01:41– Ólafur Arnalds & Nils Frahm
у них действительно много общего. например, оба никак не могут посмотреть назад Неудача молча глядела на женщину. Глядела на ее лицо, такое непривычное, всегда спрятанное за белой потрепанной маской, на волосы, на нежные — Рамирес это навсегда запомнила — руки. — Здравствуй, — весело сказала она, как-то неловко оглядывая палату. Рядом стояли еще три свободные койки — недавно отсюда выписали женщину преклонного возраста, оставляя миссис Эрнандес одну. Девушка неуверенно зашагала, слушая, как звук от соприкосновения подошвы кроссовок и кафельного пола громко эхом отдавался от стен. За открытым окном шумели машины в перемешку с говором людей. Рамирес осторожно села на кровать неподалеку от матери, все глядя на ее лицо. Она отвернулась, чтоб поставить рюкзак на пол, и только хотела повернуться, как почувствовала мягкую тяжесть на своих плечах. Неудача осторожно повернулась и неуверенно положила руки на спину матери, чувствуя, как крепко ее обнимают женские руки. Рамирес тихо вздохнула, и с улыбкой обняла маму покрепче, слушая еле заметные всхлипы. — Неудача, маленькая моя… — прошептала женщина, уткнувшись носом в плечо девушки. Рамирес успокаивающе погладила миссис Эрнандес по спине, — Извини меня, извини… — слова терялись в всхлипах, голос дрожал, а Неудача просто сидела и пыталась как-то успокоить мать . — Тише, мам, тише, — еле слышно произнесла Рамирес. Женщина выпрямилась и поспешила стереть слезы, блестевшие под светом солнца. Неудача хотела что-то сказать, но не могла. Она открывала рот с надеждой на хоть какие-нибудь слова, однако тут же закрывала, ведь ничего не находилось. — Я так рада, что ты меня не забыла, — с улыбкой сказала женщина своим прокуренным голосом. Она смотрела то на свои руки, то на дочь, то на стены, а потом снова на дочь. Радость и вина так и плескались в ее глазах. Рамирес несильно улыбалась. — Как я могу тебя забыть, — выдохнула она, — ты же моя мать, — Неудача ласково взглянула в красные от слез глаза, такие красивые и добрые. Женщина улыбнулась, прикрывая глаза и что-то бормоча под нос. Она посмотрела на дочь и вновь ее обняла. — Ты сейчас в детском доме живёшь? — поинтересовалась она, отпуская Рамирес, которая тут же полезла в рюкзак, только сейчас вспомнив про кое-что. — Нет, меня удочерил один хороший человек, — весело произнесла она, и хотела было сказать, что этого хорошего человека зовут Мистер Голос и что он целыми днями сидит за работой, но, прикусив губу, тут же поняла, что лучше про него не говорить. По крайней мере, пока что. — А как же Бенджамин? — с интересом продолжила расспрашивать женщина, пока Неудача продолжала рыться в рюкзаке, не понимая, куда же она его закинула. Дернув за бегунок, она открыла небольшой кармашек, откуда на нее глядела мультяшная морда кота. — Он хотел меня взять под опеку, но ему не дали, ибо у него… — она задумалась, вспоминая, какие именно умные слова говорила та женщина, — Короче, зарплата не позволяет содержать меня, — быстро поговорила Неудача, доставая небольшой кошелёк в виде котика и радостно смотря на мать, смотревшею на дочь с недопониманием, — Ты как-то заикнулась про долги, которые насобирала, чтоб попасть сюда, так вот, надеюсь, это поможет тебе. Миссис Эрнандес неуверенно взяла подарок дочери, сначала посмотрев на мультяшного кота, а потом открыв кошелёк. Но она тут же закрыла его, увидев, что в нем находится. — Нет, извини, Неудача, я просто не могу принять это от тебя, — путанно говорила она, — Я так с тобой поступила, а ты… — Мама, — недовольно отрезала Неудача, она строго посмотрела на мать, наблюдая, как та продолжает виновато смотреть на кошелёк, — Что в прошлом, то в прошлом, — произнесла Рамирес, положив руку на плечо матери, — Я знаю, какие могут быть последствия, если ты не отдашь хоть какой-то долг — люди в нашем городе очень злые. Неудача видела, как миссис Эрнандес пыталась не заплакать, как она отводила взгляд, чтобы скрыть блеск в глазах. — Спасибо, — ее голос дрожал. Она вновь обняла Рамирес, и Неудача слышала тихие всхлипы. Она продолжала благодарить Неудачу, то ли за подарок, то ли за то, что она вообще не забыла ее. А Неудача просто успокаивающе гладила ее по спине. — Извини, что я тебя сдала в детдом, но по-другому я просто не могла, ведь если бы не так, то твой отец… — прерываясь на всхлипы бормотала она. Рамирес тихо вздохнула и спокойно сказала: — Давай не будем вспоминать прошлое. Что было, то прошло… — она продолжала успокаивать мать. Неудача недолго сидела с ней — ей больше не дали медсестры —, разговаривая о больнице, о Бенджамине, о школе. Рамирес то и дело пыталась уходить от разговора об ее отце. И о первом, и о втором. Она не хотела говорить о первом, потому что зачем? зачем вспоминать его? зачем вспоминать вообще все, что было тогда, шесть лет назад? А о втором — потому что просто не хотела говорить о нем с мамой, потому что именно так все произошло, а никак иначе. Даже когда женщина спрашивала Неудачу про него, то та всячески старалась не говорить «Мистер Голос» или «Морго», потому что в мире не так уж и много всяких Мистеров Голосов, всяких Морго. Неудача уже собиралась уходить, как ее остановила мать. Она грустно смотрела на нее, будучи, кажется, не в силах что-либо сказать. — Неудача, — тихо начала она. Рамирес полностью развернулась в сторону матери, ожидая, что же она скажет, — Тебе ведь не обязательно мне помогать, — грустно сказала она, отчего Неудача лишь непонимающе взглянула на нее. — Но я хочу тебе помогать, — улыбнулась девушка, чтоб хоть как-то развеять всю грусть, витающую в палате. Она подошла к женщине и положила руку на худое плечо, — Ты моя мама, как мне можно стоять в стороне, — она вновь широко улыбнулась. — Я плохая… Очень плохая мать… — вздохнула она, хмурясь. — И что? Давай не будем вспоминать прошлое, давай просто жить в настоящем, — Рамирес весело зашагала в сторону двери, ведь не уйди она сейчас, ее могут выгнать медсестры, которые уже и так несколько раз приходили сюда. — Рамирес, пожалуйста, если ты не хочешь этого делать, не делай. Я пойму, — говорила миссис Эрнандес вслед, — Я, как твоя мать, прекрасно понимаю, что ты можешь просто притворяться счастливой. Неудача тут же остановилась. Она обернулась и непонимающе посмотрела на маму. — Почему ты думаешь, что я притворяюсь? — тихо спросила Рамирес, не чувствуя даже веса этих слов на языке — Неудача, — вздохнула женщина, — я знаю тебя с рождения и за это время прекрасно успела понять все твои эмоции, — Рамирес глядела на мать немигающим взглядом, в неком страхе внимая каждое слово, — Ты еще в лет восемь притворялась счастливой, даже после того случая. Неудача дернулась, чувствуя, как карточный домик из мыслей и эмоций медленно рушился. — Давай не будем вспоминать тот случай, — слегка жалобно попросила девушка, грустно глядя на мать и натягивая неправдоподобную улыбку. Рамирес еще хотела кое-что спросить, однако дверь позади резко открылась, оттуда показалась невысокая медсестра. — Время кончилось, — машинным голосом сказала она и исчезла среди людей. Рамирес лишь кивнула маме и с улыбкой вышла из палаты, закрывая дверь. Она вздохнула, глядя на людей и замечая как в метрах двух от нее, шел Мистер Голос. Неудача непонимающе взглянула на мужчину. Что он здесь делает? Рамирес зашагала в сторону лестницы, все равно оглядываясь назад, взглядом ловя темную макушку. «Какого черта он здесь?» — не понимала девушка, шагая по лестнице. Она улыбнулась, когда увидела Бенджамина, лениво сидевшего на первом этаже. — Как все прошло? — зевнул он, протягивая куртку Неудаче. — Хорошо, — весело сказала она, однако тут же вспомнила конец их разговора. Она нахмурилась, тупя взгляд в никуда, а потом просто тряхнула головой, надеясь прогнать мысли об этом. — Пошли? — спросил парень, уже надев куртку. Рамирес кивнула, и они, разговаривая о каких-то глупых вещах, вышли из больницы. Рамирес любила Бенджамина за то, что с ним можно поговорить обо всяком просто так. Просто так говорить о глупостях, или о чем-нибудь посерьезней. Неудача тихо смеялась, кое-как себя сдерживая, чтоб не рассмеяться на всю улицу, пока парень говорил о совершенно глупых и абсурдных вещах с серьезным лицом важного знатока. Так они и дошли до остановки, где некогда встретились. — До скорого, — Бенджамин по-дружески хлопнул Неудачу по спине, однако, не рассчитав силу, кажется, слишком сильно, отчего Рамирес чуть не упала вперед, издав непонятный звук. Парень еще сильнее рассмеялся, пока девушка злобно глядела на него, но тоже была не в силах сдержать улыбку. Автобус приехал ненормально быстро — обычно они еще минут пятнадцать стояли и разговаривали. Бенджамин скрылся среди толпы, ввалившейся в транспорт, и показался только в окне. Он улыбался и махал рукой, пока автобус не уехал достаточно далеко. Рамирес оглянулась и почувствовала, как холодный ветер забирается под куртку, как крадется по коже, как скользит по спине вверх. Она вздрогнула. Теперь она вновь одна. Неудача взглянула на лица прохожих, но ни одна из масок не отдавала ничем знакомым, отдавала лишь холодом и лживостью. Абсолютным бессилием. Рамирес резко поспешила в сторону дома, кутаясь в шарф и пытаясь хоть как-то прогнать мысли, которые холодными фейерверками появлялись в голове. И на каждый шаг была мысль, две, десять, миллион одновременно. Неудача пялила под ноги, надеясь, что никто из прохожих не заметит страх на ее лице. Сегодня самый холодный день за последний месяц. Рамирес терла руки и дышала на них, не снимая перчатки. Наверное, надо было снять, однако она уж слишком боялась, что за эту секунду руки окончательно окоченеют. Холода в груди добавляли и слова матери. Она действительно все всегда знала? Знала про всю ложь? про ненастоящее счастье? Рамирес остановилась и широко улыбнулась, оглядывая невысокие дома, вслушиваясь в звуки города, в шум машин и монотонный говор людей. Ненастоящее? Да она самый счастливый и искренний человек на всём белом свете. Ее душа наполнена добротой и заботой о ближнем, пока разум снизу доверху забит о мыслях, как же прекрасна жизнь. Как же она ярка и светла. Неудача с улыбкой зашагала широкими шагами, пока не увидела перед собой тело пса, безжизненно лежавшего посреди дороги. От него шла сильная вонь, мухи вились вокруг трупа, а люди лишь говорили, чтоб кто-нибудь убрал эту сдохшую шавку. Порой все ломается. Сначала красивыми узорами расходятся мелкие трещины, а потом и все рушится, падает на пол. Цветное стекло разбилось, Неудача порезалась и заплакала. Грустно. Приперевшись домой, Рамирес обнаружила, что Морго все еще нет дома. Она вновь вспомнила, как отчетливо видела его в больнице. Что он делал на этаже наркологии для Рамирес оставалось загадкой. Его психолог находится на нескольких этажах ниже, а сам Морго ничего не пьет и ничем не вмазывается. Неужто в его случае трудолюбие приравнялось к зависимости? Неудача уныло зашагала в сторону кухни. Она открыла холодильник, взглядом бродя по продуктам. Хотелось напиться, но идти до парней слишком лень. Пиво, которое хранилось в тумбочке, закончилось. Рамирес достала бутылку с молочным коктейлем, налила в какую-то кружку со всратой собачкой, чья морда счастливо расплылась по всей поверхности. Неудача поставила кружку на стол и положила голову рядом, устало дыша и вслушиваясь в стуки своего сердца. Раздался звонкий звук ключей в замке. Дверь хлопнула, раздались шаги, а Неудача продолжала смотреть в пустоту перед собой. — Все хорошо? — спросил Морго, положив руку на плечо Рамирес. Девушка повернулась к нему и спокойно кивнула. — Просто немного грустно, — произнесла она, выпрямляясь и глядя прямо на однородную розовую массу, стоящую перед ней. Неудача взяла стакан и быстро выпила содержимое. — Не пей так быстро холодные напитки — заболеешь, — тихо проворчал Морго, уходя с кухни в кабинет. Рамирес поморщилась. Холодом отдавало куда сильнее. Он стекал по шее, шел по венам и отдавался в подушечках пальцев. — Ты пошел работать? — спокойно поинтересовалась Рамирес, глядя вслед. Морго лишь сказал еле различимое «да», а Неудача просто пялила в стол, разглядывая деревянную поверхность, — Мистер Голос, — резко сказала она, даже не обдумывая это действие, потому что даже одна мысль могла ее заткнуть — такое уже было, оно происходит просто постоянно. Морго не успел зайти в кабинет, как услышал Неудачу. Он развернулся и непонимающе взглянул на девушку, которая рукой показывала, чтоб он подошёл к ней. Мистер Голос недовольно подошёл и оперся о стол. — Что? — громко и чётко спросил он. Неудача отчасти трусливо подняла взгляд и посмотрела в вечно уставшие глаза, которые глядели на Рамирес выжидающе. Рамирес попыталась сформулировать все свои мысли в одно красивое предложение, однако они плыли, а слова не клеились. — Меня напрягает то, сколько ты работаешь, — неуверенно сказала Неудача, понимая, что эти слова никак не заставят больше отдыхать Мистера Голоса. — Просто не волнуйся, все хорошо, — он с улыбкой потрепал ее по голове, развернулся и ушел. Рамирес сидела, пяля в пустоту, пока «просто не волнуйся, все хорошо» крутились в голове будто на повторе. Да, все хорошо. Все так хорошо, что мы спим по часу в день, а после отсыпаемся весь выходной. Все так хорошо, что порой мы почти теряемся в пространстве. Все просто максимально хорошо, Неудача улыбалась и хлопала такому отличному состоянию души, когда мы просто игнорируем, что происходит с нашей дочерью. Отныне заебанные взгляды, мешки под глазами и уставшие вздохи относятся к течению «Все хорошо». Ты просто не волнуйся — стресс вредит организму, вырабатывается адреналин, кортизол и еще что-то там по капле. А недосып просто экономит время, не тратя его на какой-то бесполезный процесс под названием сон. Мистер Голос всегда слушал, но не слышал. Какой-то непонятный импульс прошелся по спине Неудачи и стукнул прямо в затылок. — Ты сдохнешь скоро, если так продолжишь жить! — резко выдала Неудача, вставая и недовольно-испуганно глядя на Морго, который тут же подошёл к ней, хмурясь. — Неудача, — с плохо вытравленной злостью произнес он, глядя Рамирес прямо в глаза. Ей казалось, что она вот-вот заплачет, — Не «сдохнешь», а «умрешь» — он несильно ударил пальцем ей по лбу. И Неудача просто — Серьёзно?! — воскликнула она, максимально недоумевающе глядя на Мистера Голоса, — Тебя смутило только, какое слово я использовала! А что насчет самого высказывания? Тебе вообще все равно?! — Рамирес кое-как сдерживала слезы. Ей всегда было так страшно, когда ночью Морго не возвращался домой. Она так боялась, что с ним что-то случится и она больше никогда его не увидит. Когда Мистер Голос не вернулся ночью домой, а припёрся только поздним вечером следующего дня, Неудача не спала всю ночь, она ныла в трубку, пока на другом конце Бенджамин безуспешно пытался ее успокоить. А все это просто потому что он решил остаться на ночь в офисе, ведь дома его никто не ждёт, никто не хочет сброситься в недалеко стоящую реку, ведь по-другому избавиться от дрожи в руках просто невозможно. — Неудача, я не тупой и понимаю, что происходит, а если я ничего с этим не делаю, значит, всё хоро… — Нет! Нет здесь ничего хорошего! — резко перебила его Рамирес, ее голос дрожал, а слезы так и наворачивались на глаза. Морго нахмурился, недовольно цокнув. — Ну знаешь ли, если я и умру, то я умру не раньше тебя! — злобно выдал Морго, на что получил лишь непонимающий взгляд. В груди что-то хрустнуло. В смысле она умрет раньше, думала Неудача, продолжая с непониманием коситься на Мистера Голоса, — Не надо на меня так смотреть, будто ты не понимаешь, о чем я говорю! — строго произнес он, — Если ты продолжишь так жить — вскоре умрёшь от передоза, или тебя убьет какой-либо клиент, — он достал из кармана брюк какой-то пакетик и кинул ей. Рамирес посмотрела на него, и этим пакетиков оказался тот, что она вчера достала ночью из тумбочки и кинула на стол, — Не думал, что ты по дизайнерским подделкам, — разочарованно вздохнул Морго. — Но это же ЛСД, — непонимающим шёпотом сказала она, глядя на вырвиглазно яркие картинки с разными мультяшными героями. Неудача вздрогнула, услышав негромкий смех Морго. Он был таким редким явлением, и Неудача была рада услышать его, однако если брать во внимание всю ситуацию… — Извини, — самодовольно произнес Морго, — однако тебя обманули, — Рамирес поджала губы и нахмурилась, будто весь ее грозный вид как-либо изменит ситуацию, — у меня есть знакомый нарколог, — важно начал Мистер Голос, широкими шагами поворачивая круги вокруг девушки, которая под своим своим сердитым взглядом прятала холодный страх, пустоту, вдруг появившуюся в ее груди, — и он сказал, что эта совсем новая дрянь, ее только-только пробуют на людях, — широкие ладони легли на хрупкие, дрожащие плечи, Мистер Голос грустно вздохнул, — Не связывайся с человеком, подсунувшим тебе это — он очень плохой человек, — Морго несильно хлопнул по плечам, развернулся и ушел, оставляя Рамирес наедине с собой, наедине со своей поехавшей башкой. Неудача всегда боялась многого. Она всегда боялась того, что ей продадут не то, что надо, нечистый товар, отчего организм не выдержит и сдохнет, а этот порошок или марка будут последним, что девушка увидит в жизни, столь короткой и жалкой. Она боялась стать зависимой. Так боялась стать тем торчком, которого постоянно так колбасит, мысли которого полностью основаны на том, как же побыстрее вмазаться, на том, как все хорошо, на том, как же прекрасна жизнь. Ага. Она прекрасна на все восемнадцать передозов из девяти. Розовый обои все еще розовые, а наклейки на окне продолжают блестеть своей детской наивностью, знаменитости с плакатов смотрят с улыбкой. Однако Неудача, заходя в яркую комнату, не видела всего этого, она не обращала внимание на всю эту «все хорошо» атмосферу. Все смешалось в одно нечто непонятное, тёмное и холодное. Рамирес смотрела на криво нарисованного лиса. Смотрела на его рыжую морду, однако вместо привычного успокоения чувствовала, как в груди все раскалывается, как сердце бьётся все быстрее и быстрее, пока в голове стучит отчаянно-сердитое «Он был прав» И все это — резонанс. Оно бьется вместе и замирает. Рамирес не чувствовала своих рук, не чувствовала ног и вообще тела. В одно мгновение она ничего. Просто воздух с тихим шлейфом холода, грусти и безвольности. Сегодня, хуй знает какого дня и хуй знает какого часа, Рамирес Неудача Эрнандес поняла, что один ее хороший друг вовсе ей не друг, а какой-то тупой пидорас, из-за которого она чуть не сдохла. А Бенджамин был прав. Он, блять, всегда прав. Рамирес продолжала сидеть, свернувшись калачиком, потому что внешний мир — зло, внутренний мир — тоже зло, но это зло она приняла и даже подпитывает время от времени страхами какими-нибудь, грустью и воспоминаниями. Мысль о том, что она чудом вчера не вмазалась, хотя настроение было весьма подходящее, крутилось в голове, вызывая то ли слезы, то ли улыбку. Она была на краю от смерти, но Морго ее спас. Спасибо. Значит, он сдохнет все-таки раньше нее. Столь позитивные мысли Неудачи прервал стук в дверь. Она приоткрылась и оттуда выглянул Морго. — Можно я пройду? — тихо спросил он, на что девушка кивнула, садясь более-менее нормально, хотя она абсолютно не знала, что значит это вечно хлипкое нормально. Мистер Голос закрыл за собой дверь, заранее запустив Кэтти, которая продолжала бегать за ним, и сел на кровать рядом с Неудачей, — Ты плакала? — с досадой спросил он. Рамирес посмотрела на него и беззаботно сказала: — Нет. Она помотала головой и весело улыбнулась. Мистер Голос вздохнул и, положив ладони на щеки Неудачи, принялся большими пальцами стирать дорожки от слез, блестевшие под рыжим светом заходящего солнца. — Не ври мне, — вздохнул он и поцеловал девушку в лоб. Маска ломается, она рушится на мелкие кусочки, превращается в пыль. Рамирес на самом деле плохо контролирует свои эмоции: когда ее никто не видит, она готова весь день пролежать на кровати, зашторив окно и просто плача потому, что такая жизнь. — Зачем тебе вообще эти наркотики? — полушепотом спросил Морго, обнимая Неудачу, крепко прижимая к себе. Рамирес обнимает Мистера Голоса куда сильнее, она хватается за него, будто только от него зависит ее жизнь. Действительно, зачем? Рамирес боялась зависимости, но, даже зная риски, полезла в это гиблое дело. Все просто, все так же просто как два пальца об асфальт. Неудача не столько желала расслабиться за счет наркоты, сколько влиться в коллектив, чтоб более успешно продавать себя как товар. Гениальный план, в котором ошибка достигается с помощью ошибки. А вообще, во всем виноват Мистер Голос. Неудача хмурилась, пытаясь подавить всхлипы, и думала, что если бы Морго не сказал тех слов, то она бы не пыталась показать всем, какая она счастливая и жизнерадостная. — Что случилось? — вдруг обеспокоенно спросил Голос, поглаживая девушку по спине. Рамирес замерла, чувствуя, как теплая ладонь остановилась на ее спине, и так грустно, что даже жалобно, пролепетала: — Собачка умерла…***
Вообще, вся жизнь такая, она тупая и невыносимая. Она такая… просто такая. Рамирес недовольно постучалась в дверь квартиры, из которой так громко кричала музыка, что, кажется, даже стены колебались в резонансе. Неудача не была уверена, что ее стук, потонувший в радостных криках исполнителя, был услышан, поэтому она просто нагло открыла дверь. Ну, у них тусовка, ей про нее говорили, чем не приглашение? Рамирес тут же встретилась с толпой, занявшей пойти всю площадь небольшой съемной квартиры, которую снял как раз-таки для этой сУпЕР-ДуПеР-КлАСсНОй-ПаТИ ее хороший друг, с которым она уж очень сильно хотела поговорить. Протискиваться между телами, извивающимися в такт музыке, было сложно, однако у Рамирес это получалось. Она пыталась найти друга в толпе, максимально похожей на него. Неудача смотрела на них всех, пытаясь определить, кто же это. Приходилось всматриваться, чтоб из раза в раз понимать, что это не он. Неудача с облегчением вздохнула, когда нашла парня в углу, где стоял ноутбук и две больших колонки. Она шагала в свободные пространства, где она хоть как-то могла стоять, не мешая другим. Кое-как добравшись до друга, она посмотрела на него со злостью. Тот сначала продолжал говорить с каким-то парнем, а когда тот ушел, он повернул голову в сторону Рамирес. — Привет, — по-доброму сказал он, Неудача в ответ лишь кивнула, — Не думал, что ты придешь сюда. Ты хоть и любишь ебаться со всеми подряд, но особо шумные тусовки не посещаешь, — задумчиво произнес он. Неудача нахмурилась еще сильнее, хотелось ударить по лицу, однако это не самое лучшее решение сейчас. Рамирес вздохнула, пытаясь хоть как-то погасить пламя ненависти к этому человеку. — Я хочу поговорить с тобой, — спокойно произнесла Рамирес, глядя прямо на белую маску, пытаясь найти с застывших эмоциях хотя бы намек на понимание. — О чем же? — заинтересованно спросил он, взяв в руки небольшую банку пива, которую, конечно же украл из магазинчика неподалеку. — Ты недавно продал мне ЛСД, — он кивнул, — Это не ЛСД, — он тоже кивнул. И просто какого черта?! Неудача ожидала, что он хотя бы будет отнекиваться, мол, «Нет, это не так, это ЛСД, клянусь матерью, которой у меня нет», но он просто согласился. Он просто беззаботно кивнул, будто так и должно быть. — Но почему? — крайне удивленно спросила Рамирес, никак не понимая, что же сейчас происходит в той башке. Хотя, может и ничего — она пустая. Парень задумался, гоняя пиво по стенкам банки, и пяля то ли на пол, то ли она банку. — Ну, — протянул он, — видишь ли, эту штуку должен кто-нибудь протестить, тот, кого не жалко, — по поднял голову, и маленькие нарисованные глазки, кажется, впились взглядом в испуганное и злое лицо Рамирес, — Ты отлично подходишь, — пожал он плечами. Неудача смотрела на него, и ей хотелось плакать. Хотелось сесть на пол и зареветь, чтоб ее кто-нибудь утешил: обнял, поцеловал в лобик и сказал, что все хорошо. Но она продолжала стоять, глядя на белую рожу. Парень поднес пиво к лицу и непонимающе спросил у нее: «Что еще?». Неудача схватила банку, сорвала белую маску, которая висела на лице благодаря почти что порванным резинкам, которые уже износились с лихвой, и вылила все содержимое прямо на лицо. Маска упала на пол, и Неудача поспешила уйти отсюда — здесь ей больше делать нечего. Ей было абсолютно все равно на то, что будет дальше, что ее будет ждать, ей просто хотелось сделать так, она и сделала. На улице ей в лицо подул холодный ветер, забравшийся под расстегнутую куртку. Холодный воздух резанул легкие, а щеки стало щипать в местах, где блестели только что появившиеся ручейки слез. Рамирес как-то на ощупь из черт пойми какого кармана достала телефон и старалась среди контактов найти нужного, однако все плыло перед глазами. Гудки оказались непривычно и неприятно долгими. Они прервались на тишину, а потом вновь громко возобновились. — Алло? — спросили на той стороне провода. — Бенджи, — Рамирес всхлипнула и утерла слезы, — ты сейчас дома? — Да, — спешно произнёс парень, — а что случилось, Неудача? — взволнованно спросил он. — Я сейчас к тебе приду, — лишь произнесла Неудача и сбросила вызов. Она закинула телефон вновь в черт знает какой карман и несколько секунд пялила на небольшое здание, стоящее напротив. Не сказать, что это был обычный дом. Когда-то здесь ее увидел Мистер Голос, который помог ей выбраться из объятий хорошего друга, который сейчас вытирает пиво со своего лица. Он помог ей выбраться из непонятного ада, заталкивая в другой ад, где она ничто и никто ее не слышит. У Бенджамина квартирка небольшая и съемная. К сожалению, только на это хватает стипендии. Рамирес провела здесь много времени, когда сбегала с детского дома. На нее много кричали воспитатели потом, однако то тепло, которое она ощущала несколько ночей от тела лучшего друга, стоило всех этих криков. — Ты так и не сказала, что случилось, — грустно произнес парень, скрестив руки на груди. Неудача устало бухнулась на диван и обняла большую игрушку лиса, которую когда-то ему подарила. — Ну, — протянула она, пока парень наливал чай, — случилась какая-то хуйня, — она пожала плечами, глядя на широкую спину, по которой стекали капли с сырых волос — Бенджамин, видимо, буквально только что вышел из душа, и на нем было лишь полотенце, намотанное на пояс. Однако его это никак не смущало, Рамирес, в принципе, тоже. — Информативно, — усмехнулся он, ставя на небольшой столик две кружки, от которых невесомо поднимался белый пар. Но Неудача продолжила обнимать лиса на диване — не особо хотелось пить чай, — Так что же на самом деле случилось? — заинтересованно спросил парень, присаживаясь неподалеку от девушки и с неким беспокойством глядя на нее. Неудаче было не в новинку жаловаться Бенджамину, он тоже ей жаловался, но в разы меньше, отчего Рамирес было как-то стыдно: она вечно жалуется и жалуется, делать ему больше нечего, ее слушать. А он постоянно говорил, что все нормально, его это никак не удручает. — Я же говорил, что тебе не надо с ними связываться, — спокойно произнес парень, потрепав девушку по голове, после того, как она рассказала всю эту интересную — ну, или не очень — историю. — Я знаю, — слегка раздраженно произнесла Неудача, потому что ее немного бесило все это «А я же говорил, а ты бла-бла-бла». — Ну, все равно уже ничего не сделаешь, поэтому просто расслабься и в следующий раз не связывайся с такими личностями, — добро усмехнулся парень, поцеловав Рамирес в щечку. Неудача скромно улыбнулась и посмотрела на игрушку лиса с небольшой синей сумочкой, которая уже была не в самом лучшем состоянии — когда-то Бенджамин ходил с этой сумкой и ходил с ней очень — прям очень — долго. Лиса, кстати, зовут тоже Бенджамин. Рамирес абсолютно не знала, что подарить другу на день рождения, поэтому такой красивый лис стал отличным решением, ведь сам Бенджамин это же сильный и храбрый лис, который спасает маленьких девочек от разных проблем. У Неудачи было действительно богатое воображение и иррациональное бесстрашие, которое обуславливалось безнадежной глупостью и наивностью. По-другому сейчас она просто не может объяснить, почему она назвала лисом проходящего мимо ее дома мальчика. Да, кофта с какой-то лисичкой, да рыжие волосы, но не кричать же из своего окна ему: «Эй, мальчик, ты что, лис?» За это ей было стыдно. Однако она радовалась, что через несколько дней этот мальчик подошел к ней, за деревом прячущейся от родителей. «Тебе помочь?» — спросил он тогда. — Тебе помочь? — спрашивает он сейчас. — Зачем? — спросила Рамирес, грея руки с помощью кружки. Тепло болезненно расходилось по холодной коже. — Судя по тому, что ты натворила, тебя ждут некоторые… проблемы… я мог бы стать хорошим защитником такой маленькой и хрупкой девочки, — усмехнулся он, обнимая Неудачу со спины. Она счастливо улыбнулась и посмотрела парню прямо в глаза. — Не, не надо, — пожала она плечами, — Я сама справлюсь, и вообще я не маленькая и хрупкая, — возмущенно произнесла она, и Бенджамин тихо посмеялся, поцеловав Рамирес в лоб. — Да, да, да, — он сел рядом с ней, — для двух годиков ты действительно выглядишь взрослой, — с теплой улыбкой усмехнулся парень. Неудача сердито посмотрела на парня, но улыбку спрятать не смогла. Она уже привыкла к таким шуткам от Бенджамина. Они знают друг друга как-никак уже восемь лет. Между ними много что было. И ссоры, и примирения. До драки разве что не доходило дело, но это только потому, что потом Рамирес была бы вся в синяках и в слезах от собственного бессилия. Многое происходило и в этой маленькой квартирке. Она часто сбегала сюда, понимая, что потом получит таких люлей, однако ей очень хотелось увидеть хоть кого-то, кто был за нее, пусть и называл иррациональной дурочкой, у которой в черепной коробке скачет попрыгунчик, рандомно ударяясь о клавиши, отвечающие за эмоции и иррациональные действия. Бенджамин — единственный, перед кем она плакала, перед кем жаловалась, много жаловалась, на все, что можно, на все, на чем этот несправедливый мир стоит. Ну, сейчас в этот недлинный список добавился и Мистер Голос. Она была рада, что парень никогда не затрагивал тему насчет того, почему она перед другими скрывает свои истинные эмоции, хоть и видел это, видел это очень часто. Но он молчал, кажется, понимая, что Рамирес об этом вообще не хочет говорить. Бенджамин обнимал, когда ей было страшно, успокаивал, говоря, что все хорошо. Парень знал, что ей иногда снится, поэтому просто брал за руку, говоря, что это все в прошлом. Неудача так не хотела относить Бенджамина к прошлому, потому что он не такой. Из всего мира он единственный, кто был по-настоящему светлым. С ним она впервые поцеловалась. Ей было тогда лет двенадцать, и она грустила из-за того, что девочки из детского дома не хотят в ней разговаривать, называя ее странной. Бенджамин спросил у нее, зачем они ей сдались. Она все рассказывала и рассказывала о чем-то, а потом совершенно спокойно спросила: — Ты можешь меня поцеловать? Осознание вопроса до парня доходило несколько секунд. Однако он согласился. — Ты слишком грустная, — произнес Бенджамин, убирая с лица Неудачи упавшую прядь волос, — С тобой много чего происходило, воспринимай это просто как должное, — он усмехнулся, поцеловав ее в щечку. И вправду, много, что произошло. Возможно, все это уже должно было вытравить все ее эмоции, возможно, она была бы как потухшая спичка — некогда горевшая, а сейчас — просто бесполезное нечто. У Бенджамина сухие губы и грубые руки, однако обычно они кажутся более мягкими. Рамирес чувствовала это, когда парень целовал ее, целовал в шею, грудь, оставлял засосы на внутренней стороне бедра. Он был первым, кому она доверилась. Это было не так давно, однако тогда девушка относилась к этому куда более серьёзно, чем сейчас. — Тебя проводить? Время позднее, — сказал Бенджамин, глядя в окно, пока Рамирес надевала куртку и наматывала шарф. — Не, не надо, — улыбнулась она. Бенджамин вздохнул и повернулся к Неудаче лицом. Она помахала ему и вышла из квартиры. На улице было уже темно, никого не было. Ветер свободно гулял по просторам безлюдного города, поднимая снег с сугробов. Неудача зажмурилась, когда ветер подул ей в лицо и посильнее спряталась за шарфом. Звезды яркими точками светили с неба, скрываясь за белым светом включенных фонарей. Луна небольшим месяцем уныло висела на небе, немного скрываясь за темным облаком. Дома свет не горел. Ни в прихожей, ни в кабинете мистера Голоса. «Неужто спит?» — подумала Рамирес, пока совала ключ в замочную скважину. Звук мигом разошелся по всей улице, Неудаче показалось, что он дошел до всех домов, даже до самых дальних небольшими возмущениями в воздухе, в пустой тишине, которую прерывал только тихий вой ветра. Дома тоже было тихо. Были слышны лишь часы, упрямо тикающие в пустом доме. Однако, пока Неудача снимала куртку, послышался грохот, и из комнаты Мистера Голоса вышла сонная кошка, которая, увидев Рамирес, тут же ушла обратно. Щелчок выключателя, тихие шаги, еще один щелчок выключателя, а потом и чайника, бурление воды. Рамирес боялась тишину, но в некоторых случаях любила. В тишине не скрываются крики, не скрывается плач, в ней нет скрипа шин об асфальт и разговоров о вечном счастье, в ней нет ничего, она просто пробирается в душу, просто разъедает льдом. Первый и последний бэд трип Неудачи сопровождался тишиной. Не оглушающими криками, не скрипами сломанных дверей, хрустом костей или бесконечным лаем, даже не сиреной, взявшейся непонятно откуда. А просто пустотой. Вокруг вакуум, который не разрывает во все стороны, а наоборот, сжимает в одну точку, в одну сингулярность страха, где все — абсурд. Все происходящее тогда было подобно цветному, но немому кино. Все плыло и светилось всеми цветами радуги под абсолютную тишину. Серого не было, черного тоже, все было ярким и вырвиглазным, однако Рамирес все равно боялась всего этого. Боялась и пока ее колбасило, и когда перестало. «Хочется набухаться» — подумала Рамирес, садясь на пол, и, облокотившись о дверцу кухонного шкафчика, тут же замерла, глядя на люстру. Что ей сейчас захотелось? Рамирес обхватила ноги руками и уткнулась носом в колени. Осознание всего происходящего медленно доходило до сонного ума. Неужто ей правда хочется выпить? А до этого? Она вмазывалась и напивалась только потому, что хотела расположить ребят к себе, или чтоб забыться? Пальчики впились в нежную кожу через светлые джинсы. Забыться. Рамирес не знала, из-за чего именно она сейчас так удивленно смотрит на светлый пол, в котором отражался свет от люстры: из-за того, что все это время она хотела забыться, или из-за того, что она все это время врала себе. Она на полном серьезе утверждала, что это все ради ребят. Однако все это было далеко не ради ребят, и даже не ради Мистера Голоса, который — по идеи — должен был забеспокоиться за нее еще в первый раз, когда она пришла домой хуй знает когда. Это все было ради того, чтобы просто забыть о том, что вообще происходило или происходит. Просто, чтобы думать, что все хорошо. Ага, все очень хорошо. Дверь резко хлопнула, ключи упали на пол, тяжелый выдох невесомо разошелся по всей прихожей и дошел до кухни, после на пол упало и еще что-то, нечто мягкое, будто куртка. А через время из-за косяка показалась голова Мистера Голоса. Черные пряди торчали, выбиваясь из идеально зализанных волос. — Ты чего это? — спросил он меняющимся тоном, заходя на кухню полностью, его язык заплетался. Мятая белая рубашка бесформенно свисала вместе с развязанным черным галстуком. — Да так, сижу, — спокойно произнесла Рамирес, всматриваясь в лицо Морго. Что-то ей не нравилось в нем. — Хорошо, — пожал он плечами и, шатаясь, пошел в сторону гостиной. Неудача смотрела на него и думала, что же не так, пока осознание импульсом не стукнуло по затылку. — Ты пьян? — резко спросила она, даже не отдавая себе отчет об этом, просто потому, что такая картина: пьяный, блять, Морго — вызывала максимальный диссонанс в ее башке, ломая оставшуюся картину мира. Все, конечно, возможно, но пьяный Мистер Голос, который всегда был против алкоголя и курения, это уже перебор. — Да, — равнодушно сказал он, не поворачиваясь к Рамирес, которая искала причину такого поведения мужчины. Что же такого могло вообще произойти, — Неудача, — резко выдал он, — подойти сюда, — все также резко произнес он, а потом тихо добавил: — пожалуйста… Рамирес поднялась с пола и подошла мужчине, который все-таки повернулся к ней и теперь, щурясь, смотрел на нее сверху вниз. — Что-то надо? — спросила она, пока не почувствовала, как его рука гладит ее щеку. Сердце тут же начало быстро биться только от одного прикосновения. — Надо, — сказал он и, наклонившись, на ухо добавил, — мне нужна ты. Щеки Неудачи вспыхнули как по команде. Она пыталась что-то сказать, однако слова тут же исчезли, стоило ей почувствовать губы на своей шее. — Мистер Голос, — дрожащим голосом произнесла она, чувствуя, как Морго сжимал ее руки в запястьях. — Что такое? — удивленно спросил он, выпрямляясь — Я думал тебе нравится трахаться со всеми за деньги, — он перехватил ее запястья одной рукой, пока большим другой медленно проводил по нижней губе, — А я заплачу в два, а то и в три раза больше, чем кто-либо из них, — он усмехнулся, наклоняясь к Неудаче и касаясь ее губ своими. Рамирес пыталась вырваться, она мотнула головой, однако свободная рука тут же легла на затылок. — Нет, Мистер Голос, мне не нравится, — она кое-как вырвалась из его хватки, упав на спину и чуть не ударившись затылком. Она посмотрела на Морго, который глядел на нее немигающим испуганным взглядом. — Извини, — тихо прошептали его губы. Он продолжал смотреть на нее, а потом сел, закрыв руками лицо.