Пурпурный ихор под ногами безумцев

      - И как ты до такого докатился?       Ответа не последовало. В подвальной квартирке в одном из самых непримечательных закоулков Лондона был слышен лишь постоянный шум проезжающих машин и капли воды в ванной из требующего вызова сантехника крана. Пахло здесь сыростью и таким запахом, какой бывает в только что выложенной кирпичами с бетоном постройке. Обои кое-где отваливались, в некоторых местах имелись пятна неразборчивого цвета. Всё помещение было заставлено коробками с видневшимися оттуда очень даже разнообразными вещами. Начиная от элементов одежды, странных книжек без единой картинки и сувениров, заканчивая бутылками вина, причём, преимущественно пустыми. Многие вещи громоздились прямо на полу, поэтому ходить по комнате без страха наступить на очередной "Каберне Совиньон 1983 года" было почти невозможно.       Посреди всего этого хаоса громоздилась "жемчужина" квартиры - диван в около шести футов длиной, спинка которого была украшена мягкими ромбовидными выпуклостями внутри и позолоченными узорами по контуру. Некоторая позолота уже шелушилась, отчего данный предмет мебели казался менее роскошным, коим ему предстояло быть изначально.       На этом самом "ложе" и развалился царь сего "роскошного жилища". Его помятая одежда, состоящая из чёрных драных джинс, какие носили в свое время те самые истинные представители различных субкультур, нелепо заправленной в них тёмной футболки с неразборчивой кричаще-красной надписью и лёгкой кожаной куртки. На шее у него виднелись яркие следы от помады, оставленные некой пухлогубой (быть может, и несколькими, поскольку даже самому носителю данных отметин это было не ведомо, а вспоминать уж больно не хотелось) красоткой, коих можно найти на каждом углу ночного клуба, особенно если ты ещё и обдолбанный рок-музыкант без стыда и совести, славящийся своим дурным нравом и легкомысленными связями. На резко очерченное лицо, которое, впрочем, иногда даже отличалось своей привлекательностью и загадочностью, ниспадали слегка отросшие чёрные, как непроглядная темень концертов перед долгожданным выступлением, локоны, небрежные, но от природы слегка волнистые, а оттого выглядевшие ещё более правильно подчеркивающими томное лицо. Под глазами, имеющими некий странный оттенок синего, почти фиолетового (приводящий девушек в трепетное волнение и ярое смущение особенно чутких), виднелись тёмные залежи. Юноша лежал, закинув одну ногу на подлокотник. Другой же он размахивал из стороны в сторону, иногда задевая пол (реже - попадающиеся под удар вещи и коробки). От него исходил аромат дорогого одеколона, причём довольно сильный. Возможно, он использовал его для того, чтобы скрыть запах перегара, что получалось, по правде, относительно плохо.       Впрочем, это не лучшее зрелище, на которое хотелось бы смотреть гостю нашего героя.       Посетитель его обители, восседающий на подлокотнике дивана, отличался от лежащего юноши.       На нем был обыкновенный спортивный костюм, какие обычно носят повернутые на тренировках мужчины в возрасте. Темно-синяя ветровка сидела уж больно узко на атлетически сложенном теле. В руках он держал походный рюкзак с наброшенной на него "солдатской" курткой. На лице, которое имело на удивление хитрый вид, благодаря вечно суженым и подозрительно горящим зелёным глазам, отражалась сочувственная улыбка, обнажающая белоснежные ровные зубы. Гость выглядел бы лет на тридцать, если б не довольно густо отросшая борода, прибавляющая ему пару лишних годиков. Хозяин квартиры хотел было выпроводить его наружу, но, к счастью (или к сожалению), решил продолжить разговор.       - Какого черта ты наведался? Почему вам никак не уймется... Везде отыщут, суки.       - Не говори так о своей семье, - казалось, гость не был задет грубым оскорблением, даже наоборот, эти слова будто бы вводили его в хандру.       - Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Лучше, конечно, в ВЕЧНОМ покое, но так как это невозможно...       - Даже слышать об этом не желаю. Послушай, мне откровенно плевать на эти твои загоны. У меня есть поручение, я должен его выполнить...       - Хах, так это теперь называется поручением? Не приказом и идиотскими речами об обязанностях, нет?       Гость неодобрительно посмотрел на парня, а затем равнодушно пожал плечами:       - Дружище, называй как хочешь. Я просто делаю свою работу. Каждый гребанный раз я прихожу в эту нору, чтобы спорить с тобой, и, знаешь, это мне надоело. Почти сразу, между прочим. Хотя отец и просил передать, что такая мысль посещала каждого из нас не раз, но мы справлялись с этим и даже находили причины радоваться следующему дню, что тебе просто нужно...       - Заткнись. Мне плевать на его нравоучения, говори по делу. Или проваливай. Вам все равно ничего не изменить.       Собеседник вдруг ухмыльнулся, но потом сразу же глубоко выдохнул, и лицо его разгладилось. Он опрометчиво глянул на парня, опасаясь, заметил ли тот ухмылку. Однако юноша увлеченно рассматривал свою болтающуюся туда-сюда ногу, казалось даже, что вид своей собственной ноги ему интереснее их диалога во много раз.       - По делу, значит. Хорошо... - гость стал говорить более серьезно, что привлекло внимание парня, - собрание. Ты пропустил 7 последних. Это довольно плохо, ведь все являются на него, даже особо... занятые. В отличии от тебя. Поэтому ты просто обязан прийти туда, хотя бы в этом году, понимаешь?       Парень сжал кулаки и повысил тон:       - Я НИКОМУ НИЧЕМ НЕ ОБЯЗАН!       Он тряхнул головой, будто остужая свой пыл. Помассировал виски, затем глубоко вдохнул и выдохнул. Сменил позу, пристраиваясь поудобнее и, наконец, успокоился.       Человек в спортивном костюме вздохнул. Он отвёл глаза, а потом резко встал и принялся отряхивать штаны, будто сидел он на чем-то грязном или пыльном.       - Я передам. Но не думай, что это будет длится вечно. Ты стал совсем невыносим. Ведешь себя, как неразумный подросток. Когда-нибудь у отца может лопнуть терпение. А если не у отца, то у одного из нас, - он внимательно вгляделся в глаза с широкими зрачками, в глаза, будто не присутствующие здесь, а летающие где-то далеко, в глаза далёкие и затуманенные, - до встречи, Дионис. Если понадоблюсь - ты знаешь, как меня найти....       - Можешь не возвращаться, - парень уже не слушал, - и да, здесь меня называют Дио. Просто Дио. А хотя, тебе все равно плевать. Как и всем остальным.       Мужчина ничего не ответил, а лишь последовал к выходу, не оглядываясь.       Казалось, юношу задело это равнодушие. Он пожирал глазами спину фигуры брата. Когда тот был у двери, Дио бросил ему пренебрежительным тоном:       - Прощай, Гермес.       И тут же отвернулся к спинке дивана.       Гермес тихо пробормотал что-то себе под нос и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.       Тишина, висевшая над этим местом вернулась. Слышалось лишь глухое тиканье часов. Парень лежал, всё так же свесив с дивана босую стопу, и думал. Думал, как он устал, как хочет вмазать отцу по его мерзкой роже. А до чего ему хотелось принять чего потяжелее! Конечно, немного "веселенького" томилось в соседней комнате, но идти туда совсем не хотелось, чувствовалась сонливость, а в таком состоянии он предпочитал лежать и ворчать. Ему, ко всему прочему, хоть и не надолго, вдруг подумалось, что неплохо было бы повидаться с некоторыми из братьев и сестер. Например, глянуть, какую внешность сейчас имеет Афродита и, быть может, уговорить ее поразвлечься немного, как в старые добрые времена... Сопровождаемый сладкими воспоминаниями Дио даже не заметил, как царство Морфея окутало его разум. Он уже дремал, не зная, что вскоре после множества лет от Падения Олимпа, его жизнь кардинально изменится.       Но пока он лишь сладко спал.