Гарри Поттер и Принц Слизерина

      22 апреля 1992       На следующее утро Гарри, Тео и Блейз удобно устроились на большой скамье в фойе перед Большим залом. Суматоха и гул, устроенные остальными змеями, все из которых по какой-то причине сегодня рано проснулись, заставили слизеринскую троицу также встать пораньше, однако, хоть завтрак уже и начался, Гарри пока не хотел заходить внутрь. Большую часть недели он избегал Гермиону и Невилла, сосредоточившись на своей «проблеме с Драко», вследствие чего он успел соскучиться по своим двум друзьям-гриффиндорцам, поэтому он терпеливо ждал, пока они не спустятся. Тео и Блейз сидели вместе с ним под чарами приватности, обсуждая события предыдущей ночи.       — Давай-ка пройдемся еще раз, просто для моего спокойствия, — сказал Тео. — Драко теперь обязан не только воздерживаться от попыток втянуть меня в неприятности с отцом, но и делать все возможное, чтобы защитить меня от любого вреда — будь то со стороны отца или кого-либо другого — любыми способами, кроме как подвергая опасности свою собственную жизнь.       — Верно, — сказал Гарри. — Нельзя заставить кого-либо дать Непреложный обет, в котором от него потребуется сознательно пожертвовать собственной жизнью ради другого или хотя бы столкнуться с существенным риском смерти, в противном случае я бы не оставил ему такого большого простора для маневра. И все же он не может предпринимать какие-либо подвергающие тебя опасности действия, а также просто стоять в стороне, если ты окажешься в опасности, если только он искренне не верит, что попытка помочь тебе может привести его к гибели.       — Ага. Наверняка в клятве есть какая-то лазейка, однако я верю, что ты умнее Драко, так что сам он никогда ее не найдет. В любом случае, Драко также обязан не пытаться тобой манипулировать, контролировать тебя или мстить тебе, угрожая здоровью или безопасности любого другого человека.       — Снова верно. Теоретически он все еще может причинять людям вред, но не может делать это с явной целью каким-то образом досадить мне. Опять-таки, невозможно дать вечную клятву никому не причинять вреда или никогда не совершать преступлений. В противном случае, ее просто заставили бы принести каждого волшебника и ведьму, как только им исполнится одиннадцать, и мы жили бы в утопии.       Тео задумчиво кивнул в ответ. Его жизнь была бы гораздо счастливее, если бы он жил в такой утопии.       — И он не может намеренно оскорблять кого-либо на основании чистоты крови или чистокровной политики. Он не может использовать такие оскорбления, как «грязнокровка» или «предатель крови», ни глядя в глаза собеседнику, ни говоря о нем в присутствии кого-либо, о чьем негативном отношении к этим терминам ему известно.       — Ага, — сказал Гарри с ухмылкой, — я оставил ему право использовать эти термины, когда он остается наедине с собой или в окружении других расистов. Я ж не монстр, — все трое рассмеялись. — Есть еще несколько второстепенных пунктов, но в основном это все. Все же, невозможно указать слишком много требований в Непреложном обете, иначе он падет под тяжестью своей собственной магии.       — Угу, — сухо сказал Блейз, — именно поэтому ты не выдвинул никаких требований, чтобы он не стал напрямую угрожать твоему здоровью и безопасности?       — Нет, это я опустил намеренно. Иначе было бы слишком просто.       — Это, — лукаво сказал Тео, — твое самое идиотское гриффиндорское высказывание за все время.       Гарри фыркнул:       — Со всеми вопросами к Нидхеггу. Он настоял, а в будущем мне понадобится его голос, чтобы занять Трон Гидры, так что я согласился. Он сказал, что если я не собираюсь убивать своего врага после всего потраченного времени на то, чтобы спланировать его убийство, то мне не следует позволить просто… «кастрировать» его. Кроме того, как сказал он, мне нужен сильный соперник в моей возрастной группе, иначе я «размякну».       — Я думал, Джим твой соперник, — сказал Тео.       — Он сказал: сильный соперник, — сухо сказал Гарри, заставив хихикнуть двух своих друзей.       — Хм, — задумчиво произнес Блейз, — ты всегда можешь «кастрировать» Малфоя, и просто начать вражду с Захарией Смитом, Темным Принцем Хаффлпаффа, — всем троим эта идея пришлась по душе. Все еще смеясь, Гарри заметил Гермиону и Невилла, идущих по коридору в их сторону. Трое слизеринцев поднялись, а Гарри тем временем развеял чары приватности. Оба гриффиндорца подходили несколько нервно, однако Гарри одарил их обоих улыбкой.       — Гермиона, Невилл, рад снова вас видеть! Прошла целая неделя. Долгая… непростая, напряженная неделя. Я соскучился по вам.       Гермиона подбежала к нему и, к его немалому удивлению, обняла:       — Я тоже скучала по тебе, Гарри. И мне так жаль, что я так несносно себя вела на прошлой неделе. Просто я сильно беспокоилась о Хагриде, поэтому так легко разозлилась. Ты можешь меня простить?       — Нечего прощать, Гермиона, — сказал он успокаивающе. — Я сам волновался из-за некоторых факультетских проблем и из-за этого стал раздражительным, но я все уладил.       — Ты уже можешь говорить об этом, раз они… улажены? Или это все еще… дела Слизерина? — спросил Невилл.       — Все еще дела Слизерина. Но нам больше не о чем волноваться. Теперь я могу присоединиться к Гермионе в ее помешательстве на экзаменах.       В ответ на это Гермиона игриво хлопнула Гарри по руке. Затем Блейз наклонился и пробормотал:       — Малфой. На три часа, — Гарри странно на него посмотрел, а затем взглянул на часы. Блейз бросил на него полный изумления взгляд, а затем мотнул головой в сторону приближающегося Драко. Невилл и Гермиона тоже увидели подходящего мальчика и поморщились.       — Что ж, наверное, нам пора, — сказал Невилл.       — Глупости, — уверенно сказал Гарри. — Наверняка он просто хочет пожелать всем нам доброго утра, — все посмотрели на Гарри так, будто он сошел с ума.       Их удивление только усилилось, когда Драко действительно подошел и весело сказал:       — Доброе утро, Гарри, Тео и Блейз. И доброе утро вам, мистер Лонгботтом и мисс Грейнджер, — Гарри тут же в ответ пожелал Драко доброго утра, как и остальные спустя несколько секунд после того, как они оправились от шока.       — Мисс Грейнджер? — Драко продолжил со слегка нервной улыбкой. — Можете уделить мне минутку своего времени? — она несколько раз моргнула, а затем посмотрела на не менее удивленного Невилла. — О, ничего страшного, если мы поговорим в присутствии ваших друзей. Как сказал бы мой отец, извинения, принесенные в тайне, едва ли можно назвать настоящими.       —… Извинения? — растерянно переспросила Гермиона.       — Да, — сказал Драко с искренностью, которая определенно казалась настоящей. — Вам следует понять: я вырос в очень замкнутой семье чистокровных, у меня очень мало знаний или опыта общения с магглами. К тому же, меня воспитывали родители, которые сами точно так же росли в похожей замкнутой среде и т. д. и т. п. И все это на протяжении нескольких поколений. Следовательно, я приехал в Хогвартс с огромным количеством предубеждений о магглорожденных, подобных вам, представлений, основанных на невежестве и, осмелюсь сказать, нетерпимости. К счастью, недавние беседы с Гарри помогли мне, ну, в общем, пересмотреть мои прежние взгляды. Теперь я понимаю, с моей стороны было глупо пренебрегать вашим потенциалом и потенциалом остальных магглорожденных учеников просто потому, что вы выросли в немагической среде. Что еще хуже, я осознал, что с моей стороны было неучтиво унижать таких ведьм и волшебников, как вы, по уже упомянутым причинам, и что подобные предубеждения недостойны Дома Малфоев. Таким образом, я искренне и нижайше прошу вашего прощения за мое прежнее поведение и надеюсь, что мы сможем все оставить позади и начать знакомство сначала.       Гарри с трудом подавил желание рассмеяться, но не над Драко, а над ошеломлением своих друзей. Блейз пихнул его локтем и одними губами произнес: «Второстепенные пункты?» Гарри слегка кивнул.       Наконец, Гермиона тряхнула головой, пытаясь прийти в себя.       — Ваши любезные извинения приняты, мистер Малфой. Я тоже надеюсь, что мы сможем… начать сначала и… подружиться? — закончила она несколько неубедительно.       — Пожалуйста, мисс Грейнджер, зовите меня Драко.       —… Только если вы будете называть меня Гермионой, — слабым голосом произнесла она.       — Безусловно. Теперь есть еще один вопрос, который мне хотелось бы обсудить. Понимаю, приближаются экзамены, и у вас, несомненно, мало времени. Но двое моих хороших друзей, Грегори Гойл и Винсент Крэбб, испытывают трудности с выполнением некоторых школьных заданий. Если в вашем расписании найдется свободное время, не согласитесь ли вы позаниматься с ними в течение нескольких недель? Не за бесплатно, естественно. Как насчет четырех галлеонов в час за каждого?       После этих слов глаза магглорожденной округлились. В зависимости от того, сколько занятий им потребуется, могла бы выйти солидная сумма денег.       — О, мистер, то есть, Драко, я просто не могу… — тогда Гарри громко кашлянул, чтобы скрыть свое «Соглашайся!» Она на секунду взглянула на него с легким раздражением, а затем снова перевела взгляд на Драко. — Имею в виду, я просто не могу отказаться от такого щедрого предложения. Мистеру Гойлу и мистеру Крэббу повезло, что у них есть такой друг, как вы.       Драко снова улыбнулся, и снова его улыбка выглядела относительно искренней.       — Вы очень добры. Я сообщу вам их расписание, и мы организуем вашу встречу с ними в удобное для вас время, — он протянул руку. Она сделала то же самое. Затем он нежно взял ее за руку и поцеловал костяшки пальцев. — До скорой встречи, Гермиона.       После того, как он ушел, Гермиона в шоке повернулась к Гарри:       — Что это было?!       — Если чистокровный с более высоким социальным статусом предлагает тебе деньги за выполнение какой-либо задачи, а ты отказываешься и предлагаешь сделать это за меньшую плату, то это воспринимается как предложение благотворительности с твоей стороны. В некоторых обстоятельствах это может быть воспринято как оскорбление чистокровного.       — Нет! Не это! Имею в виду… ВСЕ В ЦЕЛОМ! — воскликнула она.       — Да, — сказал сбитый с толку Невилл. — Это… за гранью вселенной понимания.       — Как я уже сказал, это была долгая и трудная неделя. Больше я ничего не могу сказать, кроме того, что Драко должен… в основном вести себя прилично, по крайней мере, в обозримом будущем. Наслаждайтесь этим, пока можете.       Невилл выглядел так, словно хотел задать еще несколько вопросов, но Гермиона просто решила принять это новое развитие событий как еще одну странность.       — Ну, теперь, когда мы снова вместе, какие у тебя планы на вечер?       — Мисс Грейнджер! — воскликнул Гарри, внезапно приложив руку к сердцу. — Как прямолинейно! Вы пытаетесь заставить мистера Малфоя ревновать?       Она ударила его кулаком в плечо и назвала придурком. Гарри рассмеялся:       — Ладно, ладно. Нет, прямо сейчас у меня нет никаких планов. А что?       — Мне нужна твоя помощь в одном проекте. Хочу узнать, есть ли способ заставить наши пергаменты разговаривать.       —… Разговаривать? Что, друг с другом?       — Да. Ну, имею в виду, я отправлю сообщение на твой пергамент, только вместо того, чтобы самому читать его, ты будешь слышать мой голос.       На этот раз настала очередь Гарри вытаращить глаза.       — Ты хочешь сделать телефон… из бумаги.       — Ага, — улыбнулась она, — разве магия не прекрасна?       Оглядываясь назад, это мечтательное выражение на лице его подруги должно было послужить первым признаком того, что все закончится слезами.

***

      19 мая 1992       Естественно, все не могло быть настолько легко. В течение следующих нескольких недель Гермиона, Гарри и еще несколько человек из учебного кружка экспериментировали с различными магическими методами изменения и передачи звуков, однако ничто из испытанного не приносило результатов, сравнимых с маггловскими телефонами. В этот воскресный вечер Гермиона и Гарри сидели в неиспользуемом классе на втором этаже за столом, заваленным книгами о заклинаниях, направленных на манипуляцию звуком, коммуникационных чарах, чарах смены и в целом о заклятиях для зачаровывания. Невилл, Тео и Блейз также присутствовали для оказания моральной поддержки… в основном, занимаясь совершенствованием своих навыков игры во Взрывающиеся карты. Приближался комендантский час, и Гермиона уже была готова признать свое поражение, как вдруг Гарри, который незаметно притащил несколько книг из Логова, оживился.       — Погоди, Гермиона. Продемонстрируй-ка мне еще раз те чары, что усиливают звук.       — Гарри, они не работают на пергаменте. Мне казалось, мы это уже выяснили.       — Нет, нет. Просто… продемонстрируй их. На себе, полагаю.       Она пожала плечами, взмахнула волшебной палочкой и прикоснулась ею к своему горлу, и произнесла: «СОНОРУС!» Затем она сказала: «ВОТ ТАК!» — и заклинание значительно усилило ее голос. Гарри кивнул, поморщившись, когда она произнесла контрзаклятие.       — Ладно, — сказал он, — значит, нужно взмахнуть, затем прикоснуться к объекту или человеку, чей звук хочешь усилить, при этом произнося «Сонорус» с ударением на второй слог.       — Совершенно верно.       — Вот только в этой книге, — он поднял гораздо более старую на вид книгу, — приведен другой способ выполнить его. Здесь движение выглядит как перевернутый треугольник, за которым следует взмах вниз, и произнести «Сонорус» надо с ударением на первый слог. Вот так, — Гарри продемонстрировал альтернативный способ. Затем все в комнате зажали уши от боли, когда из палочки Гарри вырвался оглушительный, пронзительный визг. Гарри держал свою палочку прямо у своей головы, поэтому он закричал от боли и машинально отвел ее в сторону от себя и своих друзей. К сожалению, это значило, что палочка была направлена на ряд стеклянных окон, из которых открывался вид на внутренний двор внизу. В результате все окна со звонким треском разлетелись вдребезги, а осколки вылетели наружу. Наконец, Гарри смог заглушить ужасный звук с помощью заклинания Квиетус, прежде чем был нанесен еще какой-либо урон.       Все в ужасе уставились на него. Наконец Гермиона подбежала к Гарри и выхватила у него книгу.       — Гарри! Что ты наделал?! — она перевернула книгу и посмотрела на обложку. — Гарри, это книга по ЗОТИ для четвертого курса! Это было проклятие!       — ЧТО?! — прокричал он. — Я ТЕБЯ НЕ СЛЫШУ! ЭТО ЗАКЛИНАНИЕ ЗАСТАВИЛО ВСЕХ ЗАМОЛЧАТЬ ИЛИ ЧТО?       Невилл хлопнул себя ладонью по лбу:       — Отлично. А теперь Гарри оглох! Что может быть хуже?       Тотчас же дверь в класс распахнулась, а внутрь ворвался Аргус Филч, смотритель, и в ярости уставился на детей. Его гнев только усилился, когда он заметил, что все окна в помещении были выбиты.       Блейз одарил Невилла недобрым взглядом:       — Тебе обязательно было это говорить?       И именно так Гарри и Гермиона получили свои самые первые наказания в Хогвартсе. После того как Гарри провел первую ночь в лазарете, где ему восстанавливали барабанные перепонки, следующие пять вечеров они вдвоем помогали Кеттлберну и Хагриду варить отвратительную смесь из коровьей крови, овечьих мозгов, козьих внутренностей и теплого бренди, чтобы накормить новорожденного дракона. Норберт вылупился неделями ранее, всего через несколько дней после финальной стычки Гарри с Драко в Логове. Через несколько минут после вылупления имя «Норберт» сменилось на «Норберта» после того, как профессор Кеттлберн определил ее пол. Первые несколько недель доступ к ней имели только ученики УЗМС и Хагрид, но в конце концов драконица стала слишком большой для кабинета Кеттлберна, и ее перевели в загон, расположенный рядом с хижиной Хагрида, на который были наложены чары, чтобы она не пыталась сбежать. С тех пор почти каждый ученик Хогвартса хотя бы раз наведывался посмотреть на быстро растущую драконицу. По словам Кеттлберна, она была совершенно здорова и должна была быть переведена в румынский заповедник посредством аппарации в начале июля. И, проведя последние пять ночей за приготовлением дурно пахнущей питательной смеси для дракона, Гермиона и Гарри решили, что будут счастливы, когда она исчезнет. Возвращаясь в замок после их последнего наказания (они оба неимоверно воняли), Гермиона, в конечном итоге, сорвалась на своего друга.       — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я планирую израсходовать целую бутылку шампуня, когда буду принимать душ сегодня перед сном… И Я ВСЕЦЕЛО ВИНЮ ТЕБЯ!       — Меня?! — воскликнул Гарри. — Нас в это втянули именно твои несанкционированные эксперименты с высокоуровневыми чарами, призванные революционизировать магический мир.       — Вот только все окна вылетели именно из-за твоего безрассудного применения боевого заклинания для четверокурсников из книги по ЗОТИ, которая была снята с продажи тридцать лет назад!       — Сказала девочка, которая роется в Косой Аллее в поисках старых книг, содержащих чары для вскрытия замков! Кроме того, это не моя вина, что какой-то идиот решил, что чары усиления голоса и проклятие разбития стекла должны звучать одинаково, но с ударением на другую гласную! — раздраженно сказал он.       — И вообще, на кой черт тебе понадобилось брать с собой книгу по ЗОТИ? — спросила она, не менее раздраженно.       — Ну, я этого не планировал. Я просто… у нас есть небольшая частная библиотека в общежитии Слизерина. Я… получил к ней доступ и просто использовал Акцио, чтобы призвать каждую книгу, содержащую заклинания, связанные со звуком.       — Что?! Ты использовал универсальное заклинание призыва на книгах в библиотеке Слизерина?! Повезло еще, что ты не произнес какое-нибудь запрещенное убийственное слово вроде «Муад'Диб»!       — Мауд что?       — Муад'Диб! Из романа Фрэнка Герберта… Ой, да неважно! — сказала раздраженная Гермиона, вытаскивая из своих густых волос кусочек козьей кишки.       — И вообще, почему ты на меня так злишься?       — Потому что пять ночей подряд мне приходилось возвращаться в башню Гриффиндора, воняя внутренностями и потрохами, и… МНЕ ХОЧЕТСЯ КОГО-НИБУДЬ ВИНИТЬ!       Он посмотрел на нее и приподнял бровь. Она сердито посмотрела на него в ответ. Наконец, через несколько секунд, они оба расхохотались, и напряжение спало.       — А-а-а! — сказала Гермиона. — Извини. Просто это была худшая неделя в моей жизни. Шесть лет в маггловской начальной школе без единого замечания, и вдруг я получаю наказание в Хогвартсе на неделю за «участие в акте вандализма». Мои родители будут в восторге.       — Гермиона, мне тоже жаль. Мне следовало перепроверить, какую книгу я читаю, прежде чем произносить заклинание. Но как бы ужасно все ни было, мы наконец-то закончили. Сегодня был последний вечер наказания, да и в любом случае, мы делали благое дело — помогали Кеттлберну и Хагриду с драконом. К тому же, могло быть и хуже.       Гермиона усмехнулась:       — Какое наказание могло бы быть хуже этого?!       — Ну, не знаю, они могли бы заставить нас отправиться на охоту на монстров в Запретный лес или что-нибудь в этом роде.       — О, да ладно! Здешний персонал может быть и жесток при назначении взысканий, но они не сумасшедшие!       Они оба рассмеялись, войдя в замок и направляясь каждый в свое общежитие. Ни один из них не заметил, что позади них, вдалеке, на опушке того самого Запретного леса стоял Хагрид, занятый оживленной беседой с несколькими разъяренными кентаврами.

***

      4 июня 1992       Как только с их взысканиями было покончено, Гарри и его друзья сосредоточились на подготовке к экзаменам. К тому времени, когда начались экзамены, Гермиона успела заработать почти сотню галлеонов, вбивая знания в одинаково тупые головы Крэбба и Гойла, но она была уверена, что они все сдадут, если не запаникуют. Экзамен по ЗОТИ шел первым, и Гарри был уверен, что сдал его на отлично, несмотря на то, что занятия вел заикающийся идиот, возможно, одержимый темным лордом. Экзамен по зельеварению был на следующий день, и после него Гарри задержался, чтобы незаметно поинтересоваться, были ли в их деле «какие-нибудь подвижки». Снейп ответил, что все в порядке, но ожидается, что директора не будет в школе в следующий четверг, так что, возможно, в этот вечер стоит лечь пораньше. Гарри кивнул в ответ на намек, испытывая облегчение от того, что вся эта заваруха с Квирреллом вскоре закончится. Заключительным экзаменом была история магии в четверг утром, после которого он провел вторую половину дня, гуляя со своими друзьями на берегу озера. Гарри также спросил Гермиону и Невилла о том, по-прежнему ли Джим и Рон зациклены на Камне, и они пообещали присмотреть за ними вечером и убедиться, что те не наделают глупостей. После ужина Гарри провел время, отдыхая в Общей комнате Слизерина. Там к нему подошел Драко и сообщил, что Тео прямо с Кингс-Кросса отправится в Малфой-Мэнор на все лето, и выразил надежду, что Гарри и Блейз смогут как-нибудь присоединиться к ним. Как и до этого, он звучал искренне.       Также заходил Маркус Флинт, настаивая на том, чтобы Гарри купил летом метлу, а осенью попробовал себя в квиддиче, поскольку у них будет несколько свободных позиций. Флинт также отвел Гарри в сторону и сообщил ему, что этим летом собирается пересдать несколько СОВ в надежде выбрать дополнительные занятия уровня ЖАБА до окончания школы. В зависимости от того, как все обернется, ему, вероятно, придется остаться в школе еще на один год. К сожалению, его родители не придавали большого значения образованию и были против того, чтобы оплачивать восьмой год обучения, особенно в свете того, как плохо Маркус учился в прошлом. Он спросил, есть ли у Гарри какой-нибудь совет, как «вернуться на верный путь». Гарри заверил его, что сделает все возможное, чтобы помочь тому оплатить дополнительное обучение.       Когда наступил комендантский час, Гарри отправился спать. Ему не терпелось, чтобы все поскорее закончилось: разрешилась ситуация с Квирреллом, пришли результаты экзаменов, даже состоялся матч Гриффиндор-Рейвенкло по квиддичу (который, скорее всего, определит победителя Кубка Хогвартса). Он будет скучать по своим друзьям летом, по крайней мере, до тех пор, пока у него не появится возможность навестить их, но часть его с нетерпением ждала возвращения в дом номер 4 по Тисовой улице и возможности запереться в своей комнате с большой стопкой книг из Логова, вдали от коварных соперников со Слизерина, избалованных братьев с Гриффиндора, и кровожадных темных лордов. Беспокойство не давало Гарри уснуть, и поэтому он незамедлительно подскочил, когда сразу после полуночи стопка зачарованных пергаментов, которые он положил себе под подушку, тихо звякнула особым звуком, означавшим сообщение от Гермионы. Он быстро зажег Люмос за задернутыми пологом кровати и надел очки. Он сразу предположил худшее — Джим и Рон проскользнули мимо Гермионы и Невилла и направлялись в коридор на третьем этаже. Затем он прочел сообщение и мгновенно понял, насколько сильно недооценил то, что могло быть «худшим».       «Добрый вечер, мистер Поттер. Вам пишет профессор Квиринус Квиррелл при помощи великолепного пергамента мисс Грейнджер. Я думаю, нам пора немного поболтать».