улыбка означала, а в тот момент он злился на беззаботного младшего и переживал из-за камеры, лишь вскользь отметив, что Перават выглядел немного странно. Встреча в одном из гандам-кафе прошла хорошо; было здорово встретиться с друзьями, некоторых из которых они видели реже, чем им бы того хотелось. Единственное, что периодически омрачало вечер для Сингто – это мысли о пропавшей камере, но вскоре он совершенно об этом забыл. И немалая заслуга в этом была самого Криста, постоянно вытягивавшего Прачаю из своих мыслей. Сингто действительно нашёл камеру позже, когда они вернулись в отель. Джейн задержался внизу, общаясь с кем-то из персонала, а младший зашёл вместе с ним в их со старшим номер, заваливаясь на одну из кроватей и жалуясь на головную боль, после чего отправил Сингто в душ. Когда Прачая вернулся из него, Криста уже не было. Пожав плечами, Сингто наткнулся взглядом на распотрошённый чемодан и вспомнил о камере. После недолгих поисков он обнаружил сумку под кроватью, споткнувшись об её ремешок, и с облегчением выдохнул. Младший улетел в Бангкок на следующий день, а Прачая остался в Японии до двадцатого числа. Крист сказал, что у него есть кое-какие дела, и попрощался со старшим до промоушена «Нашего неба». Отслеживавший его посты и сториз Сингто видел, что большую часть времени младший проводил вместе с семьёй, но не придал этому особого значения. Когда он вернулся, Крист тут же приехал к нему домой. Он расспросил Прачаю о поездке, эмоционально рассказал о том, как провёл время сам, и до самого утра не давал подготовиться к учёбе, дурачась и подбивая старшего заниматься всякой ерундой. Через несколько дней после промоушена, возвращаясь из агентства, Крист почувствовал себя плохо, но в больницу ехать отказался, убедив друзей, подвозивших его, что всё в порядке. Через неделю, накануне Нового года, его не стало. Если бы Сингто уехал с Кристом вместе на следующий же день после фанмитинга, а не тратил впустую время в Японии... У них оставалось так мало времени, а он об этом даже не подозревал. Если бы… Если бы. Запустив видео, Прачая сжал зубы и мысленно облачил себя в смирительную рубашку: Крист вновь начал двигаться. Открыв рот, младший замер, отвёл взгляд, после чего смущённо засмеялся и почесал затылок. – Никогда такого не делал, честно говоря. Вроде бы помню, что хотел сказать, но сейчас всё вылетело из головы. И как вообще в кино люди так складно и легко произносят подобные речи, сидя перед камерой?.. Это нечестно. Я же актёр, я должен так уметь! – Крист частил, проглатывая окончания слов и возмущённо взмахивая руками, но Сингто видел, как сильно он волнуется. Его собственное сердце уже давно стучало слишком неровно и быстро, но он даже представить себе не мог, что чувствовал его младший. Что он сам чувствовал бы на его месте. Потерев нос, Перават вновь сцепил пальцы и прокашлялся. – Ладно, хорошо. Я… Ты, вероятно, уже догадался. Я действительно знал заранее о том, что может случиться. Мне сказали об этом в августе, когда я был в загранице. Лечение уже бы ничего не предотвратило. Я мог, конечно, лечь в больницу, но это прибавило бы лишь пару месяцев максимум. Я не хотел так провести свой остаток жизни, поэтому… Не стал этого делать. Сингто покачал головой, возведя глаза к потолку и возмущённо выдохнув. – Да-да, я догадываюсь, как ты сейчас реагируешь. Думаешь, что я идиот?.. – Прачая опустил взгляд на насмешливо улыбавшегося младшего, чувствуя физическую боль от этой улыбки. Крист вдруг прекратил улыбаться, взглянув серьёзно и устало. – Туан… Я верю, что ты понимаешь, почему я не стал никому ничего рассказывать. Не держи на меня за это зла. Я не мог. Это всё равно бы случилось, но я хотел хотя бы не отравлять ни для вас, ни для себя самого то время, что у нас осталось. Хотел оставить всем хорошие воспоминания. Лицо Сингто исказилось, но он тут же прижал ладонь ко рту, чтобы не позволить ни единому звуку выбраться наружу. Будда, как же он хотел просто просочиться сквозь монитор к Кристу и тщательно, со всей ответственностью и скрупулёзностью вставить ему мозги на место. А затем обнять. Прижать к себе и не отпускать. Не позволить никому и ничему причинить ему вред. Даже тому, что изнутри отнимало жизнь его младшего. Поменяться с ним местами, вытянуть это, забрать себе. Но не позволить… Не позволить никогда проходить через это, в одиночестве справляясь с теми эмоциями и чувствами, которые Крист ощущал с того самого момента, как обо всём узнал, но которые никто из них даже не заметил… Которые младший не позволил никому заметить. – Ты не представляешь, как у меня их на самом деле много! Я просмотрел наши старые фото и вспомнил столько всего. Ты вот вообще помнишь ещё нашу первую встречу?.. О-хо, ты был таким суровым красавчиком-наставником, а я всего лишь хотел узнать, стоит ли мне проходить обучение. Ух, я чуть не сбежал тогда. Думал, ты заставишь меня отжиматься до тех пор, пока я не прилипну к полу! – Перават тихо засмеялся, глядя в сторону и явно вспоминая тот день. Разумеется, Сингто помнил. Он помнил всё, что было связано с его младшим, сколько бы ни пытался весь последний месяц отгораживаться от этих воспоминаний. …ты просто живёшь. Что-то узнаёшь, с кем-то знакомишься, чем-то наполняешь свои дни. Думаешь, что знаешь, как пройдёт вся твоя дальнейшая жизнь, потому что, пусть в общих чертах, но уже распланировал её на годы вперёд. Думаешь, что знаешь себя, свои мысли, страхи и желания. А потом это просто случается. – Здравствуй, Пи'. Меня зовут Крист Перават, я твой первокурсник. Слушай, тут такое дело… Я бы хотел стать наставником. Поможешь?.. – А то, что мы в итоге оба пришли на тот кастинг?.. Никогда бы не подумал, что подобные совпадения вообще случаются. Сам подумай: мы были Пи'-Нонг' в университете, где на нашем факультете тоже действовала система наставничества! И даже пробовались на те же роли, которые, по сути, исполняли в жизни! Правда, в итоге сыграли других… Но ты вот можешь представить себе «СОТУС», в котором я играю Конгфоба, а ты – Артита?.. Ладно, не отвечай. Знаю, что можешь, – Крист хмыкнул, покачав головой. – Но я – нет. Мне кажется, что в итоге всё случилось так, как и должно было. И мы оба стали частью чего-то по-настоящему хорошего, правда, Пи'Синг? Ты не представляешь, как мне хотелось бы, чтобы ты сейчас был здесь и согласился со мной. Сингто автоматически выполнил вторую часть желания младшего, кивнув. Жаль, что он не мог выполнить первую. – Спасибо, Туан, – удовлетворённо улыбнулся Крист. Озорно округлив глаза, он добавил: – Откуда я знаю, что ты кивнул? Ну ты же мой послушный Пи'. Сингто против воли горько усмехнулся, зажмурившись и простонав: – Ох, Кит... Как же я тебя ненавижу. – Теперь я не жалею, что ты не здесь, потому что после этих слов мне бы наверняка хорошенько от тебя досталось, – Прачая открыл глаза, тоскливо глядя на младшего, довольного собой. – Ну или как вариант – ты бы прочитал мне лекцию. Да, это ближе к твоему джентльменскому образу, – важно покивал Перават. …яркая вспышка солнца, которое ослепляет тебя, но по какой-то причине не пропадает, на мгновение озарив твою жизнь, а остаётся рядом, и первое время ты полностью дезориентирован. Не понимаешь, что именно произошло, не осознаёшь масштабы произошедшего и того, как это повлияет на всю твою жизнь. – Круто, что мы оба решили прийти на кастинг, да, Пи'Сингто?.. Собрание? Ну пропустил разок… Ну хорошо, третий раз. Но это же будет так круто, если нас выберут! Ты вообще видел, сколько пришло народу?.. – Много всего было… – ностальгическая улыбка не сходила с лица Криста. – Ты помнишь, как мы первое время постоянно цапались друг с другом? Признаюсь честно, я не был уверен, что из нашей пары выйдет хоть что-то путное. Да и отзывы эти о нашей игре в лакорне… Я даже хотел всё бросить после первого сезона. …ты не можешь решить, как относиться к этому солнцу. Что, если его сияние враждебное, разрушительное и ставит под угрозу всё твоё существование?.. Что, если оно лишь кажется настолько ослепительным, а на самом деле искусственное, ненастоящее?.. Ты защищаешься, выставляешь наружу все свои колючки, и твоё солнце отвечает тебе тем же, обжигая ледяными лучами. – Я понимаю, что нам нужно давать фансервис, но не мог бы ты быть менее… активным? Фанаты не разбегутся, если ты будешь вести себя более естественно, Нонг'Крист. – Если тебе настолько некомфортно оттого, что я просто тебя обнимаю, то стоит подумать, сможешь ли ты вообще работать актёром, Пи'Сингто. Если ты такой интроверт, то зачем ты вообще этим занимаешься?.. – Но мы справились, Туан, понимаешь? Прошли через всё и выстояли. Оказалось, что я ошибся. И я очень рад, что ошибался, Пи'Синг. Рад, что мы вместе смогли пройти весь этот путь. Не скажу, что с тобой было легко… Ладно-ладно, не злись. Я тоже не подарок, знаю. Но ты, конечно… – Крист вздохнул, покачав головой, но тут же вновь легко рассмеялся. – Ладно, а сейчас серьёзно, Туан. Ты должен мне кое-что пообещать, – Крист слегка нахмурился, вынудив напряжённого, словно струна, старшего склониться ближе к экрану в ожидании. – Я знаю, что это будет тяжело, но ты должен постараться. Ради меня. Сингто тревожно вглядывался в лицо вновь посерьёзневшего младшего, медлившего с продолжением. Наконец, выдержав паузу, Крист наставил на Прачаю палец и строго проговорил: – Не вздумай питаться одной лапшой! Даже если засиделся допоздна и не хочешь заморачиваться, нагрей себе нормальной еды. А для этого ты должен заранее побеспокоиться, чтобы она у тебя была. Пи' всегда заботится о тебе, и я знаю, что на него можно положиться, однако ты тоже должен за этим следить, понял? Сингто медленно моргал, глядя на продолжавшего свою лекцию младшего: – И не спи слишком мало. Да, знаю, что сам так постоянно делаю, но это же ты у нас старший, а значит, тебе нужно подавать пример, а не перенимать дурные привычки от своего младшего. Ммм, ещё… Что ещё?.. Ах, да, будь аккуратнее, когда идёшь по улице вместе с камерой, смотри хоть немного по сторонам. Ты помнишь, как тебя чуть не сбило мототакси?.. И не забывай про домашние задания! Иначе ты так и не закончишь универ, что очень меня разочарует, так и знай. Фигура младшего постепенно начала расплываться, и Прачая вновь моргнул. Что-то мокрое прокатилось по щеке, упав на руку, и Сингто поднял её, в свете от ночника разглядев каплю. Почти сразу рядом с ней упала вторая, а за ней третья… …ты думаешь, что не выдержишь, но со временем твои глаза привыкают к сиянию этого солнца и начинают видеть то, что прежде таилось от твоего взгляда. То, что составляет его суть, является его истинным существом. И ты подпускаешь его ближе. Твоё солнце тоже привыкает к тебе. Принимает тебя. – Пи'Синг, ты обедал? Там принесли пиццу, поешь со мной… – Хэй, вы не могли бы вести себя тише? Пи'Синг спит. Ой, знаешь куда свои шутки себе засунь?.. Да, не поленюсь и догоню. Сомневаешься?.. – Какого чёрта его микрофон снова не работал, Пи'? Вы что, не можете нормально проверить технику перед мероприятием? Да, я наглый и невоспитанный, а вы не умеете выполнять свою работу, из-за чего страдают другие! И попробуйте доказать мне, что первое хуже второго!.. – Туан, это тексты песен, мы прошлись по ним на репетиции. Я пометил, где тебе нужно будет подстроиться под ритм, где голос нужно будет сделать ниже, а где выше, где нужно сделать вдох… – Ну и что, что он проиграл? Вы думаете, я разрешу бить его по пальцам? Посмотрите, как он расписывается, вы так за сто лет не научитесь!.. Давай, попробуй, повтори его подпись, я посмотрю, сколько ты на это времени потратишь!.. Солнце становится источником твоих сил, твоим вдохновением, теплом, которое отогревает тебя. Меняет тебя безвозвратно. Вся твоя жизнь после встречи с ним идёт по совершенно непредсказуемому сценарию, но ты не жалеешь об этом. Ты знаешь, что это лучшее, что с тобой могло произойти, просто прежде ты этого не понимал. – Я бы хотел поблагодарить именно Криста за то, что мы оба по сегодняшний день продолжаем заботиться друг о друге. Благодаря этому мы и смогли получить награду, как лучшая пара… – Не злись, Пи'Синг. Я просто… беспокоюсь за тебя, – лицо Сингто действительно было искажено, но вовсе не из-за злости. – Это не значит, что я думаю, что ты не способен о себе позаботиться. Я знаю, что ты можешь. Но мне было бы спокойнее, если бы я имел возможность проследить за этим, – Крист на секунду прикрыл глаза, но затем всё так же бодро продолжил: – Так что ты должен пообещать мне, что не будешь легкомысленно относиться к своему здоровью, учёбе и мечтам. Ты должен исполнить их все, Туан, слышишь? Насколько бы несбыточными они тебе ни казались. Обещай, что хотя бы попытаешься. Если не попытаешься, то как тогда узнаешь, смогли бы они воплотиться в реальность или нет?.. А ещё, Туан… Не жалей ни о чём, – Крист опустил взгляд, внимательно глядя на свои пальцы. …осознаёшь, что больше не представляешь своей жизни без него. Настолько, что желаешь присвоить его себе. Чтобы его тепло было направлено только на тебя, чтобы только ты мог быть к нему близок настолько, насколько это возможно. Ты уже не боишься погибнуть под его лучами, теперь тебе становится мало. Мало того, что оно тебе отдаёт, того, что тебе позволено. Какой-то друг беспрерывно трещал по телефону на ухо Кристу, пока они валялись на полу репетиционной после только что закончившегося прогона. У младшего была привычка – когда разговор слишком затягивался или становился не слишком приятным, он начинал что-то беспокойно перебирать пальцами, чтобы отвлечь себя. Так вышло и сейчас: подползя поближе к старшему, Перават принялся собирать какие-то ворсинки и катышки со спортивной кофты Сингто. Он сосредоточенно дул губы и прищуривался, не забывая поддакивать в нужные моменты, чтобы поддержать невидимого собеседника. Прачая, повернув голову, неотрывно наблюдал за ним. Поддавшись мгновенному импульсу, он тихо позвал младшего: – Кит-Кит… Крист поднял взгляд, вопросительно расширив глаза и чуть сдвинув в сторону телефон. – Что, Туан?.. Сингто ещё несколько секунд продолжал смотреть на него, а затем покачал головой и откинулся обратно, глядя на потолок зала. – Нет, ничего… Но вместе с тем… Ты боишься, что можешь потерять своё солнце. Что в стремлении получить больше лишишься того, что имеешь. И ты решаешь, что тебе достаточно того, что есть. Лишь бы всегда было так, как сейчас. Ты готов смириться и довольствоваться этим, лишь бы его лучи оставались всё такими же яркими, а его жизнь ничего не омрачало. Даже если однажды тебе в ней больше не будет места… Сингто жалел. О том, что слишком часто позволял себе тратить время на глупые обиды, игнорирование и страхи. О том, что слишком мало заботился и показывал Кристу, как тот важен и любим. Он знал, что Перават нуждается в поддержке и похвале, но был так скуп на эмоции и слова… А теперь уже ничего нельзя исправить. Прачая жалел о том, что, несмотря на то, как много топтало землю настоящих мерзавцев и моральных уродов, именно его младший ушёл так рано. Он должен был прожить долгую, счастливую жизнь, завести семью и детей, которых бы обожал и растил в любви и заботе, увидеть внуков и правнуков. Исполнить все свои мечты, достигнуть всех целей и когда-нибудь, в далёком будущем, седым и морщинистым, завершить свой путь тихо, во сне, без боли и страданий. Именно так всё и должно было быть. Крист поднял взгляд и решительно посмотрел в камеру. – Я не жалею. Ни о том, что сделал, ни о том, чего… делать не стал. Я знаю, что поступил правильно, и не стал бы ничего менять, даже если бы мог. Я просто благодарен за всё, что у меня было. За всё, чем смог поделиться и за всё, что приобрёл. Я счастлив, Туан. Не жалел Сингто лишь об одном: о том, что так и не посмел признаться. Перават всегда думал о других больше, чем о самом себе. Если бы он узнал о его чувствах, если бы догадался о том, что может сотворить со старшим его скорая смерть – не друга, не партнёра, а любимого человека, – то это бы лишь добавило младшему ненужных переживаний и страданий. Прачая был рад, что смог избавить Криста хотя бы от этого. – Правда, будь у меня больше времени, я бы, наверное, всё-таки решился прокатиться с тобой на тех страшных аттракционах, которые ты показывал мне на видео. Такая жалость, что я так и не смогу этого сделать… – Крист притворно вздохнул под осуждающим взглядом всхлипнувшего Сингто, а затем ожидаемо-хитро взглянул на камеру и засмеялся. Раздался какой-то шум, и Прачая только спустя секунду понял, что это было. Это он стучался в номер младшего, собираясь позвать его на встречу. Крист повернул голову в сторону источника звука, громко сказав: – Сейчас, Пи'Сингто! Продолжив смотреть в сторону, Перават вдруг мягко улыбнулся и тихо сказал: – А вот и ты. Как чувствуешь, да? Если бы, Кит. Если бы. Какое-то время Крист сидел неподвижно, после чего тихо шмыгнул носом и с усилием поморгал. Повернувшись к камере, младший тихо сказал, проникновенно глядя прямо на Сингто чуть покрасневшими глазами: – Спасибо тебе, Пи'. За то, что заботился и поддерживал. За всё, что сделал для меня. Я счастлив, что был твоим младшим. Знаешь, хоть я и не верю в перерождение, но если вдруг так случится, что всё это правда, то в следующей жизни я хочу снова встретиться с тобой. Так и будет, Туан. Но! – Крист вновь сурово посмотрел на старшего, подняв указательный палец. – Только если ты выполнишь все мои просьбы. Ты ведь справишься, да? Потому что я действительно хочу, чтобы мы снова встретились. Ты уж не подведи, Пи'Синг. Крист хлопнул по ногам, вновь потерев о них ладони, и растерянно улыбнулся. – Вроде бы всё. Я наверняка что-то забыл и потом обязательно вспомню об этом, но таков уж я. Ты ведь меня и таким любишь, правда? Знаю, что любишь. Я же самый лучший на свете Нонг', – Перават засмеялся, задрав подбородок, и добавил, уже тише и мягче: – А ты – самый лучший Пи'. Встав, Перават приблизился к камере и обошёл её. Ещё несколько секунд длилась запись, а затем видео оборвалось, оставив после себя лишь чёрное окно проигрывателя и тишину, заполнившую спальню. Но Сингто больше не мог смотреть на экран. Он трясся, кусая губы и уже не считая капель, продолжавших падать на его руки. Старший не знал, как много прошло времени с того момента, как видео завершилось – час или вся ночь. Ему казалось, что он потихоньку исчезает, истончается и скоро пропадёт совсем, более не способный ни на какие эмоции и чувства. Опустошённый и окончательно уничтоженный. …но однажды случается так, что твоё солнце гаснет. А ты так привык жить под его сиянием, что теперь не способен разглядеть ничего вокруг. Ты закрываешь глаза, зажмуриваешься изо всех сил в попытке удержать хотя бы блеклое подобие этого света, отпечатавшегося на сетчатке глаз, но понимаешь, что вскоре оно также неизбежно исчезнет. Раскинув руки, «Конгфоб» застыл посреди спальни, глядя на «Артита». Тот медленно приблизился и уткнулся ему в плечо, сжав в объятиях и позволив обнять себя. – Я читал это где-то… «Мы никогда не знаем, когда обнимаем в последний раз». Нам нужно ценить то время, что у нас ещё есть. Сингто почувствовал, как Крист дрожит в его руках, но он знал, что по сценарию Артит плачет в этой сцене, поэтому лишь сглотнул, прижав младшего крепче к себе. Но когда тот не попытался отстраниться, как должен был, Прачая сам отодвинулся и взглянул на Криста. Младший попытался отвернуться, скрывая мокрое от слёз лицо, но Сингто вновь развернул его к себе. – Кит, что?.. – Нет, я в порядке, всё хорошо. Просто забыл слова. Можем мы ещё раз попробовать, Пи'?.. – Хорошо, – кивнул режиссёр. Медленно пошевелив затёкшими руками и ногами, Прачая скованно встал, вновь выйдя на балкон. Подойдя к парапету, Сингто обхватил его пальцами, бросив взгляд вниз. …ты боишься. Боишься признать, что его больше нет. Осознаёшь, что никогда и ничто не озарит вновь твою жизнь, потому что это солнце было единственным, кого ты смог впустить в неё. И всё, что тебе теперь остаётся – вечный мрак. Поэтому ты боишься открыть глаза. Ты не хочешь его отпускать. – Ты не нашёл послание? Многие уже нашли. Я тоже. – Я не знаю, о чём ты говоришь, Пи'. Внезапно старший ощутил порыв прохладного ветра, коснувшегося его мокрых щёк. Подняв взгляд, Сингто застыл: он никогда прежде не видел, чтобы на ночном небе в Бангкоке было так много звёзд. Обычно ему удавалось увидеть одну или две, но сегодня их было очень много. И это выглядело настолько красиво, что Сингто завис, разглядывая небо. На город уже опустилась ночь, но жизнь продолжалась. Гудели мототакси, грохотали раздолбанные тук-туки, шумел ночной рынок в нескольких кварталах отсюда и пела какая-то птица в кронах растущего неподалёку дерева. Прачая продолжал стоять на балконе, судорожно вдыхая воздух и неотрывно глядя на усыпанное звёздами небо, но всем своим существом он ощущал происходящее вокруг. А потом Прачая вдруг просто осознал это. Торнадо действительно снесло хлипкую преграду, цунами накрыло песчаный замок, но мрак, вопреки ожиданиям, не поглотил его. С каждой пролитой слезой, каждым прорвавшимся наружу всхлипом и прерывистым ударом сердца он постепенно возвращался к жизни. С каждым словом и улыбкой младшего, с каждым взглядом на него из старшего по капле выходили напряжение, злость и боль, которые он так долго держал в себе. А на их место пришло принятие – пусть ещё кровоточащее, но вместе с тем позволяющее почувствовать кое-что, что прежде от него ускользало. Его солнце никуда не исчезло. Прачая больше не мог его видеть, но он всем нутром ощущал его присутствие. Солнце продолжало освещать его мир, оставшись в его сердце и памяти. Вернуло к жизни и позволило вновь начать замечать то, что его окружало. Пробудило воспоминания, от которых Сингто прежде так старался отгородиться, но которые в итоге принесли ему исцеление. Сжав на мгновение ограждение пальцами, Прачая отодвинулся от него. Больше он не позволит себе прятаться. Даже если эти отголоски боли и печаль, которые он ощущал, вспоминая о младшем, не исчезнут никогда. Только так у него появлялись силы, чтобы продолжать жить. Послание достигло своего адресата. Вернувшись в спальню и подойдя к своему столу, старший отодвинул ящик и достал рамку с фотографией, которую спрятал туда месяц назад. На ней они с младшим стояли в обнимку на одной из фанатских встреч. Тогда их фан-клубы уже проводили сборы отдельно, но Крист, не собиравшийся мириться с таким положением дел, похитил Сингто у его фанатов и привёл к своим. Правда, всего на несколько секунд, но их хватило, чтобы Юю успели заснять их вместе, а он сам – ещё сильнее влюбиться в своего младшего. Поставив рамку на стол, Прачая растерянно оглядел спальню. Именно в этот момент осторожно приоткрылась дверь, и в проёме показалась голова менеджера. – Син, я слышал, как хлопнула дверь балкона… Дуриан мне в ноздри! Что здесь произошло? – свет из коридора, проникший в спальню, позволил Пи'Джейну увидеть бедлам, творящийся в комнате. – Ничего особенного. Я просто сорвался, – усмехнулся Прачая, поспешно проведя ладонями по лицу, пока старший открывал шире дверь и проходил в спальню. – Ммм, – Джейн не поднимал на младшего взгляд, и Сингто позвал его: – Пи'… – Может, я тебе помогу? Ты тут до утра провозишься. – Пи'. – Хорошо, я понял, ухожу. – Да подожди! Я… не отказался бы от помощи. Менеджер наконец-то поднял на него взгляд, и младший беспомощно пожал плечами. – Ты прав, один я провожусь до самого утра. Джейн нерешительно шагнул в сторону кровати, поднимая несколько комиксов, и негромко сказал: – Син, прости, правда. Я не должен был там, в агентстве… – Нет, Пи'. Это ты прости. Менеджер застыл с приоткрытым ртом, выронив комиксы и вынудив Сингто иронично хмыкнуть. – Ты меня пугаешь, Прачая Руангрой. Ты в порядке? – подозрительно спросил Джейн. – Да, Пи'. Я в порядке, – едва заметно улыбнувшись, Прачая вновь ввёл менеджера в ступор. «В конце концов, – подумал Сингто, присев на корточки и принявшись за работу, – должен же я оправдывать статус «самого лучшего старшего»? С чего-то надо начинать». Прачая не собирался разочаровывать своего любимого младшего, наградившего его таким званием. Ведь он тоже хотел однажды встретиться с Кристом вновь.

много лет спустя

Успев забежать в автобус, парень перевёл дух и поправил рюкзак. Он боялся, что пропустит его, и тогда ему придётся идти в школу пешком, а значит, опоздать к первому занятию. Осторожно обойдя других пассажиров, он встал в самом хвосте автобуса, где было поменьше людей, и достал наушники. Меланхоличная мелодия наполнила уши, мерное покачивание затуманило разум, и он почти задремал, но внезапно ощутил, что к нему кто-то прикасается. Открыв глаза и повернув голову, парень увидел, как какой-то мальчишка с взлохмаченными волосами и раскрасневшимися ушами, прижав к уху мобильный, сосредоточенно очищает его форменную рубашку от микроскопических пушинок и ворсинок. Вытащив один наушник, парень красноречиво нахмурился, но мальчишка не обратил на него внимания. – …взял диск. Ты чего такой доставучий, а? Ну и что, что уже неделю забываю? Я же вчера обещал, что принесу! – Кхм. Мальчишка поднял взгляд, вопросительно вскинув брови. Парень завис, глядя в озорные глаза на немного бледном лице, и внезапно ощутил странное чувство. Что-то вроде дежавю… Но он знал, что видит этого человека впервые. Отодвинув телефон от лица, мальчишка спросил: – Ты что-то хотел? Мгновенно вернув себе самообладание, парень сухо проговорил: – Во-первых, мы незнакомы, так что ты должен обращаться ко мне соответствующе. К тому же, я старше. А во-вторых, ты прикасаешься ко мне и нарушаешь моё личное пространство. Мальчишка, во время отповеди старшего застывший с приоткрытым ртом и удивлённым взглядом, опустил глаза вниз и тут же густо покраснел. Отдёрнув руку, он пробурчал: – Прошу прощения, кхун. Дурацкая привычка, никак не отучусь… Старший, зависший взглядом на румянце младшего, тряхнул головой и глухо ответил: – Ничего страшного, забудь. Автобус остановился, и младший вышел, тут же бодро зашагав по тротуару. Слегка дезориентированный парень вдел было наушник обратно, но тут же встрепенулся, поняв, что это его остановка. – Подождите! Я тоже выхожу. Весь путь до школьных ворот он шёл следом за младшим, но уже на её территории сумел догнать его, передвигавшегося с черепашьей скоростью и на ходу копавшегося в рюкзаке. Запрокинув голову и простонав, мальчишка остановился и взлохматил волосы, растрепав их ещё больше. Наткнувшись взглядом на старшего, младший сделал неловкие брови, вновь покраснел и отвернулся. Но парень вдруг неожиданно для самого себя остановился и спросил: – Потерял что-то? Нехотя повернувшись, младший ответил: – Да диск этот дурацкий. Брал же его вроде… Неужели опять дома оставил? – Что за диск? – «Battle lion». – Новая часть? – деловито поинтересовался старший, видя, как загораются глаза мальчишки, и ощущая внутри какое-то странное тёплое покалывание. – Не-а, откуда бы мы её взяли?.. А что, у тебя уже есть?.. – Ага, – старший опустил взгляд на землю, сосредоточенно вороша носком ботинка мелкие камешки и с затаённым предвкушением прислушиваясь к задумчивому сопению. Наконец, младший решился: – А может, ты мне её одолжишь?.. – Вот уж нет. Ты, судя по всему, её больше не вернёшь, а я игры коллекционирую. И комиксы ещё, – парень стоически выдержал повлажневший взгляд обиженных глаз и только спустя секунду добавил: – Но ты можешь прийти ко мне после школы, и мы поиграем в неё вместе. Улыбка, озарившая лицо младшего, на миг ослепила парня. Но уже в следующую секунду он сам улыбнулся, ощутив, как тёплое покалывание усиливается, разрастаясь в груди. И даже выговор учителя за опоздание не сумел изгнать это тепло, мягким коконом обернувшее его сердце.