Перечёркнутая нота

      Когда Кетсуми открыла глаза в следующий раз, её мышцы ныли от боли, она не могла двигаться, а взор застилала пелена. Она попыталась сделать хоть что-то, но поняла, что её что-то сковывает. Заметив это, шиноби из Амегакуре сказал:       — Не советую тебе шевелиться.       — Зачем ты меня связал? — с трудом смогла проговорить куноичи.       — Затем, что любое движение ускоряет действие яда. Иными словами, так ты ускоришь свою кончину. Но даже если ты останешься неподвижна, эта отрава приводит к летальному исходу.       Мужчина присел, чтобы его лицо оказалось напротив собеседницы, на его устах была победная ухмылка, только сама Кетсуми, казалось, была совсем безразлична, если бы не полный боли взгляд, предательски выдававший её состояние.       — Кто тебе приказал напасть на меня? — спросил мужчина.       — Я тебе ничего не скажу, — тихим голосом ответила Тессен.       — Если скажешь, я дам тебе противоядие. Иначе ты погибнешь в течении полутора часа.       — Мне всё равно, — яд постепенно забирал силы и жажду к жизни, а полное недоверие к своему противнику и вовсе отнимало желание говорить. Кетсуми смиренно склонила голову, осознавая, что теперь от неё уже ничего не зависит. Она часто размышляла о смерти, особенно после того, как увидела своих товарищей мертвыми, представляла, каков конец ждёт её: всегда хотелось погибнуть славно, в бою, защищая тех, кто дорог, как это полагается настоящему шиноби, когда в действительности ниндзя чаще оказывались простыми разменными монетами, пешками в чужой игре. Её же участь оказалась совсем прозаичной — не рассчитала силы, желая перевыполнить свою задачу, и получила по заслугам от более сильного противника.       Мужчина с искренним удивлением смотрел на пойманную им куноичи — все прежние его противники готовы были упасть ему в ноги, лишь бы спасти свои шкуры, а эта девушка была совсем иной закалки. Иной, но знакомой ему. Он вспомнил человека, с которым имел дело, когда бывший ученик украл для него свиток и меч Рейджина, этот человек — Ибики Морино, элитный джонин, который выдержал все пытки и сумел выйти из горящего дома со свитком, не проронив ни слова. Шиноби Дождя испытывал к нему недюжинное уважение. Пусть он и не разделял те же чувства к Конохе, как его знакомый, глубокое почтение у него вызывали те, кто умел хранить секреты и понимал, что честь дороже жизни. К тому же, он узнал в ней ту самую хвалёную куноичи, с которой пришлось сразиться и потерпеть поражание его ученику Оборо во время экзамена на чунина. Тот жаловался, что противница значительно превозмогала его по силе и перечислил те же приёмы, что использовала и она: тэссены, дезориентация посредством гендзюцу, поглощающего все звуки. Одно лишь отличало её от героини рассказа ученика — та была ниндзя Деревни Звука, а эта — из Конохи. Шиноби Амегакуре захотелось продолжить беседу.       После недолгих раздумий мужчина достал из сумки маленький пузырёк и, осторожно вложил в приоткрытый рот сразу несколько таблеток — Кетсуми поразило слишком много отравленных сенбонов, поэтому и лекарства нужно было много. Однако даже большая доза противоядия не привела куноичи в чувства. Ему даже пришлось снять перчатку и проверить пульс: она всё ещё была жива, и тогда он просто продолжил ждать, ведь время ещё позволяло — до начала забега, в котором ему было велено сопровождать Фукусуки, оставались примерно сутки.       — Где я? — приоткрыв глаза и увидев вокруг себя лишь кромешную тьму, Кетсуми не сразу поняла, жива ли вообще.       — Ты всё там же. Таки будешь жить. Я рад… Честно, — шиноби хмыкнул.       — Но почему? Если ты думаешь, что я теперь заговорю, то ошибаешься.       — Думаешь, мне правда нужна была эта информация? Это неважно, кто тебя направил в страну Чая, когда очевидно, что это клан Васаби нанял ниндзя из Конохи, чтобы устранить сопровождающего бегуна Вагараши ниндзя, то бишь меня, и убрать препятствие на пути у своего. Меня интересует скорее то, что шиноби деревни Скрытого Листа, — он кивнул на повязку на поясе Кетсуми, — применяет техники Звука. А ещё я совсем тебя не помню, хотя в последний раз был там всего лишь три года назад. Ты ведь там недавно?       — Верно, — логика её собеседника была безупречна, потому оставалось лишь согласиться с ней.       — Я так понимаю, ты пришла в деревню, будучи отступником из Отогакуре, тебя якобы приняли, а потом отправили совсем одну сразиться с превосходящим по силе противником? — по растерянному и опечаленному взгляду Кестуми он понял, что мыслит в правильном направлении. — Хороший способ избавиться от человека, не внушающего доверия. А ведь ты была готова погибнуть, храня их секреты. Жаль, что эта жертва того бы не стоила.       — Почему ты оставил меня в живых? — куноичи проигнорировала вопрос и задала свой.       — Ты была неслабым противником: гендзюцу ты владеешь на уровне джонинов Селения Скрытого Дождя, а допускаешь такие грубые ошибки. Но ты достойно повела себя даже перед лицом смерти, — он филигранно разрезал бечёвку, стягивавшую руки девушки. — Мои ученики-генины хвалили тебя. Я хорошо их подготовил, но ты не оставила Оборо шанса и перехитрила его. Молодец. Талантливых людей слишком мало, чтобы так беспощадно ими жертвовать. Ты ещё расцветёшь, но не сама. Я восхищён, и решил, что могу предложить тебе действовать вместе. Команда, данная мне в распоряжение, те самые генины из деревни, Скрытой в Дожде, не так сильны, как ты, а всему, что ты не умеешь, я научу тебя сам.       — А если я откажусь? Ты убьёшь меня? — подозрительно сощурившись, Кетсуми посмотрела на собеседника, продолжая демонстрировать наигранную принципиальность. Она понимала, что тот желает воздействовать на её больные темы и старалась гнать от себя смуту, но сомнение в ней росло против воли.       — Если бы хотел, то сделал это, но я знаю, что тебе надо дать время, чтобы обо всём подумать. Коноха ещё не стала тебе родной, так же, как и ты для них. Сейчас ты чужая для всех, а значит и вольна сама выбирать свой путь. Как его когда-то избрал я. Подумай, — мужчина осторожно коснулся пальцами зарумянившейся щеки девушки, заправляя спавшую на лицо прядь. — Как твоё имя?       — Кетсуми Тессен, — ответила куноичи, в лишний раз подтверждая, что это она победила Оборо на экзамене.       — А меня зовут Аой Рокушо, — протянув раскрытую для рукопожатия ладонь, ответил он. Его губы изогнулись в улыбке, и девушка не могла для себя понять, насколько она искренняя. — Я сам родился в Конохе, там достиг ранга джонина, но быстро разочаровался… Шиноби, верных своему селению, быстро приносят в жертву ради нужд тех, кто старше по рангу, — слова Рокушо затронули собеседницу: она вспомнила, как Орочимару так же убил своих учеников, не оправдавших его ожиданий и проваливших своё задание. Мысли унесли её далеко от этого места — в логово Змеиного Санина, где лежали два бездыханных тела, а двое других умирали в муках, пока она совсем ничего не могла сделать — любая попытка борьбы увенчалась бы её поражением без всякого шанса. Из раздумий Кетсуми вывело упоминание знакомой фамилии, — …Идате Морино украл для меня меч и свиток, глупый ребёнок, но всё же он оставался моим учеником, потому я позвал его сбежать вместе со мной. А за ним увязался его старший брат, Ибики, — Аой, посмотревший в этот момент на собеседницу, не мог не заметить вспыхнувшую искорку интереса в её взгляде. — Ты его знаешь?       — Конечно знаю, он был у нас экзаменатором, — стремясь не выдавать своих истинных эмоций, отмахнулась куноичи. Она сначала отвела взгляд, а потом посмотрела на Аоя, оценивая реакцию на свой ответ.       — Понятно… Ты мне напомнила его. Мне удалось пленить Ибики, чтобы узнать содержимое свитка, но он не раскололся под напором пыток и угроз младшему брату. Мы оставили друг другу следы на долгую память — я нанёс ему порез через всё лицо, а мне о нём напоминает вот это, — мужчина развязал протектор со знаком Селения Дождя, под которым скрывался огромный шрам на лбу. — Он сумел перехитрить меня и освободиться, забрав с собой свиток. А его братец вместо того, чтобы хоть чем-нибудь помочь, например, позвать кого-то в деревне, просто испугался и убежал. Малец побоялся наказания за кражу реликвий, испугался за свою шкуру, а Ибики бросил в горящем доме. В этом году он будет представлять клан Васаби, ты же знаешь? — этот вопрос был задан не только из любопытства, но ещё, чтобы прояснить, какова миссия была у этой девушки: определить и убить шиноби при вражеском бегуне или сопроводить своего.       Кесуми помотала головой в знак отрицания, ответив тем самым на все интересующие Аоя вопросы.       — Теперь знаешь. Что ж, бегать малый научился хорошо. Но я за ним угонюсь. Теперь мне надо идти. Подумай над моими словами, — Аой, не дожидаясь какого-либо ответа, взял в руки зонт и открыл дверь. За порогом стеной лил дождь, с улицы веяло влагой и свежестью. Шиноби напоследок обернулся, — если ты захочешь уйти, я не встану на твоем пути. Но ты можешь остаться. Не стоит бояться, я не для того спас тебе жизнь, хотя ты первая на меня напала, чтобы потом отобрать, да и какая может быть выгода с той, которая для всех чужая? — после этих слов он скрылся с виду.       Кетсуми сидела на ветхой деревянной лавке в какой-то заброшенной полуразваленной хижине и размышляла о своих дальнейших действиях. Аой, когда произносил те самые слова, даже не догадывался, что заданием его новой знакомой было не убить его, а лишь разведать обстановку, но теперь, услышав их, она всерьёз задумалась, что Рокушо может быть прав — ведь как это не пытайся объяснить, Ибики отправил её одну. Возможно, ему был дан приказ избавиться от подозрительного человека из Деревни Звука и потому он решил отправить её на заведомо невыполнимое задание. Девушка вышла на улицу, чтобы ледяные потоки дождя и приятная свежесть охладили её лицо и разум. Волосы и одежда моментально намокли, раны щипало от воды, но холода и боли куноичи словно не чувствовала — все её мысли занимало осознание, что единственный человек, который в силу обстоятельств стал ей близок, мог вот так поступить. Девушка остановилась, когда увидела над собой тень. Кто-то занёс над её головой зонт. Кетсуми обернулась и увидела Аоя. Он выглядел серьёзнее, чем в их первый разговор.       — Я убил гонцов в Коноху, — спокойно констатировал шиноби, окончательно отбросивший мысль о том, что его слова и действия могут быть переданы противнику. Девушка оставила его слова без ответа. — На рассвете уже забег, — он задумчиво смотрел вверх, открывая лицо дождю.       Так куноичи поняла, что провалила задание — её целью было сообщить другим ниндзя, которые должны сопровождать Идате, об обстановке в стране Чая и возможных рисках ещё до заката, но она опоздала. С другой стороны, на неё напали и кто знает, что бы с ней было дальше, не смилуйся над ней этот шиноби Амегакуре. Считай, что теперь жизнь Кетсуми была в руках Аоя, и хотя бы по этой причине можно было бы перестать его бояться.       — Это тот самый меч, который украл для тебя Идате? — она осторожно дотронулась пальцами до рукояти меча на его поясе.       — Меч Рейджина, меч Второго Хокаге. Да, это он, — Рокушо взял его в руку и усилием чакры открыл длинный светящийся клинок, — чистая энергия. С ним я непобедим.       — Как ты его активировал?       — Достигнув высокой частоты своей чакры, я преобразовал её в молнию, придав ей форму лезвия. Оно может разрезать и предметы, и плоть человека, и его чакру, отбивать атаки, словно щит. Немудрено, что именно с ним Тобирама прошёл все свои битвы.       — Действительно, сильный, — за личиной безразличия Кетсуми скрывала своё восхищение оружием и разочарование тому факту, что её победили, даже не продемонстрировав его. Такую вещь она и сама хотела бы иметь, но это было невозможно.       Это был шиноби на голову выше, чем большинство всех тех, кого успела узнать куноичи: он продемонстрировал отличный контроль чакры, владение несколькими стихиями, блестящее тактическое и стратегическое мышление, богатый профессиональный опыт и незаурядный ум. Немудрено, что ему удалось одолеть и Ибики.       — А ведь я даже растерялся, когда, развеяв одно гендзюцу, моментально оказался в другом. Думал, что если потрачу всю чакру на борьбу с иллюзиями, то мне конец. Не ожидал, что чунины на такое способны, — с его уст сорвался тихий смех. Холодный блеск аметистовых глаз и сами истории этого человека выдавали в нём склонность к холодному расчёту и прагматизму, но стоило с ним завести разговор, как он увлёкся и уже не желал останавливаться, проведя за беседами всю ночь.       — Сейчас я уйду, и я знаю, что ты не станешь мне мешать, — увидев, как восходящее солнце обагрило небо первыми лучами. — Ты тоже вольна сделать свой выбор. Надеюсь, что я быстро справлюсь, не позже, чем до заката… И застану тебя здесь, — он сдержанно положил руку на плечо и, сложив зонт, спешно умчался вдаль.       Куноичи осознавала, что провалила задание и что нужно возвращаться, но почему-то не хотела — то ли обессилившее тело держало её на месте, то ли померкнувшая вера в Коноху. Она застыла в нерешительности на пороге заброшенного дома, прячась от первых капель очередного дождя, что позже переросли в сильный ливень, и размышляла об этом дне и ночи. В команде с этим сильным шиноби она смогла бы многое, даже отомстить ослабленному Орочимару… Только смогла бы месть утолить ту боль в душе, заполнить пустоту, оставшуюся после того, как он отнял у неё дорогих людей? Наверное, нет…