Song with Light

      Кошмар отступил, впервые за десять лет без сомнительной помощи кофеина или снотворного. Словно почувствовал, что сейчас, когда Норман не один, у него нет шансов на то, чтобы завладеть его разумом и душой. Эллисон была маленьким светлым (во всех смыслах) комочком, что приютился под боком Нормана, её равномерное дыхание успокаивало, а сердечный ритм невольно напоминал, что Норман тоже жив — в его груди тоже бьётся сердце, неся по венам кровь. Он человек, не безумный монстр. Такие мысли дарили покой. Неудивительно, что вскоре он уснул, провалившись в самый спокойный за долгое время сон.       А Эллисон… Ей просто хотелось быть рядом. Когда она поняла, что нужна Норману, то без лишних слов пустила его в своё личное пространство, несмотря на давнюю сердечную рану, нанесённую его отказом. Приглаживала его уже частично поседевшие каштановые волосы. Они всё такие же жёсткие, как и раньше, не будь седеющих прядей на висках, она бы решила, что и не было этих долгих десяти лет разлуки. Словно сейчас она выйдут отсюда и попадут во вновь работающую студию.       На губах Эллисон появилась старая улыбка, стоило ей вспомнить о временах, когда она работала здесь. Пусть бывали как отрицательные стороны работы в студии (к примеру, иногда без причин задерживалась выдача зарплаты), но они с лихвой окупались полученными впечатлениями. В каком ещё месте можно повсюду находить сделанные другими сотрудниками аудиозаписи, прослушав которые ты пулей летишь в будку звукозаписи — ведь Сэмми Лоуренс, предупредив пару человек, перенёс репетицию на час раньше? Где ещё можно беззлобно подшутить над уборщиком, а затем получить в ответ такой же беззлобный розыгрыш? В каком ещё месте можно вновь почувствовать себя крошечным ребёнком, оказавшись в комнате «Небесных игрушек», что своим ростом словно тянуться к ранее упомянутым в их названии небесах? За всё это и многое другое Эллисон была бы не против вновь стать молодой девушкой, полной мечтаний и рвения к жизни и счастью.       Так они и спали вместе, согревая друг друга. В студии было холодно — они оба периодически жаловались на это, но отопление было уже давно отключено, так что приходилось терпеть. А вот так, прижавшись друг к другу, они обменивались своим теплом, от чего впервые за долгое время никто не вздрагивал периодически во сне от холодя, леденящего их конечности до костей. Эллисон даже могла похвастаться, что ей снился вполне приятный сон — как она сидела на полянке, освещаемой солнцем, и тёплые лучи грели её лицо. А ведь только перед сном она думала, как хорошо вновь попасть на солнышко, к живительному свету. И вот такие шутки с ней проделывает её подсознание…       Первым проснулся Норман. Непривычное тепло всё ещё ощущалось у него под боком и на груди — Эллисон сумела так устроиться рядом с ним, что была одновременно и рядом с ним, под боком, и головой на его груди. Слабо улыбнувшись, киномеханик осторожно погладил её по волосам. Пусть светло-платиновые локоны и были грязными, потемнев от чернил, но сейчас ему казалось, словно он вернулся на десяток лет назад. Он всё ещё помнит, как как-то раз обнаружил уснувшую актрису озвучки в столовой. В тот день она по итогу переночевала в будке киномеханика, а наутро смущённо пыталась как-то оправдаться перед Норманом. И зачем? Он ведь понимал, что у той просто не выдержал организм, решив, что Пендл срочно нужно в царство Морфея. А то, что это произошло в столовой… Ну с кем не бывает?       Внезапно вздохнув, Эллисон прижалась к нему, чуть потеревшись щекой. Словно та проснулась, но, подумав, решила, что ей можно немного подольше поспать. Улыбка на губах Нормана стала шире. — Одуванчик, просыпайся, — громким шёпотом позвал женщину Полк и потрепал по плечу.       Заворочавшись и проворчав нечто нечленораздельное, Эллисон явно нехотя начала просыпаться.       Всё это время Норман, уже скрыв свою улыбку, несильно её тряс за плечо, настойчиво не давая провалиться обратно в объятия сна. Недовольное заспанное лицо с растрёпанными волосами сейчас выглядело даже по-особому мило. Торопливо отогнав эту мысль, Норман дёрнулся телом — голова Эллисон, что спокойно лежала у него на груди, тоже немного подскочила. — Что? — сонным голосом спросила актриса озвучки, наконец разлепив глаза. — О, проснулась, — удовлетворённо заявил Норман вместо приветствия, — Спасибо. Я уже давно так крепко не спал без помощи снотворного.       На щеках Эллисон загорелся слабый румянец, а губы расплылись в улыбке. — Я рада, я смогла тебе так помочь, — смущённо ответила Пендл, садясь на раскладушке и потягиваясь, зевая. Тепло тела Нормана до сих пор её не отпускало, сладким невесомым ощущением маня обратно лечь к нему, прижавшись. Но хорошего понемногу. Вместо мыслей о том, что это однозначно был её самый лучший сон, Эллисон поспешила вернуться к делам насущным. — Сегодня на тренировку пойдём, да?       Норман тоже уже сел, протирая лицо. На пару мгновений Эллисон показалось, словно тот выглядит намного старше своего и так уже немолодого возраста — морщины стали глубже и заметней, взгляд светло-серых расплылся и затуманился, даже старые шрамы на ладонях словно кричали о том, что Норман уже давно не молодой паренёк. В душе Эллисон что-то печально щёлкнуло — много лет уже потеряно. Она тоже не молодеет, хотя до сих пор выглядит на десяток лет моложе. «А сколько лет нам ещё отведено? А если наш жизненный путь уже завтра оборвётся в этих стенах студии?» — посетила её внезапная мысль, от чего в груди похолодело. Нет, ей не хочется умирать здесь! — Эллисон, всё хорошо?       Знакомый голос вывел её из размышлений. Кажется, она прослушала его ответ на свой же вопрос. Повернув голову, она столкнулась со знакомым цепким взглядом, что всегда всё замечал. Словно даже её мысли мог читать. И на этот раз лицо сидящего рядом человека было таким же, каким она его видела уже много дней, а блеск и искра в глазах только помогали ей вспомнить его тем мужчиной, с которым она когда-то давно работала в этой студии. — Да, всё хорошо, — Пендл натянула на губы неуверенную, чуть дрожащую улыбку. Возможно, ей самой хотелось поговорить об этом с Норманом, высказать свои страхи, чтобы стало немного легче на душе, — Я просто… Я просто боюсь, что это место нас не отпустит. Эта студия… Она явно проклята. Как и те, кто здесь похоронены заживо. Всегда не понимала, почему студия уходит глубоко вниз, а не вверх, как многие другие здания. Сейчас, кажется, я поняла. Это могила. И мы сами себя похоронили, когда сунулись сюда.       Взгляд Нормана изменился. Эллисон смогла заметить в нём даже нотки беспокойства. — А верное-то замечание… — произнёс Полк, почесав подбородок, — Но не стоит ставить на нас крест раньше времени. Мы обязательно сбежим отсюда, если приложим достаточно усилий. Не думай о том, что наши усилия тщетны. К тому же…       С этими словами мужчина поднялся и подошёл к своей сумке и достал из неё пухлую старую тетрадь. — Даже если память начнёт меня подводить, либо же со мной что-то случится, — при последних словах Эллисон поморщилась, словно от зубной боли, но Норман даже не переменился в лице, — То вот это тебе поможет выбраться. Изучи её внимательно, там есть и карты многих этажей, включая те коридоры, о существовании которых многие и не подозревали. Если не освободимся мы оба, то хотя бы ты должна быть свободна от этого кошмара. Здесь тебе не место.       Замерев, словно каменная статуя, Эллисон с широко раскрытыми глазами смотрела на Нормана. Его сумка. Один раз он дал ей её выпотрошить, проверив содержимое, но как только очередь дошла до той самой пухлой тетрадки, что он держит в руках, он не на шутку рассердился. А сейчас он говорит, что если с ним что-то случится, чтобы она воспользовалась этой тетрадью, чтобы выбраться из проклятого места. — Нет! Мы выберемся или оба, или никто из нас! — опустив взгляд на пол, упрямо заявила Эллисон, сжав ладони в кулачки.       Норман тихо хрипло рассмеялся и потрепал её по голове. — Пообещай мне, что не сделаешь такую глупость. Если будет возможность — убегай отсюда, не оглядываясь.       Оттолкнув его тёплую ладонь, Пендл резко встала и быстрым шагом направилась в коридор. Она не хочет продолжать этот ужасный разговор, всё, что хотела, она уже сказала. «Всё равно не уйду отсюда без тебя, Норман» — упрямо решила Эллисон, обняв себя за плечи уже в большой комнате. Борис куда-то подевался, Сэмми, похоже, до сих пор не вернулся. Поискав его глазами, женщина выдохнула и протёрла лицо, окончательно стирая остатки сна с лица и сознания. — Борис? Сэмми? — негромко позвала Эллисон, подходя к столу, — Хей, тут есть кто-нибудь?       Послышалась возня из тупиковой комнаты. Спустя пару секунд в коридор выглянул Борис, держа в руках какие-то фотографии. Заинтересованная, Эллисон быстро подошла к нему и, взглядом спросив, можно ли, взяла из лап в мягких белых перчатках старые фотографии. Чернильный волк не возражал и даже ушёл обратно, пока Пендл рассматривала фото. — Что тут у тебя?       Сердце пропустило удар. Норман, твоя привычка бесшумно подкрадываться так когда-нибудь доведёт её до инфаркта! Даже в сердце неприятно закололо, пусть спустя пару секунд боль и прошла. — Фотографии, — коротко сказала Пендл, смотря на старые, пожелтевшие и испачканные в чернилах снимки, где были знакомые и незнакомые ей лица. — О, это первый состав сотрудников студии, — Норман осторожно забрал у неё из рук одну из фотографий. Когда Эллисон взглянула на его лицо, то увидела мягкую улыбку. — Ты здесь есть? — поинтересовалась Пендл. За время, что фотография пробыла у неё в руках, она не успела заметить там фигуру киномеханика. — Конечно, вот я, — только после того, как Норман указал на своё местоположение на фотографии, Эллисон нашла знакомое лицо. Здесь он был значительно младше, чем когда они познакомились.       Норман негромко усмехнулся. В отличие от Эллисон, всех этих людей он узнавал. Джоуи и Генри, Сэмми, Уолли, первые бравые команды аниматоров и музыкантов, пара сценаристов, он сам… На фотографии было достаточно много народа. И все эти люди когда-то давно пришли в эту студию в надежде найти работу. Правда, осенью того же года, когда студия была открыта, часть из них была уволена, но Норман не оказался в их числе. — Так вот с какой команды всё началось… Вас было не так уж и много, — заметила Эллисон, рассматривая фотографию, — Здесь я знаю только тебя, мистера Дрю, Лоуренса и Уолли. — А должна ещё одного узнать. Хотя, когда ты пришла, он уже совсем погряз в этих своих рисунках… Я сам его редко видел, — палец Нормана переместился на мужчину, стоящего рядом с Джоуи, — Генри Штейн. Со-основатель студии, глава художественного отдела. Эллисон начала с интересом рассматривать мужчину, на которого указал Полк. — Да, я слышала о нём. Джоуи пару раз его упоминал, но я никогда не виделась с ним лично, — Пендл тихо усмехнулась, — А ведь работали не так уж и далеко друг от друга. Кто бы знал, что я так погрязну в работе? — Этого никто не знал, когда шёл сюда работать. Хотя, мне ещё было относительно легко, — на губах Нормана появилась самодовольная улыбка, — Я успел ещё исследовать многие этажи студии, жаль, что было это достаточно давно… Надо будет вспоминать.       Усмехнувшись, Эллисон всмотрелась во вторую фотографию. Молодые Джоуи и Генри склонились над столом, что-то бурно обсуждая, а Бенди и Борис с рисунков и множества скетчей смотрели на своих создателей. В голову пришла не самая приятная мысль. — Как ты думаешь, Генри тоже здесь?       Нахмурившись, Норман забрал и вторую фотографию, заметно помрачнев, увидев двух друзей, что положили начало мультфильмам о танцующем чертёнке. — Если честно, я не буду удивлён, если мы найдём его среди чернильных существ. Но я надеюсь, что он всё-таки успел уйти отсюда. Он был неплохим человеком, достаточно приятным в общении. Вот только он пожертвовал семьёй ради студии…       Эллисон поморщилась, словно услышала что-то крайне неприятное. Хотя, так и было — для неё было немыслимо, как можно пожертвовать своей семьёй. Являясь семьянином, ей всегда хотелось быть рядом с родными ей людьми, всю юность она мечтала о большой и дружной семье. Но судьба решила иначе — после пропажи Томаса она так и не решилась заводить отношения с кем-либо. Даже когда-то была уверена, что её кто-то проклял, наложив венец безбрачия… — Откуда у тебя эти фото? Их не было в убежище, я уверен, — спросил Норман, возвращая ей старые фотографии. — Борис нашёл, — даже с каким-то равнодушием ответила Пендл, вновь смотря на смутно знакомые лица.       Интересно, как сложились судьбы тех, кто успел уйти? «Надеюсь, они сейчас живы и в добром здравии, рядом со своей семьёй» — подумала Эллисон, проводя пальцам по лицам. И мужчины, и женщины. Здесь есть как друзья — стоит только взглянуть на Джоуи и Генри —, так и враги — не зря ведь Норман так далеко отошёл от Сэмми, затерявшись среди аниматоров? На лице Эллисон появилась слабая улыбка. Она бы всё отдала, чтобы попасть на работу в студии на самом раннем этапе её развития. Когда ещё никто не знал про маленького танцующего чертёнка Бенди, кроме пары друзей и работников в их студии, когда каждый знал любого работника в лицо. Когда их студия была словно семья. Эллисон только слышала о таком времени — преимущественно от Нормана, но пару рассказов были за авторством Уолли — и очень хотела попасть в студию этого периода.       Пока женщина витала где-то в своих мыслях, Норман направился в тупиковый коридор. Тот самый, где находится склеенное изображение странного существа. Пластинка с музыкой, которой раньше не было в убежище, теперь пара фото… Он был уверен, что из ниоткуда эти вещи появиться не могли. И кто знает, что мультяшный волк ещё может скрывать?       Заглянув за угол, Полк удивлённо замер. Разложив перед собой стопки старых бумаг и фотографий, пару музыкальных пластинок, картонных коробок с неизвестным содержимым, Борис продолжал что-то вытаскивать из тайника за досками. Норман не спешил выдавать своё присутствие, безмолвно наблюдая за ним. Хотя, если бы Борис не хотел, чтобы кто-либо это обнаружил, то точно не ждал, пока Норман и Эллисон проснулись. С этой мыслью киномеханик бесшумным шагом двинулся к волку, что был поглощён своей работой по, видимо, сортировке документов, фотографий и прочей информации. Только пара фото и музыкальные пластинки сиротливо были отложены в угол. — Борис, что тут у тебя? — громко, не скрываясь, спросил Норман.       Волк, вздрогнув, резко повернул к нему голову, проверяя, точно ли это Полк. Но, встретившись взглядом с светло-серыми, словно металлическими, глазами Нормана, успокоился и заметно расслабился. Даже несильно постучал лапой по полу рядом с собой, отодвинув коробку в сторону, освобождая место для мужчины. Норман резво присел рядом, с охотой всматриваясь в целый кладезь информации. Информации, которую они с Сэмми так долго искали в изнуряющих вылазках, а она была всё время здесь, у них под носом! Норману хотелось громко нервно смеяться — конечно они ничего не могли найти, когда уже всё собрано до них! Но позволил себе он только широкую улыбку — рано пока смеяться, да и чреват неприятностями смех в этом месте. — А ты не такой уж и трусливый волк, раз смог найти столько информации в таком месте... — задумчиво протянул киномеханик, осматривая старые, выцветшие и заляпанные чернилами фотографии, — Знаешь, я даже начал теперь тебя уважать. Ты точно этого достоин.       Наверное, будь у Бориса хвост, он бы точно начал им вилять от радости. Он, конечно пусть никогда особо и не стремился понравиться Норману, но всё же как же приятно получать похвалу не только от добродушной Эллисон!       А Полк тем временем уже отложил в сторону фотографии и вчитывался в первый документ, что попался ему в руки. Это было уведомление из Гент о том, что вскоре они направят обученного специалиста в студию для обслуживания механизмов и создания заказа. Рядом лежало фото, где стояло пятеро мужчин. И из всех пятерых Норман спустя столько лет смог вспомнить только одного из них — Томаса Коннора. Механик, что сыграл далеко не последнюю роль в истории падения студии — Норман точно знал, что именно он собрал Чернильную Машину, остальные четверо механиков с фотографии были его помощниками. Хотя в один момент к ним также присоединился и Уолли... — Чем вы тут занимаетесь? — из-за угла выглянула Эллисон. Заметив, чем заняты Норман и Борис, у неё от удивления вытянулось лицо, словно та увидела что-то уже в край ненормальное. — Да так, оказывается, у нашего чернильного друга уже вся готовая информация была собрана в тайнике, который, конечно же, он никому не показывал, — отозвался Норман, поднимая взгляд на женщину, — Смотри, тут много разных фотографий.       Заинтересованная, Эллисон подошла к ним и заглянула за плечо Нормана. — Это то, что вы искали? — негромко, будто бы боясь спугнуть всё это слишком громким голосом, спросила Пендл. — Да. Это то, ради чего мы с Лоуренсом рисковали собой каждую вылазку.       Глаза Нормана словно сияли от счастья и предвкушения от раскрытия тайн, что мучали его далеко не один год. На секунду у Эллисон от такого вида перехватило дыхание — если глаза действительно являются зеркалом души человека, то у неё точно нет никаких сомнений в том, что она полюбила Нормана именно за его душу.

———

      Подобно пауку, что утащил в своё логово неудачливую добычу, Норман унёс для изучения практически все бумаги в комнату отдыха, оставив Эллисон и Бориса с фотографиями, музыкальными пластинками и прочим старым, частично поломанным, хламом. Понимая, что Нормана пока лучше не трогать, Эллисон и Борис начали рассматривать старые фотографии, оставив прослушивание пластинок на потом. — Смотри, Борис, это последнее фото музыкального департамента! — увлечённо щебетала актриса озвучки, указывая на одну из потрёпанных картонок, — Вроде бы сорок пятый год, если мне не изменяет память. Тяжёлое время тогда было, послевоенное...       Женщина поморщилась, вспоминая этот ужасный период в мировой истории. Поэтому крайне быстро переключилась на следующее. — А это Томас и Уолли... Похоже, вместе работают над внешним видом Чернильной Машины, хотя и трудно рассмотреть, что на чертеже, — при этих словах она сильно сощурилась, пытаясь что-то разглядеть, — Знал ли Том, что за Машину он создаёт?..       В груди неприятно болезненно закололо — так часто бывало, когда она вспоминала о без вести пропавшем женихе. Пусть она и не могла его полюбить как мужчину, но ценила и уважала его как человека. Но всё-таки испытывала некое чувство вины, словно она могла как-то повлиять на выбор собственного сердца.       Прогоняя унылые мысли прочь, Пендл подняла следующую фотографию. На ней был только Сэмми, видимо, только недавно старший директором музыкального отдела — молодое лицо его было крайне серьёзным и сосредоточенным, словно ему доверили крайне важную миссию вселенского масштаба. Сэмми... Погодите, а где их Сэмми, чернильный? — Борис, а Сэмми возвращался, пока мы с Норманом спали? — чувствуя странное беспокойство, спросила Эллисон. И в душе у неё всё похолодело, когда Борис отрицательно покачал головой. — Нет-нет-нет-нет! — затараторила Пендл, резко поднимаясь на ноги, — Его слишком долго нет!       Беспокойство за Сэмми накрыло её с головой. Уже не смотря на Бориса, она рванула в комнату Нормана, бесцеремонно без стука открыв дверь. То, что Норман может разозлиться на то, что его отвлекают от работы, она даже не думала. — Норман, Сэмми до сих пор нет! Он так и не вернулся со своей вчерашней вылазки! — сразу же выпалила Эллисон, стоило Норману только поднять вопросительный взгляд. — И что ты предлагаешь? Устроить для него спасательную операцию? — киномеханик только вздохнул, когда увидел утвердительный кивок актрисы, — Эллисон, пойми. Сэмми тут выживал все те десять лет, что мы проводили вне стен студии. Он умеет за себя постоять. И если его нет так долго, значит, что мы уже не можем ему помочь.       Этот спокойный тон и едва заметная улыбка на губах, словно у взрослого, который объясняет ребёнку очевидные вещи. Сейчас это не привлекало, а наоборот отталкивало Эллисон. — Если ты не хочешь, то я одна пойду искать Сэмми. В прошлый раз твоё спокойствие стоило ему травм, — она отшатнулась, словно от пощёчины. Почему Норман то поражает её своим умом, то ведёт себя подобно последнему эгоисту, что действует только в своих интересах?!       Не выдержав, Эллисон выбежала из комнаты и, недолго думая, двинулась в сторону выхода. Дёрнула рычаг и толкнула плечом дверь, ускоряя её открытие. Кажется, Норман ей в спину прокричал что-то. Возможно, попросил остановиться. Неважно. Сейчас ей важно не это. Ей просто хотелось сейчас действовать наперекор его решениям — найти Сэмми, помочь ему. Если в прошлый раз он выжил, это не значит, что выживет и в этот раз. Нельзя бесконечно оставлять его одного наедине с проблемами!       Успокоилась она только в комнате «Небесных игрушек». Тяжело дыша, Эллисон приложила руку в груди, в которой неприятно покалывало — боль была именно физической, но сейчас ей казалось, что дело не в её недуге, проявившемся после плена у Павшего Ангела, а в душевной боли от поступков Нормана. Хватая ртом пыльный застоявшийся воздух старого помещения, женщина опёрлась на картонку Бенди, пытаясь устоять на ногах, терпя боль. Резкий хруст, эхом пролетевший по этажам. Взвизгнув от испуга, Пендл поражённо посмотрела на вмятину в вырезе. «Надо же… Я же вроде лёгкая, а такие картонки выдерживали пинки Сэмми. Как так получилось?» — пронеслась вихрем мысль в голове Эллисон. Помотав головой, она протёрла лицо ладонями — не о картонках ей сейчас надо думать. Куда мог уйти Сэмми? В прошлый раз он говорил, что Алиса бесшумно к нему подкралась во время вылазки за музыкальными инструментами. А куда он мог сейчас уйти? Он никогда не говорил, куда уходит. Только приходил каждое утро, и казалось, что ему становится немного лучше после таких вылазок. «Может, он поднимался в музыкальный департамент? Это место является родными для него. Да и это объясняет, почему он не хотел никого с собой брать» — подумала Эллисон, поднимаясь по лестнице. В голове всплыли слова Нормана о том, что чем выше поднимаешься, тем опаснее может быть — больше искателей, Чернильный Демон чаще выходит в своих владениях, а в тишине заброшенного здания дальше слышится бурчание Банды Мясника. По спине пробежали мурашки — готова ли она к встрече с враждебными чернильными существами?       Но иного пути не было.       «Мне нужно в музыкальный департамент. Срочно».