Приют

Было уже за полночь, когда он перелистнул страницу книги и Бланш начала довольно урчать, напоминая о себе. Натаниэль, не сдержавшись, улыбнулся и потрепал любимицу за ухом, отчего кошка начала урчать еще громче, напоминая маленький пушистый трактор. Хозяин о ней помнил. Это хорошо. Агата Кристи — лучшее, что с ним случилось за этот вечер, потому что с тем, с кем он хотел, встретиться не удалось из-за ряда проблем в «банде». Отложенная встреча снова больно уколола его в сердце шипом сожаления, но Натаниэль стерпел это. Не впервые. Он снова погрузился в чтение, с упоением проскальзывая взглядом по строчкам, описывающим убийство в экспрессе, как резкий звук телефона оторвал его от представления картины. Бланш замолчала, с недовольством покосившись на источник звука. Внутри ее хозяина всё похолодело. Господи, пожалуйста, лишь бы не они. Натаниэль положил книгу на грудь, чувствуя, как тепло резво покидает его пальцы и остается где-то на обложке его недочитанного романа. Он вздохнул (получилось как-то судорожно) и быстро схватил мобильник, молясь, чтобы это был кто угодно, кроме них. Но это была она. Сердце сделало смачный кульбит, хотя лицо Натаниэля за эти пару секунд не выразило ровном счетом никакой эмоции. Однако, когда он увидел ее имя на дисплее своего потрепанного жизнью телефона, слабая улыбка сама по себе вырвалась из-под окаменевшего лица. — Алло? — Привет, Нат. Ее голос разнесся из трубки тихо, но мягко и слегка хрипловато, сбросив с него остатки приятного блаженства и усталости, которые наполняли его до того, как зазвонил телефон. Он улыбнулся чуть шире и закрыл лицо рукой, спрятав его от света настольной лампы. — Привет. — И-извини, ты спал? — он прямо видел, как она в неуверенности теребила локон синих волос, когда спрашивала у него это. — Нет. Что случилось? — Тут такое дело… — она помялась, и Натаниэль в деталях представил себе, как она осторожно заводила прядь волос себе за ухо и закрывала глаза, — у меня в кровати сейчас Кастиэль и… — Чё?! Он чуть не вскочил с места, но вовремя вспомнил о Бланш, которая все еще сидела на его груди. Сердце бешено заколотилось от одной этой фразы, и внутри все снова похолодело, как от любого телефонного звонка. — В смыс… — Да нет, погоди, — она говорила всё также тихо. — Он напился в стельку и почему-то пришел ко мне. — Всё еще не может забыть бывшую? — фыркнул Натаниэль, раздраженно поглаживая Бланш по спине. Кажется, кошке не нравилось то, что движения стали не ласковыми, а каким-то грубыми и механическо-методичными. — Детсад. — Ну, в общем… Он занял мою кровать. Моей соседки по комнате сейчас нет, она уехала по делам, но мне, честно говоря, не очень хочется спать в одной комнате с бухим бывшим на чужой кровати. Ну, ты понимаешь. — Мне прийти? Простой вопрос, от которого на душе становилось так легко и приятно, что она каждый раз удивлялась. Ощущение защиты обволакивало ее с головы до пят, стоило ему сказать лишь эти два слова. Она выдохнула и улыбнулась, взглянув на громоздкую темную кучу, валяющуюся у нее на кровати. В комнате был выключен свет, так что она не видела лица Кастиэля, но догадывалась, что он уже был в отключке и не слышал ее. Подобрав ногу под себя, она облокотилась спиной о стену и так, сидя на кровати Элин, говорила с Натом. — Эй, мне прийти к тебе? — Нет, не надо. Тихий отказ заставил его сжать кулак. Бланш это не понравилось, и она спрыгнула с него. Груди резко стало холодно. — Я не думаю, что мы его разбудим и сможем дотащить до его квартиры. По крайней мере, ты один точно его не поднимешь, а я тут мало чем смогу помочь. — Всё настолько плохо? — она была готова рассмеяться от серьезности его голоса. — Да. Секундное молчание. — Можно я приду к тебе? Сжатый кулак расслабляется, и ладонь снова перемещается на лицо. — Да, приходи. — Спасибо. Буду у тебя в течение получаса, — также тихо ответила девушка. Послышались гудки. Комната, погруженная в мрак, стала совсем чужой и неприятной. Девушка неспешно встала и прошла к шкафу. Наугад кинула в рюкзак первую попавшуюся футболку и шорты, белье и зубную щетку. Аккуратно застегнув молнию своего потрепанного черного рюкзака, она уже было хотела выйти из комнаты, оставив ключи Касу, но, подержав дверную ручку каких-то две секунды, вернулась к шкафу и достала оттуда огромный плед песочного цвета, который ей подарила Роза. Лучший плед для ее спящей бывшей любви. Она накрыла музыканта пледом (тот был достаточно длинным, чтобы закрыть собой все тело Кастиэля) и, улыбнувшись во тьме, мягко погладила его по красной макушке, убирая с носа спавшие пряди. Завтра утром при встрече она скажет, что ночевала у подруги. Обязательно скажет. Кас никак не отреагировал, продолжая лежать неподвижной кучей на кровати, но она даже обрадовалась тому, что он был в полной отключке. Так было проще. Затем она оставила ключи от комнаты у него под носом, чтобы он не искал их с утра, и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Натаниэль выдохнул и потер лицо руками, собираясь с мыслями. Гребанный Кастиэль опять приперся к его девушке, да еще и нажрался, как свинья. Прекрасно, блять. Просто прекрасно. — Вот сукин сын, а… — пробормотал Нат, сжимая переносицу пальцами. — Господи, не дай мне согрешить. Кастиэля хотелось прикончить разными способами и по разным поводам, но когда дело касалось нынешней девушки Ната и бывшей Кастиэля, то у Ната врубался режим чокнутого садиста, и он никак не мог его контролировать. Хотя и не особо, честно говоря, пытался. Кастиэль покушался на то, что ему уже не принадлежало, что бесило блондина до дрожи в пальцах. Сучий Кастиэль. Бухой и высранный миром музыкантишка, блять. Икона тысяч тупых школьниц — вот он, красавец, лежит вдрызг пьяный на кровати своей, сука, школьной бывшей. Че, съели, девочки? К кому Кас приходит, когда ему некуда ползти? К бывшей. К ней. А вы все ему нахуй не сдались. Вот как. Клал он на вас, фанаточки. Клал на вас свой импотентный болт. Раздражение зудело под кожей, как рой взбесившихся пчел. Он так и не понял, с какого именно момента его жизни агрессия стала его постоянным спутником. Когда эта злость выросла до таких размеров, что теперь с легкостью вырывалась наружу? Выливалась, как дерьмо, в драках, потом в спортзале, в разговорах, да везде. Злостьзлостьзлость. Сукакаконменябеситблять. Он так и пролежал на кровати полчаса, считая секунды до ее прихода. Когда дверной звонок заорал в тишине, Натаниэль подскочил, как по команде. Бланш, которая до этого играла с мячиком на ковре, остановила лапкой игрушку и внимательно уставилась на входную дверь, ожидая позднего гостя. Парень подтянул серые штаны, которые грозили свалиться с его таза, и открыл дверь. Свет из квартиры выплеснулся во мрак коридора, осветив уставшее и слабо улыбающееся лицо гостьи. — Привет, извини, что так поздно. Нат улыбнулся и, подхватив ее сумку, впустил девушку внутрь. Когда дверь спасительного приюта закрылась, в коридоре снова стало темно и холодно. Оранжевый интерьер квартиры создавал уют и спокойствие, что ей нравилось. Она будто приходила домой — совсем не чувствовала дискомфорта. Квартира Натаниэля — светлая, теплая, небольшая, но уютная, — была тем самым спасительным островком, на который она могла причалить в любое… практически любое время. Самое приятное в том, что… — Чай будешь? — Да, давай. ...её всегда здесь ждали. Нат не спрашивал, какой именно, и это было приятно. Он просто знал. Так что когда горячая кружка с выжатой лимонной долькой и двумя перемешанными ложками сахара была поставлена перед ней, это заставило ее улыбнуться. — Спасибо, Нат. Холодные пальцы обвили горячую кружку, и чай приятно обжег застудившееся горло. — Для тебя тут всегда есть место, — тихо сказал он, помешивая свой чай. — Ну, что он там натворил? — Да ничего особенного, — она пожала плечами. — Просто напился. Завтра узнаю причину, если захочет — сам расскажет. — Но это же не дело… — он хмуро уставился на тонущие чаинки в своей кружке. — Я… — Я… не хочу, чтобы он к тебе приходил вот… так. Чтобы вообще… приходил, — выдавил он из себя, признаться, с трудом. Но вместо вздоха услышал лишь приглушенный смешок. Она накрыла своей ладонью его руку и сжала. — Понимаю, что ты чувствуешь. Но… Хоть Кас и говорит обратное, он все-таки сильно привязывается к кому-то, кем дорожит. Ничего не сделаешь. — Но… — Он важен для меня, Нат, — серьезно ответила его собеседница. — Ты не можешь отрицать того, что мы сыграли в жизни друг друга важную роль и играем даже сейчас. Но я хочу, чтобы ты понял… — она взглянула ему в глаза, и Нат увидел тот самый серьезный, непримиримый огонек горячей уверенности, перед которым он всегда пасовал, как последний слабак, который заставлял его застывать и просто смотреть, нет, даже глупо пялиться, лишившись дара речи. — Мой парень сейчас — ты, а не Кастиэль. И люблю я тебя. Так что не надумывай себе всякого, я прекрасно знаю, как ты умеешь это делать, — она с лукавством подмигнула ему. — Не зря твои полки завалены детективами. Натаниэль тяжело выдохнул, будто только что спустил огромную ношу с плеч. — Когда ты ему уже скажешь, что мы… — Не сейчас, — она помотала головой. — Есть еще дела, и Касу я сейчас нужна. У него есть… проблемы, Нат. И ему не с кем ими… — Да-да, — он усмехнулся. — Я даже не знаю, то ли мне нравится твоя альтруистичная натура, то ли бесит. Ты всегда помогаешь всем, и кое-кто этим бессовестно пользуется, между прочим. Она снова рассмеялась и крепче сжала его руку. — Но тебе же я тоже помогла… — и тут она осеклась. Они встретились взглядами, и Натаниэль был уверен, что они подумали об одном и том же: школа. Избиения. Отец Ната. Суд. Он отчетливо помнил, как орал на нее в школьном коридоре, как проклинал за то, что она сломала его семью, разрушила не только его жизнь, но и Амбэр, и матери. Несомненно, тогда ему казалось, что она точно сломала ему абсолютно все. И стало как-то тяжело. — Точнее… — она в смущении кашлянула и отвела взгляд, — я пыталась помочь. Натаниэль выпустил из пальцев чашку, которая работала в этом разговоре в роли его личного спасательного круга, и обхватил ее ладони своими двумя. Тепло от чашки передалось ее прохладной коже. Он аккуратно, будто боясь спугнуть, поцеловал костяшки ее пальцев — целые и аккуратные, в отличие от его. — Ты даже не представляешь, как ты мне помогла, — покачал головой он. — Всё это… Он обвел взглядом квартиру, остановившись на Бланш, которая все это время сидела внутри своего кошачьего домика, с интересом поглядывая на беседущую пару. — Всё это появилось благодаря тебе. Так они сидели: он опалял дыханием кожу ее руки и легонько целовал костяшки ее пальцев, слегка терясь о них носом. Его собеседница же с теплотой и любовью глядела на него, полностью расслабив плечи, которые до этого были приподняты в волнительном напряжении. Совсем скоро два пустых стакана уже покоились в раковине, а Натаниэль лежал на кровати также, как и до этого: с книгой в руке и Бланш на груди. Только теперь Нату было тепло не с одной стороны, а с двух: под левым боком лежала его девушка, положив голову ему на грудь. По ее спокойному и медленному дыханию он понял, что она уже давно спала. Ее старенькая домашняя футболка слегка задралась, открывая поясницу, но Натаниэль, заметив это, потянул край одежки обратно вниз, закрывая оголенный участок кожи. Не хватало только чтобы она застудила поясницу. Парень накинул на девушку одеяло и мягко поцеловал в лоб. Около двух часов ночи настольная лампа погасла, и Натаниэль заснул, уткнувшись носом в лоб любимой женщины и положив правую руку на бок любимой кошки.