И змея укусит себя за хвост

Годы идут, но Вайпер все меньше замечает их течение. Она не забывает свою историю, но, как и положено, из памяти постепенно стираются мелочи, которые раньше жалили до слёз или считались ею безусловно важными. Теперь ей казалось смешным, как легко развёл её шаман на полвека жизни под чужим именем, с судьбой Аркобалено, со всеми потерями, которые ей пришлось и ещё придётся пережить. Тогда она была уязвлена предательством друзей, разбита и втоптана в грязь отказом от неё наставника. В настоящем Вайпер не доверяет никому до конца, помнит, что в жизни каждый блюдёт свои интересы – и разве можно винить людей за это? Да и великий наставник, в сторону которого Тсуна боялась даже дышать, для Вайпер не всезнающий и всемогущий репетитор, а талантливый мальчишка с дурным характером. Такого и в спарринге не грех отходить лишний раз, и заставить отжиматься при случае. И пусть только попробует возразить! В общем-то, именно так Вайпер и поступает, когда обнаруживает, что Реборн начал карьеру репетитора, взявшись за натаскивание сына старого приятеля. Скалл, который принёс ей эти сплетни, в очередной раз ему лишь ведомым образом найдя её после какой-то миссии, так это обучение живописал, что женщина не устояла и пришла посмотреть. Хватило нескольких суток, чтобы она пришла к мнению, что не все уроки преподала ученику. Поэтому однажды Реборн обнаружил себя снова четырнадцатилетним и отжимающимся под каблуком своей маэстры. Прелесть была в том, что великий киллер, сильнейшее Солнце, человек, видящий сквозь любые иллюзии, и прочее, прочее далеко не сразу понял, что находится в иллюзии. – Скажи мне, ученик, какой самый большой грех наёмника и мафиози? – звонким девичьим голосом спросила Вайпер, давя ногой, обутой в армейский ботинок, на спину выглядевшего очень юным Реборна. Какая ностальгия! – Менять свой пол под настроение? – огрызнулся тот, ровно так же, как делал это годы назад. – Неверный ответ! – пропела женщина и увеличила давление так, что по лицу подростка подкатился пот, но гордость не позволила Реборну жаловаться. – Каждый раз, когда твой ответ меня не устроит, сила тяжести для тебя будет увеличиваться в половину. – Ещё чего! – прошипел тот и призвал собственное Пламя. Вайпер рассмеялась и покачала перед его лицом толстым коротким пальцем с ногтем, кокетливо выкрашенным нежно-розовым лаком: – Но-но-но, мой нетерпеливый и наивный ученик. Разве была бы я хорошим учителем, если бы позволила тебе уйти от наказания? – Какого чёрта? – обозлился киллер, сообразив, что давно уже вышел из возраста, когда считался подопечным донны Даниэлы и её не то подруги, не то Тумана. – Не слишком ли ты активна для того, кто объявил себя мёртвым? – Ах, глядя на глупости, что творит мой ученик, я вертелась в гробу, пока в конце концов, не поняла что дешевле выбраться из ада и самой разобраться с этим безобразием! – голос Вайпер просел на пару октав ниже, и в воздухе повеяло чем-то жутким. – Так какой же самый страшный грех мафиози, Реборн? Отвечай. Вместо этого киллер скрипнул зубами и попытался сбросить её с себя. В прошлом женщина, может быть, даже поощрила такую попытку и устроила спарринг. В настоящем руки и ноги киллера словно втягивает в зыбучие пески, а потом пол снова затвердевает. Перед лицом мужчины скалит зубы чёрная мамба. – Умереть от яда в созданном мной сне можно так же легко, как и в реальной жизни, – невзначай замечает женщина. – У меня иммунитет к любой отраве. – Кажется, я вовремя решила вернуться, – отвечает на это заявление Вайпер. – Хочешь верь, хочешь нет, но из этого сна тебе не вырваться, пока ты не повторишь прописные истины. И время в реальности будет идти соразмерно. Поэтому, Реборн, лучше бы тебе поторопиться и дать правильный ответ. Ты же не хочешь, чтобы вдруг пошли слухи о внезапной коме лучшего киллера и сильнейшего Солнца, да? Какой удар будет нанесён твоей репутации… – Я больше не твой ученик! – Неверно. Учитель всегда несёт ответственность за того, кого обучал. – Ты всегда утверждала, что это лишь контракт. – Даже я умею признавать ошибки, – беспечно ответила Вайпер. Реборн молчал. Дышал тяжело, выдыхал с присвистом, но ничего не говорил. Вайпер убрала ногу с чужой спины, села на корточки перед ним, позволяя чёрной мамбе вползти по руке на плечи, и потрепала мужчину по влажным от пота волосам. – Ну же, ученик, не разочаровывай своего старого учителя. Ты не мог забыть этот урок. Какой самый страшный грех мафиози? Реборн поднял голову, глянул, словно иллюзии и капюшон не были для него преградой. Словно уголёк, выскочивший из костра, ударил в грудь и моментально прожёг одежду, кожу, сердце. Вайпер беззвучно сглотнула. Что в этом взгляде было?.. – Гордыня, – разомкнулись тонкие губы. – Самый страшный грех мафиози – гордыня. – Не так уж и сложно, верно? А теперь скажи: больно ли тебе сейчас, Реборн? Чувствуешь ли ты себя так, будто от тебя потребовали невозможного, а потом поглумились, когда не смог? В этот раз он молчал дольше. – Я понял, что ты хочешь сказать. Отпусти меня. – Ты чувствуешь себя униженным? – Нет. – Почему же? У тебя есть такое право. Я оскорбила тебя, унизила и заставила играть по своим правилам. Реборн опустил голову и пробормотал: – Ясно. Не отстанешь, пока я не признаю это вслух, – снова посмотрел на неё. – Ты снова показала мне, что я недостаточно силён, не так, как думал. Мне… сложно, я зол и расстроен, но твои действия направлены на то, чтобы я выучил урок, а не… не поглумиться. Но знаешь, Вайпер, клянусь, однажды я превзойду тебя! – Буду рада, ученик, – хмыкнула женщина, освобождая его от иллюзий. Реборн подскочил мгновенно, подхватив с пола шляпу, скрыл глаза под ней. – Вот только я превзойду тебя не так, как ты думаешь. И однажды, Вайпер, ты не сможешь смотреть на меня как на бывшего ученика, за которого надо нести ответственность. И признаешь меня. Как равного. – Тебе придётся приложить усилия, Реборн. – Несомненно.

***

Скалл явился вне графика, в смысле, раньше, чем обычно. – Хочу ли я знать, что ты сделала с Реборном? – Нет, – меланхолично отозвалась иллюзионистка. – Так что следи внимательнее за своим поведением, а то и тебе преподам урок. – Нет уж, – хмыкнул Скалл. – Что я, дурак, учиться на своих ошибках, когда есть чужие? – Вот и молодец.