Пурпурный ихор под ногами безумцев

      Я проснулся от резко включившейся громкой музыки кого-то из соседей. Давящий на уши бит буквально пробивал пульсирующие от ноющей боли виски. Я поморщился и резко сел. Тёмные пятна с наплывом затуманили взгляд, сфокусироваться было сложно. Пришлось сидеть ещё некоторое время, таращась в пустоту и пытаясь прийти в себя. Когда я наконец стал видеть очертания предметов, мне потребовалось около двух минут, чтобы встать, и около десяти, чтобы буквально доползти до ванной, сваливая за собой коробки, разбросанные по площади моего скромного жилья.       Кое-как нащупав выключатель, я морально подготовился к тому, что сейчас будет ощущение, будто свет прожигает мне глаза, и они воспламеняются, подобно Аресовским в гневе. И вот щелчок, тускловатая и потрепанная лампа озаряет помещение, а я стою как полный идиот, злобно матерюсь и тру глаза. Привыкнув, смотрюсь в зеркало. Волосы сально блестят и топорщатся в разные стороны, один глаз больше другого, под ними огромные нездоровые мешки от сбитого режима сна, на лице уже прорастает щетина. Она практически незаметна, но неприятно колется и придаёт отвратительный вид. Я сплёвываю и лезу в ванну. Оттуда швыряю одежду прямо на пол, вещи пахнут дешёвым пойлом и, должно быть, равной по цене этому пойлу, женской туалетной водой, уже не казавшейся такой приятной.       Поворачиваю кран, на меня холодной тонкой струёй начинает течь вода. Я инстинктивно вздрагиваю, но душ низкой температуры приводит меня в чувство. Все действия становятся более осмысленными и быстрыми, я намыливаюсь, затем снова стою под слабым напором. По телу бегают мурашки, я, ёжась от холода, недовольно размышляю о том, что неплохо было бы оплатить счета за горячую воду. Кожу начинает неприятно покалывать, а я принимаюсь растирать руки и ноги усерднее. Не помогает.       Внезапно в голову лезет мысль, заставляющая меня испытывать горечь и радость одновременно: "Дио, ты же бог! Бог, чёрт тебя дери! Так какого хрена ты мёрзнешь под душем, если можно просто заставить воду быть горячей?"       Я ухмыльнулся. Последнее моё "божественное" деяние заключалось в превращении колы в "блан-де-нуар", только вот вышло довольно паршиво, ведь я и так был пьян в стельку. Дрожь всё не унималась, поэтому попробовать стоило. Я снял рукоятку душа и, концентрируя внимание на потоке воды, приказал ему повысить температуру.       Вода вдруг перестала течь совсем. Я удивлённо заглянул вовнутрь. И тут меня обдало струёй с таким сильным напором, что я рухнул на скользкую поверхность ванны, а душ продолжил забрызгивать всё вокруг странной красноватой жидкостью. Резкий запах винограда со спиртом ударил в нос и заставил меня выскочить как ошпаренного и быстро выключить воду.       Так я и стоял: голый, жалкий, с остатками шампуня на голове и стекающими струйками вина по всему телу. Началось моё утро, если, конечно, учесть, что на часах было семь после полудня.       Я привёл себя в порядок через час. Раковина вином не плевалась, поэтому сослужила мне отличным "душезаменителем". Признаться честно, это жутко неудобно, однако когда у тебя под рукой нескончаемый запас самодельного (а что самое интересное, весьма недурного) вина, пускай и льющего прямиком из душа, положение перестаёт казаться таким безвыходным. Отхлёбывая понемногу, я чувствовал, как моё настроение ползёт вверх.       Я побрился и причесался. Почистил зубы. Намотал полотенце на бёдра. Вышел в затхлую комнату, которую бы не мешало проветрить. Пнул пару коробок. В одной из них обнаружился заветный пакетик, который я искал со времен, когда моя квартира не была похожа на "нору" (спасибо, Гермес, впредь буду говорить так). Я бегло оценил содержимое пакетика и, оставшись довольным результатом, швырнул его на диван, чтобы не забыть взять с собой.       Напялил на себя очередные чёрные джинсы, на этот раз с огромным количеством карманов, толстовку, которую, помню, стащил с какого-то блатного магазина. Неизменная и любимая кожаная куртка, называемая мною с большой любовью "моей девочкой" уже была перекинута через плечо. Могу похвастаться, что я тщательно слежу за гигиеной, а потому всегда знаю, где находится моя ненаглядная коробка с чистыми носками. Напялив те, что поприличнее, я впрыгнул в ботинки и остановился перед зеркалом в полный рост, которое я всегда держал в чистоте. Взъерошенные волосы, самоуверенный взгляд, немного одеколона - и я снова полон сил и привлекателен для женщин, что же ещё нужно для жизни?       Точнее, для того, что я называю "жизнью"?       Уже подходя к пабу, я вспомнил, что оставил мешочек на диване. После незамедлительной череды грязных ругательств, мне подумалось, что даже такое известие не может испортить моё замечательное настроение. Я мысленно обозвал себя "идиотом", но, немного подумав, решил исправить на "чертовски горячего идиота". Оставшись довольным сказанным, я раскрыл дверь и вошёл.       На фоне играла что-то из олдскула. Обожаю именно это в таких местах. Хорошая музыка, приятная выпивка и, как ни странно, пара-тройка хорошеньких девушек, хихикающих от обсуждения сплетен. Я примостился за барную стойку. Народу было немного, да и те сидели за столиками.       - Хей, братец СиДжей, - обратился я к темнокожему бармену. Он был крупным и казался серьёзным, даже угрюмым, но мы знали друг друга ещё со времён его подработок грузчиком, а потому я мог совершенно точно сказать, что за немногословностью скрывается хороший слушатель и советчик.       - Меня зовут Карл, миллион раз говорил, - сказал он не без раздражения. Но если подумать, такие эмоции, как раздражение, являлись для него чем-то мимолётным и посредственным, поэтому очень быстро отпускали его.       - Да ладно тебе, братец... Слушай, не угостишь чем-нибудь? В знак нашей старой доброй дружбы, а?       - А расплатиться у тебя есть чем? Я просто так не наливаю.       - Ну СиДжей, братец, мы сегодня выступаем у тебя ближе к десяти. Мои ребята скоро придут, пока инструменты подключим, сам понимаешь... А выпить уж больно хочется. Всего стаканчик.       Мы выжидающе смотрели в глаза друг другу, но он не выдержал и отвёл взгляд. Я ликующе сжал кулаки и улыбнулся своей самой лучезарной и довольной улыбкой.       - Так уж и быть, - бармен, вздохнув, развернулся к полкам со спиртным и принялся звенеть бутылками.       Я тут же расслабился и уселся поудобнее, закинув ногу на ногу.       - Заплатишь за напиток деньгами с вашего сегодняшнего концерта, - он смотрел на то, как я негодующе встрепенулся, - отказа не принимается. Это я ещё проценты не беру, по старой дружбе, так сказать, - бармен самодовольно улыбнулся, обнажая кажущиеся безупречными ровные зубы.       Проворчав себе что-то под нос, я притянул бокал к себе. Пина колада. Ненавижу её больше всего на свете. Чувствую, как уши мои начинают краснеть.       - Братец, прошу, сделай мне чего получше, чем это дерьмо, - упс, я сказал это довольно грубо и необоснованно, возможно даже слишком.       Видимо, он был задет моей резкостью.       - Не понимаю, чем тебе не нравится. Ты просил любой, я предоставил. А теперь я слышу это. Или ты сомневаешься в моём умении?       Я буквально задницей ощущал нарастающую неприязнь, причём не только со стороны бармена, но и других посетителей бара. Собираясь ответить нечто, оправдывающее меня, я лишь промямлил:       - Просто... ты...как бы...       Моё "красноречие" прервал громко ввалившийся в помещение крупный парень лет двадцати, одетый почти так же, как и я, только вместо толстовки, на нём была майка-безрукавка, куртка наброшена на плечи, в руках две гитары в чехлах. Волосы он зачёсывал назад, но некоторые пряди выбивались, ниспадая на лоб и курчавясь. Астрей, ударник моей группы.       - Босс, простите за опоздание, - его лукавые и наглые глаза, даже не смотрящие на меня, уже оглядывали зал и подмигивали девушкам за столиками.       В другой раз я бы, наверное, ругнулся. Однако учитывая мое положение, я был безмерно рад видеть даже такого оболтуса.       - Где остальные? - спросил я, стараясь принять равнодушный вид. Краем глаза заметил, что бармен убрал стакан с напитком, придуманным кем-то похуже идиота Кроноса.       - Курят, - при этом слове Астрей поморщился. Даже несмотря на его "крутость", парень терпеть не мог курение, а уж тем более запах едкого дыма. Я всегда удивлялся этому, но никогда особо не интересовался причиной такого отношения. Всегда было не до этого. Поставив инструменты, он направился к примеченному столику с дамами. Я закатил глаза и бросил ему, чтобы тот особо не отвлекался. Он отсалютовал мне.       Бармен поставил передо мной рюмку с коньяком. Я решил снова попробовать сказать нечто разумное, но он перебил меня:       - Я просто запомню, что тебе не нравится Пина Колада, ладно? Не люблю конфликты, но и на тебя это не похоже, поэтому просто забудем.       Я благодарно взглянул на него, поражаясь, как я иногда могу недооценивать людей.       Мне нужно было проветриться и покурить, я вышел на улицу.       Прямо у входа стояли Гемон и Ликон, гитаристы. Гемон бородатый, слегка полный, с хриплым голосом, вечно спокойный, но молчаливый. Меня немного побаивается, как и все, впрочем. Старается не подавать виду или внушать это самому себе, но выходит плохо. Всегда носит рубашки, на выступления надевает чёрные. Всегда расстёгивает ровно две верхних и одну нижнюю пуговицу, что я считаю страшной пошлостью. Всегда много курит. А вообще слово "всегда" - это отличное описание всех его действий. Размеренный и предсказуемый до ужаса, особенно если знать его пару сотен лет. Со мной разговаривает вежливо, по делу. Предан до ужаса, что доказал мне, когда я решил переехать в Лондон. Он тогда был помолвлен на дриаде, но решил бросить её ради меня, ведь дерево, к которому она привязана, с собой не унесёшь. Меня эта история немного тронула, поэтому иногда я разрешаю ему наведываться к ней на несколько дней, а иногда и месяцев. Если судить по их отношениям, существующим до сих пор, могу точно утверждать, что Гемон однолюб. Несчастный.       Ликон же представляет собой неопытного и трусливого парня, худощавого и нескладного, будто бы застрявшего в вечном подростковом возрасте. Зубы у него всегда были кривоваты, поэтому он носит брекеты и порой шепелявит. Иногда не может контролировать смену облика, особенно когда сильно переживает, поэтому от него можно услышать неосознанное блеяние. Бестолковый, но имеет безупречный слух и отлично играет на всех инструментах. Лучший музыкант из всех, кого я знал, хоть и держится неуверенно. Но на сцене будто преображается, да так, что смотреть приятно.       Я подошёл сзади и резко хлопнул Ликона по плечу. Парень от неожиданности вскрикнул, издал протяжное блеяние и отскочил. Затем, увидев, кто именно напугал его, выровнялся, нервно усмехнулся сам себе и извинился:       - Простите, босс, я просто....       Я улыбнулся и снова похлопал его по плечу.       - Всё нормально, парень, всё нормально.       Гемон молча протянул мне сигарету с коробкой спичек.       - Винстон.       Я благодарно кивнул и закурил. Пока мы переговаривались обыденными фразами о жизни, мне показалось, что народу стало больше. У машины на парковке неподалёку теснилось небольшое сборище людей, многие тоже курили. Вдруг из толпы вынырнули две девушки, одетые в соблазняющие короткие платья яркой расцветки. Они помахали нам, а если точнее, то, скорее всего, именно мне, потому как конкретно я провел с ними парочку ночей в мотеле на нашем переулке, причём с обеими. Я обворожительно улыбнулся и помахал им. Девушки переговорили о чём-то, потом звонко рассмеялись. Я вздохнул и бросил окурок, потушив его подошвой ботинка.       - Идём, рогатые. Пора начинать шоу.       Играли мы недолго, около часа. Народ шумел и подпевал мне что-то из классики. Я никогда не терпел дурной музыки, а потому пел и сочинял только то, что нравилось моей многовековой прогнившей душонке, предпочитающей нечто исключительное, ценившееся малой частью людей. Наверное поэтому я отношусь ко многим из человеческого рода с некоторым пренебрежением и разочарованием. Думаете, вру? Не-а. Даже выбирая женщин, с которыми я разделяю некоторые ночные свои похождения, мною овладевает страшная придирчивость. Да, я уважаю почти всех представительниц прекрасного пола, но особенно мне по вкусу те, которые могут обосновать свою точку зрения, у кого эксцентричное видение мира... Впрочем, я странен в выборе симпатии, ведь почти всегда мне не удаётся объяснить своё решение.       По окончанию концерта я немного побеседовал с толпой, пока мои сатиры складывали инструменты и выключали аппаратуру. Я отвечал на вопросы, подписывал кому-то пожелтевшие от времени страницы старых блокнотов. Людей поубавилось. Вдали от толпы, неподалёку от выхода, за дальним столиком сидели те девушки. Признаться честно, они были одними из моих любимиц, чувствовали, чего конкретно я хочу, однако, к моему великому сожалению, были банальны и наигранны в эмоциях, причём даже в обыкновенном общении. Это мне всегда казалось проблемой женщин нынешнего времени. Иногда мне приходилось хитрить, распространяя специфичную божественную ауру вокруг себя, она сносила крышу всем вокруг. Аура присутствует у каждого бога в той или иной степени, у всех различна по силе и приносимым эмоциям. Использовал я свою способность нередко, но чаще, чтобы взбодрить толпу и получить уйму эмоций. А уж какими становятся девушки, это нужно видеть и чувствовать!       Я произнёс что-то ободряющее залу и спрыгнул с небольшого подъёма. Гемон протянул мне мятые, но аккуратно сложенные банкноты.       - Ваша доля, босс.       Я придирчиво оглядел небольшую пачку, потом недоверчиво зыркнул на него.       - Я лично проконтролировал, чтобы вам досталось столько, сколько мы обговаривали, - его глаза сверкнули холодным блеском твёрдости и уверенности.       Я доверял Гемону.       - Остальные уже разбежались.       Я кивнул, пересчитал купюры. Не прощаясь, направился к стойке, отдал должок за коньяк. Подмигнул бармену, игриво произнёс:       - Там чаевые, братец СиДжей, потому что я ОЧЕНЬ тебя люблю.       - Один цент? Ну спасибо, теперь смогу прокормить семью, - он ухмыльнулся и принялся протирать стаканы.       - Передавай привет Линдси!       - Её зовут Лиззи, и я уж точно не собираюсь передавать привет от тебя. Она до сих пор не может отойти от того, что ты дрался с той старушкой.       - Эта ваша старушка, между прочим, сама напросилась, - мысленно я уже представлял, какие муки ожидали бы чёртову фурию, принявшую облик старушки и разозлившую меня до состояния бешенства, имей я немного больше времени и немного меньше людей вокруг...       - Хрен с тобой, певчик. Думаю, разговоры о драках с пожилыми женщинами не особо привлекают хорошеньких девиц. Мне кажется, они уже заждались тебя.       Я глянул в их сторону. Они помахали. Я улыбнулся.       - Пойду покорять "хорошеньких девиц". Правда, так уже давно не говорят, поэтому советую не использовать это выражение, - я снова подмигнул ему, - до встречи, братец СиДжей.       Я направился к дальнему столику у выхода.       Знаете, как бы закончился мой обычный вечер? Я бы увлёк этих "девиц" в мотель. Мы бы выпили, развлеклись. Втроём, между прочим, гораздо больше возможностей и удовольствий.... говорю, как бог оргий.       Так вот. Затем мы бы провалялись до обеда в постели. Девушки бы ушли раньше, а я бы отсыпался. После мне бы непременно кто-нибудь позвонил, отчего я проснулся бы. Либо это была бы просьба прийти на постановку в театр (разумеется, чтобы сыграть), либо предложение провести концерт в одном из пабов, либо звонили бы коллекторы, требующие выплатить долг. Через несколько минут после звонка, я бы наскоро оделся и рванул в родную нору, чтобы подготовиться к осуществлению планов. Далее следовали эти самые планы и/или же развлечения, включавшие в себя обязательное каждодневное принятие чего-нибудь "увеселительного". И, разумеется, сон, долгий и нездоровый, с последующим похмельем утром. И так по новой.       Только этот вечер не был близок к понятию "обычный". Я уже пропускал дам к выходу, придерживая им дверь, когда на площадке перед пабом появилась ещё одна девушка. Я вышел на свежий воздух вслед за спутницами, к ней навстречу, и уже не мог отвести взгляда.       Такой прекрасной особы я не видел уже очень давно. Черты её лица были мягкими и плавными, глаза под густыми и длинными ресницами сверкали, как два морских аквамарина, на коже без единого изъяна виднелась аккуратная россыпь редких веснушек. Волосы девушки, длинные и густые нежно вились, отливая золотом. На ней было подпоясанное платье пастельного оттенка, лёгкое и струящееся, мягко ложащееся на её тонкую фигуру. Пухлыми губами цвета спелого персика она произнесла что-то, адресованное явно мне, однако я словно проглотил язык, продолжая пожирать её глазами.       Вдруг, будто по щелчку, чувство трепета и обожания исчезло. Я резко выдохнул.       Девушка обворожительно улыбнулась.       - Дионис, милый, нам нужно поговорить.       Её голос нельзя ни с чем спутать. Другая внешность, одежда. Но не голос. И не аура.       Я, словно во сне, произнёс что-то про появившиеся внезапно дела. С каждым словом рассудок возвращался ко мне. Да, аура бывает очень чувственной и сильной. Мои спутницы недовольно загудели. Тогда я пригрозил им, даже не помню, чем именно, но они внезапно отвязались. Обиженно ушли искать другого "счастливчика". Я почувствовал к ним отвращение, однако мне было известно, что это лишь влияние другой девушки.       Она смотрела на меня и продолжала улыбаться.       - Афродита.       - Нам нужно пройтись, милый.       Я определённо точно влип. Отличный вечерок, ничего не скажешь.