В огне рождённый

      Золотое солнце уже опускалось к горизонту, а большая часть города привычно засыпала, но возле одного из домов на окраине всё ещё играли и бегали две радостные девочки. Никто из тех, кто, проходя мимо них, улыбался, смотря на эту детскую радость, и помыслить не мог, что они были намного старше любого из жителей города, за исключением лишь их отца. Они обе жили далеко от этих мест: старшая, Бахтиярские племена, пришла с пустыни на западе, а младшая, ещё юные племена Парси, — с северных гор. Трудно представать, как, такие далёкие друг от друга воплощения, могли встретиться, но этому есть простое объяснение: они — единокровные сёстры, и сюда, в столицу, их позвал их отец, олицетворение Эраншахра. — Красавицы мои, идите сюда, стол уже накрыт, — из здания раздался голос Шэхджэхэна, и девочки сразу поспешили в дом, а за ними зашёл и закрыл дверь Лурестан, их старший брат, ранее следивший, чтобы с ними ничего не случилось.       В помещении их уже ждал Персия, который сам им всё приготовил. Он знал, что так не принято, знал, что это не мужское занятие, ну или, в крайнем случае, должны были помогать и дочери, но все ровно решил дать им, вчера уставшим с дороги, порадоваться встрече. Конечно, можно было поручить это кому-то из рабов, но, после гибели его любимой Халтамти, он боялся доверить кому-либо благополучие его близких и обо всём готовился сам. Возможно, эта забота и была на грани паранойи, возможно, он и был не прав, воспитывая детей не так, как принято, но ведь они были не простыми детьми. — Спасибо за трапезу, отец, — вновь выказал после еды своё уважение лур, уже, как и его сёстры, благодаривший перед едой. — Не за что, милый мой, не за что, — с лёгкой улыбкой произнес Шэхджэхэн, после чего, оглядев комнату, заулыбался немного шире, смотря на довольных детей. — Папа… А можно сказку?.. — тихо, но требовательно попросила Парси, подползая к нему, и, немного подождав, уже чуть громче добавила, — Дядя Арран сказал, что ты расскажешь мне сказку. У меня животик набит, я идти никуда не могу, так что расскажи… — Да, расскажи, я тоже хочу сказку послушать, — сразу поддержала её бахтиярка и легко толкнула брата в плечо, чтобы и он, своим обычным молчаливым кивком, подтвердил серьёзность их намерений. — Но вы ведь уже слышали все мои сказки, неужели хотите ещё послушать? — притворно удивлённым тоном спросил перс, через всего пару секунд получивший громкое и однозначное «да!» от дочерей и более тихое, но не менее твёрдое, «хотим» от сына, — Тогда потом вы все мне поможете убрать в доме.       Взяв радостных девочек на руки и убедившись, что мальчик, как и обычно, на всякий случай, проверив на месте ли его нож, последовал за ними, Шэхджэхэн отправился на улицу в сад. — Помните, я вам рассказывал о Сенмурве, великой птице, что когда-то спасла Заля, отца легендарного Рустама? — устроившись поудобнее начал свой рассказ Персия. — Помним, — посмотрев на старших, оповестила его Парси, гордая тем, что ей дали самой это сказать за всех, — Это ведь в честь него ты назвал Лорестан, да? Из-за того, что у брата как и у него белые волосы? — Да, милая, ты совершенно права, — перс кивнул и улыбнулся, после чего продолжил, — А рассказывал ли я вам, что ещё давно, когда был и сам младше, когда Сенмурва все называли Мэрэгхо Саэно, я его видел?       Стоило ему это сказать, как лур и бахтиярка сразу очень недоверчиво посмотрели на него, а взгляд Парси моментально пропитался восторгом. — Я вам не вру, и никогда бы не соврал, всё — чистая правда, — усмехнулся Шэхджэхэн, усаживая младшую дочь себе на колени, — Так что… Присаживайтесь поудобнее и слушайте мой рассказ…       Перс шёл по огромному лугу в горах, освещаемому лучами тёплого солнца, здесь было немного влажнее и не так жарко, как на большей части его земель, и именно за это парень так любил северную окраину своих земель. Здесь было не так жарко, как в пустынях, и не так мокро, как во влажных лесах, юго-восточнее, возле моря. Это всё было непривычно, вряд ли бы он смог долго тут пробыть, но кратковременное пребывание было отличным способом развеяться.       Ему было очень надо отдохнуть, ведь не смотря на то, что с гибели возлюбленной прошёл уже не один десяток лет, боль всё ещё рвала его сердце. И, в прибавок к этому, пусть он и уже успел вырасти со становления империей, но не так давно он был двадцатилетним парнем, только ставшим страной, да и, к тому же, сразу империей, с двумя совсем маленькими детьми. Персии было просто необходимо расслабиться.       Думая о том, как же жить дальше, он и не сразу заметил, что трава внезапно стала, будто золотой, хоть закат ещё был и не близко, а шум ветра, будто бы исчез. — Подойди ко мне, — послышался впереди, будто манящий и притягивающий, прекрасный голос.       Посмотрев в ту сторону Шэхджэхэн замер в немом удивлении, ведь всего в десятке шагов перед ним была сама великая птица Мэрэгхо Саэно. Не сказать, что перс не верил в её существование, нет, даже наоборот, но никогда в своей жизни, он и представить не мог, что встретит эту чудесную птицу. Преодолев свой шок, он подошёл ближе к птице и поклонился. — Тебе не надо ничего говорить, я знаю кто ты, зачем ты здесь и чего жаждешь, — будто прочитав его мысли остановила птица, когда он только думал о том, что было бы уместно сказать, — Твой главный вопрос — сможешь ли ты защитить своих близких?       Перс лишь чуть кивнул, понимая, что вопрос был риторическим, но решив соблюсти все нормы приличия, ведь не знал, как себя ещё вести. Он не колебался ни секунды, ни одно знание, ни одно богатство, не было для него важнее этого, ведь богатств и знаний он мог добиться и сам, а если же не мог, то значит такова судьба. — Давно из подобных тебе не было тех, кто при встрече со мной не передумывал, — птица взлетела и посмотрела на него, паря в воздухе, — Твой род ждёт великая судьба, но ты не сможешь уберечь всех близких. А что же до твой возлюбленной, знай, ты встретишься с ней ещё до смерти.       От Мэрэгхо Саэно во все стороны разошёлся яркий свет, на несколько минут ослепивший парня, а когда он вновь смог видеть, птицы уже не было, как не было и золотой травы. Шэхджэхэн и сам знал, что искать чудесное существо не было смысла, оно уже очень далеко и вряд ли покажется ему вновь…       Закончив свой рассказ мужчина улыбнулся, смотря на, разинувшую рот от удивления и восторга, Парси и, всё же поверившую в его историю, Бахтиярию. Он был искренне рад тому, что они верили, верили ему, верили его рассказу. Но, даже будь иначе, он бы не злился на них, история и правда звучала, как сказка, и не будь он сам там, вряд ли бы поверил в это. — Я тебе тоже верю… — тихо произнёс Лурестан, тихо зевая и обнимая руку отца.

Он не был убийцей, но убивал, не был слабым, но иногда позволял себе плакать, не был святым, но чтил честь, не был доверчивым, но умел доверять. Он ошибался, он исправлял ошибки. Он не был ни хорошим, ни плохим. Он просто просто был собой…