***
Хотя время уже было за полдень, Изуку всё ещё лениво валялся под лёгким одеялом, посматривая на Тошинори и иногда болтая ногами. Обычно он встаёт с кровати где-то в восемь утра, а то и раньше, но Яги решил устроить ему небольшой «выходной» день, ведь в субботу уроков было довольно мало, да и контрольные не давали… Хотя так, конечно, поступать не стоит, но пару раз вполне позволительно. Главное — не злоупотреблять. — Когда мы пойдём к моей маме? — спросил Мидория, потягиваясь. Наставник в это время сидел рядом с ним, сложа руки в «замок», словно пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. — Через… час? Или два, мальчик мой, — неопределённо ответил Тошинори, смотря взглядом в пол. На него такое было абсолютно не похоже, мягко говоря. Мидория удивлённо посмотрел на него, подбираясь ближе, чтобы можно было разглядеть лицо, но на нём нельзя разглядеть какие-то эмоции, просто чересчур задумчивое, почти что отрешённое от действительности. Юноша перевёл свой взгляд на спину бывшего героя — в мышцах чувствовалось напряжение и какая-то едва-заметная усталость, поэтому Изуку сел к нему вплотную, обдавая своим тёплым дыханием шею Яги. Тот лишь слегка вздрогнул, но уголками губ улыбнулся. Возможно, другим бы показалось, что это его привычная улыбка — всё ещё дарит всем радость, надежду, но не тут-то было; человек, который живёт с ним, пусть и временно, любит наблюдать за каждым его действием и любоваться, скажет обратное. Тошинори редко, даже никогда, старается не показывать, что его что-то беспокоит, прячет это в своей душе, улыбаясь для кого-то, но не для себя, если такое вообще применимо. Он всегда поддерживает всех, но ему-то тоже нужна поддержка! И Мидория оказывает её сейчас хотя бы в виде коротких, но нежных поцелуев в лопатки, шею — куда было удобнее всего дотянуться. — Расскажешь мне? — вопросил Мидория, чувствуя, как мышцы другого человека постепенно расслабляются. Яги молчит, но понимает, о чём конкретно решил узнать его преемник. Боже, как ему повезло с Изуку… — Как думаешь, она… — запнулся Тошинори, тяжело сглатывая, но почувствовав лёгкий поцелуй в затылок, решает продолжить, — примет меня? Теперь молчит уже Мидория, не зная даже, что и сказать. Вернее, знает, но у него нет уверенности в этом. — Ну, ты, э… — «останавливается» юноша, пытаясь вспомнить хоть один комплимент, — типа крутой, классный и… — договорить ему мешает тихий смех Яги — самая главная для него отрада сегодняшним днём. — Крутой значит, да? — улыбаясь, спрашивает наставник. Изуку на это лишь фыркает в шею, обвивая его талию ногами. — Знаешь, — всё же начинает Мидория, — думаю, что она тебя примет. Я не знаю, с чего так решил, но… — замолкает юноша, — у меня что-то вроде предчувствия, — поясняет он. Яги откидывается к телу сзади сильнее, чтобы так почувствовать недостающую за эти годы поддержку. — Тогда, — говорит Тошинори, ласково пощекотав пальцами стопу Изуку, — будем надеяться на твоё это предчувствие… — Ага, — шепчет преемник и вздрагивает от щекотки. — Не делай так, — просит он, хотя ничего против этого не имеет, да и знает, что такое лишь в шутку. — А то… — Мидория делает интригующую паузу, — я сделаю тебе «кусь-кусь»! Яги вполоборота смотрит на него, улыбаясь ещё шире, но своё занятие не прерывает. В следующие мгновение юноша аккуратно кусает его за открытую шею, оставляя свой маленький «след». Тошинори на это только прикрывает глаза, откровенно наслаждаясь. Он никогда бы не подумал, что нежные поцелуи-укусы могут его так расслабить… — Ох, тогда я точно не прекращу тебя щекотать, — предупреждает Яги, но после тихо шепчет: — Спасибо. И Изуку знает, за что наставник его благодарит, поэтому лишь улыбается. Всё же, Тошинори порой стоит делиться своими мыслями и переживаниями…***
До выхода из дома осталось ровно полчаса, но Яги не знал, какую одежду выбрать, как бы нелепо это не звучало. Перед ним в шкафу висели некоторые костюмы, однако… Это не совсем подходящая для них ситуация, ведь они собираются просто-напросто рассказать маме Мидории о своей любви и отношениях — на официальную встречу даже близко не тянет. Но если нужно было бы, Тошинори всё равно надел бы костюм. Взгляд Яги переместился на полку ниже, где лежали его привычные штаны с футболкой, вот только они выглядели не так — подошло бы для прогулки. Он замер, слегка топая одной ногой и пытаясь принять нужный выбор, ведь от него, возможно, зависела вся его жизнь. Не только его, но и Изуку… После ещё десяти минут ступора, Тошинори пришёл только к одному выводу: вещей много, а надеть мало что можно. Вот взять, например, жёлтые шорты в цветочек. Бывший герой даже вспомнить не мог, зачем их покупал, но дело в том, что их точно не взять хотя бы на пляж. Яги уже полностью опечалился, поэтому с грустью потянулся за своей привычной одеждой. В конце-концов, штаны цвета хаки тоже нормальные. Наверное… Он не был в этом уверен, но и деваться уже некуда. Нацепив всё это на себя, Тошинори повертелся перед зеркалом, тяжело вздыхая. В отражении он заметил Мидорию, который шёл прямо к нему. Юноша встал со спины практически вплотную к наставнику, обнимая того за талию и что-то бормоча под нос. Это стало уже таким привычным… Изуку внезапно нахмурился, выглядывая из-под руки Яги. — Слушай, — смущённо начал он разговор. Тошинори тут же обратил на него внимание, с интересом наблюдая. — Я… ну… — Мидория неловко почесал шею. — Можешь снять эту одежду? — Тебе тоже кажется, что она не очень подходит для сегодняшнего случая? — спросил Яги, уже начиная стягивать с себя футболку. Преемник тут же «вспыхнул» и отвернулся в противоположную сторону, неловко топчась на одном месте. — Не в этом дело, — ответил Изуку спустя минуту-две. — Просто… я люблю, когда на тебе не мешковатая одежда, — проговорил он, всё ещё не поворачиваясь, — т-ты т-такой красив-вый б-без неё, — последнее Мидория сказал уже очень тихо, сильно смущаясь. Тошинори лукаво улыбнулся, прежде чем задать вопрос: — Совсем без одежды красивый? Или же…? Изуку прикрыл свои уши, а по цвету лица стал похожим на рака. — Д-да н-нет же, — кое-как выговорил он, — т-тебе идёт одежда п-по размеру… — продолжает Мидория, прежде чем смущённо уйти в другую комнату, прошептав: — Б-без од-дежды т-тоже красив, н-наверное… Яги заливисто смеётся, но в качестве «извинений» приготовит Изуку печенье. И даже не одну тарелку.***
Тошинори сделал для себя «открытие» в виде вполне нормального по размеру свитера и штанов, так что возлюбленные успели выйти в срок, хотя сами же себе его и назначили. Погода заметно изменилась, ведь вместо дождя теперь светило солнышко, а небо было пускай не чисто голубым, но хотя бы без «свинцовых» туч. Вот только прохладно, а так — просто замечательно. По пути к больнице, Яги и Мидория увидели небольшой цветочный магазин и решили остановиться. — Какие цветы любит Инко? — спросил бывший герой, разглядывая всевозможные букеты. Изуку серьёзно призадумался, после чего неопределённо пожал плечами. Ему стыдно за то, что он не знает, что нравится маме, однако она сама не рассказывала о таких вещах… Но юноша взял на заметку исправить это в следующий раз. — Думаю, полевые подошли бы, — ответил Мидория, — ромашки и прочее… — Хорошо, — сказал Тошинори. Возможно, он смог бы проговорить что-то ещё, да вот только в цветах не разбирался абсолютно. К тому же, вдруг у Инко аллергия на розы? Для полного счастья не хватало им только этого. — Она точно нормально воспринимает эти цветы? — Если честно, не знаю… — произнёс Изуку, но после добавил: — Но помню, что пару раз она покупала их просто так. — Всё же ромашки? — предложил Яги, растерянно пытаясь вспомнить, какие ещё бывают полевые цветы. Мидория нерешительно кивнул. — Здравствуйте, — поздоровался Тошинори с продавцом, — нам вот этот букет…***
Больница, хоть и была новой, пахла… как-то странно, такой запах присущ лишь ей — лекарства, вперемешку с мазями. Сразу навевает неприятные воспоминания о бинтах, медицинский инструментах для «пытки» — скальпель, ножницы. А от пищания аппаратов вообще становится дурно. Это помещение словно окутывает какая-то неясная тоска. Стены были покрашены в холодные и мрачные тона — почти как дождь раскрасил, только вот цвета преимущественно голубых оттенков; пол — самый обычный белый кафель. Освещение тоже создавало впечатление забытости, словно здесь уже давно никого из людей не было, но это не так, к сожалению… Идя по длинному коридору к нужной палате, влюблённые невольно прижимались поближе друг к другу, вздрагивая почти что от каждого шума. Особенно, когда слышали тихий топот медсестер. В этой больнице только триллер снимать. — Кстати, а почему ромашки такие большие? — внезапно спросил Изуку. Яги недоумённо перевёл взгляд с очередной двери в палату на Мидорию, а потом на букет. — Может, вид такой? — предположил он, подозрительно разглядывая растение. — Может, — ответил юноша. — Вот и нужная палата! — воскликнул он. Всё же, больница — тот ещё лабиринт, хотя они «проходили» его уже несколько раз.***
— Здравствуйте, — сказал Тошинори, первый заходя в палату. — Привет, мам! — Мидория тут же подбежал к кровати, садясь на ближайший стул. Инко посмотрела на них, устало улыбаясь — всё же, восстановление требует сил. Она ласково провела ладонью по кудряшкам Изуку. — Мой сынок, — нежно проговорила его мама. Мидория неожиданно вскочил с места, подходя к Яги и крутясь вокруг него волчком. Влюблённые переглянулись, вместе подходя к больничной койке. — Это Вам от нас, — Тошинори выделил слово «нас» и протянул ей букет. Инко тут же поблагодарила их, смущённо вдыхая аромат цветов. — Герберы, — пробормотала она, — мои любимые… Изуку мысленно решил, что как-нибудь почитает про цветы. Наставник, судя по его выражению лица, принял такое же решение. — Как у Вас дела? — спросила старшая Мидория чуть позже. — Да всё хорошо, — пробормотал юноша немного нервно. Ожидание «убивает»… — А у тебя как? Что говорят врачи? — тут же встрепенулся он. — Иду на поправку, — коротко ответила Инко, но Изуку и этого было достаточно. С ней всё хорошо. Она идёт на поправку. Всё наладится. Вот только… — Мы хотели Вам кое-что сообщить, — подал голос Яги, смотря на своего преемника. Так не терпелось сказать это и… Он никогда в своей жизни так ещё не волновался. Ну, если не считать те моменты, когда с Мидорией что-то случалось. Женщина встревоженно взглянула на них, но ничего не сказала. Тошинори довольно долго размышлял сегодня — даже если она будет против, то… Честно, бывший герой не знал. Тайные встречи? Тайные поцелуи? Да, наверное, если Изуку вообще разрешат с ним видеться хотя бы мельком. Но он всё равно не бросит своего мальчика. Своего любимого, такого ещё маленького мальчика… — Мы встречаемся, — произнесли они почти что синхронно. — Что? — удивлённо спросила Инко. Даже ошарашенно, скорее всего. Яги низко склонил свою голову, наклоняясь вперёд в поклоне. Его руки едва заметно дрожали, а нервы были просто на пределе. — Я люблю его, — говорит он, считая свой пульс. Сердце так быстро бьётся. Мидория что-то бормочет и взмахивает руками, но Тошинори этого не слышит — просто надеется и ждёт. Ждёт и надеется… Так забавно, ведь именно Всемогущий раньше давал людям веру в себя, а теперь он, пусть и в другой своей форме, просто воплощение неуверенности в данный момент. Но его это оправдывает, ведь теперь он самый обычный человек, у которого могут быть какие-то свои сомнения, опасения. Да и раньше у него они были, вот только он должен был быть сильным, старался не допускать каких-то посторонних мыслей. Однако, теперь у него появился тот, перед кем не надо притворяться; тот, кто его всегда поддержит, а он его в ответ… Время тикает, но прошло от силы минуты две, хоть и кажется, что больше получаса. Изуку просто смотрит куда-то в пол, ощущая какое-то чувство горечи. Судя по выражению лица и реакции мамы, это провал. Полный провал. Как он вообще будет смотреть ей теперь в глаза? Инко же теперь будет считать его каким-то ненормальным, не меньше… Да, это его мама, так что такое вряд ли будет, но… вдруг? Единственное, что Мидории сейчас хочется — провалиться под землю вместе с Яги и уткнуться носом в его грудь, прикрывая глаза. Это же ведь не конец света, просто неудачный день. Совсем неудачный, но… Ничего! Он сталкивался и с другими ужасными ситуациями. Обидные слова, прозвища от Бакуго и других — пережил. Переломы — пережил. Что там ещё… Вот только непонятно тогда, с чего вдруг по щекам юноши теперь катятся слёзы, а его лицо становится слишком печальными, из-за чего у Яги буквально разрывается сердце. Так хочется просто махнуть рукой на все эти запреты, мнение других, но… Изуку не сможет так поступить со своей мамой, да и Тошинори тоже. Просто неправильно. Ужасно… Изуку незаметно вытирает своим рукавом влажные следы на щеках, не зная, куда себя деть. Они всё переживут вместе, правда? Вот только «вместе» уже вряд ли получится быть. Было весьма наивно предполагать, что окружающие нормально смогут такое воспринять, не говоря уже о родной маме, которая просто обожает своего сына. Боже, да он встречается с мужчиной, который является его учителем, так ещё и старше… Ладно, если бы одноклассник, ровесник, но здесь совсем другое дело. Мидория собирается извиниться и уйти, пока он «сгоряча» не натворил бед. Нет, он не держит на Инко зла, её ведь тоже можно понять, а всё равно больно. Больно до такой степени, что хочется тихо заскулить, беспомощно смотря куда-то в потолок. Когда он уже почти что разворачивается, краем глазам видит, что его мама касается лба Тошинори рукой. В этом жесте… какое-то согласие? Что это значит? У Изуку много вопросов, но мало ответов, поэтому сейчас он лишь подходит к Инко поближе, ведь она поманила его своей маленькой, пухлой, но такой родной рукой, которую юноша непременно сжал и ласково поглаживал, словно что-то невообразимое, чудесное, эфемерное, вот-вот желающее исчезнуть. Но нет, она никуда не пропала даже спустя несколько минут, когда Мидория внезапно оказался легонько прижат к груди Инко, а рядом чувствовал Тошинори. Его Тошинори, своего любимого человека. А ещё — свою маму. Свою любимую маму… Должно быть, Мидория сейчас просто спит, да? Ведь не может быть, что… — Вы оба — моя семья, — шепчет Инко, гладя и Яги, и сына по волосам. По щекам влюблённых катятся слёзы, но не горечи, а счастья. Счастья в чистом виде. Всё действительно хорошо… Что старшая Мидория могла «ответить» на это ещё? Она видит, что о её сыне заботятся; видит, как они друг на друга смотрят; помнит, что Изуку носят на руках, так… с чего вдруг она должна была быть против?***
Если признаться честно, Мидории было грустно, что у него не совсем «полная» семья — только мама, даже отца нет. Но в этот день всё изменилось. Да, у него нет много бабушек, дедушек, сестёр или братьев, но теперь он точно может сказать, что у него есть семья. Самая настоящая, счастливая. А главное — безумно любящая и любимая…