***
И только я подумала, что на сегодня неприятные моменты закончились, как вдруг мне сообщают, что сидеть в самолёте я буду рядом с Ляхтичем. Нет, нет и ещё сто пятьдесят раз «нет»! Ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах. И даже поменяться нельзя, потому что все остальные места заняты. Ну что за закон подлости? Сидя в зале ожидания посадки, я с отвращением смотрела на посадочный талон. Но вдруг рядом со мной села Маришка, ходившая в дьюти-фри. Я посмотрела на пакет, в котором были упакованы бутылки виски и колы. Ну супер, нас ждёт интересный первый вечер в Париже! — Как настроение? Готова окунуться в жизнь Франции? — улыбнулась Резникова, поправляя розовый топ. — Ещё бы, — кивнула я, натянуто улыбнувшись. — Что не так, Огнева? — вздохнула она, смотря на мою кислую мину. — Меня посадили рядом с Ляхтичем. — И? Радуйся, — произнесла она, смерив меня непонимающим взглядом. — Мариш, мы с ним расстались, — сообщила я. — Причём… — я осеклась, — не в очень дружеской форме, — я мельком взглянула на Ляхтича, сидящего в соседнем ряду. — Ну давай я сяду с ним, — предложила Марина. — Правда? Выручишь? — я заулыбалась, крепко обнимая Резникову. — Задушишь, Огнева, — прохрипела она. — Конечно, выручу. А что произошло у вас с Марком? — шёпотом поинтересовалась Маришка. — Просто ему надоели мои выходки, — равнодушно ответила я. — А я тебе говорила, Василиса, — включила режим «мамочки» Марина. — Ну значит, не мой человек, Мари, — вздохнула я. — А у тебя какое место? С кем я теперь буду сидеть? — С Фэшем, — ответила Резникова. Это что, снова закон подлости? В самолёте столько мест, а я должна сидеть либо с Марком, либо с Фэшем. — Выбирай: Ляхтич или Драгоций? Я поморщилась, представив картину выбора. Такое впечатление, что я себе жениха, блять, выбираю. «Так, Василиса, успокойся! — мысленно одёрнула я себя». А потом посмотрела на Марка, который прожигал меня ненавистным взглядом. Ну уж нет, мне страшно с ним садиться! — Драгоций, — ответила я. И встав со стула, развернулась, но чуть не столкнулась нос к носу с Драгоцием. — Что хотела? — поинтересовался он, видимо, услышав, как я назвала его фамилию. — Поздравляю! — ляпнула я первое, что пришло в голову. — Я теперь сижу с тобой, — и обогнув его, направилась на посадку. И зачем я его поздравила? Господи, Огнева, о чём ты вообще думаешь? Боже, я уже проклинаю день, когда предложила Диане этот спор. Не могу же я теперь прогнать Драгоциев, тем более что Захарра меня вполне устраивает. Я вспомнила и наш шоппинг, и сегодняшний завтрак. И даже то, как в прошлое воскресенье она пыталась достучаться до меня, когда я заперлась в комнате. Ей не всё равно на меня, я это вижу, хотя и не особо одобряю эту позицию. Она же видит перед собой Дьявола и всё равно намеревается с ним дружить. Я усмехнулась. Вон ей пример Дианы, которая четыре года знает меня, знает, какой я была до всей этой кутерьмы, произошедшей на первом курсе. И всё равно она не выдержала. — Ну значит, не мой человек… Вспомнила я свои же слова. А кто тогда мои люди? Драгоции, которые принимают меня такой, какая я есть? Ну уж нет! Если Захарру я ещё готова принять, то Фэш пусть идёт лесом со всеми своими выходками, которые покруче, чем у меня. То он целует меня, то выдаёт ТАКОЕ в клубе, то на руках несёт меня в комнату и поедает со мной мороженое. Что не так с этим человеком? Он может определиться в себе и своих эмоциях? Он ненавидит меня? Я ему нравлюсь? Или мы просто дружим? Я люблю конкретику! Зайдя в самолёт, я села у окна на место Маришки и посмотрела в иллюминатор. Через два часа я буду в Париже, где провела практически месяц лета, возненавидев этот город. Но, может, сейчас всё поменяется? Я так задумалась, что даже не заметила, как Драгоций сел рядом со мной, стюардессы провели инструктаж, и мы взлетели. Только потом немного отвлеклась от мыслей о Париже и пыталась отстегнуть ремень. — Помочь? — уточнил Фэш и одним движением расстегнул ремень безопасности. — Ловко однако, — кивнула я. — Я и не такое могу, — выдал он, а я лишь издала смешок на подобное заявление. — Василис, давай спокойно поговорим, — зашептал Драгоций. Я цокнула, закатив глаза. Ну просила же, чтобы до прилёта в Париж он молчал. — А давай, — согласилась я, разворачиваясь к нему. — Я ни на что не претендую, конечно, но просто хочу понять, кто я для тебя. Человек, которого ты ненавидишь и считаешь стервой? Меня ведь удобно… — я хотела повторить его фразу из бара, но передумала. Всё-таки рядом люди. — Я извинился, — напомнил он. — Или я тебе нравлюсь, раз ты поцеловал меня? — я выгнула бровь. — Просто тебе надо было отойти от шока после аварии. — Драгоций, я была в шоке от твоего поцелуя больше, чем от аварии, так как привыкла уже давно и к боли, и к падениям, — тихо фыркнула я. — Или мы просто дружим? Хорошие друзья, которые иногда беспокоятся друг о друге, вместе веселятся и путешествуют? — Да, — кивнул Фэш. — Мы хорошие друзья. — Здорово! — почему-то негодующе воскликнула я, отвернувшись к окну. — И я как друг, — начал он, — исключительно как друг хочу спросить тебя о фигурном катании. — Старая песня, — отозвалась я. — Я не понимаю, почему ты бросила фигурное катание, — проговорил он. — Ты была беременна, но сделала аборт, и могла бы остаться. Почему же ушла? — Из твоих уст это звучит просто, Драгоций. Мне тогда так не казалось, — серьёзно ответила я. — Я ушла назло матери, которая заставила меня сделать аборт, потому что хотела, чтобы я стала Олимпийской чемпионкой. — А почему потом не вернулась? — Не хотела. — А сейчас? — А сейчас поздно, Фэш, — я снова перешла на имена. — Думаешь? — уточнил он. — Ты смеёшься? Я три года не занималась, — сообщила я. — Вообще не вставала на лёд, даже на уроках физкультуры. Просто игнорировала это. У меня теперь и фигура неподходящая. — А мне кажется, идеальная, — высказал он своё мнение. — Чисто дружеская оценка, — спохватился Фэш. — Драгоций, не подходящая для фигурного катания, — усмехнулась я. — Растяжки нет, часть элементов подзабыла, да и не смогу я вернуться в катание. — Не хочешь стать Олимпийской чемпионкой? Или это была не твоя мечта? Не моя? Наверное. Иначе я бы не бросала это дело кому-то назло. Любимое дело, заветную мечту никогда не оставляют, к ней идут через боль, труд, пот, слёзы и бессонные ночи. Люди запасаются терпением и идут к своей цели. — Знаешь, счастье ведь для того и создано, чтобы за него боролись, — добродушно произнёс Фэш. Я переглянулась с ним, улыбнувшись. Может, он прав?***
Когда самолёт приземлился, мы сошли с трапа и направились вместе с остальными пассажирами в здание аэропорта. — Встречай нас, Париж! — гордо заявила Захарра, когда перед ней распахнулись сенсорные двери. — Rencontre-nous, Paris! — легко произнесла Маришка, загадочно улыбнувшись. Неужели все так любят этот город? Город моды, любви, парфюмерии и круассанов, от которых растёт только пятая точка и ничего больше. Может, я зажравшийся человек? Кто-то ведь безумно мечтает очутиться в Париже. Или в Варшаве, которая стала для меня родным домом. После таможенного контроля, нас забрал микроавтобус и отвёз в отель, где мы должны будем жить. Меня поселили в один номер с Захаррой, и мы с ней не стали ждать остальных, отправившись разбирать вещи. — О чём вы с братцем разговаривали в самолёте? — поинтересовалась у меня Захарра, пока мы с ней раскладывали вещи. — Ни о чём, — соврала я. — Василиса, я не глухая, — серьёзным тоном проговорила Захи. — Я сидела сзади вас. — Тогда зачем спрашиваешь? — Что ты имела в виду, говоря, что «тебя удобно…»? — Ты действительно подслушивала весь наш разговор? — я поразилась. Господи, дитё малое! Я усмехнулась, но ответ на её вопрос так и не дала. Мы с Захаррой разложили все вещи и решили сходить в бар отеля, выпить что-нибудь. Да, завтра рано вставать, но и мы не собирались сидеть до ночи. Можно ведь выпить по одному коктейльчику и…***
— Огнева! — услышала я крик. — Василиса-а-а! Боже, сколько ты вчера выпила? Я открыла глаза, поморщившись и зевнув. Голова жутко болела, не хотелось вставать и куда-то идти. Но, увы, мы прилетели в Париж, не для того чтобы пить и спать, у нас высокая цель — учиться. Когда я открыла глаза, то увидела перед собой Драгоция в домашних штанах и футболке. После увиденного сон как рукой сняло, я резко села в кровати, зажмурившись. Но это не помогло: я открыла глаза и — снова Драгоций! — Я у тебя в номере? — прохрипела я. — Нет, это я в вашем номере. А Захарра в нашем с Броннером номере. За вами надо было приглядывать, вы там насинячились вчера. — Подбирай выражения, Драгоций! — воскликнула я. — Ты меня будешь ругать, но у меня появилась шикарная идея, — бодро сообщил он. — Если это не идея выпить литр кофе, то да, буду ругать, — кивнула я, снова зевнув. — Вставай, будем заниматься йогой, — решительно заявил Фэш. — Какой ещё йогой? — я нахмурилась. — Ты же сказала, что у тебя нет формы для катания, я решил, что тебе нужно заняться спортом, тогда ты сможешь вернуться в фигурное катание. — То есть ты решил, да? А меня спросить не хочешь? — я встала с кровати. На мне до сих пор были белые шорты и свитер. Ну слава Богу, у меня хотя бы ничего не было с Драгоцием! — В душ и на йогу, — скомандовал Фэш. — Да почему ты так хочешь, чтобы я вернулась в фигурное катание? — проворчала я, приближаясь к шкафу с вещами. Единственное, что я в нём нашла для йоги, это домашний голубой костюмчик, состоящий из штанов и кофты с длинными рукавами. Я ушла в ванную, а Драгоций остался в номере. Зачем ему всё это? С чего он взял, что я хочу вернуться в фигурное катание? Это ведь бред! Никуда я не хочу. Да, я жалею. А кто не жалеет? Покажите мне хоть одного человека, который никогда бы не жалел о своих поступках. Жалеть о чём-то — это нормально. Это привычно для двадцать первого века. Нет в этом ничего катастрофического. Да, я бросила катание. Да, я сделала аборт. Но не жалею я об этом, как он не может понять! Ну я бы, конечно, хотела вернуться в катание, но уже поздно для подобных вещей. Ольга меня назад не примет, так что придётся довольствоваться той жизнью, которая есть сейчас. Фигурное катание всегда делало меня счастливой, давало адреналин, который теперь я получаю из гонок. Кстати, пропущу два заезда из-за этой поездки. Хоть бы она не оказалась напрасной! Но, судя по тому, что придумал Драгоций, меня каждое утро ждёт йога в его компании. Друг ещё называется! Друзья облегчают жизнь, а не усложняют её. Выйдя из ванной в костюмчике, я заметила, что Драгоций что-то ищет в телефоне. Оказывается, упражнения для йоги. Начали мы со всяких вытягиваний рук вверх, затем в сторону. Потом собирали руки за спиной в замочек. Пока мы всё это делали, я попыталась тактично объяснить своему «другу», что йога сильно не поможет в восстановлении формы для фигурного катания. — Надо же с чего-то начинать, — философски изрёк Драгоций. Иногда он кажется мне таким занудой! — Вернёмся в Варшаву и будем бегать по утрам. А теперь сделай ласточку. Ну как вы думаете, сделала я ласточку? Ага, с двадцать пятого раза и с помощью Драгоция. Затем были позы младенца, воина, собаки, кобры… короче, зоопарк устроили. Я застыла в позе кобры, а Драгоций встал передо мной, наклонившись к моему лицу. — Прогибайся, — советовал он. — А я предупреждала, что у меня ужасная растяжка, — прохрипела я. Мне не хватало дыхания. Вдруг мы услышали, как входная дверь отворилась. — Что это вы тут делаете? — удивлённо воскликнула Захарра. Выглядела она не лучше, чем я полчаса назад. В помятой блузке, с взъерошенными волосами и синяками под глазами. Я улыбнулась, переворачивая из позы кобры в нормальное положение. Ну, а чем мы тут занимаемся? Разве не видно? Становимся фигуристами. Такое впечатление, что Драгоций сам захотел им стать, а я должна показать ему на примере, как это делается. Ну не вернусь я в фигурное катание, ничего не изменится, планета от этого не перестанет вращаться, свиньи не полетят. Всё останется, как и было. Но другой вопрос: хочу ли я оставлять всё на своих местах? Я рассталась с Ляхтичем, поссорилась с Фрезер. Может, стоит направить мою негативную энергию в нужное русло? Может, Драгоций снова прав, и мне просто нужно бороться за место под солнцем?..