***
Двухцветный плотный и густой туман, охвативший поляну, колыхался от легкого ветра, бродившего по лесу. Темные вековые деревья накрывали участок с коричнево-серой напастью, защищая остальную территорию леса от того, что могла принести эта гадость. Ночь была светлой, на небе сияла небрежная россыпь звезд, а за горизонтом плавной линией тянулось оранжевое свечение, разделяя эту ночную картину на две половины. Там, где разместился туман, было тускло, но в остальном лесу воздух был свежим и чистым, сквозь толстые стволы было прекрасно видно ночную местность. А на поляне гуляли мрак и тьма, и источник этих порождений Бездны невозмутимо колыхался в самом центре, волшебными силами сохраняя более-менее заметную целостность. Хребет холма упирался в единственный вход в лес, и магия, защищающая единственный зеленый участок посреди колосистой пустыни, сбросила иллюзию непролазной чащи, открывая проход вглубь, к самому сердцу леса. Двое мужчин чеканили медленный шаг, полностью поворачивая во все стороны головы, до носу покрытые капюшонами. За их спинами черными крыльями развевались широкие мантии, полностью скрывая тело от постороннего взора. Каждый из них был высоким, крупного телосложения, и потому, остановившись перед поляной, эти мужчины стали напоминать два массивных колокола. Густой туман резко встрепенулся и начал сгущаться в центре поляны, приобретая невообразимые человеческому воображению формы. Мужчины все еще стояли неподвижно, никаким движением не влияя на марево, но в этот момент на их мантиях начали очень ярко гореть рунические символы. Поляну наполнил разнообразный шепот, глухой шум. Этот звук, безусловно, идущий от порождения Бездны, отдаленно свидетельствовал о том, что источники шепота были когда-то живыми существами, носителями магии... Мужчины все так же не изменили положения, а руны на краях мантии стали сиять. У одного они сияли всеми оттенками красного. Переливаясь то желтым, то оранжевым, человек будто выжидал чего-то, и когда туман полностью собрался в центре и в цвете стал практически однотонным — он резко вытащил из-под мантии руку, ладонь засверкала искрами, и прямо под туманом земля начала расступаться. Туман метнулся в сторону от увеличивающейся воронки, но внезапно наткнулся на сине-зеленую стеклянную стену, которая в доли секунды описала собой дугу, не давая туману отступить дальше. Мужчина, имевший на мантии зеленые рунические символы, обеими руками держал магическое напряжение, которое охватило золотистым светом его руки, покрытые темными рукавами и плотными перчатками, и матерелизовалось на поляне в виде стены. Стеклянное изваяние сдвигало туман, шипящий и шумящий, в раскрывающуюся воронку, откуда цепкими сорняками пополз черный дым, медленно подступая к нему. Туман сделал резкое движение в сторону, распостраняясь по стене мутными и темными лепестками, и волшебным образом стена вновь расширилась к месту движения марева. Мужчина с красными рунами вытащил вторую руку, всплеснул ладонями, и из воронки показалось еще больше черного дыма, который начал подниматься, словно змея, извиваясь и закручиваясь. Он медленно, будто хищник, двигался к туману. Он заметался еще сильнее, безнадежно упираясь в стеклянную стену, возведенную магом с зелеными рунами. Он, не уставая, укреплял ее и расширял, медленно подталкивая туман к дыму, усиливая заряд колдовства у своих рук. Стена росла ввысь и вширь, достигнув нужной магу высоты, стала покрываться куполом и опускаться на марево, буквально вжимая его в землю. Воронка с дымом расширяться прекратила, и маг с красными рунами встряхнул руками, красные искры сияющим дождем опали на землю и впитались в землю. На том месте, где они приземлились, зелень заколосилась и из земли показалось несколько бутонов цветов. Стена начала двигаться. Туман вырос по всей ее высоте, будто стараясь взлететь, уйти от едкого дыма, охотящегося на него. Но порождение воронки, опять взвившись и стремительно двинувшись ввысь, к самому основанию марева, обвило сформировавшейся лозой основание марева. Оно застыло под воздействием дыма и последнее смогло окрутить его и упрямо потянуть вниз, по направлению к прорыву в земле. Нижние лозы окрутили туман с таким же успехом и так же потянули к воронке. Внезапно марево издало измученный рев и настолько сильно дернулось в сторону, что едва не впечаталось в стену. Лозы оборвались, концы ушли в воронку, а туман снова, пользуясь минутной победой, начал стремительно разрастаться по поляне. В бой вступили маги. Они одновременно шагнули в зеленый круг. Ни воронка, ни лозы их не задевали. Стена в миг вступления колдунов моментально рассеялась. Туман, не видя за собой ни препятствий, ни преград, рванул к магам. Мужчины выждали, а потом в последний миг к соприкосновению с этим злым маревом они одновременно возвели перед собой стену, задействовав и магическое напряжение, и черпая энергию из рунических знаков на мантиях. Действуя одновременно, один из них снова открыл воронку, вызвав лозы черного дыма, а второй вступил в открытую конфронтацию с маревом. Секунда — и в его руках матерелизовался сияющий изумрудным светом меч. Направив всю энергию из тела в оружие, он резанул им по туману, и тот разделился на две части, утробно зарычав от боли. Маг нанес еще несколько рубящих ударов и взмахом в воздух выстроил между маревом и лесом такую же стену, которая рассеялась с его появлением на поляне. Еще один взмах в воздухе — и туман, как живое существо, припечатало к стеклянному изваянию. Повторный взмах — такая же стена возвелась еще с одной стороны напротив марева. Серия ударов в воздух — и туман заключен в стеклянную ловушку, повержен и обездвижен. Ни налеты лепестков, ни невообразимые человеку формы не помогали напасти выбраться.Над ним появилось яркое сияние, сопровождаемое красными искрами. Через высокие стены в клетку заползали лозы черного дыма. Красный маг обвил черные лозы золотистыми искрами, и этот дым стал двигаться быстрее. Зеленый маг все еще держал на весу меч, преграждая им путь к отступлению тумана. Последнее, в этом они уже убедились, очень боялось этого грозного оружия, которое не только материально могло разрубить коричнево-серую массу пополам, а и на ментальном уровне усиливало урон, нанесенный колдунами. Лозы дыма снова обвились вокруг тумана, который теперь все больше и больше напоминал густую, плотную массу. Как удав, он сжал плотное марево и одним резким рывком начал опускаться в воронку. Туман рыпался, вырывался, но лоза оказалась сильнее. И когда наконец-то последние остатки коричневой массы скрылись в воронке, она по взмаху руки красного мага медленно и беззвучно затянулась. Мужчины вышли прямо в центр, где была воронка, и просканировали магический фон. Поляна наполнилась зеленой и красной полупрозрачными лентами, которые сновали по местности, то подлетая к деревьям, то возвращаясь в центр. Руны на мантиях сверкали, не прекращая. Маги призвали ленты обратно, и они впитались в узоры на ткани. — Все чисто. — Сказал мужчина с зелеными рунами, откидывая капюшон с головы. Услышав резкий, низкий и грубый голос своего напарника, красный маг повернулся к нему лицом, тоже откидывая с головы капюшон. Он спокойным взглянул на мага и тихим, спокойным тенором ответил: — Мы их убрали. Сейчас же нужно доложить об этом Высшему. — Ты не думал о причине, по какой мог исчезнуть Софрот? — вторило ему резкое и ехидное, словно не услышав его предложения. — Мало того, что дух провинции пропал, так здесь еще достаточно магии для того, чтобы усилить его свойства для того, чтобы поставить на поляну ограничение, помочь Софроту заключить в клетку полукровок. — Резкий и поспешный монолог стих, а мужчина подошел поближе к напарнику и, заглянув в темные глаза, закончил: — Так еще и этой магии хватило, чтобы дождаться нашего прихода! Мужчина резко развернулся и пошел к месту, где должен расти цветок. Раздраженно смахнув с лица длинные, русые пряди и заправив их за ухо, он остановился аккурат на том месте, где рос дух природы, и присел. Он опустил ладонь, предварительно сняв с нее перчатку, на землю. Несколько зеленых разрядов, испускаемых кончиками пальцев, впитались в землю. Не отнимая руки от земли, мужчина начал ощущать, как участок под его ладонью нагрелся, и в кожу начало впитываться тепло. Посидев пару минут около теплой земли, он отдернул ладонь, спешно натянул на нее перчатку и сказал, как на одном дыхании: — Магический фон восстановлен полностью, но это колдовство из другого мира. Нужно срочно отыскать того, кто это сделал. — Леодон, позволь мне… — тихо и мягко сказал собеседник, плавно огибая вышеупомянутого Леодона и присаживаясь на землю. Он сложил руки в замок, положил их на скрещенные ноги и закрыл глаза, чтобы тут же встрепенуться и подняться, вмиг меняясь в выражении лица. — Презабавно наблюдать за твоей трансформацией, Ин-су-Фэй. - Ехидно прокомментировал ситуацию Леодон. Красный маг судорожным движением запустил руку в волосы и начал их перебирать, а потом и вовсе сгреб их в охапку, начиная заплетать. — Оставь ты свою женскую, чернющую шевелюру в покое, Земной. Что ты увидел? Что сказал Софрот? — Насмешливо спросил Леодон, наблюдая, как смольная коса опускается на грудь напарника, а тот, в свою очередь, тяжело вздыхает и выдает: — Софрот себя чувствует прекрасно и… И хочет, чтобы та сила, которая выгнала и ослабила полукровок, исцелила духи природы остальных трех провинций. На поляне повисла тишина. Оба мужчины посмотрели друг на друга и поняли, что теперь пути назад нет. Дух природы, который был связан с Ин-су-Фэем и находился в отношениях взаимной протекции, воззвал к иномирной силе и востребовал ее помощи. Да в каком же веке это было слыхано, чтобы Дракониард, королевство, которое является носителем самой мощной магии и ее резонаторов — взывал к волшебству, которое не являлось родным для него? — Высший будет в ярости. — Сказал Леодон. Четкое утверждение врезалось в умы обоих. Ин-су-Фэй был встревожен, нервно теребил косу и поглядывал на товарища. Вид у Леодона был не лучше — мужчина нахмурился, сложил руки на груди, небрежно откинул края мантии на спину, насупил брови и мертвым взглядом смотрел в одну точку, ту, где должен быть цветок. Но его взгляд был совершенно иным — испуганный и взволнованный. Земной маг это сразу заметил, понимая, что именно сейчас его товарищ обдумывает пути, которые помогут обойти возможную катастрофу через какие-то несчастные пару часов. — Значит так… — подал плохо скрываемый дрожащий голос Леодон, поднимая взгляд на товарища. — Оповестить Высшего дракона о своенравности твоего же духа природы следует незамедлительно. Ничего не утаивая и не приукрашая. Когда он прилетит — мы будем на месте в полной боевой готовности. Я надеюсь… — Последнюю фразу мужчина практически прошептал. Он повернулся и пошел в ту сторону леса, из которой они пришли. Уже находясь у деревьев, он остановился и в полуобороте спросил напарника: — Софрот действительно не хочет пока возвращаться к источнику? Ин-су-Фэй, что все это время шел за Леодоном, замедлил шаг и на секунду задумался, а потом выдал: — Я уловил его магическое состояние и качество фона. Он более чем в порядке. Да, — тон Земляного стал поучительным, — магия не наша, чужеродная, но Софроту она подошла и он с радостью черпает ее из носителя чужеродного источника. И пока не насытится и полностью не восстановится — он возвращаться не намерен и в моем присутствии не нуждается. — До ужаса своенравное растение. — Раздраженно проговорил Леодон, переходя едва заметную границу между лесом и поляной. Земной маг семенил за ним, полностью завернувшись в мантию, тогда как Леодон откинул ее на спину и широкими шагами двигался к выходу из лесу. — Софрот лучше остальных духов природы открыт к разного вида и происхождения магии и он еще никогда не ошибался в своем выборе. Если он принял это чужеродное колдовство — значит, есть вероятность, что и другие духи природы смогут быть исцелены. Осталось только встретиться с носителем источника. Они вышли из лесу, Леодон резко остановился и Ин-су-Фэй едва не врезался в широкую спину товарища. Последний упомянутый был довольно-таки напряжен. — Водный, это ведь не является чем-то опасным. Если бы носитель представлял угрозу — цветок точно нашел бы силы воззвать ко мне. — Тихим голосом произнес Ин-су-Фэй. — Я и без тебя прекрасно знаю, что он не представляет угрозу для нас. Но Высший дракон взбесится, если узнает, что дух природы вылечил неизвестный носитель магии. — Быстро пророкотал Леодон. — Сделал то, что самым могущественным целителям Дракониарда не удавалось! Если я поддался эмоциям и потерял контроль над собой, представляешь, как отреагирует Криадарг? А он Высший дракон, ему в умении припечатать наши тела к ближайшей поверхности и заточить наши истинные сущности в тела без права превращения в дракона как минимум на пару десятков восходов, при этом сохраняя каменное выражение лица, равных нет! При упоминании имени Высшего Ин-су-Фэй сжался и сильнее закутался в мантию, опуская голову. Темпераментность Высшего стража Дракониарда не была мифом или слухом, и кто, как не Магистры, коими являлись мужчины, были наиболее приближены к нему. И именно они знали, чего можно ожидать от того, с кем они виделись ежесуточно и чьи приказы исполняли безпрекословно. Леодон оправданно был сам не свой. Это худшее наказание для Магистра - лишиться драконьей ипостаси, хоть и на время. Драконья магия слишком сильна. Длительное пребывание в человеческой форме ведет к выгоранию тела. Не теми драконами являются Магистры, чтобы получать возможность перевоплощаться в человека с рождения. Их телесные оболочки - результат очень сильного и опасного колдовства, которое было применено в первый раз много тысячелетий назад. Много других драконов, которые хотели усовершенствовать свою человеческую ипостась, умирали, воспользовавшись этим заклинанием. Только Магистры и Высший дракон имели достаточно сил, чтобы сдерживать такое количество магического напряжения и оставаться живыми. Ведь именно они и придумали это заклинание. Только они и могли справляться с самыми опасными и древними видами магии. — Мне надо прийти в себя… — на выдохе сказал Леодон, отойдя подальше от Земного. Последний остался стоять на месте. — Всего лишь пару минут, хорошо? Ин-су-Фэй кивнул. Водный сорвался в бег, сбежал с холма в противоположную от дворца сторону, пока в ночной тьме не стал различимым лишь его силуэт. Руны на мантии и капюшоне засияли так ярко, что мужчину можно было заметить, находясь в километре от него. А потом зеленый, искрящийся вихрь окружил Леодона, полностью скрывая от глаз напарника. Вихрь, мерцая и искрясь, стал разрастаться. Все меньше напоминая вихрь и все больше — плотную массу, которая была по-настоящему огромной, на ее месте начал формироваться силуэт огромного существа. Из него по очереди проявлялось огромное, мощное тело, задние лапы, согнутые в присесте, хвост в шипах, дугой расположенный на земле, и исполинские перепончатые крылья, опирающиеся на землю. Голова, в шипах и двумя огромными рогами, на длинной, выгнутой шее, смотрела прямо. Когда дракон ощутил полную власть над телом, зеленая масса, легким шлейфом окружавшая тело зверя, опала на землю легким дождем. Ин-су-Фэй обреченно вздохнул, понимая, что напряженного разговора с Высшим драконом не избежать, пошел в сторону Леодона, а руны на его мантии наливались ярким светом.Глава 3
20 апреля 2020 г. в 16:41
Зверь, сидящий в саду, казался ужасным и грозным, ведь его рык разносился по всему дворцу, а размеры поражали. Дракон хлопал крыльями, но почему-то не взлетал, хотя зримо возвышался над садом. Асиора смотрела на это магическое существо и внутри нее все замирало от восторга и страха одновременно. Он был высок, огромен, в свете луны чешуя зверя отливала темно-синим, такого же цвета глаза устремлялись на толпу, что собралась на балконе и на стражу, которая не спешила устранять монстра.
Дракон сделал резкое движение, одно крыло резко раскрылось, будто волшебное создание было не в состоянии контролировать его, и зверь накренился, выставляя бок с крылом вверх. Не в состоянии удержать собственную тяжесть, он c глухим грохотом рухнул прямо на верхушки невысоких деревьев, подчистую уничтожая половину живописного сада. По балкону пронеслись вскрики женщин и девушек, когда они увидели, как туша упала на землю, доламывая стволы деревьев. Охрана разбежалась в разные стороны.
— Милая, пойдемте отсюда, — услышала Асиора властное, и девушку, которая стояла прямо у нее за спиной, уволок в зал мужчина в темно-зеленом костюме. Целительница обернулась обратно на зверя и тут ее взгляд приковала к себе толпа, которая стремительно рассасывалась. Сомлевших дам под ручку уводили их кавалеры, и бальный зал снова наполнялся людьми. Когда на балконе остались лишь единицы и леди Мирош — девушка наклонилась к помощнице и спросила:
— Я полагаю, вы знаете, что происходит? — женщина никак не отреагировала. Она изучала дракона так, будто… будто что-то было в нем знакомое. Во взгляде женщины был интерес, изумление, и когда она повернула наконец-то лицо к Асиоре — та увидела в ее глазах неверие.
— Я… — не успев начать, запнулась женщина. Она резко стала встревоженной и нервной, а изящные пальцы все время перебирали туго натянутую ткань веера. Она положила одну руку на плечо целительницы, умоляющим тоном произнося: — пожалуйста, идите к остальным!
Женщина спешно побежала в бальный зал, а из него выбежала на крыльцо, и после нее швейцары равнодушно закрыли дверь. Помещение наполнялось голосами и тихим, сдержанным смехом девушек и женщин, и люди понемногу начинали приходить в себя. Девушка, растерянно озираясь по сторонам, рассеянным движением сняла с пояса веер. Она пыталась вспомнить, как же пользоваться этой безделушкой, ибо дома Асиора совершенно не внимала словам преподавателя по этикету. А сейчас…
Величественность зала, торжественность мероприятия и изысканность нарядов на сдержанных, томно улыбающихся дамах давала ей понять, что именно сейчас, как никогда раньше, она могла бы воспользоваться знаниями, от которых бежала всю сознательную жизнь.
Высокие потолки с мраморными колоннами, а сверху на торжество лилось белоснежное сияние. Высокие окна, завешенные убранными шторами, каменный пол в светлых оттенках голубого и свет, свет, свет… он будто лился отовсюду, освещал декорации, хрустальные плетения, цветы, стоящие в изящных вазонах. Пространство будто искрилось, вбирая в себя всех присутствующих. Люди, неспешно прогуливающиеся по залу, слуги в смольно-черных фраках, носящие подносы с бокалами, равномерный и приятный уху шум. Вся картина сливалась воедино, делая участников торжества частью холста, произведением искусства, вышедшим из-под кисти, бесспорно, одаренного художника.
Асиора с неприкрытым восхищением в глазах созерцала представшую пред ней картину.
Снаружи дворца, в саду, все еще, как сквозь вату, слышались голоса множества людей, испуганные восклицания, натянутый плач и даже звонкий смех. Рев дракона стих, и его силуэт больше не виднелся над деревьями. Зато на том месте, где стоял зверь, образовался огромный пустырь из поломанных деревьев, примятых кустов и разрытой земли прямо в тех местах где, скорее всего, дракон вонзал когти. За высокой стеной дворца двигался конвой. В центре конвоя находилась величественная карета, на шпиле которой развивался флаг. Люди плавным течением приближались к парадным воротам, которые отворила стража, и на освещенную дорожку из белого гранита ступили люди, возглавляющие процессию. Это было четыре человека, которые шли в парах и несли на себе доспехи цвета стали. Все тело было закрыто за сталью, и лишь лицо можно было разглядеть за надежной защитой. Единственное оружие — мечи — были в ножнах, прицепленных к поясу. На груди у каждого висело громоздкое ожерелье, в центре которого выделялась полусфера, светящаяся оранжевым светом.
Следом за охраной, ведущей конвой, ехала большая карета, украшенная плетением из красного золота. Черный цвет кареты резко контрастировал с белизной тропы, которая вела к лестнице во дворец. Красные колеса кареты обвивал желтый шлейф чар, который двигал транспортное средство. Патрульные, сновавшие по двору, теперь стояли около входа в сад, не сводя взгляда с процессии. За каретой двигались трое человек на лошадях, облаченные в мантии. На одном была мантия оранжевого цвета, и она была настолько яркой, что привлекала к себе такую же долю внимания, что и карета. Спутники этого мужчины были одеты в красные мантии и смотрели прямо перед собой, будто бы совершенно не видя ничего, что окружало их. Взгляд их был прикован к спине впереди идущего. Лошади у них были серого цвета, высокие и крепкие, с заплетенными серыми гривами и хвостами.
Процессия остановилась, люди, имеющие на себе красные мантии, спешились и отточенным, твердым шагом прошли к карете. Пока один открывал дверцу, второй уже протягивал внутрь руку. Из нее показалась изящная, тонкая ручка, облаченная в множество искристых браслетов, и вскоре показалась хозяйка. Слуга покорным взглядом измерил юную леди, пышущую молодостью и грацией. Она подхватила свободной рукой длинную юбку нежно-розового платья и, легко двинув рукой, подобрала его и соскочила на землю, придерживаемая слугой. Девушка шестнадцати лет отроду летящей походкой отошла немного в сторону и остановилась, повернув лицо к карете.
Из нее выходила ее мать. Королева не сияла молодостью и энергичностью, но она была невероятно изящной — ее движения были легкими и плавными, ее взгляд был спокойным и изучающим. Бордовое платье с множеством рюш на поясе и рукавах говорило о ее почтенном возрасте, высоко собранные волосы, украшенные невероятным количеством заколок и блесток, говорили о бывалости в жизни дворца. В отличие от дочери, которая носила распущенные волосы, отпущенные до колен и украшенные парой-тройкой вплетенных цветов, она могла называть себя без доли сомнения состоятельной и зрелой женщиной.
Далее слуга отошел, и из кареты бодрым движением выпрыгнул юноша, на пару лет старше своей сестры. Он был высокий, худощавый, одетый в коричнево-бордовый парадный костюм, и этот цвет ему невероятно шел, оттеняя ярко-рыжие волосы. Парень с широкой улыбкой и пружинистым шагом прошел к матери, которая смотрела на него с легкой укоризной за столь бодрое появление, и сестре, которая с нежным пониманием улыбалась ему, лишь на пару секунд подняв взгляд на брата.
Последним из кареты появился сам король. Мужчина вышел из кареты, невозмутимо обвел взглядом двор, на минуту его взгляд, полный интереса и изумления, остановился на саду. Нет, не поваленные деревья и взрытая земля удивили его — а то, какими силами это было выполнено. Мужчина на минуту застыл, приковывая к себе внимание семьи и слуг, а потом на его лице заиграла загадочная улыбка, и он степенным шагом, не прекращая интригующе улыбаться, пошел к семье.
Швейцары отворили парадные двери, и в зал торжественным ходом вошло три человека. Шум голосов стих, когда все присутствующие увидели высокого, статного человека в оранжевой мантии поверх черной униформы, а за ним двоих в красных мантиях, которые остановились у входа. Он прошел в противоположный конец зала, где находился украшенный к этому случаю трон, окруженный тремя поменьше, ни разу не взглянув на людей, что расступались перед ним, одним резким движение развернулся в сторону парадного входа и вытянул из внутреннего кармана мантии сверток пергамента. Следом за ним гуськом вбежали десять человек и выстроились в шеренгу по пять человек с каждой стороны, формируя живой коридор. Человек в мантии, звучно прочистив горло, развернул бумагу и на весь зал зазвучал громкий, звенящий голос:
— Его Величество Виргорн Кроуфолз, Верховный правитель Дракониарда и всех четырех провинций! В сопровождении королевы Арагатты Кроуфолз, единственного наследника Сиулуса Кроуфолза и младшей дочери Мионы Кроуфолз!
В зал, следом за охраной и слугами, несущими флаг государства и флаг провинции, вошла королевская чета. Король вел за собой свою семью, и сам мужчина выглядел как надежный защитник и протектор слабых и беспомощных. Он был высок, статен, движения его были наполнены энергичностью и жизненными силами. Темно-бордовая мантия с золотой вышивкой на рукавах и по подолу покрывала всю спину, сохраняя в тепле тело, но открывала в обозрение коричневую военную форму, которая сидела на теле мужчины, как на него шитая. И только в волосах его видна была серебристая седина, которая начиналась от корней и заканчивалась прямо на кончиках, которые ниспадали на плечи. Лишь этот небольшой водопад сивых волос свидетельствовал о том, что монарх уже в почтенном возрасте. Казалось, именно поэтому старший сын, Сиулус Кроуфолз, скорее всего, светился ярче всех в этом зале.
Асиора с замиранием сердца следила за мужчиной, который чинной походкой, с важным видом и в высокомерии слегка приподнятой головой, прошествовал через живой коридор и подошел к глашатаю. Все взгляды были устремлены на него, все восхищение, что слышалось в нетерпеливом шепоте — все служило ему бассейном, полным обожания и уважения. Дамы и девушки неосознанно наклонялись вперед, к нему, но не смея ни шагу ступить в его сторону, мужчины вытягивались в струну и одним только туловищем поворачивались в сторону его движения. Люди были очарованы Его Величеством и не сводили взгляда с короля.
Асиора стояла в полном одиночестве во внутреннем балконе, с которого по обе стороны спускалась фигурная лестница на первый этаж. Она, как изящная и грациозная бабочка, ступила несколько шагов к лестнице, и шлейф платья поплыл за ней следом. Она легко, непринужденно обмахивалась веером, словно руки сами вспоминали движения и нужное положение. Полуприкрытое аксессуаром лицо было слегка опущено, левая рука, едва касаясь поверхности, скользила по перилам. Она медленно, без помыслу о резких движениях и прямом взгляде перед собой, спускалась в зал, следя за тем, как медленно, легкими рывками, приближается к ней голубовато-мраморный пол. Густой ковер заглушал ее шаги и давал позволение на беззвучное передвижение. Девушке оставалось несколько ступенек к полу, как дверь отворилась снова и в помещение вошли две женщины.
Леди Мирош она заметила боковым зрением, а вот леди Фолейн… Целительнице пришлось немного поднять голову, чтобы понять, что женщина изменилась. В ней было что-то непонятное, что-то новое, что-то…
— Карисса Фолейн! — Раздался в зале зычный бас, и все высшее сословие обратило внимание на мистресс дворца. — Какое счастье!
Безусловно, остановившись на последней ступеньке, Асиора отняла веер от лица и наблюдала, как король, сбросив маску важности и напыщенности, торопливо шел к женщине, искренне сияя улыбкой. Девушка вытянула шею, наблюдая за сценой, весьма милой, на ее взгляд — король нежно обнял женщину и продолжал сиять улыбкой, как и леди Мирош, что придерживала ее за талию.
— Какое счастье, какая радость! Примите мои поздравления! — продолжал король, увлекая женщин за собой. Он продолжал что-то говорить, искренне смеялся, и в тот момент радостного смеха, когда его голос опять прозвучал почти под сводами бального зала — леди Фолейн обратила свой взор на Асиору.
Девушка замерла в изумлении, не в состоянии и сама сдержать улыбку.
Мистресс одарила ее полным теплоты и благодарности взглядом, мягкой улыбкой, нежным выражением лица. Она шагала плавно, мягко, изящно передвигаясь, поддерживаемая двумя людьми, которые искренне переживали, казалось, за ее состояние, но леди Фолейн это не интересовало — она смотрела на Асиору. Сейчас она не замечала никого вокруг себя и не сводила с нее ласковый взгляд.
Очарованная поразительным изменением во внешности, целительница машинально ступила вперед, и небольшой каблучок на балетках соприкоснулся с мрамором. Хрустальный и легкий звук, хорошо уловимый, немедленно разнесся по залу. Леди Мирош и король обратили внимание на Асиору, которая, из-за звука моментально испуганно сжавшись, твердо стояла на полу и закрывала половину лица веером. Не хотела волшебница приковывать к себе внимание и перетягивать все взгляды на свою персону, ведь понимала, что по-детски впечатлительная и живая леди Мирош и жесткая, строгая и черствая (такая ли?) леди Фолейн непременно заметят ее появление, чем и спровоцируют внимание остальных. Весь зал обратил внимание на Асиору, последовав примеру Его Величества и помощницы мистресс.
Леди Фолейн что-то быстро сказал королю, не сводя благоговейной улыбки и спокойного взгляда с лица, и тот отпустил женщину, поворачиваясь всем телом к девушке и держа путь к ней.
Мужчина, подойдя к Асиоре, с любопытством разглядел целительницу, а потом легким касанием руки убрал веер от ее лица и взял обе тонкие кисти к себе в ладони. И опять она встретилась со взглядом, полным благодарности и понимания. И опять под сводами дворца прозвучал зычный, полный торжества и радости, мужской голос:
— Эта девушка вернула нам драконов!